44

Кристиансхавн, апрель 2014 года

Пронзительный смех рыжеволосой подружки Эдуардо звенел на всю «Морскую выдру». Услышав его, задремавшие за стойкой гости начали бросать неодобрительные взгляды в ту сторону, где, сплетя руки, сидела парочка. Эдуардо, подливая ей пива, шикал на нее, но не мог унять невольную улыбку. К стойке подошел Томас и заказал у Йонсона пива. Он только что отошел от бильярдного стола, где потерпел от Виктории позорное поражение в пуле, в то время как она уже приготовилась разделаться со следующим игроком, пожелавшим с ней схватиться. Томас пригубил пива, искоса поглядывая на Эдуардо и девушку; раньше он ее с ним не видел. Тут в «Морскую выдру» вошел Миккель. Оглядевшись, он отыскал в полумраке Томаса и присоединился к нему за стойкой.

– Извини за опоздание, – сказал он.

– Что будешь пить?

– То же, что и ты, – ответил Миккель, кивая на «Хофф».

Томас познакомил его с Йонсоном, и тот достал ему из ящика бутылку.

– Так это ты – Миккель? С тех пор как этот, – сказал он, кивая на Томаса, – ушел со службы, у нас нечасто бывают полицейские.

Миккель пожал плечами.

– Может, найдем местечко и сядем? – предложил он Томасу.

Они отошли от бара и сели за одним из столиков возле выходящего на канал окошка со свинцовыми переплетами.

– Ты, наверное, уже ждешь, когда получишь его обратно? – Миккель расстегнул молнию на кармане куртки, достал Евин телефон и положил на стол.

Томас взглянул на него, но даже не притронулся.

– Что ты узнал?

– Я мог бы сказать тебе, что мне не удалось ничего выяснить. Что в телефонной компании не сохранились данные. И что на этом следы теряются.

– Однако?

– Однако мне неохота тебя обманывать.

– Так ты нашел его или нет?

И тут вдруг снова раздался пронзительный смех девушки, которую привел Эдуардо. Она сама зажала себе рукой рот и жестом попросила извинения у присутствующих, а Эдуардо обнял ее и привлек к себе.

Миккель снова повернулся лицом к Томасу:

– Тебе не понравится, когда узнаешь результат.

– Значит, это кто-то, кого я знаю?

– Да.

– Кто?

Миккель опустил глаза на лежавший перед ним телефон:

– Эти эсэмэски выхвачены из контекста.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Все было совсем не так.

Томас помотал головой:

– Этого ты не можешь знать…

Он умолк, глядя во все глаза на Миккеля, который сидел перед ним, опустив взгляд. Только тут до него наконец дошло.

– Ты? – Голос его сорвался.

– Так вот, между нами ничего не было… Ничего серьезного…

– Ты… и Ева? – У Томаса перехватило дыхание.

– Я тысячу раз собирался тебе все сказать… Извиниться перед тобой.

– Ты… и Ева? – повторил Томас.

– Так вот, чтобы ты знал: физически между нами никогда ничего не было.

– Ты… ты… Так это ты охмурял ее этими эсэмэсками?

– Я ужасно сожалею, я совсем не хотел, чтобы так вышло, ей-богу, не хотел! Я все время мучился и чувствовал себя виноватым… в особенности когда она умерла.

– Как не посочувствовать тебе, – сказал Томас, стиснув кулаки. – До чего ты, наверное, настрадался.

– Поверь мне, я чувствую себя законченной скотиной.

Томас вроде бы отчетливо и ясно слышал, что ему говорил Миккель, но в голове у него словно стучало: этого не может быть. Вот сейчас он проснется за столом на «Бьянке», и кошмар развеется.

– Как это началось?

– Ты уверен, что действительно хочешь это услышать? – Миккель сглотнул слюну. – Лет пять-шесть тому назад серьезно заболела моя мать. Она начала впадать в старческий маразм, и болезнь развивалась быстро. Мы с братом поместили ее в больницу, но дело становилось все хуже, в конце концов она перестала нас узнавать…

– Давай прокрути вперед – как вы встретились с Евой.

– Мой брат Андерс и я не могли прийти к согласию по поводу опекунства. А так как мне не хотелось посвящать посторонних ни в подробности материной болезни, ни в семейные дрязги, то я позвонил единственному знакомому адвокату. Вот так это и началось.

– Черт возьми! Я даже не знал, что у тебя, оказывается, есть брат.

– Мы же никогда не разговаривали о личной жизни.

– Действительно, – яростно фыркнул Томас. – Для этого ты выбрал мою девушку! Ну а твоя-то жена? Она об этом знает?

– Нет. Никто ничего не знает. Да ничего такого и не было, кроме этих… дурацких эсэмэсок.

Томас чувствовал, как в нем поднимается злость:

– Хватит врать. Вы встречались, уж это я понял из переписки.

– Два раза… за бокалом вина. И Ева все время говорила о тебе… Это я повел себя непростительно. Это я в нее влюбился, а не она в меня.

– Мне кажется, тебе пора уходить.

– Я правда сожалею, Ворон. Не знаю даже, что и сказать, кроме как попросить прощения.

Миккель встал и аккуратно поставил на место стул. Секунду он постоял, как будто ожидая, что Томас ему что-то скажет. Но Томас молчал, стиснув кулаки, и не поднимал глаз.

– Позвони, если…

Не докончив фразы, Миккель повернулся к выходу.

Томас одним духом допил пиво и поставил бутылку на стол, повернув этикеткой к себе. Он боролся с накатывающей волной, но им овладело тоннельное зрение, и он уже ничего не видел вокруг. В теле бушевал адреналин. Сердце тяжело заколотилось в груди: он-он-он — твердило оно, к мышцам прилила кровь. В нем ничего не осталось, кроме древних инстинктов и бессознательных побуждений, вылившихся в раскаленную, бешеную ярость.

Он вскочил, с грохотом опрокинув стул. Миккель обернулся на звук и посмотрел через плечо. Томас кинулся на него, налетел, всей массой своего тела придавил Миккеля к столу, уложив его на лопатки. Стол не выдержал, и они оба так и грохнулись на пол. Томас ударил Миккеля в челюсть, а затем прямо в нос, так что у того из обеих ноздрей хлынула кровь. Томас нацелился в завершение расправы ударить его головой, но Миккель извернулся, и Томас со всего маху шарахнулся головой об пол. В глазах у него потемнело. Он почувствовал, как Миккель саданул ему кулаком в глаз и пытается выкарабкаться. Томас произвел несколько неудачных замахов кулаком в воздух. В следующую секунду он услышал над собой чей-то окрик, могучие руки схватили его за шиворот и оттащили от Миккеля.

– Порезвились – и шабаш! – рявкнул Йонсон, удерживая его в железных объятиях.

Тоннельное зрение сменилось нормальным. Томас снова увидел, что он в «Морской выдре». Рядом медленно поднимался на ноги Миккель. Окровавленный и избитый.

– Давай уходи, пока я его держу, – сказал ему Йонсон.

Миккель понял совет и устремился к дверям. Томас попытался вырваться, но у Йонсона была медвежья хватка.

– Madre mía! Ворон, что стряслось? – возник перед Томасом изумленный Эдуардо.

– Все в порядке. Можешь меня отпустить, – сказал Томас Йонсону, который держал его сзади.

Йонсон отпустил и ошарашенно посмотрел на Томаса:

– Что это на тебя нашло? Я думал, вы с ним друзья?

– Иногда люди ошибаются.