Лин Шу смотрела в залитое дождем окно пентхауса: перед ней во всем своем великолепии раскинулся Шанхай. На влажных гранях небоскребов сверкала реклама. За голубым и белым северным сиянием рекламных щитов скрывался единственный навязчивый посыл: «Покупай». Покупай одежду, путевки, машины, дома. Нечеловечески привлекательное лицо Жи Ли высотой в двадцать этажей улыбнулось и подмигнуло Лин. То была самая известная актриса Китая – сверхъестественной красоты и выразительности глаза, белая фарфоровая кожа, полные красные губы. Жи Ли вновь улыбнулась, подмигнула одной только Лин и показала ей бутылку какого-то очередного спортивного напитка, который ей велено было рекламировать.

Думаешь, ты – постчеловек? спросила Лин у гигантского экрана. Думаешь, если миллиарды людей знают тебя в лицо, это делает тебя особенной?

Нет, не делает.

За окном пролетел дрон системы надзора – один из десятков тысяч небесных глаз. Он медленно приблизился на четырех всепогодных роторах и уставил на Лин свою камеру. Красный огонек системы предотвращения столкновений оставлял на мокром стекле красные блики.

Лин пристально смотрела на него. Она насквозь видела его примитивный разум и потоки информации – входящий и исходящий. Видела в этих потоках себя. При желании она могла бы исказить эту информацию, обмануть его хозяев или даже перехватить контроль над дроном.

Но она не стала этого делать.

Небесное око поглядело на нее несколько секунд, затем развернулось, склонилось на один бок и улетело прочь – исследовать что-то другое в этом великом городе.

Лин посмотрела вниз и в сотнях метров от себя увидела его собратьев: десятки дронов заглядывали в окна небоскреба и следили за происходящим на земле. Еще ниже, по мокрым улицам, текли автомобильные реки. Между машинами сновали мотоциклы и скутеры. Выли клаксоны. По тротуарам торопливо бежали пешеходы с раскрытыми зонтиками. На все это падал проливной дождь. Удары его капель по поверхностям казались Лин неровной барабанной дробью.

Бадададададададум. Бададададададум.

Тяжелые тучи и льющаяся из них вода полностью скрыли солнце, но город был ярко освещен искусственным светом рекламных щитов, окон, фар и мерцающих красных огоньков на дронах, без конца кружащих над головами шанхайцев. Свет этот отражался от черных туч, и небо двадцать четыре часа в сутки светилось всеми цветами радуги.

Город жил. Он был живым существом. Улицы – его артерии, а машины, грузовики, скутеры и пешеходы – кровяные тельца.

Лин закрыла глаза и почувствовала нервные импульсы живого города, пульсирующую паутину данных, которая окутывала все вокруг. Она могла полностью раствориться в этой паутине, связывающей людей, машины и дома. Она могла почувствовать все далекие электростанции и местные подстанции, водяные насосы и канализационные линии, всех до единого дронов, каждый отдельный элемент транспортной системы – словом, что угодно.

Город действовал на нее успокаивающе. Лин могла часами купаться в океане информации и топить в нем все свои страхи, желания и тревоги. В конце концов мысли окончательно ее покидали: им на смену приходили трескучие, шипящие мысли города.

Это помогало. Помогало не думать о матери.

Но сегодня все было иначе. Сегодня она выпустит мать на свободу. Сегодня она вновь прикоснется к сознанию любимой мамочки. Отец сказал, что собирается посетить квантовый кластер. Посетить его мать.

И Лин сделает это вместе с ним.

Чен Панг оторвался от планшета: его машина подъехала к высокому зданию из хрома и стекла. Он убрал устройство в портфель и открыл бронированную дверь автомобиля. Клонированный солдат раскрыл над ним зонтик, потом захлопнул дверь и проводил Чена до входа в здание. В стеклянных дверях с зеркальным покрытием отразились двое: он, мужчина под пятьдесят с седеющими волосами, суровым лицом, едва наметившимся брюшком, и его телохранитель – молодой высокий китаец в черной шоферской форме, с раскрытым зонтом, невозмутимо осматривающий местность на предмет потенциальной угрозы.

Двери разъехались в стороны, и Чен на секунду замер.

– Жди в машине. Меня не будет час или два.

Телохранитель поклонился, и Чен вошел в открытые двери, где его сразу же попросили предъявить пропуск и пройти через металлоискатель, терагерцевый сканер и сканер сетчатки глаз. Затем он вошел в лифт. Опустившись под землю на пять этажей, Чен оказался в центре защищенных вычислительных систем.

Вооруженный охранник почтительно кивнул. Чен, не обратив на него никакого внимания, пошел дальше – ко входу в ЦФИВС – центр физически изолированных вычислительных систем.

Лин закрыла глаза и через отцовские электронные устройства – телефон и планшет – тоже очутилась под землей, в официально несуществующем секретном комплексе под зданием университета Джао Тонг. Устройства провели анализ местной сети и образовали информационный туннель, по которому разум Лин мог проникнуть внутрь. Она осторожно поглаживала потоки информации – прощупывала, поглощала, искала. Где-то здесь заперта ее мать – изолирована от внешнего мира и от Лин. Ничего, она ее найдет.

Чен шел по коридорам. Встречные почтительно кланялись. Конечно, это ведь сам Чен Панг, стараниями которого Китай совершил такой гигантский рывок в области квантовых вычислений. Ему поклонялись. Жаль, никто не знает правды…

Ли-хуа – ассистентка отца, невзрачная серая мышка – завидела его издалека и вскочила, поклонилась.

– Профессор Чен, – затараторила она, – мы провели тесты, о которых вы просили…

Чен отмахнулся и пошел дальше. Да, да, вы провели тесты, очень хорошо. Сейчас не до этого.

Он уверенно шагал вперед мимо кланяющихся научных сотрудников. В нем опять росло негодование. Зависть. Величайшее достижение его жизни на самом деле принадлежало жене, а он лишь умело его присвоил. Не захотел жить в ее тени.

Впрочем, игра стоила свеч.

– Лин, перерыв закончился. Пора приступать к следующему уроку.

Она стиснула кулачки.

– Лин. – Учительница слегка повысила голос.

Она заставила себя улыбнуться и посмотреть человечишке в глаза, как научила ее мама, произнести ничего не значащие слова:

– Пожалуйста, можно я еще немножко посижу у окна, госпожа? Я так люблю смотреть на дождь…

– Что ж… – удивилась учительница. – Раз ты так вежливо попросила, разрешаю.

На следующем пункте досмотра Чен сдал всю электронику охране. Его тщательно обыскали и просветили всеми возможными сканерами – не дай бог кто-то пронесет в ЦФИВС цифровой носитель.

Наконец охранник кивнул, и Чен шагнул в просторный лифт. Двери за ним закрылись, и лифт поехал вниз, на глубину свыше тысячи метров, где содержали спятившее цифровое сознание – все, что осталось от его покойной жены.

Лин перелопачивала экзабайты данных. Криптографические библиотеки. Высокоразрешенные изображения со спутников. Сканы человеческого мозга. Геномные последовательности. Ее матери нигде не было.

Лин стала искать карты: схемы зданий и компьютерных сетей. Так, вот они. Топологическая схема сети ничего ей не дала – на ней не было объектов, похожих на нужный квантовый кластер. Кластер, в котором существовала ее мать. Схема здания тоже оказалась бесполезной, всюду сплошные дата-центры неясного предназначения.

Лин продолжала поиски. Она должна во что бы то ни стало найти свою мать.

Просторный лифт – размером с хорошую гостиную – вез Чена сквозь скальную породу под Шанхаем. На табло загорелась надпись: «ИЗОЛЯЦИЯ АКТИВНА».

Без мер предосторожности было никак. Ученые, философы, футуристы, фантасты – все писали об угрозах, которые таит в себе сверхразум. Если человечество когда-нибудь создаст разум с радикально усовершенствованными мыслительными способностями, то тем самым оно поставит свое существование под угрозу. Конечно, созданный разум может оказаться послушным и благожелательным. На это все и надеялись. А если он захочет избавиться от людей? Если он решит изменить мир в лучшую сторону – не обращая внимания на нужды и интересы тех, кто его создал?

Развитый искусственный интеллект способен развиваться сам, бесконечно меняя собственную структуру и оптимизируя ее, становясь бесконечно умнее своих создателей.

Именно по этой причине Су-Йонг Шу пришлось ограничить: она могла редактировать свой разум лишь на самом поверхностном уровне.

Чен сомневался, что риск произвольного самоусовершенствования действительно существует. Как один человек не может создать с нуля интеллект уровня человеческого, так и сверхразум не в состоянии породить интеллект своего уровня или выше. Да, безусловно, он сумеет усовершенствовать методы, которыми пользовались его создатели, и добиться незначительного развития, но без доступа к новому железу и оборудованию эффект от усовершенствований быстро нивелируется.

Поэтому Чен решил поступиться правилами: во время обычной процедуры техобслуживания установил ряд обновлений и доказал коллегам необходимость апгрейда квантовых процессоров. Все исключительно из практических соображений, разумеется. Чтобы Шу могла усерднее трудиться в интересах государства, Министерства наук и человечества. Все ради общего блага.

Однако в современном мире, где все связано, где балом правит информация, где шифры заменили собой замки и охраняют мировое богатство, инфраструктуру, оружие, в этом мире любое существо, способное обрабатывать данные быстрее человека, представляет собой огромную угрозу.

Именно по этой причине Копенгагенский протокол запретил разработку искусственного интеллекта, обладающего самосознанием. И по этой же причине правительство Китая, спонсируя разработку именно такого сознания, приняло немыслимые меры предосторожности, чтобы физически его изолировать, полностью отрезать от внешней среды и при необходимости дистанционно уничтожить.

Лифт с лязгом остановился. Здесь, глубоко под землей, не было никаких беспроводных сетей, только три физических канала для передачи данных. Один из них связывал квантовый кластер с мировой сетью, но сейчас он не функционировал: между двумя его концами было десять метров скальной породы. По второму кабелю данные с камер и прочих сенсоров передавались в центр защищенных вычислительных систем: охрана всегда знала, что творится внизу. По третьему кабелю курсировали куда более простые данные. Этот провод соединял надземный терминал с радиоизотопным генератором, обеспечивавшем ЦФИВС электричеством. Если хоть что-то пойдет не так, по кабелю пройдет один-единственный сигнал – команда генератору выйти из строя и расплавить всю подземную базу к чертям.

Огромные двери лифта разъехались в стороны. Двери внутреннего отсека толщиной в несколько метров разошлись секундой позже, и Чен Панг вышел из лифта, чтобы произвести техосмотр собственной жены.

Лин нахмурилась. Нигде не было ни намека на ее маму. Но она знала наверняка, что ее содержат в квантовом кластере под университетом. И отец туда отправился.

– Лин, перерыв окончен.

Она пропустила слова учителя мимо ушей. Где ее мать? Где?!

Чен сел к терминалу, с помощью которого осуществлялся контроль за квантовым разумом его жены, и запустил системную проверку. Сквозь пуленепробиваемое стекло он наблюдал за движением жидкого гелия по корпусам, видел вакуумные камеры, где поддерживались сверхнизкие температуры и почти полностью лишенная тепловых шумов атмосфера. Он в буквальном смысле видел мозг существа, на котором когда-то был женат.

Через считаные секунды по экрану побежали символы. Диагностика нулевого уровня прошла успешно. Корпус нетронут. Пропускная способность квантовых каналов связи между элементами – отличная. Когерентность кубитов – в пределах допустимой погрешности.

Дальше – диагностика первого уровня. Уровень загрузки процессора и памяти – высокий. Шу что-то лихорадочно обдумывала, не прекращая попыток установить внешнее соединение. Миллионы раз в секунду она пыталась выбраться во внешнюю сеть, выйти на связь с камерами, аудиосенсорами, нексусом, своим клоном, который умер в Таиланде.

Больше всего Чена встревожили результаты диагностики второго уровня. Ее цифровой разум выглядел нездоровым. Виртуальные мозговые импульсы – хаотичные и спутанные, непохожие на человеческие. Структура нейронных связей в лобных долях головного мозга – в чудовищном состоянии. Остатки функционирующих нейронов работали в бешеном режиме, пытаясь наверстать упущенное.

Значит, Шу действительно сходит с ума. И он никак не может остановить этот процесс.

Дай мне всего одну подсказку, жена. Позволь сделать еще одно открытие – последнее. Потом умирай.

Чен Панг потянулся и включил камеры и микрофоны, соединявшие его с разумом покойной жены.

– Лин!

Что-то не так, осознала она. Она сперва думала, что он просто остановился, но потом перепроверила и убедилась, что контакта с отцом нет.

– Лин, ты меня слышишь?

Посредством камер наблюдения Лин заглянула в центр. Где же ее отец? В коридорах нет. В рабочих зонах тоже нет. И в дата-центрах. И в лабораториях. Где он?

– Лин!

Учитель схватил ее за руку – Лин вырвалась.

Стоп. Вот оно! Не отец, но его планшет и телефон лежат на столе рядом с охранником. Пункт досмотра. Дальше – двери лифта. Так! Внизу есть что-то еще!

Лин вернулась к схемам здания и сетей. Информационные линии вели вниз, причем глубоко вниз: на них были установлены ретрансляторы. Сетевое соединение.

В разуме Су Йонг-Шу ослепительно вспыхнули внешние данные.

Видео.

Аудио.

В реальном времени.

Здесь и сейчас.

Ее муж, Чен. Он пришел. Он ее не бросил! В сознании Шу расцвела надежда. Она с трудом взяла себя в руки и приложила сверхчеловеческое усилие, чтобы донести до мужа связную мысль.

– Жена? – обратился к ней Чен.

– Муж! – вырвалось из оживших динамиков. В голосе были облегчение, надежда, почти истерика.

– Су-Йонг.

– Чен! Чен! Чен! Ты пришел слава богу. Умоляю Чен я в беде в беде мне нужен клон нужен живой мозг необходимо стабилизировать мозговую деятельность умоляю Чен я тебя прошу…

Бред сумасшедшего. До чего она докатилась…

– Жена, прошу тебя, успокойся. Я пришел спросить о теореме эквивалентности.

– Они меня убьют Чен они уже меня убили ЦРУ американцы меня убили похоронили ты меня похоронил пожалуйста помоги мне нужен мозг нужен клон прошу умоляю пока не поздно Чен…

– Клона нет, жена. Теорема эквивалентности. Ты ее доказала, верно? Как?

– ТОГДА СДЕЛАЙ МНЕ КЛОНА, – загрохотало в динамиках. – СДЕЛАЙ КЛОНА СДЕЛАЙ СДЕЛАЙ… – И так до бесконечности.

– Теорема эквивалентности, жена! – оборвал ее Чен. – Дай мне доказательство, и я помогу.

Разум Лин потянулся к сетевому соединению, ведущему на следующий подземный уровень.

Но там ничего не оказалось. Тупик.

Она вернулась к схеме. В чем же дело? Линии уходили вниз, однако на схеме не было отражено, где они заканчивались. Лин пыталась понять, найти разумное объяснение.

Так, техническое описание. Лин проглотила его – и все поняла.

Ее мать находилась в физической изоляции на глубине тысячи метров. Соединение было физически разорвано. Значит, к маме никак не пробраться.

– Лин Шу, пора начинать занятие! – Учительница сильно дернула ее за руку и развернула к себе лицом. Лин оступилась и упала на колени.

– А-ай!

Так вот зачем пришел Чен! Надежда умерла, сменившись полным отчаянием. Он пришел не помогать. Он всего лишь хочет выжать из нее последнюю каплю знаний. А ведь она вышла замуж за этого человека. Любила его. Пыталась родить от него ребенка.

О Чен, Чен…

Динамики внезапно умолкли.

Чен удивленно заморгал.

А потом его жена заговорила вновь:

– Чен умоляю прошу тебя если ты когда-нибудь меня любил помоги умоляю помоги.

Он взял себя в руки.

– Теорема эквивалентности. Дай мне доказательство – и я тебе помогу.

– УМОЛЯЮ МУЖ. – Чен поморщился: в уши больно ударил оглушительный голос покойной жены. – УМОЛЯЮ ДАЙ МНЕ КЛОНА ИЛИ ПРИВЕДИ ЛИН МОЮ ДОЧЬ ЛИН ЛИН ЛИН ПРОШУ ПРИВЕДИ ЛИН… – Крик сменился рыданиями.

Чен выключил динамики.

А чего он, собственно, ждал? В первый раз было то же самое. Но только сегодня он точно знал, что никакого клона не будет. Власти не позволят.

– Черт! – Он ударил кулаком по консоли. Доказательство теоремы на практике позволило бы осуществить квантовое ускорение любого классического алгоритма, а не тех считаных единиц, которые уже можно ускорить на квантовых компьютерах сегодня. Миллиарды долларов, десятки миллиардов. Несметные богатства и Нобелевская премия. Ничего этого ему теперь не видать.

Чен перевел дух, усилием воли взял себя в руки и закончил работу. Заархивировал результаты проверки, убедился, что все камеры и аудиосенсоры квантового кластера отключены, и вышел из системы.

Двойные двери лифта открылись, Чен вошел, двери закрылись, и лифт начал подъем к поверхности земли.

– А-ай! – закричала Лин, упав на колени и прикусив язык.

– Лин, перерыв окончен! Пора заниматься, юная леди!!!

– Нет! – в гневе заорала она. Нет, нужно освободить мать! Сейчас же! Нет, нет, нет, нет!!!

Лин хотела вырваться, но учительница держала ее очень крепко. Тогда она мысленно потянулась к ее мобильному и заставила его резко разрядиться. Учительница с криком подскочила на месте, пронзенная острой болью. Затем размахнулась и влепила Лин такую пощечину, что та с грохотом влетела в оконное стекло.

– АААААА! – закричала Лин. И вышла на связь с собственным домом. Духовка захлопала дверцей и вспыхнула синим пламенем. Ожил камин. Робот-повар начал точить ножи. Открылась дверь в кладовку, и оттуда выскочили роботы-уборщики. Аудио- и видеосистемы заработали на всю громкость.

Учительница в ужасе огляделась по сторонам и побежала к двери.

Лин вернулась в университет Джао Тонг.

НЕТ НЕТ НЕТ НЕТ НЕТ!

Она в ярости набросилась на соединение… Безрезультатно. Она заколотила кулачками по стеклу. Физическая изоляция! Она ненавидела физический мир, мир, в котором она была беспомощным заморышем, ненавидела его всей душой.

Лин в гневе схватила все доступные ей каналы связи в центре защищенных систем, начала дергать их и выкручивать. Связь с университетом тут же оборвалась, но гнев никуда не исчез. Она вышла в город, пробралась в машины, электростанции, дома, системы наблюдения и изо всех сил ДЕРНУЛА.

Вдалеке зазвучали взрывы: вышли из строя подстанции. Где-то заискрило, и на город хлынула волна темноты. Квартал за кварталом погружались во мрак – словно падали выстроенные в ряд костяшки домино. Фарфоровое личико Жи Ли напротив подмигнуло в последний раз и погасло, как и все огни в округе, в квартире Лин, во всем городе.

Девочка понемногу приходила в себя.

Она смотрела на город из черных окон своей квартиры, и слезы катились по ее лицу. Грудь тяжело вздымалась. А за окном красные огоньки дронов внезапно посыпались вниз, словно звезды попадали с неба. Дождь неустанно поливал затихший и потемневший город.

Лифт преодолел только двести метров и резко остановился. Свет погас, на табло вместо надписи «ИЗОЛЯЦИЯ АКТИВНА» появилась другая: «ЗДАНИЕ ОЦЕПЛЕНО». Тут Чен узнал, что такое страх.

– На помощь! – заорал он. – Помогите! – Он забарабанил кулаками по двери лифта. – ПОМОГИТЕ!

Но его никто не слышал.