17. ОХОТА
Роджер не видел лица карлика — только его спину и плотную шапочку. Он услышал дыхание женщины и понял, что она напугана. С самого начала этой истории много женщин испытали чувство страха. Сейчас настала очередь Гризельды Барнетт.
Дверь была закрыта, и Роджер не мог войти, не сломав ее. Если он постучит или позвонит, карлик может пустить в ход снова нож. Нужно было пробраться в квартиру бесшумно. Несколько секунд он, пригнувшись, наблюдал за происходящим: женщина откинулась назад, и теперь он видел только ее ноги и кромку коричневой юбки; карлик все еще стоял спиной к двери и что-то рвал.
Роджер бесшумно отошел.
Он позвонил в дверь квартиры напротив и держал палец на звонке до тех пор, пока не услышал приближающиеся шаги и звук открываемой внутренней двери.
— Так спешите, да? — спросил его плотный человек в безрукавке.
— Полиция, — сказал Роджер и прошел в квартиру. — Телефон у вас есть?
— Нет. Вы… вы говорите, полиция?
— Вы можете помочь поймать убийцу, — сказал Роджер. — Внизу, на улице, у нового «уолсли» стоит человек. Скажите ему, чтобы он вызвал по радио подмогу и приказал оцепить этот район. Мы должны поймать карлика, одетого как ребенок. — Роджер протянул ему свою карточку и спросил: — Пожарная лестница подходит к квартире III так же, как к вашей?
— Послушайте! Может быть, вы…
— Скажете, так?
— Да, но почему я должен верить, что вы полицейский? «Каждая секунда на счету, а этот тип такой упрямый,» — раздраженно подумал Роджер.
— Артур, кто там? — крикнула из комнаты женщина.
— Парень, который говорит, что он полицейский. Откуда я знаю, что он говорит правду?
Появилась коротенькая, толстая, небрежно одетая женщина с маленьким фартуком на обширной талии.
— Кто… — Она остановилась и, раскрыв рот, уставилась сначала на Роджера, а затем на мужа. Ни один ангел не произносил таких приятных слов: — Ты что, конечно, он из Скотленд-Ярда! Его фото было во вчерашней газете; у тебя что, глаз нет?
— Не шумите, мне нужно попасть в соседнюю квартиру, — произнес Роджер и прошел дальше. — Где у вас пожарный ход?
Секунды летели, а сестра Барнетта находилась в смертельной опасности.
— Сюда, — сказала женщина. — Артур, делай, что он тебе говорит, не стой как чурбан. Если бы был телефон…
Она открыла дверь в маленькую кухню, на противоположной стене которой виднелась еще одна дверь и окно рядом. Женщина двигалась очень проворно, она бесшумно открыла дверь, ведущую на площадку пожарной лестницы, откуда были видны голые коричневые стены противоположного крыла здания.
На железную площадку выходила и дверь кухни соседней квартиры.
— Посмотрите, чтобы ваш муж сделал то, о чем я просил — прошептал Роджер, — и узнайте, нельзя ли попросить другого соседа последить за дверью мисс Барнетт. Там находится маленький человечек, карлик. Но будьте осторожны, это убийца.
Стараясь не шуметь, он двинулся по платформе, но задел за металлический люк. Вот мучение! Наконец он пробрался к следующей двери.
Дверь запиралась на обычный примитивный замок, который можно было открыть простой отмычкой. Роджер вынул отмычку и стал копаться у двери. Он не знал, насколько бесшумны его действия и слышны ли звуки внутри. Он думал о женщине, которая произвела такое впечатление на Мака, и о маленьком создании рядом с ней. Соседка сначала наблюдала за ним, а затем ушла.
Наконец замок открылся. Роджер повернул ручку, распахнул дверь и оказался в маленькой, белой с голубым кухоньке. Здесь, на полпути в комнату, он услышал голос:
— Когда это пришло?
«Слава Богу, она еще жива!»
— Сегодня утром. Миссис Румбольд, моя соседка, хранила его дома для меня, и оно уже лежало в квартире, когда я пришла.
— Вы не видели этого на экране?
— Нет! Я… я говорю вам: его принесли, когда меня не было, я даже не знаю, что это!
— Это пленка, — очень медленно произнес карлик. — Вы уверены, что больше никто этого не видел?
— Да! — закричала Гризельда. — Да, да, да!
Роджер тихо крался к комнате, где они находились. Если повезет, то еще до конца этого часа он засадит карлика за решетку. Все вроде идет нормально, но один промах и нож опять сработает.
Неожиданно позади него чихнула толстушка из соседней квартиры.
Этот невинный в обыденной обстановке звук прозвучал как взрыв, он заставил Роджера вздрогнуть и рвануться вперед.
Толстушка чихнула опять.
Карлик ничуть не испугался, он резко повернулся, сжимая нож в правой руке и пленку в левой.
Он почувствовал резкую боль в правой ноге — карлик полоснул ножом прямо под коленом. Роджер, отпрянул в сторону, он знал: если бы нож пришелся под сердце, он не жил бы ни минуты. Он стоял держась за стену; нога болела, но на нее можно было наступать. Карлик уже пытался открыть входную дверь.
— Нет, не выйдет! — закричала толстушка. — Ты не уйдешь, или же… Ой-ой-ой! — завопила она, когда карлик обернулся к ней с поднятым ножом.
Она застыла в кухонной двери.
«Ну, теперь мы его поймали», — подумал Роджер и схватил стул.
Карлик прыгнул и сделал три блестящих вихревых сальто. Когда он пролетал мимо толстушки, она снова завизжала. Роджер его уже не видел: карлик проскочил в открытую дверь кухни. Раненая нога не позволяла быстро двигаться, и когда Роджер добрался до кухни, маленький человечек был уже на площадке пожарной лестницы. Толстушка вцепилась в Роджера.
— У него нож! — кричала она. — У него нож!
Роджеру никак не удавалось освободиться от трясущейся женщины. Тем временем шум на пожарной лестнице прекратился. Когда Роджер наконец смог избавиться от толстушки, карлик бежал через двор. Никакой возможности поймать его уже не было.
Роджер так и не увидел его лица.
С наскоро перевязанной ногой Роджер разговаривал в соседней квартире со Скотленд-Ярдом. В погоню включились машины «Летучего эскадрона», весь отдел был на ногах, словесный портрет, сделанный Гризельдой Барнетт, был передан по радио всем полицейским подразделениям в Лондоне и в округе. Предписывалось начать поиски вооруженного убийцы — карлика, маскирующегося под ребенка.
Мак и еще несколько человек прочесывали ближайшие окрестности. Дулей находился в больнице с серьезной огнестрельной раной головы.
Роджер окончил разговор, поблагодарил хозяев, позволивших воспользоваться телефоном, и направился в квартиру Гризельды Барнетт. С ней был врач, которого вызвала толстушка, теперь не умолкавшая ни на минуту. Врач перевязал Гризельде руку и сказал, что причин для беспокойства нет. Она практически оправилась и волновалась значительно меньше, чем ее соседка, миссис Румбольд.
— Я хотел бы поговорить с мисс Барнетт наедине, — сказал Роджер толстушке. — Я дам вам знать, как только закончу.
— Ну, я полагаю, если вам это необходимо, я должна…
Врач, молодой, светловолосый и румяный, вышел вместе с ней. Дверь закрылась. Роджер и сестра Джима Барнетта остались вдвоем в маленькой гостиной. Инспектор стоял у окна, а Гризельда сидела в кресле, прижав раненую руку к груди. Роджер сразу понял, что имел в виду Мак. Гризельда производила впечатление не столько красивой, сколько приятной женщины с тонкими чертами лица, голубыми глазами и гладкой кожей. Роджеру показалось, что ей чуть-чуть за тридцать.
Выслушав ее подробный рассказ, Роджер сказал:
— Вы ничего не могли сделать, чтобы остановить его с этим пакетом. Я рад, что вы и не пытались. Сколько пленок было там, вам удалось посмотреть?
— Да, две небольшие катушки. Восьмимиллиметровые пленки, — уточнила она.
— Вы уверены?
— Да, он всегда пользовался восьмимиллиметровой камерой, так же как и я.
— Спасибо. Вы знали, что брат собирался послать их вам?
— Нет, — решительно ответила она. — Я уже говорила: они пришли, когда меня не было. Миссис Румбольд часто принимает посылки и заказную почту для меня, поскольку днем я часто отсутствую. Она хранила этот пакет до тех пор, пока не узнала, что я приехала.
«Да, все было совершенно ясно».
— Ваш брат об этом не писал?
— Нет.
— Вам известно, что он делал в Италии?
— Я знаю, что он надеялся найти там какую-нибудь работу. Он долго жил и работал в Италии, знал язык и очень любил эту страну. — Она немного переменила позу. — Он говорил, что там жить значительно дешевле, чем здесь.
— У него был какой-нибудь постоянный источник доходов?
— Не думаю. Иногда он подрабатывал как гид или занимался чем-нибудь вроде этого.
— Он часто залезал в долги?
— Он… он, кажется, доставал откуда-то деньги.
— Вы знаете мистера и миссис Коррисон? — спросил Роджер неожиданно.
— Нет, лично я с ними незнакома. Джим — да, их знал когда-то, — медленно ответила Гризельда Барнетт.
Вопрос, очевидно, сбил ее с толку и был ей неприятен.
— Он знал их хорошо?
— Он… он однажды был партнером Коррисона.
— Вы хотите сказать, что он работал в «Ангито» или в какой-нибудь другой компании?
Она явно еще страдала от перенесенного потрясения, у нее была рана на руке, и она, кажется, вполне откровенно ответила на его вопросы. «Но так ли это? Действительно ли она не имела представления о том, чем занимался ее брат? Пришли ли фильмы действительно так неожиданно?» Роджер знал только одно: на первой пленке заснято покушение в Милане. А что на второй? Тут у него не было даже каких-либо предположений.
Он мог проверить прошлое Гризельды Барнетт, выяснить, в каких отношениях она была со своим братом, не работали ли они вместе. Когда он узнает о ней побольше, он может снова сюда вернуться.
— Я слишком задержал вас, мисс Барнетт, — сказал он. — Если вы вспомните еще что-нибудь, что может нам помочь, позвоните мне в Скотленд-Ярд, хорошо?
— Да, — ответила она. — Но я уверена, что рассказала все. Она медленно встала, было заметно, что рука беспокоит ее. Щеки женщины слегка побледнели, но глаза были изумительные. — Хотите что-нибудь выпить?
— Нет, спасибо. — У него осталось впечатление, что она что-то не досказала, словно не была уверена, следует ли об этом говорить. Смущение, которое проглядывало в ее поведении, делало рассказ еще более сомнительным.
Около двери она остановилась и нерешительно произнесла:
— Мистер Вест…
— Да?
— Это так нелепо! — сказала она. — Я даже не могу подобрать соответствующего слова, чтобы поблагодарить вас за то, что вы спасли мне жизнь. Я уверена, что этот человек убил бы меня. — Она положила маленькую теплую ладонь на его руку.
Женщина колебалась, и Роджер не торопил ее.
— Так он работал на «Ангито»? — спросил Роджер.
— Нет, — ответила Гризельда Барнетт. — Они были связаны до того, как мистер Коррисон начал процветать. По сути… — Она замолчала.
— Я надеюсь поймать убийцу вашего брата, мисс Барнетт, и любая информация может быть полезна.
— Я не хочу ничего преувеличивать, — нерешительно сказала Гризельда, — но Джим не любил Марка Коррисона. По сути дела, он ненавидел его. Их деловые контакты закончились давно. Джим влез в долги, а Коррисон, выплатив их, выкинул его из дела, которое вскоре стало очень доходным. Джим всегда считал себя обманутым.
Медленно, как бы раздумывая, Роджер произнес:
— Он думал о том, чтобы отомстить? — Гризельда молчала. — Он что-нибудь говорил об этом?
— Иногда… иногда он был просто вне себя, — признала Гризельда Барнетт. — Нет смысла утверждать, что нет.
Таким образом, Барнетт имел зуб на Марка Коррисона. Причина для ненависти есть. И после ужина с ним Барнетт был зверски убит.
— Здесь было столько же надежды на удачу, сколько расчета, — сказал Роджер и улыбнулся. — Это одна из заповедей, которыми я всегда руководствуюсь. Но не рискуйте. Вы и ваша соседка — единственные люди, которые видели лицо этого карлика. Только вы можете опознать его. Он, может быть, не оставит попыток убить вас. Но вас будут охранять днем и ночью, и квартира ваша будет находиться под пристальным наблюдением. Думаю, скоро все завершится, но пока… — Он остановился и протянул руку. — До свидания.
— Доброй ночи, — ответила Гризельда. — И еще раз спасибо.
На улице было прохладно, и возвращаясь в Скотленд-Ярд, Роджер замерз. Он провел час в квартире Энн Пеглер. Особых дел там не предвиделось. Всю обычную работу проделали сотрудники местного отделения полиции. Когда Гвен Дэвис ушла встречать Энн, кто-то проник в квартиру и положил яд в бутылку джина — любимый напиток Энн Пеглер.
Роджер позвонил в Ярд и попросил заняться альянсом Коррисон — Барнетт, а затем послал длинную телеграмму Северини с просьбой попытаться разыскать официанта или кого-нибудь еще из ресторана, где ужинали Барнетт, Коррисон и Парелли. Может быть, кто-то из них запомнил разговор за столом. Кроме того, он попросил собрать информацию о Парелли.
Домой он отправился на своей машине, которую специально подогнали к Ярду.
Остановившись у своего дома на Белл-стрит, он почувствовал озноб, вероятно отчасти из-за сильного ветра с реки. Погода в Лондоне вообще была холоднее, чем в Милане, а сейчас она прямо на глазах ухудшалась.
«Можно понять, когда Зара охотится за своим принцем, но станет ли политическая организация маленькой страны заходить так далеко, как в этом случае? Фанатик может убить того, кого он ненавидит, но не того, кто стоит на обочине», — размышлял Роджер.
Двери гаража были широко открыты, и Роджер проехал прямо в гараж. Когда он закрывал гараж, в прихожей вспыхнул свет: Джанет услышала его. Чем ближе подходил он к двери, на матовом стекле которой отчетливо виднелся силуэт жены, тем больше портилось его настроение. Конечно, ей уже все порядком надоело, и она хотела пожить в спокойной обстановке, но он и сам хотел не спеша разобраться в своих делах.
Дверь распахнулась.
Если Джанет начнет свои жалобы, он взорвется.
— Привет, дорогой, — сказала она ему, и Роджер почувствовал облегчение. Для плохого настроения нет причин: ее бодрый возглас свидетельствовал о том, что она рада его видеть. Он заметно приободрился. — Как твои дела?
— Фифти-фифти, — произнес он почти весело. — Мы потеряли Энн Пеглер, но у нас еще есть Гризельда.
— Я знаю об Энн Пеглер, — сказала Джанет и после небольшой паузы спросила: — А что представляет собой Гризельда?
— Она впечатляет.
— На самом деле привлекательна?
— Так говорит Мак.
— Кто такой Мак? Впрочем, это неважно. — Роджер проталкивал ее в прихожую. — Если она действительно привлекательна, то неважно, кто это говорит. Я… Но, дорогой, ты хромаешь!
— Так, царапина.
— Я тебе не верю…
— Это царапина, мне уже оказали первую помощь, и я не хочу сегодня снимать повязку, — твердо произнес Роджер.
Джанет знала, когда нужно уступить.
— Я сниму ее утром и наложу новую, — сказала она, и в ее голосе зазвучало нетерпение: — Дорогой, у меня появилась мысль. Ее настоящий автор — Мартин, а я придала ей окончательную форму.
— По поводу моих дел? — с улыбкой спросил он.
— Не забывай, что мальчишки теперь обо всем читают в газетах и по некоторым причинам Мартин следит за делами своего отца. Я слышала, как он читал Ричарду кое-что из сегодняшней «Ивнинг ньюс»:
— О Боже! — воскликнул Роджер. — Соперники с обеих сторон и даже сзади. Что же это за счастливая мысль?
— Ну вот, — сказала Джанет, сдерживая смех. Она не была уверена, что это действительно смешно. — Ты будешь поражен. Он подошел ко мне и торжественно произнес: «Мам, я не хочу выглядеть глупо, но у меня есть мысль, которая может пригодиться папе».
Они перешли в небольшую, хорошо обставленную комнату, хотя за четырнадцать лет, которые прошли после свадьбы Джанет и Роджера, мебель, конечно, пообтрепалась. В углу пристроился маленький рояль из розового дерева, используемый сейчас как подставка для фотографий.
— Тебя бы это предложение с ног сбило, — продолжала Джанет. Внезапно она замолчала: за дверью послышались возня и перешептывание, а потом ручка заскрипела и две головы — одна над другой — появились в двери, — Что вы здесь делаете так поздно? — Джанет была так удивлена, что даже не стала ругать их.
— Я слышал, как приехал папа, — ответил Мартин извиняющимся тоном, — и думал, что ты не будешь сердиться, если мы спустимся.
У него были круглые умоляющие глаза; взъерошенный Ричард, по-видимому, тоже так думал.
— Пап, как ты считаешь?
— Я даже не понимаю, о чем это вы? — сказал Роджер. — И если вы дальше так будете продолжать, никогда не пойму. — Он взял стакан и бутылку виски на маленьком столике рядом с креслом.
— Если бы кто-нибудь из вас, молодые люди, объяснил в чем дело.
— А я думал, что мама сказала тебе! — воскликнул Мартин. — Ну ладно, я сам. Только ты не смейся. Я знаю, что это может быть глупо, но меня интересует, как избавляется принц от своих подружек. Я хочу сказать, что некоторые из этих восточных владык иногда попадают в затруднительное положение с ними; не так ли? Мне интересно, ты никогда не слышал о такой девице? Или, может быть, Джим Барнетт знал?
Мартин, затаив дыхание, ждал, что отец начнет подшучивать, но тот был серьезен.
— Мартин, пока я не занимался этим, но я попробую, — медленно произнес Роджер. — Здесь может быть новый поворот. — Он не стал говорить, что уже думал об этой певичке Телисе, миланской подружке принца. — Обещаю проверить. А теперь оба в кровать или у вас начнутся трудности с родителями!
Дети отправились наверх в радостном возбуждении.
Роджер улыбнулся. Он заметил, что Джанет смотрит на него таким же вопрошающим взглядом, как и ребята. Очевидно, ее тоже интересовало, есть ли в этом рациональное зерно. Такая линия расследования могла бы принести пользу.
— Поняла, в чем дело? — спросил Роджер, когда Джанет отрицательно покачала головой, прикурил сигарету и протянул ей. — Мы можем проработать эту линию с подружкой и проследить, куда она нас заведет. Но … О, черт возьми!
Зазвонил телефон.
Джанет даже не возмутилась. Это доказывало, что она понимает сложность этой работы. Безусловно, никто не стал бы звонить ее мужу в такой час, если бы не чрезвычайные обстоятельства.
«Может быть, схватили карлика», — подумал Роджер и поднял трубку.
— Вест у телефона.
— Прошу прощения за поздний звонок, сэр, — произнес мужской голос, и Роджер узнал Мака, дежурившего у Бинг-Меншнз. — Мне повезло: я наткнулся на кое-что важное, мне кажется, это может нам помочь. В углу двора, где пробегала эта маленькая свинья, я подобрал обрывок бумаги. Вы сказали, чтобы я внимательно осмотрел, не выронил ли он чего. Вот я и нашел обертку от посылки, а в ней письмо от Барнетта сестре. Прочитать вам, сэр, или принести с собой?
Роджер жестом попросил у Джанет принести карандаш и бумагу.
— Читайте, — сказал он Маку.
— Хорошо, сэр. Оно не длинное: «Сестра, милая, я хочу, чтобы ты присмотрела за этим. Не говори никому, что ты получила, не проявляй их, просто храни в прохладном темном месте до моего приезда. Храни это, как свою жизнь. Они принесут и мне, и тебе состояние, я уверен. Если ты, конечно, ценишь мирскую жизнь. Твой Джим». — Помолчав немного, Мак спросил: — Прочитать вам снова, сэр?
