Глава 20
Двадцать первое октября, пятница, Иоаннесбург
Учитель сладко спал в своей камере и просыпаться, видимо, не собирался. Игорь взглянул на часы. Сутки с момента снятия блока кончились уже сорок шесть минут назад, а глава воровской школы глаз не открывал.
Шестнадцать часов сорок семь минут.
Тандаджи вчера изъявил желание поприсутствовать на допросе вора, но с утра случился скандал на посольской встрече, и тидусс был немного напряжен. Этого хватало, чтобы подчиненные в зале замирали и старались не дышать, когда он проходил мимо.
Эти же подчиненные совершенно неприличным образом пялились на ноги капитана Дробжек, пришедшей сегодня в мягком синем платье до щиколоток – Люджина явно тяготела к оттенкам синего, – очень приличном и приятном, если не считать разрезов на бедрах. Разрезы были хитрые, с запа́хом, и появлялись, только когда капитан двигалась.
«Так легче бегать и прыгать, если что», – сказала она спокойно, заметив его взгляд.
Удивительно, как меняет женщину одежда.
Шестнадцать сорок восемь.
Вынужденную задержку, пока Юземский отсыпался, Игорь потратил на допросы задержанных Люджиной «учеников» и «учителей» воровской школы. Старшему из ученичков было далеко за пятьдесят. И со вчерашнего вечера, после ухода Тротта, они с напарницей сортировали задержанных. Одних – тех, кто только-только попал в учреждение и не знал о его роде деятельности, но уже успел задолжать Учителю, – расспрашивали, пугали, чтобы впредь неповадно было, и отпускали. Других, которые успели увязнуть в «профессии», распределяли в зависимости от того, сотрудничал ли попавшийся со следствием или приходилось использовать ментальный взлом. С этим должна была справиться полиция, но безделье угнетало и приносило ненужное беспокойство.
К середине дня у них оказался список почти всех участников, в том числе и отработавших контракт, перечень украденных предметов, а капитан Дробжек была бледной и уставшей. Пришлось вести ее в столовую и насильно кормить. По дороге-то он и отметил интерес сотрудников к своей напарнице. Надо же: вчера Тротт, сегодня безопасники. Что в ней такого?
Необычность, прямота и холодность, решил он. Женщин-офицеров, несмотря на военнообязанность выпускниц военных и магических заведений, было немного, в основном они работали виталистами, менталистами, врачами, агентами под прикрытием и очень редко имели специализацию по боевой магии. А тут офицер, лично задержавшая с полсотни преступников, и при этом совсем не кокетливая, основательная такая. Интересно же!
Шестнадцать сорок девять.
Дробжек, сидевшая рядом и глядевшая на спящего, вдруг зевнула, потерла глаза.
– Я сейчас сама рядом с ним лягу, – проворчала она, – спит и спит, зараза.
– Я как раз хотел сделать кофе, – усмехнулся Игорь. – Будете, капитан?
– Угу, – ответила она, укладывая голову на сложенные на столе руки. – И побольше сахара. Голова совершенно не варит после этих преступничков.
Игорь принес две большие кружки с кофе, какие-то сладкие кексы, щедро выложенные у кофемашины, и они снова стали таращиться в стекло, ожидая, пока арестант соизволит выспаться.
– Может, его потрясти? – предложила капитан Дробжек, оживившись. – Сил уже нет на него смотреть.
– Терпение, капитан, терпение, – усмехнулся Стрелковский, поглядывая на часы. – Вы его сейчас потрясете, и, может, там какое-нибудь важное повреждение не закроется. И все усилия и ожидание пойдут прахом. Берите лучше кекс.
– Я с вашими кексами скоро в машину не помещусь, – буркнула она. – Мне бы позаниматься где, Игорь Иванович, а я не знаю ничего. Мышцы просят нагрузку, тут у вас дисциплины никакой, а на заставе мы каждое утро и вечер комплекс упражнений выполняли и пробежка после на десять километров. И с инструктором по боевым искусствам было бы неплохо позаниматься.
– У Управления прекрасный зал на Галочьей набережной, – сообщил полковник, – только у нас же день ненормированный, будете успевать? И еще я знаю, что у гвардейцев с утра зарядка, проводит сам принц-консорт. Могу попросить, чтобы вас допустили.
– Попросите, – согласилась Дробжек. – А насчет успевать – а что мне еще делать? По городу гулять? В кино ходить?
– А почему бы и нет? – спросил он серьезно. – Познакомитесь с кем-нибудь, друга себе найдете… личная жизнь для стабильности психики при нашей работе очень важна.
Люджина выразительно глянула на него, но промолчала.
– Или у вас на Севере кто-то остался? – поинтересовался Стрелковский, посматривая на мирно спящего Юземского.
– Вы думаете, я бы приехала в Центр, если бы у меня там мужчина был? – прямо ответила капитан, допивая кофе. – Любовь, Игорь Иванович, штука такая – в свое время придет. Хоть ты сто городов обегай, а встретится ровно тогда, когда нужно. А без любви на кой он нужен, этот друг? Так что я, пожалуй, предпочту тренажерный зал. И, кстати, если уж вы решили поинтересоваться моей личной жизнью, скажу, что стабильность психики не только мне надо поддерживать. И не надо на меня сверкать глазами, не я этот разговор начала.
– Дробжек, давайте оставим мою личную жизнь в покое, – суховато произнес Стрелковский.
Она опустила чашку на стол, слишком сильно, так, что та звякнула.
– Договорились. И мою тогда тоже.
Семнадцать часов одиннадцать минут. Спящий зашевелился, потянулся, повернулся на другой бок, полежал еще немного. Затем поднялся и пошел к удобствам в углу. Напарники деликатно отвернулись.
– Я схожу за Тандаджи, – сказал Стрелковский, – а вы распорядитесь, чтобы ему принесли поесть. Разговор предстоит долгий.
Разговор и правда оказался долгий. Хотя Люджина ни разу не сказала свое коронное «врет». Юземский поглядывал на нее с опаской, но она сидела тихо и даже рта не открывала. Спрашивал Игорь.
И то, что он услышал, ему не понравилось. Он представил себе лицо Тандаджи за стеклом и даже посочувствовал ему. Теперь уже нынешнему начальнику разведуправления решать, докладывать ли ее величеству о занятиях младшей сестры и как это сделать так, чтобы выйти из кабинета целым. Хотя, похоже, нынешняя королева не унаследовала темперамент Ирины и резкие движения ей не свойственны. Но все равно неприятно. Еще бы: узнать, что Полина почти два года «работала» воровкой. А уж последнее задание… Если она добралась до Бермонта, то осталась ли жива? Берманы снисходительностью к преступникам не отличались.
– Кто заказчик? – задал очередной вопрос Игорь Иванович.
– Заказ был передан через посредника, – охотно ответил Учитель, – напрямую работать не принято.
– Но кто-то же поставил блок, – задумчиво проговорил полковник, записывая координаты посредника. Он глянул в сторону стекла – Майло сейчас, должно быть, уже распоряжается об отсылке группы захвата к посреднику. – Для этого ведь нужен личный контакт? Люджина?
– Не обязательно, – разочаровала его напарница. – Зависит от силы менталиста. Можно просто находиться в одном помещении, но не общаться. Даже на улице можно мимо пройти и поставить. Я-то так не могу, а вот профессор Тротт смог бы легко.
– Понятно, – протянул Игорь. – Скажи-ка мне, Владимир Михайлович, а как ты додумался на это задание поставить совсем молодую девчонку? Она же за это время и научиться-то толком не успела ничему.
– Девочка талантливая, – веско возразил Юземский, словно находился не в камере, а расхваливал товар клиенту, – да и удачливая очень. Столько сложных взломов провернула, просто песня!
– И всё? – прищурился Стрелковский.
– Всё, – кивнул Учитель.
– Врет, – ровно сказала Люджина. Арестант занервничал, хлебнул воды из стакана.
– Я ведь Полину не первую отправлял, начальник. До нее еще были, высокого класса, и не вернулся никто. А время-то тикает, хоть самому иди. Вот и решил ее заслать, тем более что заказчик в деньгах велел не стесняться. Организовал прикрытие под группу из университета, отправил в Бермонт. Но на связь пока не выходила. Мы договорились, что я буду у тайника каждый четверг и воскресенье ждать, если раньше не вернется. Но ждет ее сейчас там наш человек, Бермонт ведь закрыл телепорты для простых граждан больше двух недель назад. Так что мне никак.
– То есть ты, сучонок, отправил девчонку туда, откуда профессионалы не возвращались? – с угрозой в голосе процедил Игорь. Люджина положила ладонь ему на локоть, словно успокаивая.
– А что делать-то было? – занервничал Учитель. – Я контракт подписал, заказчик, судя по всему, человек непростой, подвеска эта ему срочно нужна. Говорю же, если бы Богуславская не справилась, сам бы пошел. За такие деньги в живых не оставляют, если не справишься. А что вам-то за интерес, начальник? – вдруг оживился он. – Девчонка непростая, или подвеска самим нужна?
– Ты бы лучше забыл, мой любопытствующий друг, и о девчонке, и о подвеске, – ласково посоветовал успокоившийся Игорь. – Глядишь, и проживешь свой срок. Раз уж ты так уверен, что заказчик душегубством не побрезгует.
Напарники вышли из камеры около десяти, измотанные и молчаливые.
– Я сейчас к Тандаджи, потом отвезу вас в общежитие, капитан, – сказал Игорь, витая где-то в своих мыслях, и Люджина кивнула, уселась в чье-то пустое кресло у кабинета начальника и стала ждать. И прислушиваться, конечно, – интересно же!
– Я передал информацию в Бермонт, – говорил Майло тихо, – они пообещали сразу отправить к сопке ищеек и гвардию. Ты там не нужен, Игорь, да и не пустят они тебя. Высокая политика – кто согласится, чтобы на его территории официально другие спецслужбы работали? Это как расписаться в собственной некомпетентности. Да и если Бермонт предъявит Полину ее величеству, то за Рудлогом будет числиться должок. Кто же от этого откажется?
– Мне все равно надо ехать, – сурово и настойчиво отвечал Стрелковский.
– Через телепорт не пустят, а на границе завернут, – сообщил Тандаджи спокойно. – Тебя ведь знают, да и в Бермонт даже туристов пропускают только с предварительным уведомлением.
– Я могу поехать как частное лицо, – упорствовал Игорь Иванович. – Поменяю внешность, включишь меня в состав какой-нибудь тургруппы, документы сделаешь. А там уже оторвусь от них и поеду к месту встречи. Тревожно мне, Майло.
– Тревожно, – согласился тидусс. – Но чем ты там поможешь? Ты даже оружие с собой провезти не сможешь.
Игорь помолчал.
– Оружие может поехать со мной, – сказал он наконец. – Возьму с собой Дробжек, как страховку. Конечно, пистолет надежнее.
Люджина обиженно стукнула кулаком по столу. В пустом зале получилось как-то слишком звучно. В кабинете воцарилась тишина.
– Капитан, хватит подслушивать, – насмешливо и громко произнес Стрелковский, – заходите уже.
Она несколько смущенно приоткрыла дверь, зашла внутрь.
– Поедем в Бермонт, – сообщил ей Игорь Иванович.
– Да слышала, – ответила Дробжек, разглядывая кабинет. Раньше она находилась здесь недолго и головой сильно не вертела.
– Придется вам, капитан, побыть супругой агента Стрелковского, – невозмутимо высказался Тандаджи, но глаза его поблескивали, словно он забавлялся. – Для дочери вам буквально пары лет в минус не хватает. Хотя можно племянницей… или младшей сестрой. Кем хотите?
– Кем надо, тем и буду, – серьезно и ничуть не улыбаясь, сказала Люджина.
– На поезде туда около двадцати часов, но мы можем выехать из Лесовины, там последний северный телепорт, – проговорил Игорь. – От Лесовины успеем часов за семь, если на границе не задержат. Майло?
Тидусс его понял.
– К завтрашнему дню будут тебе документы. А с группой… решим, Игорь Иванович. Как только будет понятно, сообщу. Постараюсь также договориться с Бермонтом о вашем официальном присутствии, но не уверен, что получится. Готовьтесь выехать в любой момент.
Двадцать второе октября, суббота, полнолуние, Бермонт
Кавалькада военных тяжелых машин растянулась по трассе Восток – Запад почти на восемьсот метров. Гнали на пределе, стараясь преодолеть почти пять сотен километров как можно скорее. Постовые держали светофоры зелеными, чтобы не задерживать спешащий отряд, возглавляемый самим королем. Бесшумно мигали зеленые и белые огни на крышах массивных автомобилей, издалека сообщая попуткам, что нужно прижаться к обочине и пропустить колонну. До Хартовой сопки оставалось около трех часов пути. Скоро нужно будет свернуть на узкую двухполосную проселочную дорогу, шедшую вдоль железной, а потом проехать еще несколько километров по бездорожью.
Управление госбезопасности Рудлога утром предоставило информацию о возможном нахождении принцессы Полины и запросило разрешение на отправку своих агентов на место предполагаемого ее обнаружения.
– Сами справимся, – ответил Демьян в трубку на вопрос главы службы безопасности Бермонта. – Поблагодари за информацию и сообщи, что мы едем к сопке.
Вряд ли у него получится поговорить с Полиной под присмотром сотрудников спецслужб соседней страны. А поговорить, прежде чем передавать в Рудлог, было необходимо. Нормально, а не так, как получилось у ворот. Сделать предложение, заручиться согласием. Как отпускать, не зная, согласна ли она вернуться?
Демьяна беспокоило еще кое-что. Во время инцидента в спальне, воспоминания о котором оставили горько-сладкое послевкусие и тревожили его все эти дни, Полина попробовала его кровь. Довольно много крови, несколько глотков точно. И если для кого-то другого это не имело бы значения – кровь была отдана недобровольно, – то как среагирует одна из потомков Красного, король не представлял.
Были, конечно, варианты, и если один из этих вариантов проявит себя на каком-нибудь семейном обеде в королевском дворце Иоаннесбурга, то лишних вопросов не избежать. А Демьян не был уверен, что Пол захочет поделиться с семьей обстоятельствами их встречи.
Появление агентов создало бы и другую трудность – как объяснить обручальную пару на руке четвертой Рудлог, не рассказывая о том, что они уже встречались? А если встречались – почему дружественный монарх не сообщил информацию соседям? Все это грозило вырасти в большой дипломатический скандал.
Бермонт нащупал на груди подвеску, которая привела Полину к нему, и задумчиво посмотрел в окно.
За стеклом машины проносилась его страна, и не подозревающая, что их король и повелитель, чье время расписано по минутам, вместо приемов, посещений строившихся объектов и переговоров с делегацией из Блакории в данный момент мчится по трассе за девушкой, которую хочет сделать своей женой.
Три недели прошло с их встречи, и эти три недели были самыми суматошными и нервными за все время его строгого, почти педантичного правления.
Ничего. Как только он привяжет ее к себе, все устаканится. А пока… неужели нельзя ехать еще быстрее?
Полина
К концу полета Полина все-таки утомилась. Сопка уже виднелась вдали, и она решила потерпеть и отдохнуть на месте.
Над западной частью страны нависали тяжелые тучи, от которых явно тянуло холодом, и Полли очень надеялась, что снег не успеет пойти. Нет, в тайнике оставалась одежда и средства для розжига костра, но все равно ночевка под снегопадом, пусть даже и удастся соорудить ложе из тяжелых и пушистых веток елей, густо покрывавших невысокую сопку, не вдохновляла. Она только переболела, и тело еще не отошло от прошлой болезни, напоминая о ней болью и ломотой, и очень не хотелось снова заморозиться.
Но ради того чтобы вернуться в Рудлог, можно и потерпеть. Полина слышала о том, что несколько человек сумели откупиться от контракта, вернув долг и неустойку, и предполагала, что Учитель не будет против.
Он, конечно, мерзавец, но при этом не жестокий и не злобный. Просто делец, выбравший своим бизнесом воровство.
Четвертая Рудлог медленно закружилась над сопкой, с неудовольствием наблюдая за начавшими падать снежинками. Было оглушающе тихо, как только может быть тихо в зимнем спящем лесу. В это время года рано темнело, и сейчас сумерки еще не перешли в чернильную ночь, но все уже виднелось смутно и казалось словно заштрихованным серым графитовым карандашом. В просветах между туч изредка мелькала сияющая круглым боком полная голубоватая луна. Гор почти не было видно, и далекие огни хуторов и светящиеся ниточки дорог были размыты – видимо, там вовсю шел снег.
Полина опустилась чуть выше места тайника и вскорости уже разжигала костер, натянув на себя второй комплект одежды и мечтая о горячем чае. Пока не стемнело, нарезала веток, устроила себе ложе под спальный мешок, со стороны подъема в гору, чтобы не задувало в спину. Все-таки как хорошо, что все предусмотрено.
Полина уже поела и с удовольствием пила вторую кружку сладкого чая, наблюдая, как крупные хлопья снега тают над огнем костра, и чувствуя, что все-таки слишком напряглась – суставы буквально выворачивало. Надо бы соорудить полог, чтобы ее не засыпало ночью. Но как же не хочется уходить от тепла!
Полина все-таки подняла сытое тело, ушла повыше.
А когда вернулась, притащив с собой тяжелые ветки, у костра сидел человек в объемной спортивной куртке и спокойно грел руки, поглядывая на девушку.
Поля быстро опустила липкую и колючую ношу на землю, подобралась, пошла полукругом – огонь слепил глаза, падал снег, и она видела лишь силуэт. Но уже было понятно, что это не Учитель. Стройнее и выше, и движения другие.
– Госпожа Богуславская? – окликнул он приятным голосом. Если судить по нему, человек не молодой. За тридцать пять точно.
Принцесса промолчала, не приближаясь. Договоренность была на встречу с Владимиром Михайловичем. А это мог быть кто угодно.
Он, казалось, совсем не обескуражен ее молчанием и осторожностью.
– Я от Учителя. Он не может прийти – Бермонт закрыл телепорты на вход. Попросил меня встретить вас. Я и не рассчитывал, что вы будете раньше воскресенья, но оставил сигналку, и она сообщила, что тут кто-то есть.
Полина сделала еще несколько шагов вокруг костра. Теперь они с мужчиной оказались почти на одной линии, и она рассмотрела лицо. Незнакомое. Лет сорок, аккуратный, без развязности во взгляде.
– Пароль? – потребовала она, готовая в любой момент сорваться с места.
– Ах да, – усмехнулся гость, – извините. Красная хвостатая лиса. А зовут меня Роман, очень приятно.
Он беседовал, как на светском рауте, и Пол чуть расслабилась, подошла ближе.
– Вы можете вернуть меня в Рудлог?
– Конечно, – легко откликнулся Роман, – хоть прямо сейчас. Подвеска у вас? Или вы где-то ее припрятали для надежности?
Принцесса опустила глаза.
– Я не смогла ее выкрасть, – призналась она. – Слишком серьезное дело для меня.
Собеседник улыбнулся почти сочувствующе.
– Что же, очень жаль, – сказал он и махнул рукой. Полина успела дернуться в сторону, но ее снесло мощным ударом, будто со всего размаху ударили бревном. Наверное, это движение и спасло ей жизнь – во всяком случае, она еще ощущала себя, стоя на четвереньках, ошеломленно мотая головой и наблюдая, как на припорошенный снежком ковер из осыпавшейся хвои медленно капают черные капли.
Кап. Кап. Кап.
Это текла кровь из носа и, кажется, из ушей, и Полина краем глаза заметила движение – слышала она плохо, – через боль отшатнулась, поползла назад, с ужасом глядя на приближающегося мага.
У сопки вдруг засветили огни, замелькали зеленым и белым – она не сразу сообразила, что это машины, очень много машин – но тот, кто представился Романом, нахмурился, отвлекся, оглянулся, и Поля вскочила, побежала на не гнущихся от боли ногах мимо сосен и елей, вверх по сопке. Он что-то крикнул насмешливо вслед, но она не разобрала, что именно, оглянулась, всхлипнула и побежала еще быстрее. За ней мчалась убийственная волна, и огромные деревья одно за другим разлетались в мелкую щепу, наполняя лес острым запахом хвои и свежей древесины.
Ноги вдруг перестали держать, и она рухнула, повернулась и закричала, глядя на взрывающиеся деревья, выставила перед собой руки в попытке прикрыться, защититься. Щит получился слабенький, и ее протащило спиной вперед, впечатало в дерево. Вокруг сыпалась древесная крошка, падали ветви, но щит держал, волна проходила мимо, и Полина, закусив губу, вливала в него всю себя, чувствуя, как стреляет болью тело и звенит в ушах. Кровь из носа не капала – лила потоком, но принцесса не могла ее вытереть, и дышать было трудно, потому что она попадала в глотку и клокотала уже там.
Мужчина медленно, увязая в останках деревьев, приближался к Полине, снизу, от места стоянки, слышались крики, но кто бы там ни был, они не успевали. Сбоку от мага вдруг мелькнул силуэт, кажется, женский, и во врага полетели крутящиеся огненные лопасти, но не долетели, разбились пылающей ослепляющей вспышкой о щит с оглушительным грохотом, от которого завибрировала земля под Полиной. Роман нахмурился, повернулся в сторону ее неожиданной защитницы, махнул рукой, и незнакомка вскрикнула – ее тоже швырнуло назад, протащило по земле.
С другой стороны на мага прыгнул еще кто-то, подсек, заломал, навалился сверху, но и он отлетел, распростерся на земле. А женщина снова нападала, слышались хлопки и взрывы, она так шумно и тяжело дышала, что даже Полине было слышно, и было очень жалко тех, кто пытается помочь ей, когда она бессильна что-то сделать. Тело постепенно немело, руки, державшие щит, дрожали, Полина то и дело сплевывала кровь и отфыркивалась, понимая, что долго не продержится.
Ее убийце, видимо, надоело возиться со своей противницей, он снова махнул руками – и ушедшая в сторону женщины волна смела и летевший от нее огромный, словно вязанный из молний шар, и саму магичку, отшвырнув ее куда-то далеко, за пределы видимости. Второй мужчина медленно поднимался, но Роман не обращал на него внимания, шагая к цели, все ближе, пока не остановился в нескольких метрах перед Полиной. Улыбнулся легко, щелкнул пальцем по щиту, и тот с жалобным звоном рассыпался, а Пол, не пытаясь удержать его, тут же создала новый, с каким-то холодным и внезапно прояснившимся разумом осознавая, что если она сейчас не защитится, то все. Не будет ни встречи с сестрами и отцом, ни учебы, ни Демьяна, ни-че-го.
Маг снисходительно и понимающе улыбался, и эта улыбка пугала больше, чем оскал короля Бермонта, когда тот набросился на нее.
Полина сквозь свой щит из последних сил попыталась ударить его, смести, уничтожить – закричала и ударила, чувствуя, что сознание начинает уплывать, – и глаза мага изумленно расширились, когда он отводил удар в сторону.
– Вот это да, – мягко и удивленно проговорил он, делая шаг вперед, – вот это да…
С ревом прыгнул к щиту гигантский черный медведь, зарычал, начал меняться – и принцесса увидела спину Бермонта, но окружающее пространство уже дрожало и колыхалось в мареве, и она держала себя в сознании, больно кусая щеку изнутри.
– Ну надо же, – сказал маг с удовольствием, – вот это мне подарочек. И кровь Красного, и подвеска. Просто необычайно удачный день.
– Мы никогда не гнали вас, темный, – прорычал Бермонт, – уйди. Уйди, и я прощу.
Роман покачал головой.
– Не могу, – в голосе его слышалось сожаление, а позади уже окружали место битвы темные звериные фигуры, и поднявшийся мужчина, шатаясь, побрел туда, куда отлетела его помощница. Маг не обращал на окружающих внимания. – Но ты можешь отдать мне подвеску, и я уйду без девчонки.
– Ты уйдешь без всего или не уйдешь вообще, – с рокотом, словно идущим изнутри, ответил король Бермонта.
Щит Полины иссяк, и она чуть пошевелилась, чтобы почувствовать тело. Было до слез страшно за Демьяна, и она утирала кровь с лица, трогала уши, ощущая почему-то очень длинные волосы. Дышать стало легче, но тело, словно решив отомстить за нагрузку, начало выкручивать еще сильнее, и она застонала сквозь зубы. И пропустила момент, когда маг ударил по ее защитнику. Вокруг загудело, будто мимо пролетал тяжелый грузовой поезд, засияли фиолетовые всполохи, а она смотрела на заслоняющую ее фигуру Демьяна, из-за которой рвались сияющие холодным светом протуберанцы, опаляющие жаром, и думала, что это все. Конец.
– Ты забыл, кто я, – насмешливо сообщил Бермонт.
Поднял руки над головой – и огромная, выше сосен, призрачно-желтая фигура медведя подняла над ним гигантские светящиеся лапы и хлопнула в ладони. И под магом со змеиным шипением побежали трещины, со стоном лопалась и проваливалась земля, сопку трясло, деревья ходили ходуном и стонали.
Полина тоже стонала, глядя на то, как проваливается под землю ее несостоявшийся убийца, ее выворачивало и ломало, она как-то оказалась на четвереньках и, сплевывая кровь, подняла голову. Успела еще увидеть мутнеющим взглядом обернувшегося и застывшего Демьяна. И провалилась во тьму.
* * *
В нескольких десятках метров от Полины Игорь Стрелковский упрямо делал капитану Дробжек искусственное дыхание, а берманы один за другим оборачивались и подходили к провалу. Смотрели то туда – темного видно не было, – то на своего повелителя и господина.
А перед Демьяном жалобно скулила и пыталась встать маленькая серая медведица, почти медвежонок. Ей было больно и плохо, и лапы не слушались, и от большого человека пахло одновременно и опасностью, и чем-то знакомым, спокойным. Но пережитый страх сделал свое дело, и она поползла от него, желая только найти хорошую яму и отлежаться.
– Садьял, – Бермонт кивнул в сторону Стрелковского, с тихими ругательствами пытающегося реанимировать свою помощницу, – быстрее, помоги.
Виталист кивнул и поспешил к пострадавшей. А король Бермонта подошел к отползающей от него медведице и легко взял ее на руки. Она снова заскулила и заплакала.
– Ну-ну, – сказал он ласково, касаясь губами пушистого меха. – Теперь все будет хорошо. Чуть-чуть потерпи, Полюш. Все будет хорошо.
Она была горячая и тяжеленькая, но сын Хозяина лесов держал ее, будто она ничего не весила. Понес к машинам, обходя провал в земле. Медведица сучила лапами от боли и даже пыталась тяпнуть Демьяна за крепкое предплечье, а он уговаривал ее подождать немножко – сейчас они окажутся в теплой и удобной машине, и там ее полечат, и накормят, и дадут поспать.
Но он все-таки остановился возле лежавшей во взбитой древесной щепе женщины и сидевших рядом с ней двоих мужчин. Садьял как раз отнимал руку от обнаженной груди пострадавшей – куртка была распахнута, кофта разорвана, как и белье, на коже виднелись пять красных пятен – след от пальцев виталиста. Второй мужчина протянул руку и аккуратно прикрыл краями куртки нагое тело.
– Что здесь? – спросил король, уворачиваясь от ловких лап Полли и слушая ее недовольное ворчание.
– Остановка сердца, – ответил виталист, – завёл, обезболил, как смог, поставил корсет, но нужно срочно к врачам. Вся переломанная.
– Додержишь до Ренсинфорса? – поинтересовался Демьян. Лицо женщины было одним сплошным кровоподтеком, она тяжело, с хрипами, дышала, и от нее сильно пахло болью. Но если бы не неожиданные помощники, он бы не успел.
Виталист развел руками:
– Сделаю, что смогу.
Берман посмотрел на второго мужчину. Внешность его была изменена, но запах король Бермонта давно знал.
– Здравствуйте, Игорь Иванович. Не исчезайте, садитесь в машину с Садьялом. Доедете с нами до дворца, там разберемся со срочными делами, пообщаемся, и сможете уйти в Рудлог телепортом.
Стрелковский коротко кивнул, ничуть не удивившись разоблачению. Встал, приблизился. Медведица вдруг успокоилась, начала тянуть носом воздух и чуть потявкивать.
– Что с Полиной?
– Спонтанный оборот, – объяснил Бермонт. – Это решаемо. Давайте не будем терять время. Раненую сейчас аккуратно перенесут, и поедете за нами, не беспокойтесь. Садьял – очень опытный виталист. Довезем.
– Спасибо, что пришли вовремя, – Стрелковский нервно дернул плечами, оглянулся на напарницу.
– Спасибо, что успели раньше нас, – Демьян погладил снова забеспокоившуюся мохнатую Пол. – Все, поговорим во дворце!
Он зашагал вниз по сопке, к светящим яркими фарами машинам, увязая в древесных щепках и чувствуя на щеках и руках прикосновение холодных, тут же тающих снежинок. Навстречу спешил командир отряда, бойцы с носилками. На порыкивающий груз на его руках они глазели, словно дети на фокусника.
– Хиль, – скомандовал король, не останавливаясь, – мясо есть? Ей надо восстановиться.
– Наловили вчера, пока ждали, – отрапортовал Свенсен, – все не съели, освежевать успели. Нести?
– И поскорее! – рявкнул Бермонт, поморщился – медведица извернулась, больно прихватила ему пальцы. – Что же ты такая кусачая, – перед Демьяном открыли дверь, сдвинули заднее сиденье насколько можно назад, и он аккуратно выгрузил поскуливающую и барахтающуюся невесту в машину, зарычал низко, вибрирующе: – Лежи смирно!
Полина храбро и тоненько тявкнула в ответ, но успокоилась и даже положила морду ему на колени, прикрыла глаза.
Хиль забрался на переднее сидение. В руках его было ведро с тушками зайцев и каких-то ободранных поросят. Он стал по одному передавать их Бермонту, тот рвал мясо руками, пачкаясь в липкой крови, совал под морду развалившейся медведице, та отворачивалась, кривилась, потом пару раз лизнула языком и стала жадно, шумно поедать, закатывая глаза от удовольствия. Автомобиль тронулся, мимо пронесли носилки с раненой женщиной, прошел Стрелковский, бросил мрачный взгляд в салон.
Они ехали в Ренсинфорс.
Через полчаса маленькая серая медведица снова стала воротить нос, глаза заволокло сонной поволокой. Демьян оттирал руки салфетками. Морда у нее была вся в крови, и он поймал себя на желании вылизать ее, усмехнулся, сдержался. Подполковник Свенсен периодически косился на него в зеркало заднего вида и понимающе улыбался.
Бермонт так и заснул, почесывая сытую и сопящую медвежью самочку между ушей и чувствуя, как горячо от ее меха его ногам.
В столицу они прибыли к ночи, и там их уже ждали. Врачи и виталисты, которые сразу же увезли пострадавшую женщину в реанимацию королевской лечебницы, слуги, приготовившие покои для гостей, придворные, с любопытством выглядывающие в коридоры замка, чтобы посмотреть на короля с его спящей, обмякшей ношей, болтающей лапами в такт его шагам.
Демьян бы расположил Полину у себя, но предстояло еще общаться с ее сестрой, и это выглядело бы некорректно и вызвало бы лишние вопросы. Зато он вполне может проводить время в покоях принцессы. И вообще сейчас ночь, сообщить в Рудлог можно и завтра с утра. Когда он убедится, что Полина способна перекинуться обратно.
Демьян расположил довольно-таки неумытую медведицу с запутавшейся в шерстке древесной крошкой на огромной кровати, с сожалением посмотрел на оставшийся незанятым край и вышел. Надо принять быстрый душ и поговорить со Стрелковским. А слуги сообщат, если мохнатая принцесса вдруг вздумает проснуться.
Игорю Ивановичу предоставили гостевые покои в замке Бермонт, и полковник долго отмокал под горячим душем, подставляя ушибленное тело под жесткие струи. Надо бы попросить виталиста посмотреть и себя, но он, честно говоря, и дышать-то старался тихо, только чтобы не отвлекать сосредоточенного бермана. Люджина выглядела плохо, очень плохо.
Второй раз у него на руках умирала женщина, и второй раз он ничего не мог противопоставить сокрушительной демонической силе. В конце концов женщины оказывались сильнее его.
Боги не наделили Игоря магическим даром, но дали крепкое спортивное тело и сильные руки. Он был прекрасно тренирован и не прекращал занятия по боевым искусствам в стенах монастыря. И тем не менее темный сегодня отшвырнул его как котенка. И если бы не Дробжек, то Полина, скорее всего, была бы уже мертва.
Чувство собственной беспомощности, впервые посетившее Игоря в зале телепорта, где на его глазах убивали бесконечно необходимую ему женщину, снова вернулось. Вернулся и стыд – ну что стоило подумать и попросить поставить на себя щиты? Конечно, полковник не предполагал, с чем они столкнутся. Но опыт-то уже был. Нужно ведь было всего несколько секунд, чтобы успеть свернуть нападавшему шею, но этих секунд у него из-за его беспечности не оказалось.
Стрелковский пытался дозвониться до Тандаджи, но телефон, похоже, повредился от удара, и вызов не проходил. Ну ничего, главное, принцесса цела. А форма… раз Бермонт сказал, что решаемо, значит, решит.
Игорь вышел из душа, растираясь жестким полотенцем, оделся в предоставленную одежду. Покои оказались мрачноваты, но и сам замок был темным и холодным. И только Игорь Иванович собрался идти на поиски Демьяна, как в покои, деликатно постучавшись, заглянул слуга и сообщил, что его величество ждет господина Стрелковского в малой столовой на поздний ужин.
Демьян был один. Он успел переодеться и теперь сидел за небольшим столом, накрытым на двоих. Столовая, в отличие от покоев, была даже уютной – светлой, маленькой, с резной мебелью, теплыми коврами и длинными кремовыми занавесками, спускающимися до самого пола.
– Доброй ночи, ваше величество, – Стрелковский остановился, поклонился.
– Доброй, – ответил король Бермонта. – Присоединяйтесь, полковник. Звание не изменилось, я правильно понимаю?
– Не изменилось, – подтвердил Игорь, поглядывая на находящихся здесь же слуг. Они, однако, быстро удалились, и собеседники приступили к трапезе.
– Я не буду спрашивать, как вы проникли в страну, – сразу перешел к делу Демьян, – раз это сыграло на пользу дела. Предлагаю обменяться информацией, Игорь Иванович. Вы рассказываете мне, что удалось разузнать вам и как вы вышли на место встречи. Я расскажу вам свою часть информации. При этом даю слово, что дальше меня ваши сведения не пойдут. Дело в том, что я… заинтересован в благополучии ее высочества. А потом мы вместе подумаем, как разрешить ситуацию, не усиливая напряжения между странами и не ставя Полину под удар.
– Я не имею права принимать такие решения, – как можно корректнее ответил Стрелковский.
– Оставьте, Игорь Иванович, – поморщился Демьян, запивая превосходную оленину с можжевельником кисло-сладким клюквенным морсом. – Мы сейчас можем ходить вокруг да около, пытаясь выяснить, что известно другому. А можем сократить процесс и откровенно поговорить. Вам же важно узнать о том, что произошло здесь?
Стрелковский задумался, насаживая на вилку кусочек жаркого.
– Мне известно… о роде ее занятий, – добавил Бермонт, внимательно глядя на агента.
– Вы уже встречались с Полиной за последние полтора месяца, ваше величество? – осторожно спросил Стрелковский, поднимая глаза.
– Да, – ответил Демьян, и Игорь кивнул, словно услышав подтверждение своим выводам.
– И не сообщили в Рудлог?
– Обстоятельства встречи были таковы, – пояснил Демьян, – что я не был уверен, что Полина хотела бы этого. Поэтому решил найти ее сам и… попробовать помочь. Так что, Игорь Иванович? Будем общаться обиняками?
Стрелковский покачал головой.
– Хорошо, ваше величество. Я расскажу. Надеюсь на ваше слово.
И он подробно поведал о своем расследовании, о том, как взяли Учителя, и о том, что Полине уже ничего не грозит. А Демьян, в свою очередь, – о том, как застал девушку на месте кражи, как она испугалась и улетела и как он ее искал. И нашел.
Но ни слова о том, почему она испугалась, и о серебряной обручальной паре – тоже.
Оба умалчивали личные подробности, но это было не так важно.
– Вы знаете, кто напал на нее? – спросил Бермонт, когда закончил рассказ.
– Никогда его не видел. Темный?
– Да. И сильный. Но слишком самонадеян. Запомнили лицо? Сможете помочь составить фоторобот?
– Конечно, – кивнул Стрелковский. – Я предполагал, что Полину решат убрать после выполнения задания или провала. Но зачем им нужна эта подвеска? Это же фамильная реликвия, я правильно понимаю?
Бермонт пожал плечами.
– Понятия не имею, Игорь Иванович.
Он не знал, но догадывался. Но о догадках не сказал, как и не стал передавать слова темного о том, что ему нужна кровь потомков Красного. Он еще обдумает это и потом решит, передавать информацию Василине или нет.
Ужин подходил к концу, и Демьян самолично разлил бермонтский джин с терпким запахом трав, дерева и тмина. Стрелковский поблагодарил, глотнул крепкого алкоголя, чуть поморщился.
– Думаю, нужно предоставить возможность рассказать обо всем своей семье самой Полине, – предложил Бермонт.
– Я не могу скрывать информацию, вы же понимаете, ваше величество, – отозвался Игорь глухо, рассматривая светло-коричневую жидкость в стакане. – Хотя склонен с вами согласиться.
– Подождите хотя бы до завтра, Игорь Иванович, – продолжил король северной страны. – Одна ночь погоды не сделает, а с утра я попробую привести Полину в человеческий облик. И там она уже решит. Вам тоже нужно отдохнуть и показаться виталисту. Напарницу вашу навестить с утра. Если…
Он замолчал, но Игорь его понял. Если доживет.
После окончания ужина к Стрелковскому заглянул виталист, просканировал, полечил – ушибы, ничего страшного. Но сон пришел легко.
В эту ночь ему впервые со дня переворота приснилась Ирина. В том самом платье, в котором пришла к нему и в котором погибла, с распущенными светлыми волосами, она сидела на подоконнике его кабинета и ждала, пока он подойдет.
И он подошел, обхватил ее, не желая отпускать, и прижимал к себе, захлебываясь от счастья и жестокости мгновения, и целовал, и все было так по-настоящему, будто и не было смерти. Только за окном вместо парка медленно, лениво крутилась и пульсировала черная пустота, и это было так жутко, что волосы у него на затылке вставали дыбом.
– Ты же умерла, – сказал он, глядя в голубые смеющиеся глаза.
– Смерти нет, Игорь, – шепнула она. – Мы живем в наших детях.
– Но это не ты, Ирина. Тебя нет.
– Я есть, Игорь. В сердцах тех, кто помнит меня.
– Как мне жить без тебя? – спросил он горько. Разговор отдавался эхом в пустоте, в которую превращался его кабинет. – Я так сильно люблю тебя, Ирина…
– Живи, Игорь, обязательно живи, – шептала она, и он дергался и скрежетал зубами во сне, сжимаясь от невыносимой боли в груди. Пустота обвивалась вокруг нее змеей, но его королева не боялась и гладила его по щеке.
– Мы возрождаемся в наших потомках, – говорила она тускнеющим голосом. – Когда-нибудь, мой Игорь, мы встретимся, через много лет… веков… встретимся. Игорь, живи… за нас двоих…
Он рвал пустоту деревенеющими руками, рычал, и плакал, и бился со смертью, и снова не мог победить, а тающая королева смотрела на него с нежностью и сожалением, пока черная змея небытия не скрыла ее полностью, поглотив светлую и прекрасную женщину, унесшую с собой и его сердце. И только шепот слышался затихающим эхом…
…Живи, Игорь… Живи за нас двоих…
Назад: Глава 19
На главную: Предисловие
