Глава 5
Чрезвычайное происшествие
Испытания чудесного изобретения Хоттабыча прошли успешно. Владимир Алексеевич довольно быстро приспособился к работе с пультом и научился ловить момент его включения и выключения так, чтобы не возникал эффект «прилипания» мяча, дабы ни у кого на стадионе не возникло никаких ненужных подозрений. Хоттабыч всячески помогал другу, как умел, бил по мячу, и это у него получалось достаточно неплохо. После этого Костыльков отправился на базу «Динозавров», где ему надлежало провести тренировку, оставив своего друга дома отдыхать.
Владимир Алексеевич вернулся только к вечеру. Квартира сияла ослепительной чистотой и образцовым порядком, которого в ней не было уже несколько лет, а со стороны кухни шел необычайно аппетитный аромат. Хоттабыч вышел в прихожую и с улыбкой произнес:
– Ты пришел в самый раз и, наверное, голоден, как сто тысяч джинов, каждый из которых просидел в заточении по пять тысяч лет.
– Да, я бы сейчас не отказался поесть, как хотя бы один из них.
– Тогда прошу к столу, у нас сегодня плов по моему фирменному рецепту.
На свет была извлечена «дежурная» бутылочка неплохого вина, но Хоттабыч, доставший ее, казалось, из воздуха, сразу предупредил:
– Только по чуть-чуть! У нас еще на сегодня работенка есть. Нужно ведь на стадионе кубики определить на место.
С таким доводом нельзя было не согласиться и друзья, пригубив вина и оценив его букет, приналегли на плов, который, прямо таки, таял во рту. Повар получил весомую порцию комплиментов, а после ужина друзья немного отдохнули и начали готовиться к вылазке. Облачившись в спортивные костюмы, они вышли из дома, и не спеша, с видом людей, совершающих прогулку перед сном, двинулись по ночному городу.
Вот и стена стадиона. Ворота, конечно же, были закрыты, и пришлось избрать путь, которым обычно пользуются болельщики, не имеющие возможности и желания покупать билеты в кассе. Хоттабыч преодолел этот барьер без труда, а вот Костылькову пришлось попотеть – давненько старшему тренеру не приходилось брать такие препятствия.
Спрыгнув на землю, Владимир Алексеевич несколько минут приходил в себя, ловя открытым ртом прохладный воздух, а, немного отдышавшись, с трудом произнес:
– Что-то… я себя… нехорошо чувствую… Сердчишко, как бешенное… колотится… ф-у-у…
– Это у тебя от волнения, Волька, – рассеянно сказал Хоттабыч, внимательно вглядываясь в темноту. – Чай не каждый день на такие дела хаживаешь?
– В первый раз, – чистосердечно признался Костыльков. – Зато ты выглядишь, как заправский мазурик. Прямо таки – тать в нощи!
– Вроде все тихо, – Хоттабыч не обратил внимания на иронию друга. – Ну, как тебе, полегчало?
– Нормально, – проворчал Владимир Алексеевич. – Хотя, по правде говоря, сердце в груди колотилось так, как будто готово было выскочить из груди.
– Тогда пошли! – сказал Хоттабыч и, пригнувшись, осторожно двинулся вперед.
С кубиками – магнитами друзья справились довольно скоро, выкопав ямки и разместив один из них в левых, а другой в правых воротах. След раскопа аккуратно заложили дерном и убрали лишнюю землю.
– Ну вот, теперь мы готовы к завтрашней игре, – удовлетворенно сказал Хот-табыч, поднимаясь на ноги и отряхивая коленки. – Все, пошли отдыхать.
Прежним путем они покинули стадион, и уже прошли немного вдоль стены, как Гасан Абдурахман вдруг с размаху хлопнул себя по лбу и с досадой сказал:
– Волька, посмотри-ка в сумке, по-моему, я забыл положить туда лопатку.
Костыльков перерыл в сумке все, но лопатки там и вправду не оказалось.
– Делать нечего, – Хоттабыч виновато развел руками. – Нужно возвращаться. Оставлять такую улику никак невозможно. Подожди меня здесь, я сейчас.
С ловкостью кошки он опять взобрался по стене и исчез из виду, оставив Владимира Алексеевича в одиночестве.
Хоттабыч отсутствовал всего-навсего несколько минут, но когда вернулся, то не нашел на месте оставленного им друга. В недоумении он прошел взад – вперед, восклицая:
– Волька, ты где?!
Наконец, откуда-то из-за кустов, до него донесся едва слышный стон. Хоттабыч бросился на этот звук и обнаружил Костылькова, лежащим ничком рядом с каменной лестницей, ведущей к стадиону. Он перевернул друга на спину и начал приводить в чувство. После нескольких безуспешных попыток, тот открыл глаза, и с трудом прошептал:
– Черт, как больно!
– Что случилось с тобой, о драгоценейший, – испугано запричитал Хоттабыч.
– Сердце прихватило, а потом оступился и загремел. О-о-о!
Необходимо было что делать. Место пустынное, вокруг ни души, а Владимиру Алексеевичу срочно нужна помощь. Хоттабыч взвалил его к себе на плечо и пошел вперед. Ему повезло – возле ближайшего дома стояла машина «Скорой помощи». Врач без долгих объяснений понял ситуацию, и вскоре они под звук сирены летели к больнице. Там выяснилось, что положение Костылькова очень серьезное. Кроме сердечного приступа, он сломал ногу и получил сотрясение мозга. Впрочем, доктор считал, что все могло закончиться еще более плачевно.
– Как минимум месяц ему придется побыть у нас! – заключил он. – А может, и побольше. Но восстановим, будет лучше прежнего.
Хоттабыч остался в больнице и всю ночь просидел у постели больного. Состояние его, меж тем, ухудшилось. Временами он впадал в беспамятство, начинал бредить. Так продолжалось очень долго. Лишь ближе к вечеру Владимир Алексеевич очнулся и посмотрел на безутешного Хоттабыча вполне осмысленными глазами.
– Который час?
– Без четверти шесть, – бросив взгляд на запястье, встрепенулся Хоттабыч. – А что?
– Как «что»?! Через пятнадцать минут начинается игра, ты что, забыл?! – и Костыльков, чтобы его не услыхали другие больные в палате, перешел на шепот:
– Хоттабыч, миленький, давай, дуй на стадион, найди там Сидорова, это мой помощник, и скажи ему, что я угодил в больницу. Ну, и постарайся сделать все, что только сможешь! Ты меня понял?
– О, Волька! – горестно прошептал в ответ бывший джинн. – С несравнимой ни с чем печалью в сердце, я вынужден покинуть тебя в этот тяжкий для меня час. Но не беспокойся, я все сделаю, как нужно.
С этими словами Хоттабыч опрометью бросился вон из палаты, ибо времени у него оставалось все меньше и меньше.
