Глава 16
ЦВЕТОК НА ВЕРШИНЕ
Всепоглощающая жадная стихия с коварными течениями, особенно опасная для недовольных, обделенных и обиженных.
Из свитка «Загадки Лагона»
Лагон приучил меня любить зарядку и следить за собой.
Правда, комплекс упражнений и утренний туалет несколько отличались от того, что пропагандировали загорелые подтянутые девицы в семичасовых программах по нет-сети. Первое, что я делала, даже глаза не открыв, — увеличивала интенсивность купола в несколько раз. Он давно уже не схлопывался по ночам, даже если мне снилось что-то совершенно невинное, но интенсивности «по умолчанию» слегка не хватало, чтобы проверить ближайшие помещения. Вторым пунктом шло восстановление щитов.
Ну а третий, завершающий этап — спихнуть пинками рыжего со своей части постели и избежать ответных тычков… Последнее, надо признаться, не удавалось почти никогда.
— Тебе нужно походить к направляющим удар, Трикси, — нахально посоветовал он, пока я ощупывала собственное запястье, пытаясь понять, что там хрустнуло. — Давай я тебя поучу?
— Нет, спасибо, — очень вежливо ответила я.
При одной мысли о том, что придется взвалить на себя дополнительную нагрузку, в затылке начинало противно ныть. Прошло около двух недель с той знаменательной ночи, когда мне удалось создать кофейную ягоду, но мастер Ригуми тогда отреагировал на мое достижение, мягко говоря, странно:
— Ты пошла по трудному пути, Трикси-кан. — Подведенные ярко-алым губы слегка изогнулись, намечая одобрительную улыбку, но тяжелый, пронизывающий взгляд откровенно пугал. — Ты в этом не одинока. Горячее желание обладать чем-либо очень скоро приносит результаты. Но для мага жадность губительна. Магия должна проистекать из желания сотворить нечто новое. Не из гордости, не из жажды обладания, не из ненасытности. Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Да, — соврала я, хотя совершенно не понимала, что общего между гордостью, жадностью и стремлением обладать.
— Однажды поймешь, — ответил Ригуми Шаа туманно. — Жадность требует все больше, гордость требует все больше. И быстрее. Ты не заметишь, как начнешь отбрасывать то, что покажется тебе лишним, замедляющим движение. Но когда ты овеществляешь ничто, лишнего не бывает. Как ты думаешь, Трикси-кан, почему в Лагоне так мало запретов для учеников и подмастерьев? — вдруг резко сменил он тему.
— Мм… Традиции? — осторожно предположила я.
— У всякой традиции есть причины, пусть иногда их забывают, — неодобрительно сузил глаза мастер. Я почувствовала себя идиоткой и варваркой, которой, без сомнений, и являлась. — У этой — всего две. Первая: запретное влечет. Вторая: крепче всего те правила, что ты сама для себя устанавливаешь. Подумай об этом, Трикси-кан. И о том, почему овеществить страстно желаемое — трудный путь.
Разумеется, я пообещала. Но сдержать слово не смогла, потому что попросту некогда было думать. Маронг продолжал отлеживаться, и мной вплотную занялся Итасэ Ран. И сразу же вспомнились рассказы о воплощенной мечте… по ассоциации, ведь этот человек оказался, скорее, овеществленным кошмаром. Требовательный, как дорогая кузина Лоран в поисках идеальной красной помады; неутомимый, как Тейт в худшие — лучшие? — свои дни; беспощадный к ученикам, как моя обожаемая мамочка — к неудачным образцам.
Разговор с мастером произошел около десяти дней назад. И с тех пор я вкалывала, как проклятая, с утра до поздней ночи. Итасэ заставлял меня приходить в мастерскую одной из первых и сразу же создавать иллюзию яркого солнечного света в той части пещеры, где мы посадили кофейное зерно. Затем он усаживался напротив и начинались истязания. Итасэ показывал какой-нибудь образ, затем развеивал, а я должна была воспроизвести увиденное, но не сразу, а постепенно, послойно… И тут начинался ад.
Если это было цветущее дерево, то сначала требовалось изобразить семечко, затем росток, постепенно крепнущий побег, набухающие почки, листья, растущие и опадающие, и только затем — цветы. Орнамент приходилось рисовать с нуля — белое поле, контур, каждый цвет по отдельности. Животные… О, тут Итасэ извращался по-разному! Иногда приходилось в буквальном смысле одевать скелет, иногда — растить питомца. Иллюзии получались в лучшем случае видимые, притронуться и ощутить текстуру можно было через раз. Ломались они от простого прикосновения; Итасэ позволял моим творениям просуществовать секунду или две, а затем безжалостно разрушал и давал новое задание.
И так — в медленном, мучительном темпе, много-много часов подряд.
Домой я приползала никакая. Ела, не чувствуя вкуса. В ванну ныряла раз в два дня в лучшем случае и обычно с утра. Какие тут дополнительные занятия, тем более рукопашным боем?
— Такое чувство, что он меня просто не хочет никуда вести, — пробормотала я, сгибая ноги и утыкаясь лицом в колени.
Тейт извернулся в одеялах и шустро подполз ко мне.
— Сильно устала?
— Угу. А еще в подробностях изучила анатомию этих, как их… инципов. Ну, панцирных слизней с глазками. Как бы теперь это все забыть, чтоб не снилось?
— Есть способ, — соблазнительно протянул Тейт, но я даже разозлиться не успела из-за несвоевременных приставаний, потому что он продолжил: — Подойди к мастеру Ригуми и скажи, что хочешь на побережье прямо сейчас.
Змея скепсиса подняла голову и зашипела — с явным таким сомнением.
— И он согласится?
— Обещал же! — Рыжий боднул меня в плечо, потерся виском. — Хуже не будет.
Что ж, определенная логика в этом есть.
В мастерскую я шла как на заклание. Даже перед защитой проекта не было такого чувства обреченности и, как выразился Тейт, «грядущей задницы». Но выходных и праздников в Лагоне не знали, так что свет на горизонте не брезжил… Тут либо надо взять все в свои руки и самолично устроить передышку, либо смириться и тихо сдохнуть где-нибудь в нише.
Последнее в мои планы точно не входило.
Как ни странно, мастер Ригуми вовсе не разозлился, услышав наглую просьбу. Он внимательно выслушал меня, затем жестом отослал Итасэ Рана и воздвиг ширму, отделяющую нас от остальной пещеры. Мысленные голоса как отрезало; возникло четкое ощущение, что тонкая, словно бумажная стенка — нечто большее, чем можно разглядеть невооруженным глазом.
— Трикси-кан, сядь, — приказал он. Я оглянулась в поисках подушек, не нашла и просто подогнула под себя ноги. — Вижу, губительность спешки ты осознала. Наглядный урок?
Я почувствовала, что закипаю. Хорошенький эксперимент, ничего не скажешь. И вполне согласуется с бытующим в Лагоне мнением, что глупые ученики лучше усваивают правила на своей шкуре.
— Да, вполне.
— Гнев — плохой спутник для мага. — Ригуми Шаа и бровью не повел. — Но желание показать, сколь губительна спешка, — не единственная причина. Ты привлекла внимание мастера Эфанги. И он не самый терпеливый человек.
Горло у меня мгновенно пересохло.
— Это… опасно?
Ригуми Шаа сузил глаза. Разум его сейчас точно источал холод.
— Не для тебя.
«Думай, Трикси». Приказ так и не прозвучал, но он подразумевался.
Рассуждай логически, действуй рационально, ожидай худшего… Итак, если Эфангу заинтересовали мои псионические способности, то действительно мне самой вряд ли что-то угрожает. На любезное предложение сменить мастера я ответила отказом. Значит, нужно либо похитить меня — не лучшее решение после инцидента с Арингой, — либо заставить передумать. И слабое место, рычаг для шантажа просматривается только один.
Рыжий.
— Он может сделать что-то плохое Тейту? — спросила я, понизив голос. Пульс зачастил.
Мастер Ригуми задумчиво прикусил губу; яркая алая краска смазалась.
— У тебя двойственное положение, Трикси-кан. Ты ученица, но ты же и добыча. И останешься ею, пока кто-то не настроит тебя под себя, — произнес он так же холодно и отстраненно, как всегда. Но если раньше это раздражало, то теперь обезличенность словно бы смягчала жесткий смысл. — И Танеси Тейт сейчас на это не пойдет. Значит, у мастера Эфанги остается удобный путь, чтобы забрать тебя.
— Отобрать у Тейта?
— Да, — не стал отрицать Ригуми Шаа. — Но не своими руками. У него много учеников. И когда история мастера Аринги немного забудется, он начнет действовать. Путешествие к побережью и обратно займет два десятка дней. Скорее всего, один из учеников или подмастерьев бросит вызов Танеси Тейту после возвращения. Ты готова к этому, Трикси-кан?
Теперь я, кажется, поняла, что значить быть выбитой из колеи: мысли едут, едут по намеченному пути, а потом бац — и обрыв. И за ним — пустота. Звенящая такая, красивая.
— Нет.
— Честный ответ, — улыбнулся Ригуми Шаа — не формально, а по-настоящему ободряюще.
— Я не пущу Тейта одного!
Не знаю, как у меня это вырвалось. Смешались в кучу воспоминания о псиониках моего мира, давящая атака Эфанги, ощущение тепла чужого тела, такое знакомое, жизненно необходимое…
— Вы можете принять вызов и вдвоем, — заметил мастер, никак не отреагировав на мою вспышку. Стало стыдно. — Но подмастерью или талантливому ученику проиграете оба. Я могу ошибаться, Трикси-кан, но если я прав, то очень скоро тебе понадобится магия — и такая, которой ничего не сможет противопоставить внимающий и поющий.
Я с усилием потерла виски. Наваливалась головная боль. А ведь как хорошо утро начиналось!
— У меня пока ничего не получается.
— Неужели? — Алые губы снова изогнулись, на сей раз насмешливо. — Встань, Трикси-кан. Мы немного пройдемся и кое на что посмотрим.
Идти пришлось недалеко — в ту самую шрахову нишу, где Итасэ Ран ежедневно проводил экзекуции. Она была освещена яркими солнечными лучами, которые лились из ниоткуда; созданная накануне иллюзия все еще держалась. Ригуми Шаа элегантно откинул за спину серебристые концы длинного шарфа и по-простому присел на корточки.
— Смотри.
Он прижал ладонь к земле, слегка раздвинув пальцы. И не сразу я разглядела между ними что-то бледно-зеленое, изогнутое…
Росток?
— Это…
— То, чему учил тебя Итасэ Ран, — спокойно ответил Ригуми Шаа и поднялся, отряхивая руки. — Образ прорастает из зерна. Жаждать немедленного результата — путь трудный и полный соблазнов. Овеществление ничто есть искусство. И оно может не сразу приносить плоды. Но если это деревце вырастет и окрепнет, Трикси-кан, — продолжил он вкрадчиво, — то его ягоды уже будут настоящими. Не овеществленными, но рожденными. Что же до побережья… Через два сета будь у выхода из мастерской с теми, кого хочешь взять с собой. Мы выдвинемся немедленно. Океан сейчас особенно прекрасен.
Зашумели сладостно волны, зашелестел песок. В голове у меня зажглись воображаемые электронные часы и начали обратный отсчет. Как на бомбе, которая готова взорваться…
От счастья.
Я резко развернулась, едва не потеряв равновесие, и ломанулась через пещеру. Неслась сломя голову в лучших традициях Тейта, лавировала между учеников, стараясь не вляпаться в чужие иллюзии, даже перемахнула широкую трещину в полу, но осознала это уже на полпути к выходу. В памяти осталось призрачное ощущение иллюзорной ступени, спружинившей под ногой.
Показалось или?..
Не важно.
«Рыжий! Ты где?»
Купол расплескался шире обычного, покрывая максимально возможное пространство. С севера пришел слабый отклик — любопытство, беспокойство, недоверие, именно в таком порядке. Это меня слегка отрезвило. Бомба счастья пшикнула, сдуваясь. Волны пристыженно замолчали и спрятались в песке. Я перешла с бега на шаг, выравнивая дыхание после незапланированного спринта.
Отклик сознания Тейта вывел меня из безопасной зоны, обозначенной алыми цветущими лугами. Здесь, ближе к северному краю, царствовали жутковатые безлистные кустарники, исполинские деревья с сероватой корой и стелющийся плющ. Встречались и островки голубоватого лишайника — не гаюс, но нечто похожее. Их я обходила особенно старательно.
И все же даже в таком диком месте отчетливо просматривалась тропа; она вела к стометровому кратеру, примыкающему к северной границе внутреннего круга Лагона. Где-то там смутно ощущались люди, около трех десятков; они передвигались очень быстро и почти не думали. Ясно можно было различить только нескольких наблюдателей. Одним из них был Кан Лан Таппа, мастер направляющих удар.
Я что, случайно забрела на тренировку? Ох, шрах…
До кратера оставалось метров пятнадцать. Самое время развернуться и отойти на безопасное расстояние и уже оттуда позвать Тейта, благо интенсивности купола вполне хватит. Но давно известно, что мудрые мысли приходят с опозданием.
В моем случае — на две с половиной секунды.
Именно столько потребовалось неизвестно кому, чтобы выпрыгнуть из кратера, врезаться в землю рядом со мной — ошметки дерна брызнули во все стороны — и нанести три точных удара, полностью блокируя мои двигательные функции. Так, что даже язык не шевелился… Впрочем, оружие эмпата — отнюдь не его язык.
Агрессии нападающий не излучал, поэтому я позволила себе немного расслабиться. Он был высокий, под два метра ростом, и широкоплечий, настоящий громила. Подобный тип мужчин ненаглядная кузина Лоран обзывала «цельнометаллическими шкафами». Разница была в том, что обычно внутри такого шкафа лежал в лучшем случае засохший яблочный огрызок, но конкретно в этот завезли неплохие мозги. По крайней мере, он понимал, чем рискует сейчас.
А еще от него несло потом с отчетливой рыбной ноткой.
К горлу подкатила тошнота.
— Эй, шлендель! — заорал громила, выворачивая шею. — Иди отбери! Твое? — И он похабно шлепнул меня по заднице.
Ох, ну ты за это ответишь, бритая обезьяна… попозже.
Из одежды на нем были только плотные черные штаны прямого покроя и шарф, больше напоминающий полосу брезента. Цвет кожи походил на разбеленную бронзу — вылинявший загар, охра с розоватым оттенком. Разглядеть остальное, болтаясь на чужом плече, я, разумеется, не могла, но и этого хватило, чтобы понять, что незнакомец как минимум втрое мощнее Тейта.
Тейт, где ты?
Легок на помине — стоило вспомнить о рыжем, и всклокоченная башка появилась над краем кратера.
— Рехнулся? — очень тихо спросил Тейт.
Громила беззлобно заржал.
Я призвала на помощь бессмертные заветы дяди Эрнана и вместо того, чтобы сию секунду проутюжить нахала псионическим катком, осторожно прощупала его разум в поисках блоков. Ничего подозрительного не нашла и мысленно окликнула рыжего, старясь не напугать и не насторожить его:
«Подыграешь?»
Тейт, умница, сразу сообразил, что к чему. Черная жуткая злость рассосалась, уступая место сосредоточенности. Он шмыгнул к громиле, делая вид, что поддается на провокацию, а сам нарочно забрал влево, давая ему пространство для маневра.
Противник, естественно, попался — откатился, избегая удара, аккурат к кратеру, где нас троих уже прекрасно было видно. Последовал короткий обмен ударами, ни один из которых не достиг цели — Тейт юрко уворачивался, громила скакал зайцем-переростком, все больше смещаясь к центру кратера. Когда я почувствовала, что все взгляды следуют за нами, то подала Тейту сигнал и старательно прошлась по мозгу громилы, впечатывая приказ:
«Не двигаться, не сопротивляться, чувствовать, помнить».
Он так и застыл, полуприсев.
Теперь можно было выбираться. Биокинез помог слабо, возможность передвигаться вроде бы восстановилась, но сама я спуститься так и не сумела. Пришлось воспользоваться помощью Тейта.
— Ты как? — поинтересовался он еле слышно, обнимая меня — теплый, знакомый, уютный…
Очень хотелось прикоснуться губами к его шее, под ухом, где прилипла к коже рыжая прядка. Но я держалась.
Ну… почти. Можно ведь обнять его в ответ?
— В порядке. — Голос у меня был хриплый, дыхание — сбившееся. — Ну а теперь… — Я обернулась к громиле; лицо у него оказалось не квадратное, с мощными надбровными дугами, как мне рисовалось в воображении, а вытянутое, с рваным шрамом поперек щеки. Золотистые волосы, даже на взгляд жесткие, топорщились ежиком. Глаза закатились, только веки подрагивали от бессилия. — Врежь ему, пожалуйста.
— Куда? — живо заинтересовался Тейт.
— По заднице, — мстительно откликнулась я.
Место шлепка еще побаливало.
— Я посторожу твое сокровище, — пропели над ухом, и повеяло ароматом камня, ошпаренного грозой.
Рыжий фыркнул и легонько оттолкнул меня прямо в объятья Лао. И правильно, потому что ноги до сих пор подгибались. Одно скользящее движение — и мы отдалились метров на пять, прямо к импровизированным зрительским рядам. Поблизости ошивалась Айка, но я ее пока не видела, лишь чувствовала.
Тейт обошел громилу по кругу, бросая зловещие взгляды, потом зачем-то хлопнул его по бокам, чуть отошел, размахнулся… и отвесил смачный пинок.
Громила подлетел, рухнул и, кувыркаясь, покатился по кратеру, вздымая облака пыли.
Черные брезентовые штаны остались стоять на месте, не шелохнувшись. Тейт скромно потупился, приглаживая вихры у себя на затылке.
— Мастер Таппа, я ведь крут?
Я скосила глаза. Мастер, конечно, не улыбался, но определенно выглядел позабавленным.
— А то. Вынимать из штанов — это по твоей части, — грубовато откликнулся он. То там то здесь послышались глумливые хохотки, но смеялись, похоже, не над Тейтом. Я перевела дыхание. Тем временем мастер обратился ко мне: — Отпустишь Худаму? Хватит ему уже задом в небо светить. И с кем поговорить хотела?
Таппа не спросил, какого шраха я делаю на тренировке в его мастерской, но в душе все равно зашевелилась вина. В конце концов, вся эта неразбериха — из-за моей небрежности.
— С Тейтом, — ответила я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. Худама, освобожденный от моего приказа, сперва взвыл, потом перекатился — и заржал, как вымершая лошадь из Бурбуды. — А еще с Лао и с Айкой, если можно.
— Можно, — склонил голову к плечу Таппа. И почти сразу обернулся к Худаме. — А ты лучше подумай о том, что эта пигалица еще с самого начала могла твою башку прожарить. Дошло?
— Да, мастер, — донеслось унылое.
Очень хотелось получше рассмотреть учеников Таппы, но задерживаться на тренировочной площадке дольше я не рискнула. Конечно, этот Худама не желал мне зла, просто шутки у него были дурацкие. Однако ноги до сих пор подгибались, а в голове звенело, и я как-то не горела желанием повторить опыт.
— Он новенький, — сказал вдруг Лао, когда мы перевалили за край кратера. — Недавно появился, еще не привык, что для направляющих удар не так важно быть большим. Тейт его все время валяет, вот он и решил, что с заложником сможет хоть раз отыграться. Ты не будешь на него сердиться?
— Нет, — ответила я почти искренне. Конечно, хотелось отплатить за дивные ощущения в первые секунды после атаки, но наживать врага определенно не стоило, лучше обратить все в шутку. — Слушайте, у меня есть одно предложение, я даже не знаю, как вы отнесетесь… Мастер Ригуми после суда обещал отвести меня на побережье, ну, отдохнуть, если я выполню одно учебное задание… — Я замялась. Идея позвать Лао и Айку уже не казалась такой замечательной. Не факт, что они вообще считают прогулку к океану бонусом, может, это занудная обязанность, рутина или помеха для занятий. — В общем, я справилась, и он разрешил позвать кого-нибудь с собой к океану. И если вы не против…
— Пойдем, — быстро вклинился Тейт, юркнув между мной и Лао. — А что, здорово будет. Ригуми нас точно не кинет. Можно поплескаться подольше. Ну и еды запасти. Я Шекки возьму, нагрузим его, мм?
— Айе! — взвизгнула Айка, подпрыгнув метра на полтора, и резко развернулась ко мне. — Ну, я сцимтаю, будет круто? Иду!
— Мне нравится твое приглашение, — задумчиво откликнулся Лао, опустив ресницы. На поверхности сознания у него промелькнул странный серо-туманный образ, привлекательный и пугающий одновременно. — Ригуми Шаа — хороший мастер, пусть и молодой. Он идет один? Без подмастерьев?
— Не знаю, — насторожилась я. — Это важно?
— Не очень, — улыбнулся Лао. — Я иду. Когда выступаем?
— Через два сета… Нет, уже через полтора, — скорректировала я мысленно время. — Собираемся у входа в мастерскую Ригуми.
Айка молча рванула в сторону, прямо через заросли. Лао немного задержался, решая с Тейтом, кто какие запасы возьмет. Насколько я поняла из мысленных образов, речь шла о вспомогательных средствах вроде порошка, который приманивал нассову траву, и вонючей жидкости, отпугивающей мелких айров. Затем Лао вернулся в кратер, чтобы предупредить мастера. Мы с рыжим припустили обратно по тропинке. Времени на сборы оставалось не так много.
— Игамину с Лиорой позовешь? — спросил он через плечо.
Я сбилась с шага.
— А можно? Они согласятся?
— Ну, Лиора любит океан, она выросла около побережья, — задумчиво откликнулся рыжий. — Игамина — не знаю, но куда он теперь без нее? Наверное, согласится. И вообще я не хочу оставлять их тут, мало ли что.
Не нужно было объяснять, что он имел в виду. После суда Маронг оказался в уязвимом положении из-за того, что его поймали на лжи. Лиора затаилась, Тейт упоминал, что она тоже перестала посещать мастерскую.
«А ведь Эфанга — ее учитель», — пронеслось в голове.
Да уж… В свете того, что сообщил сегодня Ригуми Шаа, — не лучший вариант. Конечно, сомневаюсь, что блондинка вызовет Тейта на поединок, но дружба с «трофеем», то есть со мной, вряд ли пошла ей на пользу. Эфанга выглядел как человек, который использует все доступные ресурсы, и вряд ли он пощадил ученицу, возможно обладающую полезными сведениями…
Получается, если уведу Лиору из-под крыла ее мастера — сделаю жизнь безопаснее и для себя, и для нее. По крайней мере на полмесяца.
— Надо их пригласить, — подтвердила я вслух. Тейт дернул головой — видимо, это означало согласие. — Еще кого-нибудь посоветуешь взять?
— Кагечи Ро, — без сомнений откликнулся рыжий. — Лао его не любит, Лиора — тоже, но они не будут возражать. Созидающий совершенство в походе полезен. И вообще Ро крут!
Последнюю фразу я пропустила мимо ушей, а вот за кое-что другое зацепилась.
— А почему его не любит Лао?
— Лао? Не Лиора? — Тейт поравнялся со мной и ухмыльнулся. В мысленном фоне у него сверкнуло что-то яркое и острое, жадный выдох «мое!» вместе с едва ощутимым чувством вины. И что это было, интересно? — Ну, тут все просто. Ро не особо честный. Он не будет просить, если ему надо. Сам провернет так, что ты придешь и сделаешь. Я у него сначала делал ноги, давно, лет шесть назад. Ну, типа кости легче и крепче, мышцы усилить… Долго решиться не мог, ну, страшно и все такое. В общем, он сделал так, что я вляпался в гаюс. Не очень сильно, только ступню повредил. И Ро сказал, что поправит ее, если я разрешу покопаться в моих ногах и кое-что интересное попробовать… Эй, ты чего?
Меня прошиб холодный пот. Я остановилась и согнулась, упираясь руками в колени и тяжело дыша.
Мутило. Не то от страха, не то от омерзения — сама не пойму. Покалечить человека, чтобы получить удобный материал для экспериментов, — это теперь называется дружбой? И Тейт до сих пор с ним общается, сам, по своей воле? Ложится под нож?
— А как ты… понял, что это он?
Рыжий осторожно погладил меня по голове. Пальцы у него были горячие.
— Догадался через полгода, — сдержанно ответил он. — Когда посмотрел, как Ро с другими проворачивает эти штуки… Не надо, Трикси. Не злись. Он же не делает плохого. И ступню починил, и мышцы правда лучше стали. И кости почти не ломаются. Видела, как я прыгаю?
— Но… — Я с трудом подбирала слова. — Ты же ему не веришь?
Тейт дернул плечом:
— Ну, я знаю, какой Ро. И просто не жду слишком многого. И стараюсь быть осторожнее, — кривовато улыбнулся он. — Ро хороший, надежный. Если драка, он не станет отсиживаться. И со свободными не снюхается. И он талантливый. Не переживай, Трикси. Вон я и то не идеал. — И рыжий скромно отвел взгляд в сторону.
Я прыснула со смеху.
— Даже не знаю, надо подумать.
Зря похвалила, конечно. Тейт тут же воодушевился, уронил меня на землю, обнял, перекатился, потискал и облапал, поцеловал в подбородок — и сразу же вскочил на ноги, протягивая руку. Как ни в чем не бывало. А я едва смогла справиться с колотящимся сердцем и сбитым дыханием. Вообще, мне уже начинало казаться, что для рыжего что секс, что такая вот кошачья возня — явления одного порядка, просто в каких-то обстоятельствах уместней одно, а в каких-то — другое.
И именно это, пожалуй, останавливало меня, когда появлялся соблазн перейти границу. Хотелось чего-то… особенного?
Рефлексировать Тейт, как всегда, не позволил — утянул по тропинке, благополучно довел до дома, где велел переодеться и взять смену белья, а сам убежал искать Лиору с Маронгом.
— Остальное я сам возьму. Встретимся у мастерской. Иди первой, меня не жди, — махнул он рукой напоследок.
Вещами я до сих пор не обросла, поэтому на сборы ушло не особенно много времени. Завернула в тонкую шелковистую ткань чистое белье, плоскую щетку-расческу из теплого камня и круглую баночку с маслом для волос, переложила сверток в сумку — и неторопливо направилась к месту встречи. Если Тейт обещал позаботиться о снаряжении для путешествия — значит, позаботится. В этом на него можно было положиться.
Первой к спуску в мастерскую Ригуми прискакала Айка в походном костюме-хамелеоне, который казался то темно-серым, то невзрачно-коричневым, то сизо-зеленым. Она тащила немаленькую сумку-цилиндр с широкой лямкой. В приюте у Митчи с общением как-то не сложилось, и я думала, здесь мы тоже будем ждать молча, но на меня обрушился целый поток — какой-то дикий ворох сплетен и предвкушение путешествия к океану, все щедро пересыпано непонятными словечками. И попробуй-ка вставь реплику в ответ… Невыполнимая миссия. Хуже, чем когда Тони с Кевином по-братски выясняют, кто на поле круче, «Кемпские львы» или «Громилы Варна». В общем, можно только хмыкать в ответ и запоминать новую лексику.
Лао также не заставил себя долго ждать. Появился незаметно, как призрак, — просто в один момент обнаружился рядом, бестрепетно внимающий цветистому Айкиному рассказу, и на душе сразу потеплело. Иррациональная привязанность, да… Затем подошли Лиора и Маронг — вместе, словно жили они в одном доме. Поговорить толком мы не успели, я лишь спросила Маронга, как он себя чувствует.
— Сносно, — ответил тот, пряча взгляд за свисающими прядями.
Соврал, разумеется.
Кагечи Ро привел с собой небольшого ездового айра, похожего на чешуйчатую рогатую собаку с шестью лапами. Лао солнечно улыбнулся, но мысли у него подернулись легкой дымкой, сбивающей с толку и прячущей истинные намерения. Ничто другое не выдавало его неприязни. Айка фыркнула и нагло втиснулась между Лиорой и Маронгом, всем своим видом выражая недовольство.
Последним прибежал Тейт, ведя Шекки за пучок перьев под мордой. К бокам айра были приторочены две объемистые сумки. Айка и Кагечи Ро шагнули навстречу рыжему с разных сторон и одновременно заговорили, айр захлопал крыльями…
Именно этот момент выбрал мастер Ригуми, чтобы подняться из глубин.
Выражение лица у него стало… сложным, если можно так выразиться.
— Хороший выбор спутников, Трикси-кан, — очень мягко произнес мастер, машинально расправляя складки ярко-синего шарфа. — Это все твои друзья?
— Айе, да! — завопила Айка, подпрыгивая на месте. На Ригуми она откровенно пялилась, особенно на его губы, что нервировало даже меня, не говоря уже о самом мастере. — Друзья!
— Некоторых из вас я ожидал увидеть. — Ригуми обменялся взглядами с Маронгом, который при виде учителя вскочил на ноги и почтительно прижал руку к груди, и с невозмутимой Лиорой. — А некоторых вижу впервые.
Лао плавно поднялся и скользнул передо мной, приветствуя мастера с максимальной вежливостью — приложив ладонь к сердцу и слегка откинув голову.
— Приветствую, мастер. Для меня счастьем будет вверить себя вашей заботе, — пропел он. — Мое имя Ренгиса Лао.
— Можешь обращаться ко мне Шаа-кан, — улыбнулся мастер в ответ, изучая его взглядом. — Я о тебе наслышан, Лао-кан. Если ты идешь с нами, то нам не стоит опасаться даже свободных.
— Если они отважатся атаковать Шаа-кана, воистину их стоит переименовать в безумных, — серебристо рассмеялся Лао и вдруг подмигнул мне. — Тейт мой друг, но и Трикси — тоже.
— Вижу, — коротко откликнулся мастер Ригуми и обернулся к Кагечи Ро: — И, безусловно, я рад видеть среди нас созидающего совершенство.
Тот отвел взгляд в сторону и пробормотал:
— Ну, надеюсь, что мои способности не понадобятся.
— Круто! — с энтузиазмом отреагировал рыжий и потянул айра за перышки, заставляя попятиться с поляны. — Выходим?
— Сперва подождем еще кое-кого, Тейт-кан, — с улыбкой ответил Ригуми Шаа. Взгляд у него оставался напряженным и холодным; впрочем, к этому я уже привыкла. На то он и мастер, чтобы все время быть начеку.
Я перевела дыхание. Пусть подобравшаяся команда и удивила мастера, но рассерженным он не выглядел. Скорее, действительно не ожидал, что на мое приглашение откликнется столько народу. Друзья… на самом деле почти никого из них не назовешь другом в полном смысле. Только если Маронга и, пожалуй, Лиору. Слишком много мы с ними испытали вместе. И пусть то, что случается в дороге, по лагонским поверьям не в счет — я лучше спишу со счетов дурацкие поверья. Айка… Чувства к ней можно обозначить двумя словами: жалость и вина. Если бы мы не ушли тогда в горы, вероятно, Аринга бы не натравила на лагерь свободных и никто бы не пострадал. Кагечи Ро — загадка, черное пятно. Доверие к нему держалось исключительно на словах Тейта.
Отношение к Лао попросту не хотелось анализировать. Никогда не воспринимала всерьез интуицию и прочие мистические штуки, но сейчас все во мне в голос кричало, что этому существу надо верить. Предчувствие было настолько сильным, что перекрывало даже новоприобретенную в Лагоне паранойю…
Размышляя о Лао, я невольно скосила на него взгляд. И лишь потому заметила, как он вдруг застыл, а затем необыкновенно грациозно полуобернулся, потянулся к чему-то, еще невидимому. Затем опомнился, почти мгновенно, и вернулся к разговору с Тейтом. А через несколько секунд воздух над входом в мастерскую задрожал и явился последний участник похода — Итасэ Ран. Бледный, с волосами цвета мокрого пепла и темными глазами, в черном трико и с дымчато-серым, почти прозрачным шарфом, он напоминал тень, которой приспичило прогуляться по солнцепеку. Сощурившись на пронзительно голубое небо, Итасэ шевельнул пальцами, и край шарфа поднялся над его плечами и головой, словно капюшон у кобры. Следом по воздуху выплыла здоровенная сумка, сильно напоминающая потрепанный дамский саквояж из крокодиловой кожи.
— Теперь можно выступать, — удовлетворенно подытожил мастер.
Путешествие в команде Ригуми Шаа разительно отличалось от изматывающего забега с Арингой во главе. Если в прошлый раз ставка явно делалась на физическое развитие, выносливость и умение приспосабливаться, то теперь, как это ни парадоксально, на красоту. Передвигались мы быстрым шагом, но земли не касались — под ногами вилась туманная лента искусственной дороги. Разворачивал ее сам мастер, который и шел первым, замыкал цепочку Итасэ Ран. Тейт вышагивал рядом со мной, отпустив свою трофейную химеру, она парила над нашими головами, невидимая. Притороченные к ее бокам сумки тоже пропали из виду, как ни странно. Остальные путешественники тоже разбились на пары, только непоседливая Айка постоянно убегала в начало колонны и приставала к Ригуми Шаа то с вопросами, то с подарками. Мы с рыжим вполголоса держали пари, что девчонка притащит в следующий раз: очередную охапку цветов, гроздь ягод, красивый камень? Лидировала в маленьком соревновании я, но исключительно за счет телепатии.
После увесистой тушки какого-то синего и чешуйчатого зверька терпение у мастера лопнуло, и он молча отгородился упругим барьером. Лао посмеялся, поглядев на попытки Айки пробить лбом неожиданное препятствие, а потом отозвал девчонку и отвлек ее рассказом о хищных морских химерах. Я тоже заслушалась, если честно.
Так вдохновенно врать на ходу — особый талант.
Первый привал объявили уже ближе к вечеру, когда мы по самому краю миновали сухую каменистую долину и немного поднялись в горы. Ригуми Шаа вдруг замедлил шаг и указал на высокое дерево, широко распростершее ветви над естественной площадкой:
— Остановимся там.
Листья издали казались почти черными, словно обгорелыми, а ствол — насыщенно красным. Меня от одного вида пробрало холодком, но мастер уверенно направился к этому чудовищному исполину. Скала, изрытая мощными корнями, издали отсвечивала голубоватым и выглядела… рыхловатой, что ли? Потом ветер сменился, и повеяло чем-то сладким и пьяным; так могли бы пахнуть орехи и спелые фрукты, вымоченные в хорошем ликере.
Что за?..
Вся площадка под деревом была сплошь покрыта высохшими лепестками того нежного оттенка, какой принимает летнее небо у самого горизонта. А страшная, словно бы обгоревшая крона изнутри походила на чашу, устланную цветами — темно-синими, бархатистыми, собранными в длинные гроздья. Сладкий, опьяняющий аромат стал сильнее.
Ригуми Шаа поднял руку, и на ладонь ему опустилась мягкой петлей гроздь полураспустившихся цветов.
— Инлао распускается в холодный сезон, — сообщил он так же спокойно, как и всегда, но в мысленном фоне проскользнуло что-то провокационное, предвкушающее. А затем обратился к рыжему: — Тейт-кан, тебе не кажется, что эти цветы похожи на оттенок глаз Трикси-кан? — и повел рукой так, что гроздь оказалась на свету.
Пыльца вспыхнула в солнечных лучах, как слюда.
— Очень похоже, — хмыкнул Тейт и, забрав у мастера цветы, приложил их к своей огневеющей гриве, как венок. — И на мои глаза тоже похоже. Только ты так не делай, ладно, Трикси? Сок жжется.
— Жаль, — откликнулась я зачарованно и отдернула пальцы. Надо же, сама не поняла, когда потянулась… Хотелось прикоснуться, но рисковать я не стала. Вот только ожогов не хватало. — Очень красиво.
— Но ты можешь сделать такие же, — тоном искусителя заметил мастер Ригуми и почти сразу отвернулся к Итасэ, рассуждая вслух, где можно устроить очаг, а где — развесить гамаки.
Второй намек не понадобился.
Я села чуть поодаль, на большом нагретом камне, положила перед собой цветок инлао и попыталась сделать такой же. Работа с Итасэ научила меня по крайней мере двум вещам: терпению и умению работать с деталями. Теперь, когда не нужно было никуда спешить, сам процесс доставлял огромное удовольствие. Честно признаться, я и не надеялась вылепить цветок даже до конца путешествия, не говоря уже о привале, и просто вылепливала из ничто каждый лепесток, каждую сверкающую пылинку — так бережно, как могла, впервые ощущая себя не ученицей, а… творцом?
Потрясающее чувство на самом деле.
Обед не отложился в памяти. Если не ошибаюсь, Лао приготовил похлебку из того самого синего чешуйчатого зверька, которого Кагечи Ро признал безопасным даже для меня. Айка скакала вокруг и лезла под руку, затем стянула увядшую гроздь цветов и удовлетворилась этим. А я наскоро перекусила — одной из последних, не ощущая вкуса еды — и вернулась к своему цветку.
Затем мы снова тронулись в путь.
Вскоре выяснилось, что у магов и частных детективов есть кое-что общее — и те и другие лучше соображают на ходу. То сползая к хвосту колонны, то нагоняя Тейта, я наконец поймала то странное чувство невесомости и правильности и сумела воспроизвести пьянящий аромат. Потом концентрация, конечно, ушла, но память о том, что и как делать, осталась.
Заночевали в долине, под открытым небом. Относительно, разумеется, потому что Итасэ Ран возвел прозрачный купол, полностью отгораживающий нас от внешнего мира. Незадолго перед сном мастер Ригуми подозвал меня к костру и жестом пригласил сесть рядом с собой.
— Ты чему-нибудь научилась сегодня, Трикси-кан? — спросил он ровно, с легким любопытством. А я растерялась, потому что вопрос отчего-то показался мне крайне важным.
— Да… Теперь пытаюсь понять, чему именно.
Ригуми опустил ресницы и коротко вздохнул. Рыжеватые отсветы костра бродили у него по лицу; съехавший шарф скрывал брови; полустертая краска на губах походила на запекшуюся кровь. Странно, что при этом он не выглядел ни пугающим, ни смешным, но отчетливо напоминал другого мастера, Оро-Ича.
«Тейт вроде бы говорил, что именно у него Ригуми Шаа и учился», — пронеслась мысль.
Мастер поднял с земли кривоватую тень, как дядя Эрнан в походе мог бы подобрать сухую ветку, и поворошил угли в костре, а потом задал следующий вопрос:
— Ты никогда не составляла гармоничных прекраснозвучащих строк, наполненных смыслом и опытом?
Я замерла, пытаясь переварить незнакомый образ. Больше всего это походило на «стихи», но совершенно не в том смысле, в каком привыкли употреблять слово у нас. Стихи, заклинание, откровение? Нет, не то…
Впрочем, не важно. Ответ-то все равно один.
— Нет. У меня, мм, нет способностей, — неловко призналась я, склонив голову.
— Жизнь долгая. Никогда не знаешь, что скрывается у тебя внутри, — философски заметил Ригуми, не особенно впечатленный актом самоуничижения. — Но, может быть, рисуешь? Поешь? Длишь гармонию музыки?
— Э-эм… — Я лихорадочно пыталась вспомнить хоть какое-нибудь благородное хобби из своего арсенала. Вирт-игры, чтение детективов и походы с небольшим уровнем экстрима в нужную категорию явно не попадали. — Увлечений, связанных с творчеством, у меня нет.
Никогда раньше не задумывалась о подобном, но сейчас мне почему-то стало за себя стыдно.
— Не важно, — качнул головой Ригуми Шаа, он выглядел задумчивым. Мимо любопытной тенью проскользнул Тейт, потоптался немного на границе светового круга и исчез в темноте. Остальных не было не то что видно, но и слышно, даже непоседу Айку. — Овеществление ничто — почти то же самое. Важно, разумеется, что получится в итоге. Но куда важнее другое. Ты поняла сегодня, что именно?
— Да, — тихо ответила я, машинально обнимая себя.
Эта погруженность в процесс, в созидание… Нечто подобное я ощущала, когда экспериментировала с эмпатическим куполом. Не ради результата, а просто потому что мне было интересно и приятно узнавать границы своих возможностей и создавать новое.
Суть магии в этом?
— Большинство свободных отрицают радость творения, — негромко произнес Ригуми Шаа. — В том и лежит корень разногласий. Спор о судьбе людей побережья — всего лишь предлог. Магия не должна превращаться в инструмент, помогающий заполучить власть или богатство. Магия, сотворенная из гордости, только ради результата, без радости — то, что породило горы вокруг, Трикси-кан, и то, что населило их чудовищами и смертью. Путь тщеславия или жадности — трудный путь, потому что он превращает магию в силу. И это страшно. Ты понимаешь?
— Не совсем, — ответила я неуверенно. — Но, кажется, чувствую.
Ригуми улыбнулся:
— Это хорошо, Трикси-кан. А теперь ступай. Кое-кому не терпится затащить тебя в купальню.
Он был прав — Тейт уже извелся, его нетерпение даже на расстоянии чувствовалось. Чуть поодаль, у самой границы купола обнаружились и все остальные, кроме Итасэ Рана. Там горел костер, грелась в прозрачной чаше крепкая шерга со специями. Айка, разомлевшая от тепла и рассказов, дремала, положив голову на колени Лао. Маронг и Лиора сидели молча, спиной к спине; руки у них соприкасались, и пальцы были переплетены так же, как и мысли — неосознанно, из одной только голодной потребности друг в друге. Кагечи Ро смотрел в огонь и думал об океане, о жарком песке и бирюзовых волнах.
— Давай не пойдем туда, — шепотом попросил Тейт, обнимая меня и утыкаясь лицом в шею. — Побудем вдвоем. Можно?
А меня подхватил вдруг странный порыв; я обернулась, собирая воедино все, чему научилась за сегодня, что прочувствовала и запомнила, — и протянула руку, укрепляя в спутанных рыжих волосах синий цветок, усыпанный слюдой нежной пыльцы. Повеяло пьяным и сладким ароматом.
Тейт вздрогнул и резко вздохнул. Он бережно накрыл мою ладонь своей, сминая хрупкие лепестки.
И в этот момент мы почувствовали нечто очень важное, то, что еще только предстояло осознать.
Но я уже никуда не торопилась.
