2
Редкое мое гостевание в собственном доме прервал посыльный с завода «Гочкиз».
— Ваша милость, там какие-то люди из столицы империи к нам на завод рвутся. Во главе с целым генералом, — курьер имел вид нарочито запыхавшийся, хотя доставили его к нам на «гору» в пролетке.
Черт дери местную телефонную компанию, которая все никак не может окучить наш берег реки.
— И?… — поднял я правую бровь.
— Охрана их не пускает. Согласно вашей инструкции, — выдохнул курьер.
— Сколько их?
— Пятеро.
— Все военные?
— Нет, ваша милость. Только генерал. Остальные штатские. Скандалят, но на пулемет не лезут.
— Какой пулемет? — удивился я.
— У охраны в руках.
— Так… — прикинул я ситуацию к носу. — Бери шарабан. И вези их всех сюда ко мне. С извинениями, что я себя не очень хорошо чувствую, чтобы приехать на завод. И приглашаю к себе.
Накрутил кухарку на легкие закуски и хорошее вино. Альте и Зверззу наказал приготовить холл к саммиту.
Сам поверх штатских брюк и тонкого свитера накинул шикарный тканый с золотой ниткой халат из Южной Мидетеррании — подарок жены к Новому году, опоясавшись витым шелковым шнуром с кистями. Фиг вам, а не парадный прикид. Болею я. И в любой момент на этом основании могу дезавуировать любые договоренности под давлением.
Осмотрел, как собирают и оформляют переговорный стол в холле. Нашел, что чего-то тут точно не хватает…
Прошел в кабинет и по-быстрому выклеил пирамидку из ватмана. На каждой ее грани написал плакатным пером чертежным шрифтом: «Спасибо, что вы здесь не курите». Красной тушью. И поставил ее в центр стола.
Вот так-то вот…
Препод один как-то рассказал на лекции в качестве оживляжа, что курящий человек теряет концентрацию внимания после пятнадцати, максимум двадцати минут переговоров. Если не закурит, то теряет ее и дальше. Кроме того у него появляется желание свернуть переговоры как есть и выйти покурить. У кого сильнее, у кого слабее. Но у всех. В итоге курильщики часто соглашаются на условия, на которые бы не согласились, если бы курили.
К тому же если прибудут они с какой-либо «домашней заготовкой», то такое объявление явно собьет их с мысли. Хоть на время. И даст мне возможность перехватить инициативу.
Подождем. Будет день — будет пища. Нечего раньше времени икру метать.
Через час холл приобрел вид переговорной комнаты солидного московского офиса. Ну, так… в приближении.
Раздаточное окно на кухню задрапировали плотным сукном под цвет оконных штор и гардин на двери моего кабинета.
Серебряный чайно-кофейный сервиз из трофеев надраили до блеска.
Кофе, чай, вино готово к подаче по первому требованию.
Белая горничная на стрёме в кружевном переднике и с наколкой в волосах, готова к услужению.
Только Альта осталась в вышитом национальном платье горянки. Хотя для понимающего глаза ее платье стоит больше самого дорогого прикида из модных бутиков Гоблинца.
Жену я попросил воздержаться от этой компании, потому как не в ее положении нервничать.
На столе перед каждым посадочным местом положили блокнот для записей и карандаш. Карандаши заказные цанговые из латуни с логотипом «Гочкиза». Мелкосерийное производство для представительских целей. Пускать их в широкую продажу пока что посчитали нерентабельным.
Генерал оказался мне знакомым — сам князь Барч Урагфорт собственной персоной. Начальник Главного артиллерийского управления Имперского генерального штаба. Генерал-лейтенант артиллерии.
Давно не виделись. Больше полугода. Не скажу, что наше свидание на полигоне у Многана было для меня приятным, но за это время много воды утекло. Прилепил себе на морду американскую улыбку и со всей доброжелательностью сказал гостям:
— Ваше превосходительство, я счастлив принимать вас у себя дома, — чуть склонил я голову. И тут же шикнул на горничных: — Примите у господ шинели.
Четверо штатских прибывшие с Барчем, мне никогда еще не встречались. Но думаю, генерал их не зря с собой притащил на наш завод.
— Проходите, господа, присаживайтесь. Чай? Кофе? Подогретого вина со специями?
Все разом попросили с морозца подогретого вина, и я приказал приготовить глинтвейн. В принципе все и так готово было осталось только подогреть.
Когда все расселись, я раздал им свои визитные карточки для гражданского обихода, где отсутствовали мои военные чины.
Савва Кобчик, барон Бадонверт,
имперский рыцарь,
камергер его светлости Ремидия, герцога Реции,
коммерции советник и президент концерна «Гочкиз»
По виду генерала, по тому, как он вертел в руках мою визитку, я понял, что тот не знал, что я камергер и воспитатель молодого графа. Чувствовалось, что мое камергерство его несколько обескуражило.
Сам я сел во главе стола напротив генерала. Дождался, когда горничная принесет всем глинтвейн, и спросил:
— Итак, господа, что привело столь блистательное столичное общество в наши скромные предгорья?
— Инспекция военных предприятий… — слегка запнулся генерал и через некоторую паузу добавил: — дорогой барон. В том числе и ваших. Позвольте мне представить вам моих спутников.
И после моего благосклонного кивка стал называть их, а те, приподнявшись со стула, кивать мне.
— Барон Бойсфорт и мастер Каноп, аудиторы Имперского министерства финансов.
— Мастер Кнопик, инженер-сметчик.
— Барон Карушверт, асессор Имперского министерства промышленности.
— Инспекция? — переспросил я, когда церемония представлений закончилась.
— Именно так. Инспекция того, как тратятся деньги, выделяемые частным фабрикантам из имперской казны на военные нужды, — подтвердил князь.
— А причем тут мы? — поднял я правую бровь.
— Фирма «Гочкиз» получила от империи большие преференции и субсидии на программу выпуска пулеметов системы «Гоч-Лозе». Вы же не будете этого отрицать?
— Не буду.
— Вот мы и проверим, как эти деньги расходуются.
— А причем здесь завод во Втуце? Я не понял? Программа «Гоч-Лозе» осуществляется на заводе в Будвице.
— Но завод во Втуце, насколько я помню, филиал завода в Будвице, — парировал князь.
— У вас устарелые сведения, генерал. С того момента, как только завод во Втуце стал работать по заказам казны Рецкой марки, нам пришлось провести по требованию его светлости реорганизацию, и теперь завод во Втуце имеет форму дочернего предприятия концерна и автономного юридического лица, самостоятельного в своей хозяйственной деятельности и не отвечающего по обязательствам завода в Будвице. Так что как минимум за этот стол требуется пригласить казначея герцога. До начала любых переговоров. Так как рецкий завод работает по заказу герцогства и обеспечивает пулеметами рецкие горные бригады. Мы здесь ни медяка не истратили имперских субсидий.
Да… Рейдерский наскок у имперских деятелей явно не проработан. На шарап работают в надежде, что провинциальный фабрикант сразу сдуется от самого лицезрения больших персон. А тут облом… суровая охрана с ручными пулеметами и я, которого вроде здесь быть не должно… Я же на фронте дирижабли ломаю. Контуженный валяюсь после катастрофы, окруженный медицинскими светилами.
— Так что, господа уважаемые аудиторы, — продолжил я, — сначала вы должны утрясти этот вопрос во Дворце. Допущены вы к нашей бухгалтерии будете только после приказа из Дворца и только по субсидиарным деньгам герцогства. Все остальное, простите, тайна частной собственности. С аудиторами мне все понятно, генерал. Но что здесь делают инженеры?
Князь в очередной раз поморщился от моего обращения «генерал», но ведь он и сам не титулует меня «его превосходительством» как камергера. Так что терпи.
— Они должны дать заключение о возможности расширения производства и возможностях его удешевления.
— Вот как, — удивился я. — А может, им еще и «ключик дать от квартиры, где деньги лежат?» Тем более, насколько я помню, станковые пулеметы «Гочкиз», которые здесь производятся, так и не поставлены вашим ГАУ на вооружение имперской армии. А от герцогских войск к нам претензий и рекламаций не поступало.
Сделал длинную паузу и добавил:
— Простите, генерал, но нахождение посторонних инженеров в столь щепетильной комиссии на секретном предприятии я могу рассматривать только как промышленный шпионаж.
— Что вы себе позволяете, мальчишка! — взвился инженер-сметчик, вскакивая со стула.
— Вы дворянин? — спросил я его спокойным тоном.
— Нет, — брызнул он на меня разъяренным взглядом и заявил гордо: — Я имперский гражданин.
— Тогда рекомендую вам безотлагательно покинуть мой дом — дом имперского рыцаря, пока вас из него не выкинули, как пьяного невежу из трактира, в ближайшую лужу. Вон!
— Барон, мне кажется, вы погорячились, — произнес князь примирительным тоном.
— Ваше сиятельство, вы в своем доме позволяете так себя вести незнакомым людям по отношению к вам?
Князь недовольно крякнул, но промолчал.
— Вот то-то же, — произнес я и повернулся к инженеру, который все это время стоял и смотрел на князя, видимо, ожидая от того команды. — Вы еще здесь? Вам, наверное, неизвестно что полагается в этих горах гостю за оскорбление хозяина дома?
Повернулся к двери во внутренние покои и крикнул:
— Зверзз!
Тот моментально высунул голову в приоткрытую дверь с вопросом в глазах.
— Прикажи своим мальчикам со всей обходительностью вывести этого гостя за пределы моих владений, — и показал на инженера, чтобы не попутали гостей ненароком.
Мальчики появились сразу же. За прошедшие полгода они здорово вытянулись и раздались в плечах на хорошей кормежке и свежем воздухе.
Один подошел к вешалке, где возникшая из ниоткуда горничная подала ему пальто, шляпу и трость инженера. А второй, с полупоклоном вежливо показав рукой, направил гостя.
— Ваша милость, выход у нас вон там.
Взбешенный инженер, видя уставленный в столешницу взгляд генерала, который даже не собирался приходить ему на помощь, гордо вскинув голову, прошел к входной двери, не говоря больше не слова. Мальчишки Зверзза помогли ему надеть пальто, подали ложку для галош и шляпу. Открыли дверь и вышли вместе с ним наружу, не отдавая пока ему трость.
Князь Урагфорт сидел, плотно сжав губы и спрятав кулаки под столешницу.
— Ну не вызывать же мне его на дуэль, ваше сиятельство? — заявил я оправдательным тоном. — Слишком много чести для него будет.
Князь кивнул, соглашаясь. Все-таки сильная это штука — аристократическая солидарность.
— А вы как считаете, ваша милость? — обернулся я к асессору.
— Вы в своем праве, барон, — буркнул тот нейтрально.
Вошли зверззовы пацанчики и доложились:
— Ваша милость, ваше приказание выполнено. Гость-невежа препровожден за пределы вашей земли.
Я их отпустил мановением руки, и старший из звеззовых помогальников проходя мимо стола, мне озорно подмигнул.
Ох, как бы не перестарались они на общинной земле. Впрочем, на нашей мостовой если и есть лужи, то мелкие. Хорошо, в свое время брусчатку уложили.
Когда мои «казачки» выходили из холла в покои, между их ног ловко поротырился пятилетний граф Риестфорт, размахивая деревянной сабелькой с криком:
— Кто обижает моего верного слугу — тому жить надоело! — и грозно махнул крест-накрест своим оружием.
— Ваше сиятельство, — принял я строгий вид воспитателя. — Почему вы в такое время не в постели? Вам предписан в середине дня тихий час.
— Но, Савва, сам бы попробовал спать днем… — возмутился малолетний нарушитель режима, опершись на свое деревянное оружие.
— Все в детстве спали днем, — соврал я.
— А когда мы жили в поместье, то нас никто не заставлял спать днем. Даже отец.
С поклоном вошла строгая Альта, взяла своего сына поперек туловища и унесла с извинениями.
А тот все кричал, размахивая саблей за ее спиной:
— Все равно я спать днем не буду!
Явление мальчишки разрядило накаленную атмосферу. На лицах присутствующих появились улыбки.
— Это разве не ваш сын? — спросил князь.
— Нет, ваше сиятельство, это младший сын покойного графа Битомара, граф Риестфорт. Я всего лишь его воспитатель. Мой сын только-только ножками пошел.
— Простите… ваша милость, — несколько спотыкаясь в словах, произнес старший по возрасту аудитор. — Вы тот самый Кобчик, который устроил осенью кровавую тризну по графу Битомару на фронте?
— Не буду отрицать очевидного, — ответил я.
— То, что у Битомара оказались сыновья, стало большой неожиданностью для императорского двора, — сообщил зачем-то князь. — Непонятно только, зачем он их прятал от света?
— Может быть, он не хотел для них своей участи, — предположил я. — Вы, наверное, также не в курсе, что Битомар серьезно увлекался химией, а его заставляли служить в кавалерии.
— Такое трудно понять и еще труднее в такое поверить, — заметил асессор.
— Вы правы, барон, — кивнул я ему. — Но химия… Это такая наука, которая мало кого оставляет равнодушным, стоит к ней лишь прикоснуться. За ней наше будущее. И хорошее, и плохое.
Возникла пауза, про которую на моей родине говорят — «милиционер родился».
— Чай? Кофе? Чего-нибудь покрепче? — спросил я, чтобы разрядить обстановку.
— Мне лучше водки, — попросил генерал.
— Мне тоже, — поддакнул асессор.
Аудиторы от всего отказались.
— Тогда, господа аудиторы, — внес я предложение, подкупающее своей новизной, — сейчас будет подана коляска, которая вас отвезет во дворец к казначею герцога. Вы успеете еще его там застать. Если герцог соблаговолит, то я буду рад принять вас у себя на заводе. Но без приказа Ремидия… Извините, не властен. Военная тайна.
После ухода аудиторов нам подали можжевеловку из посылки Эллпе и соления, оставшиеся еще от гостинцев жены Гоча. Нарезку из копченой гусиной грудки. Сыр. Маринованную горную зелень.
Генерал выложил на стол свой портсигар, но я молчаливо показал глазами на пирамидку.
— Барон, где это видано, чтобы выпить и при этом не закурить? — рассерженным тоном выговорил мне князь.
— В моем доме, князь, — ответил я ему. — Все тут курят только на хозяйственном дворе. Сам я не курю, а моя беременная жена даже запаха табачного не переносит. Увы… Прошу простить. Итак, раз мы остались в тесной компании без балласта и лишились танцев с бубнами, то прошу вас озвучить, что именно желает правительство империи от скромного фабриканта?
— Ручные пулеметы.
— Они и так производятся на заводе в Будвице.
— Мало. Мало. Нужно намного больше, — убеждал меня начальник ГАУ.
— Для обычной пехоты они не очень уж и нужны, — возразил я, — так показала боевая практика Восточного фронта. А вот штурмовые роты, кавалерия и горные части без них обойтись не могут. Что сильно сокращает их применение, особенно в окопной войне. И если вам мало пулеметов, то примите, наконец, на вооружение станковые пулеметы «Гочкиза» — они вдвое легче пулеметов «Лозе», что немаловажно тактически.
— Примем. Этот вопрос сейчас снова на рассмотрении комиссии ГАУ, — заверил меня генерал.
«Врет, наверное, — подумал я. — Только сейчас придумал про комиссию».
— Вопрос стоит в другой позиции, — вклинился асессор. — Насколько возможно расширение производства пулеметов здесь, во Втуце?
— Если и есть некоторая возможность расширения производства, то очень небольшая. Проблема как с территорией — все же центр города, так и со станками. Но главный вопрос у нас в нехватке квалифицированных кадров. Система заводского обучения, конечно, у нас налажена, но… толковый станочник — это не столько образование, сколько опыт.
— Мы в министерстве пришли к выводу, что можно привлечь квалифицированную рабочую силу из числа пленных, — заявил асессор и добавил: — У вас же есть такой положительный опыт в Калуге.
— Есть, — не стал я отпираться. — Но одно дело стройка, ваша милость, другое дело — пулеметы. Не станут ли пленные гнать скрытый брак, который обнаружится только на фронте? Одно дело нам дом построить, пусть даже это будет заводской цех, или дорогу. И совсем другое — клепать стреляющие машинки, которое будут убивать их соотечественников. Вы лучше винтовки Шпрока поставьте на поток во всех арсеналах, а то в наше время с карамультуками Кадоша воевать уже стыдно.
— Это уже делается. Шпрок на имперском арсенале после механического завода Будвица внедряет свою винтовку в производство. И на заводах концерна «Лозе» тоже. Потом ее поставят на поток в арсенате в Тортусе. Два новых патронных завода уже запустили под это дело. И у вас здесь ее делают, насколько я в курсе.
— Здесь в основном делают только оптические карабины для снайперов. И малые партии для горных стрелков.
— Сейчас главная забота Западный фронт, — заявил асессор.
— Западный фронт всегда был главной заботой и любимой песочницей генштаба, — постарался я не рассмеяться.
— А что вы предлагаете? Обойтись без генштаба? — поднял брови князь.
— На востоке обошлись как-то, — усмехнулся я. — Генштаб наш только на глобусе воюет, а не на реальной местности. В том-то и его беда. Генштаб оперирует воинскими частями как полнокровными соединениями, а на фронте несут потери, и восполнение людской убыли не поспевает за полетом мысли генштабистов. Они планируют удар полнокровной дивизией, а от нее давно один полк в реальности. И совершенно не понимают того, что новая война требует новой тактики. И новых родов войск. А главное, четкого снабжения.
— Штурмовые роты вводятся повсеместно, — возразил князь.
— Это отрадно слышать. Но штурмовая рота — это вчерашний день. Требуется уже штурмовой саперный батальон. Чтобы силы разграждения сами без промедления наносили первый удар и успешно выкуривали из ДОТов и ДЗОТов их гарнизоны. А вы что делаете? Новатора-сапера в полевой фортификации Вахрумку засовываете в дикие горы дорогу строить. С глаз долой. Это какой завистник предложил такое вредительство?
И поднял руку, останавливая возражения асессора.
— Дорогу построить может любой толковый инженер. А вот в полевой фортификации Вахрумка — гений. Его еще сто лет в учебниках весь мир изучать будет, хотя он построил всего один полевой укрепрайон. Зато какой!
— Вы не правы, барон, — все же возразил мне асессор. — Эта война впервые поставила экономику выше армии. Идет война на истощение. Если бы рецкие стрелки не отжали бы у Винетии Риест, то мы бы уже голодали. Карточки на получение продовольствия для гражданского населения точно бы уже ввели — все к этому было у нас готово. Их даже напечатали. Поэтому вопрос южных коммуникаций — это стратегическое направление, более важное, чем даже локальные победы на фронте. И бросили на этот прорыв лучших. Даже если сейчас мы отобьем Щеттинпорт, то и он окажется в блокаде флота островитян. Юг и только юг наше спасение. Поэтому и на контрабанду приказано нам смотреть сквозь пальцы, если это только не вывоз за пределы империи стратегических материалов. Но у нас есть что предложить на вывоз контрабандистам — те же пояса для женских чулок, термобигуди, керогазы, светильный керосин… Так что не все решается ротами и батальонами.
Я еле сдержался, чтобы со стула не упасть со смеха. Надо же… мои бытовые поделки — крутая контрабанда.
— Барон, не возражайте Кобчику, — примирительно прогудел князь, неправильно поняв причину моего веселья. — Это именно он придумал штурмовые роты и даже командовал одной такой в бою. Если он говорит, что нужен батальон, значит, нужен батальон. Только учить такие батальоны негде — есть всего один полигон под Будвицем.
— И кто вам мешает? — удивился я. — Трудно городок в чистом поле построить? Затраты медные, а выхлоп золотой.
— У вас тоже нет такого полигона, — усмехнулся князь.
— Для рецких горных стрелков полигон — сами горы, — ответил я с апломбом. — До них нам далеко ходить не надо.
— А сможете вы такой полигон организовать здесь? Под Калугой, к примеру?
— Для рецкой армии он бессмыслен.
— А для армии империи?
— Для этого у имперской армии есть концерн «Лозе», который обладает большими субсидиями и преференциями из имперской казны на постоянной основе, — не удержался я от мстительной шпильки в адрес князя как главного лоббиста «Лозе».
— Вот мы и подошли к самому главному, — заметил асессор. — Наше министерство выделяет приличные деньги…
— Деньги не главное, — возразил я, прерывая его. — Вопрос в том, какие ресурсы выделяются под эти деньги. Сейчас куда ни кинь всюду клин. Сплошной дефицит.
— Что вам требуется в первую очередь? — асессор перешел на деловой тон.
— Рельсы, дерево, метизы, хорошая листовая сталь, станки…
— Это все решаемо, — кивнул асессор. — Но квалифицированных людей нет. Поэтому мы и советуем набирать станочников из пленных.
— А сами станки я тоже в лагере пленных возьму?
Нет, они надо мной явно издеваются.
— Если вы войдете в программу привлечения к работе пленных, то станки мы вам дадим. Под них.
— Нет, — возразил я. — Станки вы дадите нам. Новейшие. А старые станки мы отдадим под пленных.
— Пусть так, — согласился он со мной. — Я вижу, вы уже нашли решение, ваше превосходительство, — улыбнулся мне асессор, титулуя меня впервые по придворному чину.
— Есть пара идей, но они требуют серьезной проработки. Имеется у вас возможность поставки мне тонкостенной бесшовной трубы из качественной стали диаметром 60–80 миллиметров?
— У вас новое изобретение? — спросил князь.
— Да. Но оно будет полезно, только если наладить к нему достаточное количество оригинальных боеприпасов. Но для этого требуется тротил в промышленных количествах и массовое производство снарядов. Намного большее, чем в расчете на ту же полевую трехдюймовую пушку.
— Новое орудие? — заинтересовался князь по-настоящему.
— Новое, — подтвердил я. — Легкое. Батальонного уровня. Но дивизионного калибра.
— Цветной металл в дефиците, — встрял асессор.
— В том-то и дело, что цветной металл мне для него не нужен. Даже медных поясков на снарядах не будет. Нужна качественная сталь, сталистый чугун, тротил и чувствительные взрыватели, от которых отказался флот. Снаряд будет совершенно новой конструкции. Принципиально новой.
— Какой же? — снова не удержался князь от вопроса.
— Вы узнаете это, ваше сиятельство, из патентной заявки, если убедите меня, что имперский комитет по изобретениям очищен от вражеских шпионов. Иначе нет. Усиливать врага я не намерен. Будет так же, как с моей полевой кухней, которая появилась у врага раньше, чем у нас.
— Насколько мне известно, в имперском комитете по изобретениям сменилась половина состава и вынесено восемь смертных приговоров за шпионаж, — удовлетворил мое любопытство асессор.
— Тогда я согласен, но… — я сделал многозначительную паузу, привлекая к себе предельное внимание собеседников. — У меня нет лишних денег. А НИОКР дорог.
— Что за НИОКР? — хором спросили чиновники.
— НИОКР — это сокращение такое. Означает «научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки». То, что мы с Гочем ранее делали за свой счет и на свой страх и риск. Но есть одна особенность… Тогда нас никто не знал. А сейчас мы с ним признанные «оружейные бароны империи», так что сначала деньги — потом разработки. То же и с заводами. Завод ручных гранат я могу довольно быстро запустить в Калуге. Скажем так… к лету. Но опять-таки для этого нужны деньги и материалы. Чтобы гранаты были дешевыми, требуется организовать поточное производство. Предельно механизированное.
Перевел дыхание, махнул рюмку водки и продолжил трясти:
— Поставить еще одну линию ручных пулеметов на заводе во Втуце тоже можно. Хотя и с ограничениями по выпуску. При двух условиях. Вы сначала договоритесь с герцогом, как будете делить готовую продукцию. И опять-таки вопрос упирается в финансирование на старте. И в станки по списку. Новые. В первую очередь паровые молоты и прессы.
У меня были отложены деньги на линию ручных пулеметов, но князь с асессором об этом не знают, и знать им не надо. «Теперь все от мене тут зависить», — как говаривал один киношный персонаж.
— Добро. Путь будет так, — покладисто согласился начальник ГАУ и опять завел волынку: — Так вы за полигон возьметесь?
— При условии, что из Будвица начальником такого полигона переведут сюда капитана Щолича с взводом инструкторов, — ответил я твердо, так как полигоном заниматься не имел никакого желания. — Сам полигон построят пленные. В этом как раз нет ничего сложного. Сложно наладить нормальный процесс обучения. И вам требуется договориться с герцогом о выделении земли под него.
— Сколько солдат можно будет обучать на таком полигоне разом? И как быстро?
— Дайте подумать… — наморщил я лоб. — Снайперов можно начать готовить практически сразу. Инструктора есть. Обстрелянные и проявившие себя на фронте. Орденоносцы. Так что человек сорок за учебный цикл подготовим.
— Уже кое-что, — улыбнулся князь.
— Но карабины Шпрока с оптическими прицелами для них придется закупать здесь, во Втуце. И такая учеба требует очень большого расхода патронов. Так что обеспечение ими на вас.
— Как? — удивился асессор. — Я слышал, что снайпера как раз тратят очень мало патронов. Один, максимум два выстрела.
— Для того чтобы научиться так стрелять, человек сожжет не одну тысячу патронов, — просветил его я. — Снайпера — штучный товар. Не каждый человек может стать снайпером, даже если он метко стреляет. Тут нужен комплекс качеств в единстве. Кто-то обучится, а кто-то не сможет. Останется просто метким стрелком. Но не снайпером.
— Штурмовые подразделения? — настаивал князь.
— Постепенно. Для начала, от взвода и по мере наработки опыта постоянным составом полигона до роты, и возможно, целиком батальона. Но нужны будут инструктора — саперы и взрывники.
— Ясно. Пулеметчиков учить будете? У ваших людей это хорошо получается.
— Не проблема, — устало ответил я. — Только тогда это уже будет не просто полигон, а целый учебный центр в подчинении рецкой армии. Но если вы захотите во главе его поставить кого-либо кроме капитана Щолича — я просто умываю руки, и пусть этот центр варится в собственном соку. Как сможет.
— Но начальник учебного центра — это… простите, дорогой барон, это уже полковничья должность, — с легким возмущением пророкотал князь.
— Что с того? — ответил я. — Вам нужны штурмовые батальоны или возможность пристроить знакомого майора на теплую должность с хорошим служебным ростом? Если обученные и боеспособные подразделения, то тогда вам нужен Щолич. Если просто отчитаться перед императором «на отвяжись» и поставить в годовом отчете галочку — то ставьте начальником кого угодно. Но в этом случае на мою помощь не рассчитывайте.
— Даже так?
— Только так. Успех моих предприятий в том, что я подбираю людей исключительно по их деловым качествам. Никакого непотизма. И не забудьте обеспечить финансирование такого полигона отдельной строчкой в бюджете ГАУ.
Князь Урагфорт немного подумал и кивнул мне, принимая мои условия. Взял наполненную рюмку и встал.
— Что ж, предлагаю выпить за согласие, — произнес он. — Согласие фронта и тыла — важная составляющая победы.
Потом мы сытно пообедали. И так как беседа прошла несколько сумбурно, то по моему предложению зафиксировали на бумаге обязательства сторон и примерные сроки финансирования, обеспечения и исполнения. Списком с тремя подписями. В трех экземплярах.
Еще я подписал обязательство вхождения в программу привлечения пленных к работе на своих заводах и получил суровую бумагу от Министерства промышленности на право отбирать в любом лагере военнопленных нужных мне людей без ограничения. Препятствовать мне в этом воспрещалось. Со ссылкой на соответствующий императорский указ.