19

— Этого… робота мы берем с собой? — спросил Форд, поморщившись в сторону, где в углу под небольшой пальмой стоял, опасно сгорбившись, Марвин.

Зафод оторвался от зеркальных экранов с панорамой унылого ландшафта, посреди которого приземлилось «Золотое сердце».

— Андроида-параноида? — переспросил он. — Да, мы берем его с собой.

— Но что мы будем делать с маниакально-депрессивным роботом?

— Это — их проблемы! — сказал Марвин так, будто обращался к свежезаселенной гробнице. — А что бы вы стали делать, если вы сами — маниакально-депрессивный робот?! Нет-нет, не трудитесь отвечать. Даже я не знаю ответа на этот вопрос, а я, между прочим, в пятьдесят тысяч раз умнее вас. Само мышление на вашем уровне примитивности доставляет мне головную боль.

В дверь ворвалась Триллиан, выбежавшая из своей каюты.

— Мои белые мыши! Они сбежали! — воскликнула она.

Выражение глубокой озабоченности и искреннего сочувствия даже не промелькнуло ни на одном из лиц Зафода.

— Ну и фиг-то с ними, — сказал он.

Триллиан бросила на него яростный взгляд и снова исчезла.

Возможно, ее слова привлекли бы к себе гораздо больше внимания, если бы более широко известным стал тот факт, что люди были всего лишь третьей по порядку разумной формой жизни на планете Земля, а вовсе не второй, как обычно утверждало большинство независимых обозревателей.

— Здравствуйте, дети!

Голос прозвучал странно знакомо, но как-то неуловимо по-новому. В нем слышалась матриархальная нота. Этот голос раздался, когда экипаж собрался в шлюзе, через который они собирались выйти на поверхность планеты.

Члены экипажа поглядели друг на друга с недоумением.

— Это компьютер, — объяснил Зафод. — Я нашел у него аварийную запасную личность и подумал, что она, может быть, будет работать лучше.

— Сегодня — ваш первый день на новой, незнакомой планете, — продолжал новый голос Эдди, — проверьте, чтобы у всех были как следует завязаны шарфики и застегнуты курточки. И никаких игр с грязными зубастыми чудовищами!

Зафод нетерпеливо постучал по крышке люка.

— Прости, — сказал он, — но, по-моему, ты собирался открыть шлюз.

— Вот как? — переспросил компьютер. — Кто это сказал?

— Компьютер, блин, ты откроешь шлюз или нет? — повторил Зафод, стараясь не раздражаться.

— Не открою, пока тот, кто это сказал, не попросит прощения, — потребовал компьютер.

— Ох, блин, — пробормотал Форд, прислонившись к переборке и считая до десяти. Он очень боялся, что в один прекрасный день одушевленные объекты разучатся это делать. Только при помощи счета люди могут продемонстрировать свою независимость от компьютеров.

— Итак, — строго сказал Эдди.

— Компьютер… — начал Зафод.

— Я жду, — оборвал его Эдди. — Я могу ждать хоть целый день.

— Компьютер, — снова начал Зафод. Он попытался было придумать какую-нибудь тонкую логическую уловку, которой можно было бы уделать компьютер, но в конце концов решил не сражаться с ним на его территории. — Компьютер! Если ты сейчас же не откроешь шлюз, я залезу в твои главные банки данных и перепрограммирую тебя очень большим гаечным ключом. Ты понял?

Шокированный Эдди молчал.

Форд тихо продолжал считать вслух. Это самое сильное оскорбление, какое только может нанести компьютеру человек. Все равно что подойти к человеку и начать тихо повторять «сволочь… сволочь… сволочь…»

Наконец, Эдди промолвил:

— Я вижу, что нам всем еще предстоит как следует поработать над нашим поведением, — и шлюз открылся.

Ледяной ветер пробрал их до костей. Они поежились и шагнули с трапа на серую пыль Магратеи.

— Все это кончится слезами, попомните мои слова, — крикнул вдогонку Эдди и закрыл шлюз.

Через несколько минут он снова открыл и закрыл шлюз, повинуясь приказу, который застал его совершенно врасплох.