Книга: Американский психопат
Назад: ХИМЧИСТКА
Дальше: «ШЕЗЛОНГ»

«HARRY'S»

— Носки должны сочетаться с брюками, — говорит Тод Хэмлин Ривису, который внимательно слушает, помешивая соломинкой «Бифитер» со льдом
— Это кто сказал? — спрашивает Джордж.
— Послушай, — терпеливо объясняет Хэмлин. — Если носишь серые брюки, надевай серые носки. Проще простого.
— Погоди, — вмешиваюсь я. — А если ботинки черные?
— Ничего страшного, — Хэмлин пригубливает мартини. — Но тогда с ботинками должен сочетаться ремень.
— То есть ты говоришь, что с серым костюмом можно носить и серые и черные носки? — говорю я.
— M-м-м… да, — отвечает Хэмлин смущенно. — Я так думаю. Разве я не это сказал?
— Полушай, Хэмлин, — говорю я. — Я не могу с тобой согласиться насчет ремня. Ботинки все-таки далеко от талии. Мне кажется, следует обратить внимание на то, чтобы ремень сочетался с брюками.
— Это похоже на правду, — замечает Ривис.
Мы втроем — Тод Хэмлин, Джордж Ривис и я — сидим в «Harry's». Сейчас чуть больше шести вечера. На Хэмлине костюм от Lubiam, превосходная полосатая хлопчатобумажная рубашка с широким воротником от Burberry, шелковый галстук от Resikeio и ремень от Ralph Lauren. Ривис в шестипуговичном двубортном костюме от Christian Dior, хлопчатобумажной рубашке, шелковом галстуке от Claiborne с узором. На ногах у него кожаные ботинки на шнурках в дырочку от Allen-Edmonds, в кармане — хлопчатобумажный носовой платок, вероятно, от Brooks Brothers. На салфетке рядом с его стаканом лежат темные очки от Lafont Paris, на стуле покоится очень милый портфель от Т. Antony. На мне двухпуговичный однобортный костюм (расцветка «штрихи мела»; шерсть с фланелью), хлопчатобумажная рубашка в разноцветную полоску, и шелковый карманный платок, все от Patrick Aubert, а также шелковый галстук в горошек от Bill Blass и очки с простыми стеклами в оправе от Lafont Paris. На столе, кроме стаканов и калькулятора, лежат наушники от одного из наших CD-плейеров. Ривис и Хэмлин ушли сегодня из офиса пораньше, чтобы сделать массаж лица, и теперь выглядят свежо, лица розовые, но загорелые, короткие волосы зачесаны назад. Утреннее Шоу Патти Винтерс было про Рембо в реальной жизни.
— А что жилетки? — спрашивает Ривис Тода. — Они… не вышли из моды?
— Нет, Джордж, — отвечает Хэмлин. — Разумеется, нет.
— Нет, — соглашаюсь я. — Жилетки никогда не выходили из моды.
— Тогда вопрос — как их следует носить? — спрашивает Хэмлин.
— Они должны облегать… — одновременно произносим мы с Ривисом.
— Извини, — говорит Ривис. — Продолжай.
— Ничего, — замечаю я. — Давай ты.
— Ну давай же, — просит Джордж.
— Ну, они должны хорошо облегать фигуру и закрывать талию, — объясняю я. — Жилет должен быть чуть повыше верхней пуговицей пиджака. Если на виду оказывается слишком большая часть жилета, это придает костюму чересчур чопорный, строгий вид, а это нежелательно.
— M-м-м, — едва не лишившись дара речи, произносит смутившийся Ривис. — Верно. Я так и думал.
— Мне нужен еще один J&B, — поднимаюсь я. — А вам, парни?
— «Бифитер» со льдом и соломинку, — указывает на меня Ривис.
Хэмлин:
— Мартини.
— Будет сделано.
Я иду к бару и, пока Фредди готовит напитки, слушаю, как какой-то парень (по-моему, это грек Уильям Теодокропополис из First Boston) в посредственном шерстяном костюме в «гусиную лапку», неплохой хлопчатобумажной рубашке и великолепном кашемировом галстуке от Paul Stuart, с которым костюм смотрится гораздо лучше, чем он есть на самом деле, рассказывает другому парню, тоже греку, с диетической пепси в руках:
— Слушай, в «Чернобыле» был Стинг — в том кабаке, который открыли парни, владельцы «Туннеля» — это было в Page Six, а потом кто-то подъехал в «Порше 911», и в машине сидела Уитни, и…
Когда я возвращаюсь к нашему столу, Ривис рассказывает Хэмлину, как он издевается над бездомными — протягивает им доллар, а потом в самый последний момент резко убирает его в карман.
— Честное слово, это срабатывает, — уверяет он. — Они так фигеют, что затыкаются.
— Просто… скажи… «нет», — замечаю я, ставя напитки на стол. — Этого вполне достаточно.
— Просто сказать «нет»? — улыбается Хэмлин. — И это подействует?
— На самом деле это действует только на бездомных беременных женщин, — признаюсь я.
— Интересно, пробовал ли ты «просто сказать нет» двухметровому дылде на Чаембеарс-с Стрит? — спрашивает Ривис. — Который курит крэк через трубку?
— Слушайте, кто-нибудь слышал о клубе под названием «Nekeniah»? — спрашивает Ривис.
С моего места виден Пол Оуэн, сидящий в другом конце зала. Вместе с ним сидит парень, похожий на Трента Мура или Роджера Дейли, и еще один — кажется, Фредерик Коннел. Дед Мура владеет компанией, в которой Трент работает. Он одет в костюм из шерстяного сукна в мелкую «гусиную лапку» шотландской расцветки.
— «Nekeniah»? — переспрашивает Хэмлин. — Какая «Nekeniah»?
— Стойте, парни, — говорю я. — Кто это там сидит с Полом Оуэном? Это не Трент Мур.
— Где? — Ривис.
— Они встают. Вон за тем столиком, — отвечаю я. — Вон те ребята.
— А это не Мэдисон? Нет, это Диббл, — говорит Ривис. Для большей уверенности он надевает очки с простыми стеклами.
— Да нет, — говорит Хэмлин. — Это Трент Мур.
— Ты уверен? — спрашивает Ривис.
По пути к выходу Пол Оуэн останавливается возле нашего столика. Он в темных очках Persol, в руках у него дипломат от Coach Leatherware.
— Привет, парни, — Оуэн представляет своих спутников, Трента Мура и какого-то Пола Дентона. Ривис, Хэмлин и я пожимаем им руки, не вставая. Джордж и Тод начинают разговаривать с Трентом. Он из Лос-Анджелеса и знает, где находится «Nekeniah». Оуэн обращает свое внимание на меня, и я слегка нервничаю.
— Как дела? — спрашивает Оуэн.
— Отлично, — говорю я. — А у тебя?
— Великолепно, — отвечает он. — Как у тебя со счетами Хоукинса?
— Все… — я запинаюсь. Замешкавшись на мгновение, продолжаю, — все… нормально.
— Правда? — рассеянно интересуется он. — Интересно, — с улыбкой, сцепив руки за спиной, произносит он. — А почему только нормально, а не замечательно?
— Ну, — говорю я, — ты же… сам знаешь.
— Как Марсия? — продолжая улыбаться, он обводит взглядом залу. На самом деле он меня не слушает. — Она замечательная девушка.
— Да, — говорю я, потрясенный. — Мне… повезло.
Оуэн принял меня за Маркуса Хоалберстама (хотя Маркус встречается с Сесилией Вагнер), но по некоторым причинам эта ошибка не имеет значения и даже кажется вполне естественной. Маркус тоже работает в Р&Р, занимается практически тем же самым, что и я, любит костюмы от Valentinо и очки с простыми стеклами, мы стрижемся у одного парикмахера в Pierre, так что ошибка Оуэна вполне закономерна; она не раздражает меня. Но Пол Дентон то ли не сводит с меня глаз, то ли, наоборот, пытается не смотреть, как будто бы он что-то знает, как будто он не совсем уверен, узнал он меня или нет. Мне приходится задуматься над тем, не принимал ли он когда-то давно, в прошлом марте, участие в ночной прогулке на яхте. Если же так оно и есть, думаю я, надо раздобыть номер его телефона, а лучше — адрес.
— Надо будет нам как-нибудь выпить, — предлагаю я Оуэну.
— Отлично, — говорит он. — Давай. Вот моя визитка.
— Спасибо, — перед тем как убрать ее в карман, я пристально разглядываю визитку. Меня радует ее топорность. — Может, я возьму с собой… — помедлив, я четко выговариваю, — Марсию?
— Отлично, — говорит он. — Ты был в сальвадорском бистро на Восемьдесят третей? — спрашивает он. — Мы сегодня там ужинаем.
— Да, то есть, нет, — отвечаю я. — Но я слышал, что оно вполне ничего. — Я слабо улыбаюсь и отпиваю виски.
— Я тоже. — Он смотрит на свои часы Rolex. — Трент? Дентон? Уходим. Нам надо быть там через пятнадцать минут.
Слова прощания произнесены, по дороге на выход они останавливаются у столика, за которым сидят Диббл и Гамильтон, по крайней мере мне кажется, что это Диббл и Гамильтон. Перед уходом Дентон в последний раз смотрит на наш столик, на меня, похоже, он в ужасе, словно мое присутствие в чем-то его убеждает, словно он меня узнал, и это, в свою очередь, убивает меня.
— Счета Фишера, — произносит Ривис.
— Черт, — говорю я. — Не напоминай.
— Сволочь везучая, — говорит Хэмлин.
— Кто-нибудь видел его подружку? — спрашивает Ривис. — Лауру Кеннеди? Потрясающая фигура.
— Я знаю ее, — говорю я и тут же поправляюсь, — то есть, знал.
— Почему ты так говоришь? — заинтересованно спрашивает Хэмлин. — Почему он так говорит, Ривис?
— Потому что он встречался с ней, — осторожно произносит Ривис.
— Откуда ты знаешь? — улыбаюсь я.
— Девушки просекают Бэйтмена. — Похоже, Ривис немного пьян. — Он — просто энциклопедия GQ. Ты абсолютный GQ, Бэйтмен.
— Спасибо, ребята, только… — возможно, Ривис и съязвил, но я все равно испытываю гордость и пытаюсь принизить свой образ. — Она дрянь.
— Боже мой, Бэйтмен, — стонет Хэмлин. — А это что означает?
— Что? — спрашиваю я. — То и означает.
— Ну и что? Главное — внешность. Лаура Кеннеди — милашка, — с напором говорит Хэмлин. — И не делай вид, что тебя интересовало в ней что-то другое.
— Если у девки хороший характер — это подозрительно, — замечает Ривис, слегка смутившись от собственного заявления.
— Если у девки хороший характер, но она плохо выглядит, — Ривис многозначительно поднимает руки, — то хули от нее толку?
— Ладно, давай представим просто гипотетически. Может ли у девки быть хороший характер? — спрашиваю я, прекрасно зная, насколько это безнадежный, тупой вопрос.
— Прекрасно. Гипотетически даже лучше, вот только… — говорит Хэмлин.
— Знаю, знаю, — улыбаюсь я.
— Не бывает телок с хорошим характером, — смеясь, в один голос произносим мы, и ударяем по ладоням.
— Хороший характер, — начинает Ривис, — состоит в том, что у телки точеная фигурка, она без особых выебонов удовлетворяет все твои сексуальные потребности и мало пиздит.
— Точно, — согласно кивает Хэмлин. — Девушки с хорошим характером, то есть веселые или, может, забавные, умные или даже талантливые — хотя хуй его знает, что это значит, — так вот, они все до одной уродки.
— Точно, — поддакивает Ривис.
— И характер у них такой потому, что им как-то надо, блядь, компенсировать свою непривлекательность, — говорит Хэмлин, вновь усаживаясь.
— Я всегда придерживался той теории, — говорю я, — что только мужчины производят потомство и продолжают род, понимаете?
Они оба кивают.
— А единственный способ продолжить род, — я тщательно подбираю слова, — это возбудиться какой-нибудь красоткой, но иногда деньги или слава
— Никаких «но», — вмешивается Хэмлин. — Бэйтмен, ты что, готов трахаться с Опрой Уинфри — она ведь богата и влиятельна, — или опуститься до Нел Картер — у нее шоу на Бродвее, отличный голос, там знаменитостей пруд пруди?
— Погоди, — говорит Ривис. — Кто такая Нел Картер?
— Не знаю, — говорю я, имя приводит меня в замешательство. — Должно быть, хозяйка «Nell's».
— Послушай меня, Бэйтмен, — говорит Хэмлин. — Телки существуют лишь для того, чтобы возбуждать нас, по твоим же словам. Сохранение человеческого рода, так? Все просто… — выудив оливку из стакана, он отправляет ее в рот, — как божий день.
Выдержав паузу, я говорю:
— Знаете, что сказал о женщинах Эд Гейн?
— Эд Гейн? — переспрашивают меня. — Метрдотель в баре «Канал»?
— Нет, — говорю я. — Серийный убийца, действовавший в Висконсине в пятидесятых. Он был интересным чуваком.
— Тебя всегда интересовали подобные дела, Бэйтмен, — говорит Ривис, потом Хэмлину. — Бэйтмен все время читает эти биографии: Тед Банди, Сын Сэма, Фатальное Видение, Чарли Мэнсон. Все подряд.
— Так что сказал Эд? — с интересом спрашивает Хэмлин.
— Он сказал, — продолжаю я, — «Когда я вижу, как по улице идет хорошенькая девушка, то думаю о двух вещах. С одной стороны, мне хочется пригласить ее куда-нибудь, поговорить с ней, обращаться с ней ласково и нежно». — Замолкнув, я одним глотком допиваю J&B.
— А что он думает с другой стороны? — вкрадчиво спрашивает Хэмлин.
— «Я думаю, как будет смотреться на колу ее голова», — отвечаю я.
Хэмлин с Ривисом успевают переглянуться и вновь посмотреть на меня, прежде чем я начинаю смеяться, и они с некоторым напряжением тоже смеются.
— Слушайте, как насчет ужина? — я осторожно меняю тему.
— Может, индийско-калифорнийский ресторан в верхнем Вест Сайде? — предлагает Хэмлин.
— Идет, — говорю я.
— Мысль хорошая, — замечает Ривис.
— Кто будет заказывать? — спрашивает Хэмлин.
Назад: ХИМЧИСТКА
Дальше: «ШЕЗЛОНГ»