21
Итак, расклад среди победителей уже вырисовывается. Самостоятельными силами имперского политикума следует признать армию, разведку, придворную камарилью и крупных фабрикантов. И каждая из них самостоятельно замыкается на императора. Еще воздухоплаватели, как непосредственные подчиненные монарха, не входящие в сферу генштаба. Каждая со своими чаяниями и интересами и аппетитом на имперскую казну. Интересно только к кому отнести ГАУ к фабрикантам или к армейцам? Морской флот как всегда был выше политики. Традиция такая. Вероятно, оттого что служили они всегда далеко от столицы с ее вечными интригами. Как только моряки получили манифест о том что император после покушения остался жив, так срочно командующие флотами прислали телеграммы с выражением верноподданичества. Я же тут сижу в раскоряку на трех стульях. И фабрикант, и армеец, и воздухоплаватель. Каждая из этих группировок может записывать меня в свой актив. И чем дольше я буду находиться в столице, тем меньше у меня пространства для маневра. Пора домой… Кроме аэропланов и бронетехники там есть чем заняться. В том числе и реформированием рецкой армии в пользу ее большей мобильности, огневой мощи и управляемости. С Ремидием мы это уже неоднократно оговаривали, когда я его посещал в госпитальной палате. Планы наши были весьма реальны еще тем, что не нужно было выходить на генштаб. Дивизионной структуры у горных войск не было и до войны. Корпуса сразу делились на отдельные бригады. Да и был-то до войны всего один горный корпус. Война наглядно показала, что в горах одновременно больше батальона в боях не участвует. Полковое звено из боевого расписания нами убиралось, батальоны, эскадроны и артиллерийские батареи усиления становились отдельными частями. Батальоны к тому же получали свою артиллерию — минометы и малокалиберные 37-мм пушки на собачьей тяге. Что-что, а крупных волкодавов в горах хватало. Сами полки оставались на бумаге как административное и территориально-тыловое обеспечение входящих в них батальонов. Это чтобы не дразнить гусей в столице нашим самоуправством ликвидацией полков как таковых. Должность полковых командиров также объединяли с должностью военного комиссара территории отвечающего за пополнение батальонов, учебу резервистов, мобилизацию и демобилизацию. От бригады оставался один штаб, а насыщение ее батальонами могло быть самым разным исходя из поставленных задач на конкретном театре военных действий. От двух до десяти. Специфические войска типа крупнокалиберной, горной и самоходной артиллерии, бронепоездов, саперов-штурмовиков и горных егерей ведущих полевую разведку аккумулировали в герцогской гвардии. Они являлись также резервом главного командования на случай войны. Самым низшим подразделением в горно-стрелковых войсках стало звено из пяти человек формируемое вокруг ручного пулемета или снайперской винтовки. Командовал звеном ефрейтор. Два звена составляли отделение под командой старшего или штаб-ефрейтора. Три отделения — взвод под командой унтер-офицера. Ефрейтора и унтера вооружены пистолетами-пулеметами, так как их дело не самим стрелять, а подразделением командовать. А в обороне четыре ППГ дадут взводу дополнительную плотность огня при отражении противника. В помощь трем ручным пулеметам. Все остальные стрелки вооружены 6,5-мм роторными винтовками Шпрока рецкого производства.
* * *
В роте четыре взвода. Три линейных и взвод тяжелого оружия — два 6,5-мм станковых «гочкиза», одна 37-мм траншейная пушечка и два 70 мм миномета. Плюс отделение разведки и хозяйственное отделение ротного фельдфебеля. Всего офицеров в горно-стрелковой роте один ротный капитан и при нем два-три субалтерна. Батальон основанная тактическая и хозяйственная единица. Отдельная часть со знаменем. Командует отдельным батальоном полковник. Начальник штаба — майор. Несколько офицеров при штабе. В батальоне три линейных роты. Взвод тяжелого оружия — два 11-мм станковых пулемета «гочкиз», два 6,5-мм станковых «гочкиза», две 37-мм траншейных пушки. Взвод пешей и отделение конной разведки. Взвод управления и связи. Батарея из четырех коротких горных трехдюймовых орудий. Батарея из четырех 70-мм минометов. Перевязочный пункт с фельдшером. Обоз. Всего в батальоне стало около 700 человек. Таким образом, трехчленная структура части хоть сделала горно-стрелковые батальоны мельче по численности личного состава, чем по старой четырехчленной, но одновременно усилила их огневую мощь. А что касается штатной численности то из одного старого батальона можно сформировать два новых. Мне эта реформа давала послабление не сокращать резко производство пулеметов в первый послевоенный год. Самый трудный для перестройки промышленности на мирные рельсы. И еще попутно меня посетила одна идея, для которой пришлось провести сложную интригу в генштабе, подключив к ней не только Ремидия, но и Штура с Аршфортом. Последнего как лицо заинтересованное, а начальника генштаба потому как я его за язык не тянул насчет помощи мне в НИОКР. Вместе мы должны были в восемь рук обыграть хитрованов из ГАУ и стоящих за ними фабрикантов, которых они давно доят. Задача стояла нетривиальная. Под видом создания новой малокалиберной горной артиллерии выдать на гора нормальные противотанковые пушки. Как задел на будущее. Ибо пятая точка чует, что своя бронетехника у вероятных противников появится уже через год-два. Опять-таки всласть поэкспериментировать с танковыми пушками противотанковых калибров во вращающихся башнях. Из того что есть на складах и от чего по опыту войны отказываются моряки — это стволы калибров 37, 47, 50 и 57 миллиметров. Противоминная артиллерия показала себя в морских сражениях паршиво, а рогатые якорные мины намного лучше расстреливались из 11-мм пулемета. С миноносцами же лучше всего боролись длинные скорострелки калибром 76,2 и 88 миллиметров с унитарным патроном снаряженным тротилом или экразитом. Морской флот требовал от промышленности крупнокалиберных пулеметов от 11 до 20 миллиметров калибром. Причем у адмиралов губа не дура — они требовали от имперских инженеров универсальное оружие, способное стрелять как в горизонт, так и в зенит. Да легко… «Пом-пом» как мне помниться просто перекормленный пулемет «максим» калибра 37 миллиметров. Возьмем и перекормим «гоч-лозе». В универсальном тумбовом станке также не вижу ничего особенного. А калибр 88-мм — это же знаменитый «ахт-ахт» времен второй мировой войны. Так что не будем изобретать велосипеда. Одновременно в этом же калибре сваяем легкую горную гаубицу. Но сами снятые с кораблей стволы — это мало. Мне нужны еще деньги, материалы и точные станки. Станки первым делом. Ибо их распределяют только на надобности производства артиллерии и артиллерийских приборов. А выбить все это можно только из ГАУ, которое давно в имперском генштабе из отдела превратилось в государство в государстве. Впрочем, и управление второго квартирмейстера в генштабе ведет себя также, прикрываясь секретностью своей работы.
* * *
Я поправил клетчатый плед на культях Ремидия и покатил его коляску вглубь парка по хорошо расчищенным от снега боковым дорожкам. Наша охрана плелась в отдалении, за пределами той дистанции, когда бы они могли подслушать разговор. Так что говорить мы могли совершенно свободно. Нет в этом мире пока шпионской электроники, и долго еще не будет.
— Ну и зачем нам такой геморрой? Скажи на милость, — Ремидий был очень серьезен.
— Война кончилась, Савва. Все что надо нам поставят и так, только плати золотом. В мирное время много патронов на учебу егеря и не особо то и тратят. Наши горцы приходят в армию уже с хорошим умением стрелять. Охотники же… Это я уговаривал герцога поставить в Калуге полноценный патронный завод. Мы приехали в охотничий замок императора забирать вещи герцога — он окончательно переезжал жить ко мне в город, в дом баронессы, которая взяла на себя труд по выхаживанию герцогских культей, которые очень трудно заживали. Возраст сказывался. Ну и под это дело удалось мне кое-какие казенные деньги за постой дать ей официально.
— Во-первых, отец, военная независимость нашей армии. Мало ли что случится?… — представлял я свои аргументы.
— Представь себе еще один переворот в империи. На этот раз удачный. Нас отрезают от Ольмюца. Легко! Прекращают поставки из коренной империи. Патроны и снаряды на складах не бесконечны. После чего нам можно диктовать любые условия. Это Отоний ратовал за равномерное экономическое развитие всей империи, а вот как поведет себя завтра Бисер с новой своей кочки трудно предугадать. Но с промышленностью Будвица он сросся давно и надежно. А с нами?… Что нам тогда остается? Заказывать патроны в Винетии и Швице и таскать их контрабандными тропами? Так железные дороги туда еще только в зародыше. Только-только Вахрумка рельсы подтянул к нашим нефтяным вышкам.
— Вот именно, Савва, за керосин они нам, что хочешь, поставят, — буркнул герцог.
— Учитывай это.
— Керосин могут поставить и из колоний Соленых островов. Их купцы с большим удовольствием вломятся в имперский рынок. И не только нефтяной, но и продовольственный. А также паровозный.
— Это обойдется империи дороже, — констатировал герцог.
— Возможно. Но не сразу. На первое время, пока нас не задушили, они будут продавать керосин даже себе в убыток, пока нас не разорят. Прошли те времена, когда реции были непобедимы только с одной алебардой в руках и куском овечьего сыра в котомке. В наше время рулят пулеметы и минометы, бронеходы и самолеты. А паче того деньги и логистика ресурсов. И мы недолго будем впереди планеты всей, если станем почить на лаврах.
— Где брать рабочих? — спросил недовольным голосом Ремидий.
— Опять тащить со всех концов по внешнему набору? Так мы скоро превратимся в собственной стране в национальное меньшинство. Не думал об этом? Мне и так уже постоянно шлют челобитные с просьбой оставить пленных в имениях. Этих ладно, переварим. А вот в городах? — Есть два пути для преодоления такого тупика. Готовить своих специалистов или максимально механизировать производство, — настаивал я.
— Тем более что нам либо придется резко сокращать производство пулеметов и прочей военной техники — война-то кончилась, либо гнать их на экспорт. А кто будет их покупать без патронов? Можно конечно делать пулеметы и в калибрах заказчика, это не так сложно как не выгодно, потому как более затратно. Выгоднее переводить всех на свои калибры.
— Порох все равно придется закупать, — хитро взглянул на меня герцог, проверяя мое знание предмета.
— Не придется. У нас для этого есть великий химик Помахас. Я ему дом в Калуге подарил, что для себя строил. К свадьбе. Он на рецкой баронессе теперь женат. Вдовушке. А откроем Политехнический институт… и он полностью наш, с потрохами. Я ему уже пост декана Химического факультета пообещал. И в каждом производстве, которое поставили в Реции с его участием, у него есть пай. Куда он теперь денется от семьи, а тем более от таких денег. Но главное от свободы творчества и почета, которого ему так не хватало в Будвице. А здесь он советник по науке самого герцогского наместника. Считайте, ваша светлость, что пороховой завод у нас уже есть. Но…не мешало бы нам отметить Помахаса каким-нибудь орденом за заслуги перед отечеством. Нашим отечеством. Тем более что по-рецки он уже говорит уже лучше, чем на имперском, — усмехнулся я.
— Нет у нас таких орденов, — буркнул Ремидий.
— Все наши ордена только для дворян.
— И? — удивился я.
— Кто у нас тут герцог? Старые ордена были учреждены маркграфами, а от герцога Реции никаких почетных наград пока нет.
— Ты так думаешь? — Уверен.
— Обязательно орден? — не нравилась Ремидию эта идея.
— Можно герцогскую премию. С особой медалью. Но это обойдется дороже по деньгам. Премия должна быть солидной, чтобы к ней стремились. И давать ее, к примеру, только раз в год. Но обязательно за научные или производственные достижения, совершенные на территории Реции.
— Ты, Кобчик, никак сам такую премию захотел? Поиздержался что ли? — захохотал Ремидий.
— За что ее тебе дать? За «рецкий бальзам» или за таблицу элементов? — По мне так лучше получить патронный завод.
— И как мы это будем объяснять в ГАУ? — Никак. Официально мы будем производить охотничьи боеприпасы. Есть же во Втуце производство охотничьих карабинов на базе винтовки Шпрока? Для нее, скажем так, не нужны военные патроны, — я задорно подмигнул, склонившись к названному отцу.
— А то, что мы будем гнать на экспорт, ГАУ не волнует.
— Кати меня дальше, Я подумаю, — Ремидий откинулся на спинку кресла.
— Скажи прямо, что задумал? — А не отнимешь? Как йод.
— Какой ты злопамятный, Савва.
— Я не злопамятный, отец. Просто злой и память у меня хорошая, — ответил я старой земной шуткой.
— Выкладывай, кого раздевать будем? — Винетию.
— Винетию? — удивился герцог.
— Почему не Республику? — Именно Винетию. В Республике сейчас много чем можно поживиться, но слишком дорого обойдется вывоз и охрана добычи. Не стоит овчинка выделки. Понимаешь, отец, в Винетском герцогстве масса одаренных инженеров. И к войне они готовились серьезно. Поставили два патронных завода с роторными станками, работающими на совершенно новых принципах. Рабочих требуется намного меньше, а производительность вдвое выше. На пике производительности патроны можно выдавать миллионами штук. А учитывая то, что мы одни кто может выделывать патроны со стальной гильзой… Помахас постарался и создал-таки нудный мне лак.
— Так вот нам эти заводы они и отдали, — скепсис герцога был непробиваемый.
— Я бы точно не отдал. Пусть зарастают паутиной до следующей войны. Мобилизационный ресурс склад не протирает.
— Именно так я поступлю с линией по производству ручных гранат. Законсервирую. А на его месте керогазы буду выпускать. Но вернемся к Винетии, отец. Государственный завод нам никто там не отдаст, а на него и не заглядываюсь. А вот частный… что строили в надежде на прибыли от войны и который уже второй год терпит одни убытки… — похлопал я ресницами как заправская кокетка и улыбнулся. Герцог также понимающе осклабился.
— Подготовились винетцы к войне хорошо, — продолжил я, — только вот подвела их собственная армия. Не умеет еще воевать… Мало каши ели. Но, то не вина их инженеров и конструкторов. Они-то у них чудо как хороши.
— Что тебе надо от меня? — спросил герцог устав играть в намеки.
— Конкретно. Ты же не просто так завел этот разговор? — Начать переговоры с винетским послом графом Моска. Он тут видимо уже опух от безделья. Тебя, конечно, он будет склонять просто к покупкам готовых патронов. Но ты не соглашайся. Пообещай ему поставки пулеметов… — глядя в непонимающие глаза герцога, пояснил, — после подписания всеобщего мира. Мы им втюхаем старые модели «гокизов» с кассетами. А сами перейдем на ленточное питание.
— Они будут просить ручники, — пожевал губами Ремидий.
— Бисер будет этим недоволен.
— Дадим и ручники. Старой модели те, что по пятнадцать килограмм весят. Только стволы новые поставим и заново завороним. Новую модель на втуцком «Гочкизе» довели до веса в десять килограмм без потерь боевых качеств. Так что в наши горные части пойдут новые облегченные на треть машинки, а из войск списанные мы им и продадим. Недорого. Торгуйся, отец, активнее — им деваться некуда, а у Моска, как я выяснил, в том заводе есть пай, — я озорно подмигнул правым глазом.
— Что еще мы можем вымутить из Винетии? — заинтересовался герцог.
— Медь. Цинк. Кристаллическая сера. Полировочные пасты. Обещай им поставки керосина, а то пролив в океан из Мидетеррании империя перекрыла для вражеских кораблей из колоний. После того как построим железную дорогу в Риест начнем поставки.
— Хочешь окончательно свести в моей стране светлый дуб? — Нет. Ставим уже новый прокатный стан в Калуге. Плоский. Броню катать. Но можно на нем выделать и до миллиметра толщиной стальной лист. Вот из этого листа и будем делать керосиновые бочки. В отличие от дубовых эта тара оборотная. А по железной дороге можно будет гонять и цистерны на колесах. Десять, двадцать, тридцать тонн зараз в одном вагоне. По морю пустить керосиновый танкер. Вот железнодорожные цистерны и будут ходить по кругу от керосиновых заводов до порта и обратно. Гоняешь же ты в Будвиц керосиновые цистерны по железке. А можно и сырую нефть так гнать, нам отходов будет меньше… Все равно они только нашими поставками не ограничатся в мирное время. Но привязать соседей к нам экономически стоит попробовать. Как воевать с нами лишний раз подумают на будущее.
— Когда еще Вахрумка эту дорогу построит. Там тоннелей как я посмотрел по проекту не меньше десятка, — снова герцог включил скептическое брюзжание.
— Когда бы он ее не построил, но готовиться нам нужно уже сейчас чем ее заполнять. Кстати, а почему его на коронации молочного брата не было? — Не знаю, — ответил герцог.
— А лезть с такими вопросами к императору я посчитал не тактичным. Все, Савва. Вези меня обратно. Озяб я.
* * *
Дома не оказалось баронессы. Испуганные слуги сбиваясь и путаясб в поазаниях рассказали как пришли какие-то военные, показали бумаги из контрразведки, арестовали баронессу «за участие в заговоре против императора» и куда-то увезли на черной карете с зашторенными окнами. Куда везут, не сказали. Караульный пост особняка в тот день была из вальдовых бронеходов нового набора и против суровых бумаг не возразила.
— Где мальчик? — только и спросил я, стараясь, чтобы на слуг не вылилось мое раздражение. Все же именно они тут ни в чем не виноваты.
— Дома. У себя в детской, — успокоила меня нянька юного барона.
— Но он очень расстроен.
— Приведите его сюда. Герцог хочет с ним познакомиться, — отдал я распоряжение. Ремидий поднял на меня вопрошающие глаза. Я просто кивнул ему с намеком. Герцог пожал плечами но ничего не сказал. Привели зареванного пацанёнка. Представили герцогу. Пока старый и малый говорили друг другу ритуальные фразы, я провел блиц-дознание и выяснил, что его просто грубо оторвали от матери, когда он, вцепившись в ее ногу, не хотел отпускать мать из дома с «контриками».
— Это и есть твой сын? Совсем не похож, — констатировал герцог, которому мальчишка понравился.
— Можете сравнить наши родинки за левым ухом, — пожал я плечами.
— Иди ко мне, дитя, — протянул герцог руки к мальчику. И когда тот подошел, взъерошил ему волосы на голове. Потом Ремидий и мне попортил прическу, заставив меня наклониться. Таки не поленился герцог. Сравнил.
— Странно, Савва… твой рецкий сын белобрысый, а твой имперский сын черняв как ворон, — пожевал Ремидий усами.
— В матерей пошли, — ответил я.
— Ваша светлость, я могу передать юного барона Тортфорта официально под вашу опёку? — Такой маленький, а уже Тортфорт, — усмехнулся герцог.
— Номинальный его отец, как ты говорил в плену? — Так точно.
— Тогда мне ничего не остается, как действительно взять под опёку этого сиротку, который как я помню к тому же мой прямой вассал. Это моя обязанность как сюзерена.
* * *
Не ломай дрова… Не ломай дрова… Легко тебе, герцог, так меня напутствовать. Не помню уже, кто сказал, что история повторяется дважды, первый раз как трагедия, второй раз как фарс. Но тут вполне может быть наоборот. Причем тут баронесса и мятеж? Тут под меня любимого копают из-под баронессы — … а сопротивление законной власти знаешь, как нынче карается? — закончил я короткую требовательную речь у ворот столичной контрразведки.
— Знаю, ваша милость, но не велено мне кого-либо сюда пускать. Я подчинюсь приказам, — виновато бухтел кирасир-привратник в маленькое окошечко в воротной калитке.
— Сами устав знаете.
— Тогда обойди, братец, в сторонку и ляжь на землю, чтобы тебя не зацепило ненароком. Понимаю, что служба, но командую сейчас здесь я а не твои офицеры-изменники. По взмаху моей руки V-образный отвал «артштурма» играючи распахнул внутрь двора деревянные створки ворот с первого же тычка. Что хотите? Дюжина тонн на острие треугольника! В распахнутые ворота ворвались штурмовики с автоматами наперевес. Что-то входит уже в дурную традицию у меня штурмовать с рецкими горцами имперскую контрразведку. Ежегодно. Как празднование Хэллоуина. Только на этот раз нет у меня тайной отмашки с самого верху, а только императорский рескрипт в планшетке, дающий мне чрезвычайные полномочия «на время подавления мятежа». Ну а коли в городе народ еще арестовывают за «участие в мятеже» то знать мятеж еще не кончился. Слабая отмазка, но другой у меня нет. Что на это раз? Зрада или перемога? Может меня специально на такую реакцию и вызывали? Если это так, то держись… кто бы ты ни был. Течет у баронессы в дому, ох как течет. Пятой точкой чую. Найду крота, порву как Тузик грелку. В этот наскок я специально отобрал только тех егерей, с которыми штурмовал когда-то контрразведку в Будвице. Просто потому, что они уже сами знают, что им делать и как на данном задании. Долго инструктировать их не нужно. Знакомую работу всегда делать легче и быстрей, чем в первый раз. Охрану из кирасир споро разоружили и заперли. «Контриков» тоже, только по отдельности чтобы сговориться не смогли. Мне их еще допрашивать. Сам расселся в кабинете и приказал принести дела, заведенные на заключенных. Мать моя женщина… В большинстве своем бабы тут по камерам сидят. Сплошняком аристократки с фамилиями на «-форт». Однако моей баронессы в этих бумагах не было. Хотя фамилия Тортфорт встречалась, но… графиня, вице-графиня… Даже какая-то родственница расстрелянного нами в Будвице за дезертирство бургграфа Леппе-Тортфорта, но баронессы ни одной. Привели ко мне младшего «контрика». Младшего я вызвал, потому что как разобрался уже в имперских порядках, где все бумаги сваливают на молодого. Начальство само пальцы в чернилах пачкать не любит вот и занимается дедовщиной.
— Где баронесса Илгэ Тортфорт? — спросил я.
— Разве всех тут упомнишь, господин полковник? — пожал плечами лейтенант.
— Командор, — поправил я его.
— Командор воздушного флота барон Бадонверт. Чрезвычайный императорский комиссар. Пришлось показать миниатюрный портрет, взятый мной из ее дома.
— Вроде видел, но точнее не скажу, — положил лейтенант портер на столешницу.
— Из этих лиц за последние дни у меня в глазах просто калейдоскоп. В зубы дать ему, что ли, для просветления памяти? Но пришло идея продуктивнее.
— Кто ездил сегодня на аресты в черной карете? — Старший фельдфебель административной службы Ленжерфорт. Фельдфебель портрет опознал. И даже показал укладку, где подшит на нее исполненный арестный лист со всеми «сдал-принял». И журнал дневального принес, где отмечено было время привода баронессы в контрразведку и время ее отбытия из нее. Надо же какие аккуратные бюрократы эти фельдфебели. Все у них тут под роспись и подпись.
— Куда она отбыла? Ее отпустили? — Никак нет, господин командор, отметки об отпуске в журнале нет, — развел руками фельдфебель из аристократов.
— Так куда она делась? — Ее переместили. Перевели в другое место.
— Куда!? — Не могу знать. Это выше пределов моей компетенции.
— Кто знает? Кто отправлял? — повернулся к младшему «контрику» и обличительно ткнул в него указательным пальцем.
— Лейтенант, если не выложите сейчас же все как на духу, то через пять минут я вас лично расстреляю у ближайшей стенки без суда и следствия. Вам понятно? Мне не впервой стрелять Тортфортов и прочих изменников. У меня слова никогда не расходятся с делом. Пять минут. Время пошло.
— Ее, скорее всего, увезли в замок Ройн. По крайней мере, раньше именно туда их отсюда увозили.
— торопливо ответил контрразведчик.
— Где это? — Цебс. Столичный округ. Недалеко. Сорок километров по шоссе на север, — доложил лейтенант.
— Можно и на железной дороге добраться. Станция также называется Ройн. Ройн? Где-то я уже слышал это название, а вот где не припомню. Ладно… Проснемся — разберемся. Сейчас надо ковать, пока горячо.
— Зачем вы арестовываете женщин? — Что-то связанное с собственностью мятежных фамилий. Точнее я не знаю.
— От кого получаете такие приказы? Проскрипционные списки вам спускают сверху или вы уже сами на месте определяете, кого тащить в кутузку? — Я получаю приказы от своего непосредственного начальника ротмистра Гаукфорта. От кого он их получает я не в курсе. Он со мной подобной информацией не делился.
— Откуда вы прибыли в столицу. Вас же здесь не было во время мятежа? Столичные офицеры контрразведки были арестованы при мне.
— Так точно не было. Меня вызвали из Гоблинца, а ротмистра из Тортуса заменить замаранных в мятеже офицеров имперской контрразведки.
— Кто отдал вам такой приказ? — Приказ, точнее копия приказа, поступила к нам в управление из Дворца с фельдкурьером. Из собственной его императорского величества канцелярии, без подписи. Штамп «с подлинным верно», печать подлинная красной мастики и припись к ним от дворцового делопроизводителя. Вот меня и командировали на усиление. Тут дверь распахнулась, и на пороге возник Молас. Как писали в старых пьесах «те же и он».
— Савва… Я так и понял, что без тебя тут не обошлось, — констатировал генерал-адъютант императора деловым тоном.
— Кто еще может броневиками ворота вышибать? Что случилось на этот раз? — Да вот эти чудики похитили личную сестру милосердия моего герцога только на том основании, что у нее фамилия Тортфорт.
— Хозяйка дома, где вы квартируете? — уточнил генерал.
— Именно так, ваше превосходительство. Молас взял стул от стены, подтащил его к столу, за которым я восседал. Сел, закинул ногу на ногу и попытался «прочитать в сердце» у лейтенанта. Мда… Умеет. Даже со стороны стало заметно, как у лейтенанта душа ушла в пятки. Куда там моей реальной угрозе расстрелом. По сравнению с Саемом я еще мало каши ел. Первый раз я видел сына «волкодава СМЕРШа» в этом качестве. Ну… прямо железный Феликс. из кино. Даже спрашивать не пришлось. Все что знал лейтенант, он четко по-военному доложил без запинки.
— Теперь многое стало понятно, — задумчиво проговорил Молас. И резко изменив тон, приказал.
— Теперь все брысь отсюда. Но когда я встал из-за стола, генерал задержал меня рукой.
— А ты, Савва, останься.