Джаггер, Брайони, Макс Абрахамс и Силидж-Бинн сидели под желто-голубым зонтиком перед парижским кафе неподалеку от бульвара Сен-Жермен. Солнце палило вовсю. Ветерок играл обрывками газет и конфетными фантиками.

Макс допил последний глоток кофе и осторожно поставил чашечку. На круглом добродушном его лице сейчас было выражение крайней озабоченности.

— Дорогой Майкл, все это просто уму непостижимо! Ты звонишь мне среди ночи и требуешь, чтобы я вылетал первым же самолетом и уже на следующее утро был в каком-то богом забытом месте в Бретани. Я нарушаю закон и вывожу из страны значительно больше денег, чем разрешается. Но и это еще не все. Я привожу вам ваши паспорта, хотя вы и без них уже пересекли границу Франции. Я становлюсь просто закоренелым преступником и наблюдаю, как ты с помощью навыков, приобретенных в твоем нелегком прошлом, подделываешь в паспортах штемпеля, которые ставят пограничники. И при этом один из вас, — Макс покосился на Силидж-Бинна, — вообще не имеет никаких документов и может быть арестован за нелегальное пересечение границы хоть сейчас. А вместе с ним загремите и вы. И после всего этого, когда я требую объяснений, ты отказываешься дать их мне!

Макс даже руки заломил от волнения.

— Я уже несколько раз преступил закон, но готов помогать тебе и впредь. Я — твой друг и адвокат. Ты не должен ничего скрывать от меня.

Джаггер засмеялся.

— Я тоже твой друг и намерен оставаться им. Но большего я тебе сообщить не могу, хоть убей.

Макс беспомощно поглядел на Брайони.

— Переубедите же его, — взмолился он. — Как же я смогу помочь, если он не доверяет мне? Ох, только не воображайте, будто провели меня! Не забывайте, я тоже кое-что повидал в жизни! Я, в конце концов, родился не в Англии. Я пережил аншлюс Австрии, блицкриг, концентрационный лагерь Я видел столько ужасного и бесчеловечного, что вы и представить себе не можете. Все это не шутки! Прошу вас, убедите его все рассказать мне!

Брайони поглядела на Макса. Было видно, что ее терзают сомнения.

— Я уже умоляла его, — сказала она. — А если все расскажу вам сама, он будет дальше действовать в одиночку.

— Он в любом случае будет дальше действовать в одиночку, — возразил Макс. — Даже если вы и останетесь с ним. Это я уже вам объяснял. Он ведь все время ищет, а что он ищет, вы уже знаете — я вам сказал. Он ищет смерти. Он хочет таким образом что-то доказать самому себе, но при этом погубит и себя, и вас. Все это — чистейшей воды безумие.

Он грохнул кулаком по столику и воззрился на Джаггера.

— Макс, — сказал Джаггер. — Дай мне деньги.

Он протянул руку. Макс поглядел ему прямо в глаза и отвел взгляд. Медленно, нехотя полез в карман куртки и вытащил оттуда пакет.

— Вот. Правда, здесь только фунты, — сказал он сердито. — Будь осторожен, когда станешь менять. Не все сразу.

Джаггер сунул пакет в карман.

— Спасибо. Могу обещать тебе одно: если вернусь, расскажу тебе абсолютно все.

— Но почему же именно в Неаполь?

Джаггер кивнул на профессора.

— Потому что профессор рекомендует направиться именно туда, а он уже один раз показал нам верную дорогу. Сумасшествие его касается только определенных вещей. Значит, нам надо в Неаполь. К тому же Машина упоминал поговорку — дескать, первая ее часть относится к нему, а вторая — ко мне.

— Увидеть Неаполь — и умереть, — проговорил Си-лидж-Бинн, не поднимая глаз.

— Теперь ты понимаешь? — спросил Джаггер. — Мы знаем, куда он подался.

Макс бросил быстрый взгляд на Силидж-Бинна. Тот засмеялся своим тоненьким, блеющим голоском.

В этот момент появился давний знакомый — бородатый молодой человек из Кембриджа.

— Вот это да! — воскликнул он. — Мир действительно тесен. Мистер Джаггер, если я не ошибаюсь? И мисс… — Он замялся. — Впрочем, фамилии мисс я так до сих пор и не узнал.

— Подсаживайтесь к нам, пропустите рюмочку, — пригласил Джаггер.

Но молодой человек поблагодарил и отказался.

— Спасибо, но я не один. Меня уже ждут друзья. Мы кочуем на солнечный Юг.

Он кивнул кому-то, и Джаггер увидел в некотором отдалении молодого длинноволосого человека и девушку — на этот раз она, правда, была без кепочки.

— Ну, до скорого, — сказал бородач, — рад был свидеться.

Он уже отошел, но вдруг возвратился.

— Чуть не забыл! Мне же надо вернуть вам эту штуку. Я все время так и таскаю ее с собой.

Он положил что-то на столик. С угла улицы донесся разбойничий свист. Бородач сунул пальцы в рот и ответил тем же. Потом бросился догонять друзей. Джаггер схватил то, что он положил на стол.

Это была стеклянная ампула из Хангер-хауса. Как он понял сейчас, в ней содержались десятки тысяч спор смертоносного Р. graminis tritici. Макс и Брайони недоуменно смотрели на ампулу. Макс уже собрался было что-то спросить, но тут у профессора Маркуса Силидж-Бинна наступило просветление сознания.

Он подался вперед и протянул за ампулой руку. Джаггер, словно загипнотизированный, отдал стекляшку.

Силидж-Бинн повертел ампулу в руках, покрытых старческими пятнами.

— Штамм 273, год 1963,— проговорил он. — Последняя и окончательная мутация. Полностью устранены все токсины. Никаких следов триметиламина. Удалена глютаминовая кислота. Регенерации не происходит. Свойств своих не теряет ни через три года, ни через десять, ни через сто.

Он огляделся по сторонам и сжал ампулу в кулаке.

— Они все пытались обмануть меня. Но это я их всех одурачил. Я быстро раскусил их планы. Эти негодяи хотели обокрасть меня. Они все время наблюдали за мной. Но я тоже наблюдал за ними! Они читали мои записи. А я читал их записи, ха-ха-ха!

Я-то свои записи специально вел неправильно. Но они не догадались! Как все они продажны! Все без исключения! Продажны, как весь Запад. Одно только насилие, предательство и алчность! Я надеялся, что разразится атомная война и уничтожит белую расу. И тогда восточные народы и культуры снова обретут свое былое величие. Но пришлось бы ждать долго.

Агенты презренных западных стран хотели украсть результаты моих исследований в Кембридже, чтобы использовать их как оружие против Востока. Они выжили меня из университета, но сами навели при этом на мысль, как уничтожить их всех и покончить с господством белой расы в мире.

Силидж-Бинн опять повертел ампулу между пальцами. Все трое, как зачарованные, внимали ему, хотя Макс совершенно не понимал, о чем идет речь.

— История говорит нам, что великие переселения народов происходят под угрозой голода, — продолжал Силидж-Бинн. — Готты, гунны и татары разрушали цивилизации в поисках пропитания. И это может повториться снова. Все общество стоит, как на фундаменте, на массовом производстве дешевых продуктов питания. Хлеб — это эликсир жизни. Если удастся погубить урожай пшеницы, погибнут многие миллионы. Миллионы и миллионы людей! И настанет закат Запада. Восток возродится!

Чем дольше профессор говорил, тем громче становился его голос. За соседними столиками люди начали с любопытством прислушиваться. Джаггер протянул руку и попытался забрать у Силидж-Бинна ампулу, но тот только отмахнулся и продолжал свой страстный монолог:

— Они украли у меня кассеты, но опоздали. Здесь, — он поднял ампулу, — у меня достаточно спор, чтобы произвести первоначальное заражение. И ничто в мире уже не сможет остановить распространение моего гриба!

Пшеница погибнет. Она погибнет повсюду в мире, а вместе с ней — и западная цивилизация. Штамм 273 не-уничтожим. Уничтожить его можно только одним путем— придется сжечь всю пшеницу. Всю, без остатка! И все равно каждый гектар, где она была, останется зараженным еще два-три года.

Не глядя на профессора, Джаггер негромко сказал Брайони и Максу:

— Не знаю, что мы можем предпринять, но нужно отнять у старика ампулу так, чтобы она не разбилась. Макс, как думаешь, сможешь поймать такси?

Ветер подул сильней. Зонтики над столами закачались, навесы из брезента захлопали. Джаггер кивнул официанту, намереваясь расплатиться. Дальше события развивались стремительно. Официант подошел, и Джаггер протянул ему купюру. Макс увидел, что мимо едет свободное такси, вышел из-за столика и сделал знак водителю. Официант уронил сдачу — несколько монет и бумажку. Он, Джаггер и Брайони разом наклонились, чтобы поднять. Тут налетел порыв ветра и чуть было не сорвал навес прямо над ними. Какая-то женщина от испуга даже вскочила. Владелец кафе выбежал на улицу складывать зонтики и что-то крикнул официанту.

Во всей этой неразберихе быстрее всех сориентировался профессор Силидж-Бинн. Он нагнулся и поднял десятифранковую купюру. Встал и продефилировал мимо Макса к такси, дал какое-то указание шоферу и сел в машину. Не успел Макс и слова сказать, как такси тронулось и скрылось за углом, выехав на улицу Де Ран.