Глава 5
Боль тяжкого пути
Храм Бантей Срей был таким же, каким он запомнился Аджадеви. Единственный из храмов такого значения в районе Ангкора, построенный не королем, Бантей Срей занимал места не намного больше, чем десяток домов. Возведенный зажиточным почитателем индуистских богов, весь этот комплекс был сделан из светло-красного песчаника и имел гораздо больше архитектурных деталей, чем массивные храмы юга. Сам храм представлял собой платформу, на которой располагались три башни, и был окружен стеной в рост человека, сложенной из больших блоков из латерита.
Аджадеви и Джаявар прошли по длинной, приподнятой над уровнем земли дорожке к главному входу, через который попали в крытую галерею с гладкими колоннами по обеим сторонам. В конце ее находилось несколько внутренних двориков и два пруда. Платформа, на которой были возведены башни, была покрыта замысловатой резьбой, изображавшей демонов, богов, танцующих женщин, змей и цветы лотоса. Резьба на больших каменных панно воссоздавала героические сцены из индуистского эпоса Рамаяна. И хотя храм был посвящен Шиве и Вишну, имевшиеся здесь надписи также взывали о поддержке бедных, слепых, немощных и больных.
Резьба по камню в этом храме была очень замысловатой, и в народе говорили, что на такое способны только женщины. На самом деле здесь было множество изображений женщин-танцовщиц и женщин-стражей. Улыбающиеся женские лица были повсюду, добавляя красоты стенам, колоннам и башням и внушая спокойствие. Было понятно, почему многие называли это место Цитаделью женщин: трудно было подобрать более удачное название. Кто бы ни проектировал этот храм, целью его, наряду с восхвалением богов, было воздание должного женщинам.
Стоя между двумя башнями, Аджадеви смотрела на восток. Храм славился не только своими открытыми внутренними двориками и прудами с цветами лотоса, но и высокими плодоносящими деревьями, которые росли возле окружавшей его стены. Высотой эти деревья с голыми стволами и пышными кронами были более двухсот футов. Кхмерские воины приделали к ним лестницы и построили площадки для часовых ближе к верхушкам. Вид оттуда открывался не во все стороны, и Аджадеви сомневалась, была ли видна дозорным вся дорога до Ангкора.
— С твоей стороны было мудрым решением проверить наши позиции здесь, — сказала она, поворачиваясь к Джаявару.
— Это место как ушко иголки. Это ключ к нашему будущему.
— Если чамы придут сюда, наши воины смогут вовремя заметить их.
Он кивнул, и лицо его просияло.
— Да, и у наших людей на земле будет достаточно времени, чтобы скрыться. Однако нашими людьми на деревьях, боюсь, скорее всего придется пожертвовать.
Аджадеви посмотрела вверх, неожиданно сообразив, сколько времени понадобится, чтобы спуститься с такой высоты. После того как дозорные предупредят о подходе врага, они вскоре будут окружены чамами и убиты.
— Но как бы мы могли им помочь? — спросила она.
— Ничего сделать нельзя. Им может хватить времени на то, чтобы спуститься, а может и не хватить. Но все они добровольцы. Большинство из них были ранены при нападении на Ангкор. У некоторых есть лук и стрелы, и они будут сражаться, когда придет этот момент, другие просто спрыгнут с деревьев.
Несмотря на то что Аджадеви уже привыкла к ужасам войны, ее все же передернуло при мысли о том, как люди добровольно прыгают с такой высоты навстречу неминуемой гибели.
— Тогда мы должны атаковать чамов, прежде чем они обнаружат нас здесь.
— И мы обязательно атакуем. Но пока мы не готовы сделать это.
— Объясни почему.
Джаявар вытер пот со лба.
— Потому что большинство сиамских наемников еще не прибыли. К тому же еще не вернулись из Ангкора наши лазутчики. Мне не хватает данных о численности чамов, об их оборонных порядках, и я еще не до конца продумал план сражения.
— Сколько тебе нужно времени?
— По меньшей мере полмесяца. Мы проведем Праздник плавающих фонариков, а после него атакуем.
Аджадеви вздохнула и пробежала взглядом по тысячам резных рисунков, украшавших стены и башни храма. Цитадель женщин вдохновляла ее. У нее было ощущение, что некая сила, исходящая от каждого женского лица, наполняет ее, делает мудрее. Эти лица что-то говорили ей, она была в этом убеждена, но все же никак не могла догадаться, что именно они хотят ей сказать.
— Что? — спросил Джаявар, разворачиваясь, чтобы лучше видеть ее.
Она подошла к башне и прикоснулась к фигуре одной из танцующих женщин.
— Бантей Срей не уносит человека ввысь, но из всех храмов, наверное, я люблю его больше всего. — Кончики ее пальцев скользили по каменному лицу, задержавшись на глазах. — Хотя этот храм был воздвигнут не королем, а обычным человеком.
— Ну и что из этого следует?
— Возможно, не стоит прикладывать столько усилий, чтобы самому разработать план битвы. Возможно, среди нас, обычных людей, есть кто-то, кто знает, как организована оборона чамов, и может подать тебе неплохую идею.
— Но ведь я спрашивал у всех, и никто не отозвался.
— Спроси еще раз, — сказала она, разглядывая небольшую группу кхмерских воинов, собравшихся возле храма.
«Настроение у них неважное», — подумала она, заметив, что они не подтрунивают друг над другом, как обычно.
— Ты должен вдохновить их, — заявила она. — Ты должен вдохновить своих людей.
— Понятия не имею, как это сделать, но, может быть, у тебя есть какие-то соображения на этот счет?
— Ты должен сделать плавучий фонарик для праздника. А когда мы будем его отмечать, ты запустишь фонарик вместе с остальными. Пообщайся со своими людьми запросто, как ты общаешься со мной. Не как король, а как человек, который любит их и который за них переживает. Скажи им, что мы выиграем это сражение и что оно того стоит, так как, когда мы победим, наша империя станет даже более великой и более прекрасной, чем раньше.
Раздался лай собаки, а отраженное от стен эхо подхватило его и разнесло по округе.
— Посмотри по сторонам, Джаявар, — продолжала она. — Ты видишь, как вдохновляют людей храмы? В них и сейчас осознаешь, о чем мечтали их создатели. Ты должен вдохновить наших людей точно так же, как это делают наши храмы, — убеждая их в том, что они являются частью чего-то более великолепного и величественного, чем они сами. Кхмеры верили в это всегда, и мы должны продолжать в это верить.
Рука его, лежавшая на эфесе висевшей в ножнах сабли, потянулась к каменному лицу, которого только что касалась она.
— Когда я ухаживал за тобой, твой отец как-то сказал мне, что он безмерно гордится тобой.
— Он действительно так сказал?
— Он сказал, что я пришел в эту жизнь в первую очередь для того, чтобы заботиться о тебе и лелеять тебя, и он был прав. Хотя было время, когда я жаждал власти и богатства, эти желания с годами ослабевали. Теперь же я просто стремлюсь к тому, чтобы война поскорее закончилась и мы с тобой могли бы вместе провести остаток наших дней в мире. Я верю, что именно это нам и суждено.
— Но мы не должны проводить их праздно, любовь моя, нам еще очень многое нужно сделать.
— Согласен. И эти свершения станут вершиной и твоей и моей жизни.
Она улыбнулась, представляя себе будущее без смерти и отчаяния, когда думать можно будет о том, как поделиться своим благоденствием с теми, кому повезло меньше.
— Когда война закончится, — сказала она, — мы построим лечебницы, дороги, новые дома. Но мы также построим храм в твою честь, храм, на стенах которого будет твое лицо.
Он покачал головой, соскребая с резного изображения пятно зеленоватого лишайника.
— Ты превращаешь меня в кого-то более значительного, чем я есть на самом деле.
— Возможно.
— А что мне сделать в твою честь, когда закончится эта война?
— Продолжай жить, Джаявар. Лучше ты не сможешь почтить меня. Враг снова придет за тобой, а ты мне нужен живым.
Он уже открыл рот, чтобы ответить ей, но тут раздался сигнал рога. Он прозвучал дважды: это означало, что приближается группа союзников, скорее всего кхмеров. Четыре сигнала указывали бы на присутствие чамских воинов. Ладонь Джаявара вновь опустилась на рукоятку сабли.
— Пойдем, моя королева, — сказал он, — посмотрим, кто к нам пришел.
Она смотрела, как он удаляется. Ей так знакома была его походка! Сделав несколько шагов, он обернулся, похоже, удивившись, что ее нет рядом с ним. И она пошла за ним, как делала всегда, как будет делать и впредь. Она взяла протянутую ей руку и сжала ее; в этот момент внутри у нее что-то дрогнуло; она осознала неизменность все еще непонятной природы их связи.
* * *
В одном из внутренних дворов храма Ангкор-Ват Тида наблюдала за тем, как Индраварман практикуется в боевом искусстве. Сейчас он орудовал бамбуковым шестом, как и двое его противников. Будучи меньше его ростом, они оба искусно владели этим оружием, и к тому же противостояли они ему по очереди. Тида несколько раз видела, как дерется Индраварман, но не могла припомнить, чтобы он атаковал с такой яростью. Его шест неутомимо ударял и колол, со свистом рассекая воздух с такой скоростью, что его почти не было видно. Каждый из его соперников уже получил немало болезненных ударов, на месте которых начали проступать синяки. Но Индраварман, действуя беспощадно, продолжал атаковать, когда они отступали, используя при этом и шест, и кулаки, и даже ноги. На сером песчанике отчетливо были видны темные капли пота и крови.
Когда Индраварман повернулся спиной к ней, Тида перевела взгляд на великолепные башни храма Ангкор-Ват, надеясь, что их величественный вид заглушит воспоминания о прошедшем дне. Вчера она стояла возле короля, когда во двор храма согнали четыре сотни кхмеров, которых затем окружили воины и закололи копьями, сваливая трупы в кучу. Их оставили там на всеобщее обозрение. Жены и дети погибших жались друг к другу и отчаянно голосили; их крики до сих пор звучали в ушах Тиды. Она раньше никогда не видела такого ужаса, и теперь при мысли об этом у нее начинали трястись колени. В какой-то момент она стала умолять Индравармана прекратить побоище, но он с такой злобой взглянул на нее, что она тут же замолкла.
Тем временем учебная схватка продолжалась, и Тида, услышав громкий стон, успела повернуться, чтобы заметить, как один из сражавшихся кубарем отлетел от Индравармана, держась за бок. Король ударил его еще и ногой, после чего быстро повернулся лицом ко второму сопернику. Как же ей хотелось, чтобы оружие этого воина попало в цель! Но Индраварман был настолько страшен, что она не верила в возможность этого. Этот человек принес неисчислимые страдания людям, и с каждым днем она видела все больше мук, ощущала их.
Король разбил шест второго воина, а свой следующий удар нанес снизу вверх, попав противнику в подбородок. Из образовавшейся раны потекла кровь. Когда тот рухнул на землю и стал корчиться от боли, Тида всем сердцем пожалела его. Никто из зрителей не пришел ему на помощь, пока Индраварман не бросил свой шест и не ушел с площадки. Широким шагом он направился прямо к Тиде, тело его блестело от пота. Хотя она провела с ним уже очень много ночей, ее до сих пор поражала его мощь. Но двигался этот громадный человек с невероятной скоростью и ловкостью.
— Иди за мной, — сказал он.
— Да, о великий король.
Он увел ее с внутреннего двора в галерею. Стену здесь украшал позолоченный барельеф, и Тида на ходу рассматривала изображения различных богов и демонов. Стрекотали невидимые цикады, в воздухе висел запах горелого дерева. Индраварман повернул направо и по длинному пролету каменной лестницы поднялся на второй уровень Ангкор-Вата. Затем он вошел в еще один внутренний дворик и стал карабкаться по крутым ступеням наверх, на вершину храма. У Тиды мелькнула мысль, что будет, если она сейчас дернет его назад. Такое падение было бы страшным, возможно, даже фатальным. Лишь раз дернув за плечо, она могла заставить его кубарем покатиться вниз с опасной высоты, а затем стать хозяйкой своей судьбы. Однако она так ничего и не сделала, просто продолжала идти за ним и вскоре запыхалась на крутой лестнице.
Достигнув вершины Ангкор-Вата, они прошли через массивные, искусно разрисованные двери и подошли к большому проему в западной стене, откуда открывался бесподобный вид на Ангкор. Тида оперлась на перила, и кулаки ее невольно сжались при виде своей прекрасной страны. Перед ними раскинулись сады, каналы, волны поросших густой растительностью холмов — от всего этого невозможно было оторвать взгляд. В лучах утреннего солнца поблескивали бронзой и золотом башни нескольких храмов. Внизу, ловя потоки теплого ветра, кружили птицы.
— Красивая страна, — бесстрастно заметил Индраварман.
— Да, о великий король.
— Ты поняла, почему мы пришли сюда?
Она подняла глаза на его широкое лицо, не зная, что ответить.
— А разве ваша страна не такая красивая? — спросила она.
— Она красивая. Но когда у тебя уже есть сапфир, что делать со вторым?
— Я не знаю.
Он хмыкнул, а затем вытер пот, заливавший ему глаза.
— Ты считаешь меня слишком суровым? Из-за того, что те люди были убиты таким образом?
— А что… что они сделали, владыка король?
— Они ничего не сделали. А вот их единомышленники сделали: они устроили засаду и внезапно напали на нас. Если такие преступления оставлять безнаказанными, в итоге мы будем жить в стране, где царит беззаконие. А мне необходим действующий закон. Мне необходим порядок. Без этого мы будем ничем не лучше живущих в горах дикарей, из которых получаются хорошие рабы, но ни на что другое они не годятся.
— Да, о великий король.
— Я не наслаждаюсь жестокостью. Правда. Но это грозное оружие, и я при необходимости буду им пользоваться.
— Я надеюсь… что на вас больше не будут нападать. И тогда, о великий король, у вас не будет повода для жестокости.
Индраварман рассмеялся:
— Ишь как заговорила моя робкая Тида! У тебя внутри, наверное, все трепещет сейчас.
Она кивнула, немного отстраняясь от него.
— Я хочу лишь мира.
— А теперь скажи мне: хочешь ли ты поспособствовать достижению этого мира?
— Что вы имеете в виду?
— Что твоя подруга Воисанна рассказывала тебе о моем военачальнике Асале? Я знаю, что он сильный и очень способный воин — лучший из моих командиров. Время от времени он становится моей опорой, и его отсутствие тревожит меня. Почему они до сих пор не вернулись?
Она вся сжалась под его пылающим взглядом.
— Я говорила вам, о великий король. Она побежала, а один сиамский воин бросился за ней. Я слышала ее крик. А затем Асал схватил меня… Потом он побежал за ними. Я звала их, но… никто мне не ответил.
— Думаешь, они погибли?
— Я не знаю.
— Если они погибли, тогда почему не были найдены их тела?
— О великий король, я знаю только то, что рассказала вам, — ответила Тида, понимая, что Воисанна нуждается в ее защите, и стараясь как-то помочь ей. — Она равнодушна к нему. Как и он к ней. Она просто притворяется, делает вид, вот и все.
— Возможно, они оба обманывали тебя.
— Возможно.
Индраварман устремил взгляд на один из далеких храмов.
— А ты знаешь, почему я беспокоюсь о его судьбе?
— Нет.
— Я беспокоюсь, потому что ценю его. Мне нужно иметь в своем окружении хотя бы несколько таких людей. Однако у каждого человека есть своя слабость. Некоторых притягивает золото. Другие ищут известности и славы. Может быть, Асал нашел свое спасение в этой женщине. Если это так, я не смогу влиять на него. А королю необходимо иметь влияние на своих подданных.
Тида кивнула, не понимая, чего он хочет от нее.
— Я совсем не знаю его, о великий король.
— Но зато ты знаешь ее. И ты расскажешь мне, что она будет говорить тебе о нем.
— Но его ведь нет здесь, владыка король. Как и ее.
Индраварман стиснул зубы так, что у него заиграли желваки.
— Я могу быть и мягким и жестким, Тида. Дашь мне то, что я хочу, — и я буду мягок, откажешь — и я стану жестким. Поэтому, когда они вернутся, — а я верю, что они вернутся, — расспроси ее о нем. Женщины — очень хитрые создания, и я рассчитываю узнать от тебя много интересного о них обоих.
Она подняла на него глаза, но тут же потупила взгляд.
— Я попробую, мой король.
— Попробовали мертвые, Тида. Они попробовали, а после этого умерли. А выжившие… они сделали больше, чем просто попробовали. Поэтому они еще живы. Ты поняла меня?
— Я…
— Если ты хочешь жить и не хочешь для себя очень печальной судьбы, ты должна сделать так, как я тебе сказал.
— Да… Я сделаю.
— Хорошо. Тогда приходи ко мне сегодня ночью, когда взойдет луна. И я воздам тебе должное за твою преданность.
— Благодарю вас, мой король.
Он развернулся так резко, что она вздрогнула от неожиданности. Проходя по галерее, он провел пальцами по барельефам танцующих женщин, затем свернул за угол и пропал из виду.
Тида пыталась взять себя в руки и успокоить дыхание. Она подумала о Воисанне, и в уголках ее глаз выступили слезы. Ее трясло. Она не хотела предавать свою подругу, но опасалась, что Индраварман видит ее насквозь, как и других людей. Она была свидетельницей того, как, подозревая всех в предательстве, он уничтожал вокруг себя как врагов, так и друзей. Если его действительно беспокоил Асал, он будет искать ответы на свои вопросы и захочет получить их от нее. Но что она могла ему ответить? Как она может защитить себя и Воисанну? Для этого были нужны качества и умения, которыми она не обладала. Пока ей никогда в жизни не приходилось лгать. Ее всегда учили, что нужно говорить правду, что правдивость является одним из важных человеческих достоинств.
Чтобы защитить подругу, придется лгать, а этому искусству она не была обучена.
Раздумывая о несправедливости жизни, о том, что она страдает, тогда как другие радуются и смеются, Тида закрыла глаза, отчего вниз по ее щеке скатилась слеза. Она содрогнулась, осознав, что этот мир слишком жесток для нее, что она не готова к такой жизни, что ее не так воспитали. Ее мать была слишком добрым человеком.
* * *
Боран терпеливо ждал, стоя на коленях и низко опустив голову. Он раньше никогда не представал перед королем. Пот катился по его спине, во рту у него совершенно пересохло. Быстро взглянув направо, чтобы убедиться, что Прак тоже пал ниц перед правителем, Боран стал повторять про себя, что он скажет, если король захочет его выслушать. Кхмерские воины, с которыми шло семейство Борана, как раз рассказывали Джаявару и нескольким его командирам, что им известно о позициях чамов. Когда они закончат, возможно, настанет его черед говорить.
Джаявар стоял перед Цитаделью женщин. Рядом находился пруд, покрытый листьями и цветами лотоса. Король был шире в плечах, чем ожидал Боран, с крепкими мускулами зрелого мужчины. Лицо у него было приятное, а голос и манера говорить делали собеседника разговорчивым. В отличие от королей из сказок и легенд, на Джаяваре не было никаких украшений. Он был одет, как обычный воин, в руке был круглый щит, а на боку висела сабля в ножнах.
Где-то возле храма Сория и Вибол дожидались завершения этой беседы. Боран жалел, что они сейчас не с ним. Они были бы очень рады послушать короля.
Воины закончили рассказывать, ответили на несколько вопросов Джаявара и покинули внутренний двор храма. Один из людей короля велел Борану и Праку подойти поближе; сердце рыбака от волнения забилось учащенно. Он поднялся на ноги, подошел к Джаявару и снова опустился на колени, низко склонив голову.
— Встань, прошу тебя, — мягко сказал Джаявар, жестом понукая его подняться. — Здесь нет нужды в соблюдении всех этих формальностей.
Боран кивнул, но, вставая, так и не поднял на короля глаз.
— Благодарю тебя, о великий король.
— Достаточно будет просто «мой господин».
— Да… мой господин.
— Мне сказали, что ты видел лагерь чамов у Великого озера, знаешь, как он устроен, и у тебя есть идеи, как разгромить врага.
Боран заговорил, но тут же запнулся: тщательно отрепетированная речь вылетела из головы. Он был сыном строителя лодок, человеком, который не имеет права стоять в присутствии короля.
— Мой господин, мы… мы простые рыбаки.
— Но без рыбы мы все определенно страдали бы от голода.
— Да, мой господин.
— Будь любезен, расскажи мне, что ты видел на Великом озере. Расскажи мне все.
Боран взглянул на Джаявара, но тут же потупил глаза.
— У них там много людей, мой господин. Вначале было… наверное, две тысячи. Затем некоторые ушли — примерно половина.
— А сколько у них боевых слонов и лошадей?
— Я насчитал сорок слонов, мой господин, но слышал и других. А лошадей… наверное, две сотни.
— А лодки? Пожалуйста, расскажи мне про их лодки.
Впервые с момента встречи с королем Боран улыбнулся. В лодках он разбирался. Он почувствовал себя увереннее и поднял голову.
— Мне кажется, мой господин, что лодки для них очень важны.
— Почему ты так решил?
— Потому что они большие, с хорошими командами, к тому же прибывают и отходят в любое время дня. Чамы используют их, чтобы доставлять продовольствие со своей родины. Все они, мой господин, хорошо охраняются. Лодки поменьше, полные воинов, охраняют те, что побольше. А иногда… иногда, мой господин, мне казалось, что чамы грузят на них наши сокровища. Я видел издалека блеск золота, а лодки после погрузки оседали в воду глубже.
Кулаки Джаявара сжались.
— А что это за идея насчет того, как нам победить врага?
— Если… вам будет угодно, мой господин, об этом расскажет мой сын, — ответил Боран. — Потому что на самом деле это придумал он. Поэтому я и попросил, чтобы он пришел со мной к вам.
Король кивнул, и Прак выпрямился. К удивлению Борана, его сын не гнул голову, а держался гордо и с достоинством.
— Прежде чем я начну рассказывать, мой господин, я хотел бы сообщить, что я почти полностью слепой. И мои идеи возникают не благодаря моим глазам.
— Так и должно быть.
Прак улыбнулся.
— Спасибо вам. Большое вам спасибо.
— Так что же за мысли возникают в твоей голове?
— Я думаю, что чамов можно загнать в ловушку на берегу озера. Я много раз слышал их смех там. Они не беспокоятся насчет того, что на них могут напасть. Они лишь пируют, веселятся и спят.
— Так как бы ты напал на них?
Руки Прака сами собой соединились вместе. Он вспомнил, как мать говорила ему, что нужно защитить брата, нужно спасти его, придумав план, который обеспечит им победу над врагом.
— Чамы там разместились очень плотно, как в мотке бечевки для рыбной ловли. — Он заговорил быстрее. — Чтобы освободить место для своих людей, они вырубали деревья, хотя в последнее время я уже не слышал стука топоров. А вонь, доносящаяся со стороны их лагеря, наводит меня на мысль, что набиты они там вплотную.
Джаявар покачал головой:
— Армия всегда смердит.
— А вы знаете, что мы продавали им рыбу? Мы обманывали их, и когда мы это делали, в голову мне пришла одна мысль.
— Говори.
— Почва, на которой разбит их лагерь, очень сухая. Во время сезона дождей уровень воды в озере был выше, и благодаря влаге хорошо росли разные растения, в том числе и деревья. Но сейчас стоит сухой сезон. Вода в Великом озере спала, и вся земля, которая раньше была залита водой, завалена высохшими деревьями и кустарником. В это время года ветер часто дует с севера, от Ангкора в сторону Великого озера. Зайдя с севера и дождавшись такого ветра, мы могли бы поджечь сушняк, и огонь ринулся бы в сторону Великого озера. И тогда чамы окажутся в ловушке, пожар загонит их в воду, отрезав от слонов и лошадей. Мы могли бы идти по следам огня, атакуя врага, а также могли бы напасть на них с воды. В любом случае мы окажемся в гораздо более выгодном положении, чем они.
К удивлению Прака, Джаявар рассмеялся.
— Ты говоришь, что не можешь видеть, хотя на самом деле видишь все.
— Думаю, пожар вызвал бы у них панику, и если бы мы в этот момент ворвались в лагерь, они бы просто не знали, что делать. Мы бы смяли их, и, возможно, удалось бы отбить у врага часть их слонов и лошадей. Я слыхал, что никто не может сравниться с кхмерами в искусстве управлять слонами. Почему бы нам не захватить этих животных для наших воинов?
Джаявар снова улыбнулся.
— Чтобы вернуть себе Ангкор, нужно будет сделать много шагов. Однако твой может стать первым. Индраварман не ожидает нападения на Великом озере.
— К тому же немало кхмеров продают свой улов чамам. А что, если рыба окажется отравленной или достаточно несвежей, чтобы некоторые чамы заболели, поев ее? Мы могли бы продать им тухлую рыбу, а на следующий день атаковать.
Король повернулся к Борану:
— Твой сын умен не по годам. Откуда у него такая мудрость?
— Я не знаю этого, мой господин. Определенно, этим он не в меня. Моя жизнь очень проста, как и мои мысли.
— Моя жена захотела бы познакомиться с вами обоими, — сказал Джаявар. — А также встретиться и с остальными членами вашей семьи. Сегодня утром она сказала мне, что должны прийти такие люди, как вы. Она сказала, что мне следует внимательно выслушать их, и я рад, что так и поступил.
Прак не видел, что его отец поклонился.
— Откуда же она могла знать об этом? — не подумав, спросил он. — Как она узнала, что мы должны прийти?
— Все дело в том, что у нее, как и у тебя, есть дар предвидения. Она видит знаки, и эти знаки сообщили ей о вашем появлении сегодня.
— Интересно…
— Нам пора идти, сынок, — перебил его Боран. — Король — человек занятой. — Затем он повернулся к Джаявару. — Когда мы понадобимся вам, мой господин, и когда королева сможет встретиться с нами, мы будем в вашем распоряжении.
Джаявар кивнул и положил руку на эфес сабли.
— Неподалеку отсюда, мои новые друзья, есть одно секретное место. Там много воды, и там водится много всякой рыбы. Думаю, оно вам очень понравится. Вскоре я отправляюсь туда, и для меня было бы честью, если бы вы сопровождали меня.
— Мы с радостью пойдем с вами, мой господин, — ответил Боран, снова низко кланяясь.
Король попрощался с ними и повернулся к одному из своих командиров.
Боран взял Прака за руку и, крепко сжимая ее, увел его. Когда они отошли достаточно далеко, чтобы никто не мог их слышать, он сказал сыну, что очень гордится им, поскольку тот дал совет королю и король его выслушал. В конце он добавил:
— Думаю, только что, на моих глазах мой мальчик стал настоящим мужчиной. В самом лучшем смысле этого слова.
— Как это — в самом лучшем смысле? — спросил Прак, вглядываясь в размытый контур громады храма из красного камня.
— Лучшие из мужчин те, кто думают не о себе, а о других, сынок. А ты у меня именно такой. Боги не дали тебе зрения, зато наделили сильным и благородным духом.
— Спасибо, отец.
Боран заключил сына в объятия.
— Если что-то… случится со мной в будущем, помни, что я только что сказал тебе: ты относишься к лучшим из людей и гордость моя тобой так же беспредельна, как Великое озеро.
— Но только с тобой ничего не случится.
— Конечно, сынок, — ответил Боран, хотя при этих словах по спине у него, несмотря на палящие лучи полуденного солнца, пробежал холодок. — Пойдем, — сказал он, — давай отыщем твоего брата и мать. Они не поверят, что им предстоит встретиться с королем и королевой.
* * *
Воисанна и Асал сидели в длинной узкой лодке, которая была покрашена в красный цвет, оборудована навесом, а нос ее был вырезан в форме головы дракона. Морда этого устрашающего создания была зеленой, раскрытые челюсти — алыми, а зубы и глаза — белыми. Вероятнее всего, лодка эта когда-то принадлежала высокопоставленному кхмерскому чиновнику, и чамы захватили ее во время нашествия. Когда Асал с Воисанной случайно натолкнулись на нее, он отобрал ее у трех чамских воинов, которые, казалось, с удовольствием сложили с себя нудную обязанность ее охранять.
Это была прогулочная лодка, предназначенная для каналов и водоемов Ангкора. Стоя на корме, Асал управлял ею с помощью длинного бамбукового шеста. Воисанна сидела возле него на деревянной скамье, тянущейся вдоль одного борта лодки. Она смотрела вперед, но часто поглядывала на него. Время от времени между деревьями показывались башни Ангкор-Вата. Сияя в золотых лучах клонившегося к закату солнца, эти башни казались чьим-то волшебным воплощением, слишком совершенным, чтобы возникнуть в умах смертных. При виде их Воисанна одновременно и радостно замирала, и вся сжималась, с одной стороны, восхищаясь красотой, созданной ее народом, а с другой — боясь вновь оказаться под властью чамов. Последние два дня были едва ли не самыми счастливыми в ее жизни. Она смеялась, бегала, плавала, купалась в любви. Возвращение в Ангкор, чего она всегда с таким нетерпением ждала, теперь представлялось ей окончанием прекрасного сна, и как же ей не хотелось просыпаться! Когда она проснется, рядом уже не будет Асала и она не сможет положить голову на его плечо. Его голос не будет последним, что она услышит, прежде чем сон накроет ее своим покрывалом. И вместо того, чтобы целовать его в любой момент, когда ей этого захочется, она должна будет ждать, пока он придет к ней и они укроются от посторонних глаз.
— Можно я тебе что-то скажу? — спросил он.
— Конечно.
— Тебе может не понравиться то, что ты сейчас услышишь.
— Тогда, мой большой чам, будь осторожен и тщательно подбирай слова.
Он поднял шест, перенес его вперед и вновь оттолкнулся от дна. С воды вспорхнула утка, и от ударов ее крыльев по поверхности канала побежали круги. Птица взмыла в небо, и по мере того, как успокаивалась рябь на воде, таяла улыбка Асала.
— Когда мы плыли сюда с моей родины, — сказал он, — я думал, что все кхмеры… ниже нас.
— Почему? Почему ты так думал?
— Потому что нас этому всегда учили. Наше сознание заполнялось обманом, и я, чашу за чашей, пил этот дурманящий напиток.
Неподалеку от того места, откуда взлетела утка, канал начала переплывать змея, скользя по поверхности быстро и грациозно.
— Я никогда не думала так о чамах, — отозвалась Воисанна.
Он кивнул, вновь поднимая шест.
— Но когда я впервые увидел башни Ангкор-Вата, я засомневался, правильно ли меня учили, так как начал понимать, что такую необыкновенную красоту мог создать только необыкновенный народ.
Взгляд ее метнулся к башням вдалеке, поднимавшимся, словно рукотворные горы, блестя на солнце, клонящемуся к горизонту.
— Вся моя жизнь, — сказала она, — прошла в тени Ангкор-Вата. И я не хотела бы оказаться в другом месте.
— Твоя страна, моя госпожа, изобилует красотой. Я вижу ее здесь повсюду. В ваших храмах, в ваших джунглях и… в твоем лице.
На губах ее промелькнула улыбка.
— Но если ты увидел, что Ангкор-Ват такой необыкновенный, почему ты старался уничтожить эту красоту?
— Потому что воин делает то, что ему приказывают. Потому что страх иногда побуждает сильнее, чем красота. А я боялся твоего народа… и своего короля.
— А теперь?
— Теперь меня тревожит только мой король.
Она опустила руку в воду и стала наблюдать за тем, как волны от ее пальцев бегут к берегу, укрытому сплетением трав, кустарника, лиан и деревьев.
— Думаю, страх возникает от незнания, — сказала она, вглядываясь в заросли на берегу. — Возможно, если бы чамы жили в кхмерских городах, а кхмеры — в чамских, они бы не боялись друг друга. Мы, конечно, по-прежнему отличались бы друг от друга, но, может быть, тогда нам было бы легче разглядеть красоту и там, и там.
— Красота, моя госпожа, есть и в ваших, и в наших городах.
— Тогда расскажи мне о красотах твоей родины.
Он поднял шест и снова послал лодку вперед.
— Наша страна не похожа на вашу. У нас есть долины, реки, озера, бескрайние поля риса. Но если вы поднимаетесь на холмы, мы поднимаемся в горы — крутые и необитаемые, места, где боги оставили свои знаки.
Воисанна продолжала расспрашивать его о тех краях, где он родился, но мысли ее внезапно унеслись в другую сторону. Ангкор-Ват, похоже, был уже рядом, а она пока что не хотела возвращаться туда.
— Если бы не моя сестра, я бы убежала с тобой, — сказала она, прерывая его. — Мы могли бы взять эту лодку и поплыть в противоположном направлении, туда, где нашли бы мир.
— Я бы тоже ушел с тобой, моя госпожа.
— Мы могли бы побыть здесь еще, хотя бы одну ночь?
Шест выскользнул из его рук, но в последний момент его пальцы сжались и он удержал его.
— Я… я не знаю…
— Я понимаю, что ты должен вернуться к своему королю. Что он ждет твоего возвращения. Но разве одна ночь что-то решает?
— Он… очень требовательный человек. Я долго придумывал историю, которую ему расскажу, историю, которая усмирит его гнев. Я меня есть план. Но все же… его будет очень сложно утихомирить.
Она кивнула, пытаясь скрыть свое разочарование.
— Конечно. Тогда мы должны идти к нему. Прости меня, пожалуйста, что спросила.
— Тебе не за что извиняться. — Он поднял шест. Лодка вновь скользнула вперед, однако тут он остановился. — Но я также не нуждаюсь в прощении ни богов, ни Индравармана. И он, разумеется, вполне может и завтра увидеть меня.
— Но ты ведь сказал…
— Раньше меня подгоняло тщеславие, моя госпожа, но теперь я нахожу вдохновение в другом. Зачем же мне покидать это место на день раньше? Разве это так уж необходимо? Я нужен Индраварману. Он рассчитывает на меня. Он не причинит мне вреда, потому что считает, что я ему помогу.
— Ты в этом уверен?
— Да, по крайней мере в данный момент. Так будет, пока он не почувствует себя в безопасности в вашей стране. Так что давай насладимся временем, которое нам с тобой осталось провести вместе. Я вернусь к нему завтра.
Она улыбнулась и, поднявшись со скамьи, встала рядом с ним. Мысль о том, что они проведут вместе остаток дня и всю ночь, переполняла ее сердце радостным ожиданием. Все вокруг стало казаться намного более ярким и трепетным, чем всего какой-то миг назад. Как будто с плеч спало тяжкое бремя, без которого она почувствовала себя моложе, веселой и игривой, как когда-то в детстве.
— Ой, что это было? — спросила она, сделав вид, что заметила что-то на проплывавшем мимо них берегу.
Следуя за ее взглядом, Асал наклонился над бортом лодки и вскрикнул от неожиданности, когда она толкнула его сзади. С громким всплеском он свалился в воду, на мгновение погрузившись в нее с головой. Выплыв на поверхность и отфыркиваясь, он расхохотался.
Она тоже засмеялась. Схватившись за край лодки, он сильно качнул ее, и Воисанна упала на него сверху, и его сильные руки подхватили ее в воде. Она поцеловала его, не отвлекаясь больше на башни Ангкор-Вата, а сосредоточив все свое внимание только на нем. Когда губы их разъединились, она взглянула на него, восхищаясь его красотой и зараженная таким же восторгом, какой читала в его глазах.
Они поплыли к берегу, таща лодку за собой. На поверхности плавал островок листьев и цветов розового лотоса, и они аккуратно, чтобы не потревожить, обогнули его. Вскоре их ноги коснулись илистого дна. Выйдя из воды, они обошли гниющее дерево, сплошь покрытое плоскими белыми грибами.
Солнце садилось за горизонт, окрашивая пейзаж в оттенки оранжевого и янтарного цветов. Асал начал было вновь целовать ее, но Воисанна остановила его — ей хотелось полюбоваться картиной заката. Он был частью всех этих чудес, и она, держа его за руку, показывала ему то на одно, то на другое, зачарованная неповторимым великолепием момента. Сочные краски неба, создавая природное полотно, отражались на гладкой поверхности воды бесконечное множество раз.
День медленно угасал. Не отпуская руку Асала, Воисанна встала и посмотрела на Ангкор-Ват, гордясь его башнями и гордясь Асалом, оценившим их красоту. Ее отец всегда говорил ей, что совершенство — это слово, придуманное поэтами, и что в природе такого не существует. Однако сейчас это совершенство было вполне ощутимо, оно было таким же реальным, как воздух, который она с жадностью вдыхала. Все недуги мира ушли на задний план. Теперь ее переполнял триумф богов, она как будто поднималась ввысь, к такому свету, какого раньше никогда не видела и не ощущала.
Когда ее ноги действительно оторвались от земли, Воисанна поняла, что находится в объятиях Асала. И только в этот момент она поцеловала его опять.
