Лисса опустила ноги на траву и мягко оттолкнула кресло, которое закачалось взад-вперед. Вокруг царило спокойствие, из дома не доносилось ни звука. Шипение воды, разбрызгиваемой из увлажнителя, сливалось со звоном комаров и мух. На некоторое время Роджер тоже поддался этому покою. Его часами терзали опасения, и теперь он почувствовал облегчение — игра пошла в открытую. Он сказал ей, что между ними ничего не может быть кроме недолгого, ни к чему не обязывающего союза, который никогда не перейдет в прочную связь. Она согласилась. Он думал, она знает, что у него на уме: отчаянное желание уберечь ее, защитить.

— Нет, — сказала она тихим голосом. — Я не могу помочь, Роджер.

— Необходимо найти, кто имел такую возможность.

— Вы думаете, Марино тоже сомневается?

— Я не вижу, как он может этого избежать. — Роджер подошел и сел рядом с ней.

Она внезапно отвернулась и махнула рукой. Он сказал с угрозой в голосе, с досадой:

— Не делайте ошибки, Лисса. Вы находитесь под вполне естественным подозрением. Имеются существенные свидетельства, что в посольстве также происходит утечка информации. Та, другая сторона подсунула мне снотворное всего спустя час после прибытия в Нью-Йорк. Так что утечка есть. Марино не слепой. Вы знали, когда я прибуду и где остановлюсь?

Она молча кивнула.

Роджер резко спросил:

— Вы были здесь, когда Рики подарили золотой медальон с его именем?

Она кивнула, но выглядела смущенной.

— Он уронил его около плавательного бассейна, — сказала она. — Он помялся с одной стороны, но не сильно, а Рики так расстроился, что заплакал. Я помню, Белле успокаивала его: она говорила, что теперь другого такого уже ни у кого не будет — с такой особенной вмятинкой.

— А кто еще там был?

Она смотрела на него, неловко повернув голову. Плечи их соприкасались.

— Дэвид приехал в отпуск на месяц, на следующий день мы отправлялись в Лондон — Дэвид и я. Был еще Карл Фишер. Мы все сидели у бассейна. Рики учился плавать. Слуги были, конечно.

Впервые с тех пор, как он начал допрос, она улыбнулась:

— Не забудьте про слуг, Роджер.

— А был кто-нибудь из них около бассейна?

— Рики мог сказать своей няне, что уронил медальон.

— Но рядом никого не было?

— Нет.

— Дэвид и Белле, вы и Карл Фишер. Лисса, все это становится весьма существенным. Дело слишком серьезное, чтобы относиться к нему легко. Кто еще был в тот день?

Она отвернулась и посмотрела на бассейн. Заходящее солнце залило золотом голубую воду. Лисса выглядела очень эффектно, и поворот ее головы надолго сохранился в памяти Роджера.

Она нахмурилась и, обернувшись, произнесла:

— Да, Эд Пуллинджер.

— Вы уверены?

— Эд пришел позже, — уточнила она. — Он принес некоторые письма для служащих посольства. Он не плавал, но находился здесь, когда Рики уронил медальон.

— Я думаю, Эд нарывается на слежку, — сказал Роджер, нахмурившись. — Эд Пуллинджер, Фишер и вы — трое подозреваемых. Лисса, не вбивайте себе в голову глупых мыслей, что нужно кого-то оградить или что вы находитесь вне подозрений. Если есть что-то такое в вашей памяти, что вы можете показать на Эда или Фишера пальцем, покажите, пригвоздите их. Пока не поздно. Они могут раздавить вас.

— Вы плохой детектив, — сказала Лисса. — Вы должны все это держать при себе.

Она внезапно схватила его за руку и потянула:

— Пошли в дом.

Они медленно шли рядом и, дойдя до лестницы, она сказала:

— Роджер, благодарю вас, но я ничего не подмешивала в молоко.

Глаза у нее внезапно повеселели, и она убежала вверх по лестнице.

За ужином царило хрупкое оживление. За столом сидели Дэвид и Белле Шоуны, Фишер и Лисса с Роджером. Иногда Белле заговаривала о Рики, будто наконец уверилась, что его возвращение — только вопрос времени.

— Как хорошо, что он не пострадал, — говорила она в сотый раз, с наигранным оживлением и с сияющей улыбкой глядя на Роджера.

Шоун говорил мало. Огонь в его глазах потух и, казалось, он с трудом сохраняет бодрость. Фишер после сна выглядел свежим. Все находились в напряженном ожидании, которое могло внезапно закончиться, а могло и растянуться. Сохранит ли Белле в этом случае с таким трудом достигнутое спокойствие? Роджер следил за ней внимательнее, чем за другими, но присматривался и к Фишеру. Если бы дело было в Англии, он бы имел, где покопаться. Особенно по поводу Эда Пуллинджера. Лисса сообщила ему о подозрениях в отношении Фишера и Пуллинджера, но дальше этого не пошла.

Она сидела в просторной гостиной, когда Фишер сказал:

— Я здесь просто доктор, но советовал бы всем пораньше лечь, включая и самого доктора. Дэвид, вы должны отправиться спать немедленно.

— Это я могу, — согласился тот.

— Дорогой, давай пораньше пойдем спать, — сказала Белле и сжала ему руку. — Я так долго не давала тебе заснуть. Если ты заболеешь, я буду винить в этом себя. Вы ничего не имеете против? — произнесла она устало, вставая с места.

Было чуть больше девяти.

В десять Роджер выглянул из окна своей спальни. Ночь и звездное небо навевали мысли о сладости свиданий. Он чувствовал какую-то бодрость и знал, что не заснет. Покой был нереальным, неестественным. Прошлой ночью в это время он находился по дороге к дому Вебстера, где начались его тяжкие испытания, завершившиеся на берегу озера. Сейчас казалось, будто опасность отодвинулась на миллион миль, хотя могла скрываться за каждым углом, за каждым окном. У него был пистолет, который дал ему Фишер. Сунув его в карман, — он уже привык таскать его и не находил это странным, — Роджер вышел из комнаты и через спящий дом пошел к входу. Слуги ложились спать рано. Они спали в другом крыле. Он открыл запертую дверь, вышел на веранду и медленно сошел по ступенькам. Он не мог уйти далеко. Если за домом следили, то открытая дверь — большой соблазн, она должна оставаться на виду. Было прохладно, но не холодно, как в Англии в летнюю ночную пору. Трава под ногами жестко шуршала. Шипение разбрызгивателя смолкло. Он ходил взад и вперед. Черные тени деревьев казались более резкими, чем предыдущей ночью.

Он никого не видел и ничего не слышал.

Он провел на воздухе полчаса, затем вернулся в дом. Закрыв на засов входную дверь, он поднялся наверх. Скользящая дверь на лестничной площадке вела в его комнату — большую, просторную, современную. Он принял самую горячую, какую можно только терпеть ванну, чтобы снять напряжение мускулов ног и спины, надел пижаму и лег. Только теперь он почувствовал приятную усталость. Ощущение нервозности прошло. Оно, видимо, возникло из-за неопределенности отношений с Лиссой и от чувства нависшей опасности.

Он заснул.

Неясный звук ворвался в его сон. Это могла быть часть сна. Но звук разбудил его. Роджер лежал в полудреме, когда снова услышал его. Медленно повернув голову, он взглянул на окно, четко очерченное на фоне серого неба. Начиналась заря. Никого не было, он осторожно взглянул на дверь.

Дверь тихо открывалась.

Роджер выпутался из простыни и подтянул ноги, приступ боли пронзил икры. Ой подвинулся к краю кровати, чтобы можно было быстро из нее выскочить, и через ресницы стал наблюдать за дверью. На мгновение он решил, что ему все показалось, что это плод его воображения.

Дверь скрипнула.

Роджер ждал. Он лежал спокойно, но внутренне уже приготовился к прыжку, который сведет его лицом к лицу с неизвестным визитером.

Дверь, наконец, открылась — и в сером свете утра появилась женщина. Он видел волосы и силуэт фигуры на фоне окна.

Это была Лисса.

Мгновение она смотрела и прислушивалась — он дышал ровно. Она прошла вперед, не закрывая двери, правая рука ее была вытянута, и он пытался рассмотреть, что в ней. Она подходила все ближе, шуршала одежда, других звуков не было. Теперь она находилась в одном или двух футах от него и он видел, что в руке у нее ничего нет.

Света было достаточно, чтобы разглядеть ее нежную красоту. От вспыхнувшего желания у него глухо забилось сердце. Она присмотрелась, как будто хотела увериться, что он спит, потом быстро наклонилась. Он вздрогнул от неожиданности. Она приникла к нему в долгом поцелуе, он замер.

Откинувшись, она взволнованно дышала, потом нежно произнесла:

— Роджер…

Он засопел, будто только что проснулся и еще не пришел в себя.

— Роджер! — произнесла она громче. — Проснитесь.

Она включила лампу. Свет заставил его зажмуриться.

— Простите меня, Роджер, но надо просыпаться.

— Кто это? — пробормотал он.

— Это Лисса.

— Лисса? Что такое… — он не договорил, приподнимаясь. — Что случилось?

— Получено сообщение, — сказала она. — Марино знает, где находятся Гиссинг и Рики. Вам надлежит вылететь в Трентон, Нью-Джерси. Мне не хотелось будить вас.

Она легко справилась с охватившим ее волнением:

— Вы спите, как ребенок.

— Но я не ребенок. Дайте мне десять минут.

— Я приготовлю кофе, — пообещала Лисса.

— Отлично. — Он улыбнулся, почесал голову, подождал, когда за ней закрылась дверь, и прикусил палец.

— Ты, проклятый дурак, — свирепо пробормотал он. — Проклятый дурак.

Он вспомнил Джанет. Ее реакцию на телеграмму от Лиссы.

— Да, полный идиот! — произнес он и начал натягивать одежду. Он был готов, когда Лисса постучала в дверь.

— Войдите!

Она принесла поднос с булочками, маслом, мармеладом и кофе. Лисса еще не оделась, но выглядела свежей и бодрой, как обычно. Настроена решительно и по-деловому.

— Никто еще не проснулся, — сказала Лисса. — Я вернусь через пять минут и довезу вас до аэропорта. Самолет уже ждет. — И она вышла, не взглянув на него.

Через шесть или семь минут она вернулась, одетая, как и вчера, — в бежевую рубашку и винно-красную юбку. Короткая куртка перекинута через плечо. Она выпила чашку кофе, которую он ей налил, и они поспешили вниз. Они были у входной двери, когда кто-то громко спросил:

— Кто это?

Лисса сказала:

— Спокойно!

Это был Фишер, в спальном халате, с растрепанными волосами; глаза прищурены от яркого света. Он стоял посередине лестницы.

— Что здесь происходит?

— Роджера отзывают, — сказала Лисса.

— Отзывают?

— Да, черт возьми, — сказал Роджер. Он отреагировал как надо, потому что Лисса была решительно уверена в том, что Фишер не должен знать правды. Фишер мог подмешать снотворное в молоко так же легко, как и Лисса.

— Ну, увидимся! — Роджер помахал рукой и открыл дверь.

Фишер что-то бормотал и спустился за ними. Он стоял у двери, когда они отъезжали, и помахал им вслед рукой.

— Может ли этим человеком быть Карл? — спросила Лисса.

— Может быть кто угодно, мужчина или женщина.

Она засмеялась, но смех звучал натянуто. Они ехали гораздо быстрее, чем накануне, мимо проносился просыпающийся городок. Они проскочили его на скорости шестьдесят миль. Аэропорт находился на другом конце, и уже слышался шум прогреваемых моторов. Экипаж был готов.

Роджер обернулся к Лиссе:

— Будьте осторожны, вы…

— Я лечу с вами, — перебила она его. — Мой саквояж с одеждой в багажнике. Мне надо было провести Карла.

Он поздоровался с пилотом, поднялся в самолет вслед за Лиссой, посмотрел в окно на зеленые поля, взлетную дорожку, маленькое здание аэропорта. Роджер насчитал двадцать два места, но они были единственными пассажирами.

Самолет сделал круг, и снова внизу промелькнуло здание. Лисса сидела рядом, откинувшись на спинку и расслабившись.

Машина набирала высоту; у Роджера, развалившегося на сиденье, опять мелькнула мысль, что Лисса могла подмешать наркотики Шоунам. Но думать так не хотелось. Это она арендовала самолет и наняла экипаж?