Книга: Рука Москвы. Дворянин великого князя
Назад: Глава вторая Завтрашний день
Дальше: Глава четвертая Дорога дальняя…

Глава третья
Человек Иуды

Утром следующего дня Медведев распорядился отгородить подальше в лесу солидный участок и похоронить там убитого гонца Кожуха.
— Для чужих, — объяснил он.
— А свое кладбище у нас будет? — спросил Федор Кудрин, отец Алеши, бортник, которому он поручил это дело, поскольку остальные были заняты хозяйством или несли охрану.
— Если понадобится, — ответил Медведев. — Но поближе.
— Это правильно, — удовлетворенно согласился Федор. — И поглядим, какое будет больше.
Весь день Медведев был занят обустройством имения, и еще не успело стемнеть, как вдруг Епифаний закричал со своего дерева, что от Картымазовки мчится целый отряд. Было еще светло, и Епифаний издали разглядел знакомые фигуры великана Филиппа и маленького Картымазова. Прошло еще несколько минут, и он возбужденно закричал, что видит среди всадников Алешу.
Медведев встревожился.
Неужели что-то не вышло? Алеша должен был вернуться только ночью…
Он встретил прибывших у ворот.
Едва соскочив с коня, Алеша вынул из-за пазухи несколько чистых, листов бумаги и, направляясь к костру, мимоходом сказал Василию:
— Сейчас. Сейчас… Пока ничего не забыл.
Вытащив из кострища несколько угольков, он уселся на земле и погрузился в работу, словно забыв об окружающих.
Медведев отошел в сторонку вместе с Картымазовым и Филиппом.
— Мы прибыли с отборными людьми, — сказал Картымазов. — Пятеро моих и пятеро Филиппа. — А что случилось? — вскинул брови Медведев.
— Алеша сказал, что ночью на вас нападут, — пояснил Филипп.
— Я этого ждал, — кивнул Василий. — Что он еще сказал?
— Больше ничего.
— Мои люди, как и было условлено, встречали его в лесу. Вдруг он неожиданно появился и скомандовал; "Быстро домой!" Забавный парень! Только они примчались ко мне, он сразу и говорит, хмуро так "Ночью на Березки нападут". Я, конечно, стал расспрашивать о подробностях, но он ни слова не ответил.
— А у меня, — дополнил Картымазов, — он первым делом потребовал бумагу. Я дал ему, он молча сунул за пазуху целых три листа, а сам все думает о чем-то и брови морщит.
— Да, парень интересный, — продолжал Филипп, нетерпеливо поглядывая в сторону Алеши, — но, клянусь тарпаном, дело свое, видно, знает. Когда я провожал его на рубеж имения Кожуха, он прямо извел меня вопросами.
— О чем же он спрашивал?
— Он заставил меня рассказывать обо всех соседях. Чем только не интересовался: какого цвета глаза у дочери Скарятина? Сколько свиней у Бакланова? Есть ли гнезда аиста в имении Зайцева?
— Я вижу, он хорошо подготовился, — одобрительно сказал Медведев, — и, судя по всему, не зря.
Алеша отложил в сторону последний разрисованный углем лист бумаги и встал.
Приказав своим людям устраиваться во дворе, Картымазов и Филипп направились в дом вслед за Алешей и Медведевым.
Алеша сделал на листе еще какой-то последний штрих и, облегченно вздохнув, вышел из своего напряженного состояния. Он поднял глаза на трех друзей, которые с нетерпением ожидали, устало улыбнулся и поклонился низко.
— Здравствуйте. Кажется, все удалось, — не громко сказал он. — Я боялся чего-нибудь забыть, пока не нарисую.
— Алеша, — спросил Медведев, — может, тебе надо отдохнуть? Ты не голоден?
— Нет. Я только спать хочу. Но сперва дело. Сегодня примерно в полночь пятнадцать человек на трех больших лодках поплывут вверх по Угре, чтобы, напасть на нас. Места, где они высадятся, не знаю. Знаю, что сам Кожух не поедет.
— Обожди! — сказал Медведев и подошел к окну. — Гаврилко! Позови Николая, а сам потом оставайся у двери. А почему Кожух не едет? — повернулся он к Алеше.
— Остается для защиты своего дома с лучшими людьми, а худших отправляет сюда. Это не настоящее нападение. Он хочет попугать нас и раз ведать слабые места.
Вошел Никола.
— Садись на коня, — приказал Медведев, — поезжай вниз по берегу и наблюдай за рекой. Увидишь хоть одну лодку — сразу доложи.
Никола молча поклонился и вышел.
— Настасью Федоровну я видел, — продолжал Алеша, — и даже с ней поговорил. Завтра ночью она будет нас ждать.
Картымазов и Филипп набросились с расспросами.
— Как она выглядит?
— Что сказала?
— Как с ней обращаются?
Алеша продолжал:
— Относятся к ней вроде хорошо. Она немного бледна, но, говорит, здорова… Сперва не поверила мне, а потом сильно обрадовалась… Велела всех целовать. Охраняют ее крепко. У двери двое сторожей, не отходят ни на шаг. Но я лучше по порядку.
Он взял лист бумаги и протянул Медведеву.
— План Синего Лога. Дороги. Ручей. Болото. Избы мужиков. Всего двенадцать. Вот тут, в середине, двор Кожуха. Сбоку дома, где живут его люди. Целая дружина. По десять-пятнадцать человек в доме, всего три дома. Слева — два дома прислуги. Тут сарай… Амбар… Хлев… Конюшни… Колодец здесь. Между трех домов дружинников особая пристройка. Она без окон с одной дверью. Стены толстые. Там темница из двух комнат. В одной — Настасья Федоровна, в другой — какие-то два человека, говорят, люди князя Федора. Они тоже пленники. Это самое оживленное место. День и ночь из дома в дом шатаются дружинники, многие пьяны. Вход в сам двор только через большие ворота. Вот подробный план двора, — Алеша подал второй лист. — Стена вокруг из очень толстых бревен. Частокол. Но за домом, со стороны леса, есть в этом частоколе калитка. Ловко сделана. Сразу не увидишь. Открывается особым замком. Рядом — ледник. А под домом Кожуха — погреб, оттуда есть подземный проход в этот ледник. Так что из дома через погреб можно быстро пройти в ледник, а там — два шага до калитки — и прямо в лес.
Алеша взял третий лист.
— Это я на всякий случай сделал. Планы комнат. Дома дружины. Темница, Дом Кожуха. Из горницы ход в подклеть, оттуда в погреб, где подземный ход в ледник. Вот спальня. Здесь Кожух и его жена Ядвига. А — тут в каморке их дети спят: мальчик пяти и девочка четырех лет. И нянька с ними.
Алеша порылся за пазухой и вытащил три кусочка глины. Он повертел их в руках и осторожно разложил на тряпочке, в которую они были завернуты.
— Вот ключи придавил. От темницы, от потайной калитки и от ледника.
Разложив кусочки глины, Алеша поднял глаза:
— Пока все.
Картымазов и Филипп восхищенно переглянулись. Медведев ничем не выдал своего одобрения.
— Знаешь, Вася, — воскликнул Филипп, — я подарю этому парню лучшую лошадь из своей конюшни. Или нет! Чтоб мне с коня упасть, если я не поймаю для него подходящего по росту тарпана! А?!
В приливе радости он хотел обнять Алешу, но Медведев удержал его от опасного для хрупкого мальчика проявления благодарности великана.
Алеша смущенно заулыбался, но вдруг стал серьезным.
— Василий Иваныч, ключи надо сделать к завтрашнему утру.
— Почему к утру? — спросил Медведев.
— Я позже расскажу. Прикажи позвать Ефима — он мастер по ключам, всегда для Антипа делал.
Через несколько минут на пороге появился Ефим Селиванов.
Этот человек до сих пор ничем не проявил себя, и Медведев подумал, что настал его черед. Василий хорошо помнил слова Антипа о семье Селивановых: "замкнутые люди" — и присматривался к ним, но ничего особенно не заметил. Ефим работал ни больше, ни меньше остальных, выполняя свою работу очень старательно. Его молчаливая, как и он, жена Ульяна была главной поварихой и великолепно готовила, еду для всех поселенцев, а пятнадцатилетний Ерема хорошо проявил себя в качестве наблюдателя.
Ефим стоял на пороге, чуть сутулясь, высокий, худой, с реденькой рыжеватой бородой и усами. Он держался спокойно и почтительно ожидал приказаний, не сводя чуть сощуренных глаз с Медведева. Василий встал и подошел к нему, держа в руке кусочки глины.
— Ефим, — сказал он, — настало твое время.
— Как прикажешь, хозяин, — спокойно ответил Ефим.
— Я слышал, ты силен в слесарном деле.
— Да… Занимался когда-то…
— Нужно сделать три ключа по этим оттискам.
Ефим внимательно осмотрел глину.
— Надобно инструменты, заготовки…
— Я дам тебе человека, — предложил Картымазов. — Поезжай с ним ко мне, там ты найдешь все что нужно.
— Ефим, это надо сделать к утру. Обязательно, — сказал Медведев.
Ефим пристально посмотрел ему в глаза и ответил:
— Хорошо, хозяин. Ключи будут сделаны к утру.
— Только очень точно, Ефим. Твоя ошибка может стоить многих жизней.
— Не изволь беспокоиться, хозяин. — Ефим смотрел в глаза Медведеву твердо и уверенно.
— Поезжай немедля и берись за работу.
Ефим чинно поклонился, вышел и начал седлать коня.
Картымазов позвал одного из своих людей и сказал:
— Поедешь с Ефимом. Будешь при нем все время. Позаботься о том, чтобы он получил все, что ему будет нужно, если даже для этого придется поставить всех на ноги.
— Ну, теперь рассказывай, как было дело, — сказал Медведев Алеше.
— Я назвал себя — Иванец Голый. Вроде из маленькой деревушки на землях князя Можайского. Слыхал, мол, про подвиги князя Семена и решил поступить к нему на службу. Раненько утром пришел это я в Синий Лог по дороге, что ведет из Литвы. В крайней избе, где меня сперва приютили, я помог по хозяйству и наколол дров. Там жила вдова одного из погибших людей Кожуха. К полудню я выспросил у нее все про хозяина Яна и решил явиться к нему сам. Очень недоверчивый мужик! Про что только не спрашивал?! Еле выпутался. Наконец он, похоже, мне поверил и взял служить мальчиком для подмоги в своем доме. К обеденному времени жена Кожуха, Ядвига, не могла на меня нарадоваться. Потом я пошел знакомиться с дружиной. Утянул из погреба Кожуха бочонок браги и скоро стал для всех лучшим другом. Кожух еще не проснулся после обеда, а я уже знал все о подземном ходе, погребе и калитке. Тогда же я помогал носить еду узникам. Чем-то я приглянулся старику, который этим занимается. Кроме него никому не разрешают входить в темницу. Но тут как раз сторожами стояли его сыновья, которые перед этим отведали моего угощения и потому впустили меня "просто поглядеть на девушку". Я успел поговорить с Настасьей Фёдоровной, пока старик носил еду в другую комнату — тем двум пленникам. Потом, пока Кожух еще не проснулся, я взял его одежду — ну, чтоб это — почистить. Вытащил связку с ключами, залез в погреб, проверил, какие ключи подходят к двери ледника, калитки, и оттиснул эти ключи на глине, так же, как еще раньше ключ от темницы. Но я боялся, что Кожуху могут донести про мои расспросы и любопытство, а тогда он меня заподозрит и мне не уйти. Как только он проснулся, я пошел прямо к нему и сказал: "Хозяин! Я делал все, что мне велели, и делал хорошо. Можешь спросить". "А я уже спрашивал, жена довольна. Будешь так служить дальше — пожалую!" "Нет, — говорю я ему, — не такой службы я хотел! Я пришел воевать и драться, а не с детьми нянчиться да посуду мыть!" Он поглядел на меня и расхохотался: "Куда тебе драться, — говорит, — ты еще сосунок и саблю в руке не удержишь!" — "Может, и не удержу, — отвечаю, — да к другому у меня способности есть". — "К чему же это?" — насторожился он. "А вот гляди, хозяин, еще и дня нет, как я тут, а уже все про тебя и твой дом знаю!" И я выложил ему про всю его прошлую жизнь, и про-нынешнюю, про людей его, и про порядки в доме, и о пленниках рассказал, и о подземном ходе и калитке, в общем, все, о чем узнал, все рассказал!
— Зачем? — изумился Филипп: — Тебя не удерживали, за тобой никто не следил, вышел бы за ворота и галопом — прямо сюда! Без всякого риска!
— Филипп Андреевич, — сказал Алеша, — так ведь дело в том, что снаружи нельзя, забраться во двор Кожуха. Ворота днем сильно охраняют, а ночью они заперты, и два человека караулят их изнутри. Только вздумаете открыть — сразу шум поднимут, и сбежится человек пятьдесят!
— А зачем нам ворота, что, через частокол нигде нельзя перелезть?
— В том-то и дело, что нельзя. Гребень частокола длинными иголками утыкан. А иголки те, сказывают, смолой травленой смазаны. Птица сядет и тут же помирает.
Картымазов многозначительно посмотрел на Медведева.
— Ну ладно, — упорствовал Филипп, — ты же принес отпечаток ключа от калитки. Мы бы прошли в нее и…
— Да, но калитка открывается этим ключом только изнутри, а снаружи не то что замка, даже самой калитки в частоколе не видать!
— Ну и ну… — обескураженно произнес Филипп. — Тогда я не понял, как же мы попадем туда?
— Сейчас скажу. Выслушал меня Кожух и говорит: "Да ты ведь доброхот, парень! Не иначе как враги мои тебя послали все узнать да выведать!"
Ну, тут я обиделся до слез: "Да что ты такое говоришь, хозяин! Да, коли б я от врагов твоих послан был, зачем бы я тебе все это рассказывал?! Никто меня за язык не тянул. Мог бы все узнать и уйти. Но я службу тебе служить хочу, для того и из дому убежал…" Он подумал немного и, кажется, поверил, однако не до конца. "Ну что же, — говорит, — ладно, но я тебя проверю. И сегодня же. Прямо сейчас". Тут он мне рассказывает, где лежат земли Федора Лукича и Филиппа Андреича, и говорит: "Эти люди — мои враги. Враги князя Семена. Я хочу, чтобы ты узнал, что они собираются делать в ближайшие дни". И вроде как ненароком добавил: "Там, рядом с Картымазовым, некий Медведев живет, так ты туда не ходи, мы с ним сегодня ночью сами рассчитаемся". Я стал собираться и перед самым уходом узнал что Кожух и правда отправляет к нам пятнадцать своих людей, но выбрал самых скверных и предупредил, чтобы остерегались измены и засады. А командовать ими приказал вообще новичку, который буквально только что от князя Семена к ним прислан был с небольшим отрядом подмоги.
Видно, опасается все же Кожух, что я кем-то из вас подослан. Так что завтра в полдень мне лучше вернуться к нему с самыми правдивыми сведениями. Тогда я — свой человек. У меня будут ключи, что сделает Ефим, и я ночью открою вам калитку изнутри… А дальше уже — как велите. Могу с вами уйти, а если надо — могу у Кожуха на службе и подольше остаться.
— Ну что ж, неплохо, Алеша, — одобрил Медведев.
— Что значит "неплохо"?! — возмутился Филипп. — Да это же просто невероятно, какой он ловкий! Я бы ни за что всего этого не сообразил! Честно говорю!
Алеша покраснел.
— Ну-ну! — строго сказал Медведев. — Не захваливайте ученика! Алеша в целом справился, но допустил несколько ошибок, которые могут сказаться в будущем.
— Каких? — с живым интересом спросил Алеша.
— Мы поговорим об этом наедине завтра утром, — потрепал его по плечу Медведев. — Близиться полночь, и пора подумать о встрече гостей, а тебе надо выспаться. Я провожу Алешу и вернусь, — сказал Медведев друзьям и вышел вместе с юношей.
Они медленно шли через двор.
— А теперь расскажи мне, что ты узнал об этом Степане, — негромко спросил Медведев.
— Мало я узнал, Василий Иванович. Он близкий приятель Кожуха. Появился совсем недавно. Говорят, перебежчик из Москвы. Хороший воин. За нападение на Картымазова Кожух его расцеловал при всех и отправил представиться самому князю Семену. Князь находится где-то далеко, и Степан от него пока не вернулся. Говорят, ему лет двадцать, крепкий, русый, прозвище — Ярый. Вот и все.
— Да, немного.
— Он новый, потому его не все знают. А приметы, конечно, никакие. Половина людей Кожуха; молодые, русые и крепкие.
— Ладно, Алеша. Отправляйся в наш тайный лагерь у озера. Отоспись там спокойно, а то тут ночью много шума будет. А утром обо всем поговорим, как тебе дальше быть и что сказать Кожуху.
Медведев вернулся в дом.
— План спасения Настеньки у меня готов. Мы обсудим его позже. А сейчас давайте решим, как поступить с людьми Кожуха, которые появятся здесь через пару часов.
— По-моему, надо перебить всех, а одного-двух взять живьём и допытать. Да как следует!
— Не горячись, Филипп, — возразил Медведев. — Надо подумать, что нам сейчас важнее. Вспомни, с какой целью затеяно нападение. Во-первых, припугнуть меня и этим склонить к измене; во-вторых — проверить наши силы; и, наконец, в-третьих — выяснить, не от нас ли пришел Алеша. Мы не можем показать, что знали о; нападении. Этим мы выдадим Алешу, и тогда все осложнится. Если некому будет открыть калитку изнутри, нам придется рисковать, делая подкоп под частокол или еще что-нибудь выдумывать, а на это мало времени. Поэтому лучше, чтобы Алеша вернулся завтра к Кожуху, не лишившись его доверия. Сегодняшняя неудача его людей должна выглядеть чистой случайностью. Сделаем так…

 

Через полтора часа в Березках все было готово к началу игры, известной под названием "военная хитрость", подобной тем, в которые Василий Медведев уже много раз играл на Донской засеке, а теперь решил сыграть с Яном Кожухом Кротким.
Четверо часовых спокойно прогуливались вокруг дома, из которого доносилось мирное похрапывание. В сарае притаились люди Картымазова и Бартенева. Все были полураздеты, но оружие держали под рукой.
В половине второго появился Никола и доложил Медведеву, что по реке плывут три лодки и что на берегу за ними следят Клим и Гаврилко.
Через двадцать минут явился Гаврилко с донесением:
— Шестнадцать человек высадились на берег в четверти версты от дома и крадутся сюда лесом.
Часовые стали держаться ближе к деревьям, чтобы не подставить себя под стрелу.
Еще десять минут прошли в томительном ожидании.
Вдруг ночную тишину рассек пронзительный вопль Клима, который, проводив гостей почти до самого дома, оставаясь для них незаметным, изобразил часового, застигнутого врасплох.
— Караул! Люди! — истошно заорал он и бросился поглубже в лес, чтобы не остаться наедине с врагами.
Часовые тотчас подняли жуткий крик и кинулись в дом, якобы прятаться. За ними с обнаженными саблями в руках с громким кличем и ругательствами выскочили из лесу нападающие и, окружив дом, принялись яростно ломать дверь, предусмотрительно припертую бревном изнутри. Полураздетые люди Медведева оказали в пустых оконных проемах дома отчаянное сопротивление! Нападающие, намереваясь поджечь дом, бросили в полупотухший костер огромную вязанку хвороста, якобы случайно валявшуюся рядом. Вязанка, заранее облитая медвежьим жиром, ярко вспыхнула. Весь двор осветился, и тогда с крыши дома на головы нападавших стали прыгать полуголые люди и саблями в руках. Завязался бой во дворе и когда уже стало казаться, что нападающие снова теснят защитников к дому, а те отступают, двери сарая распахнулись, и оттуда появилось подкрепление. Нападающие оказались меж двух огней и дрогнули. Люди Медведева с криками торжества бросились в атаку, а люди Кожуха отступили к лесу и, рассыпавшись в темноте, начали отступать к оставленным на берегу лодкам. Люди. Медведева кричали, шумели и старались делать вид, будто преследуют противника, но на самом деле сдерживались изо всех сил; потому что нападающие действительно оказались неважными воинами, кроме одного ловкого молодого человека, который ими командовал. Они успели потерять пять человек убитыми, а из защитников Березок все были живы и лишь несколько людей получили ранение.
Медведев появился на коне и, приостановив своих людей, позволил отступавшим сесть в лодки.
У реки было светлее — наступало утро, небо на востоке быстро бледнело.
Несмотря на ругань и проклятья своего командира, воины Кожуха торопились поскорее покинуть землю. Когда уже стало ясно, что они успеют отчалить, люди Медведева, изображая запоздавшую погоню, высыпали на берег с яростными угрожающими криками. Медведев давно уже понял, что единственный стоящий воин в этой компании — молодой предводитель. Это он нанес довольно тяжелую рану одному из людей Филиппа, и Никола, столкнувшись с ним, едва не потерял руку, чудом отделавшись легкой царапиной.
Вот с ним стоит потолковать…
Он выехал к реке чуть в стороне и, помчавшись вдоль берега по песку, на всем скаку бросил аркан.
Петля захлестнула главаря нападавших в ту минуту, когда он, оттолкнув лодку от берега, прыгнул на корму. Выхваченный сильным рывком Малыша, он свалился в воду, был протянут по ее поверхности почти до самого берега и только тогда, осознав, что с ним случилось, жутким, полным ужаса голосом закричал:
— Не-е-е-е-е-т!
Медведев хотел еще немного протащить его по песку, чтобы не подставить себя под стрелу с лодки и укрыться с Малышом в лесу, но, услышав этот крик, сжалился и осадил коня.
На лодках, впрочем, гребли вовсю, явно не собираясь отстреливаться или возвращаться за предводителем.
Медведев подошел к своему пленнику и освободил его от петли. Парень был без сознания, и Василий подумал было, что он разбился об какой-нибудь камень, но, бегло осмотрев его, не нашел никаких ран.
— С чего это он так? — удивился Василий.
— Со страху, — назидательно сказал Епифаний, который вместе со всеми подошел к лежащему на песке телу.
Странно! В бою держался так смело… Чего же он испугался? Откуда такой ужас?
— Приведите его в чувство, свяжите и пошлите домой, — приказал Медведев. — Клим, ты уже на коне? Поезжай вдоль берега и проводи гостей да проследи, чтобы не высадились еще где-нибудь на нашей земле.
Клим лихо гикнул и ускакал вдоль берега, увлекая за собой Николу и Епифания, который к концу боя стал особенно воинственным.
Быстро светало.
Пленника окатили водой, связали и понесли к дому, подле которого все еще пылал огромный костер. Несколько женщин перевязывали раненых. Картымазов и Филипп до конца боя не показывались из сарая по настоянию Василия: "Зачем Кожуху знать, что вся компания была здесь!"
Филипп отправил своих людей домой, приказав как можно быстрее доставить в Бартеневку единственного тяжело раненного в этом бою.
Медведев сделал выговор женщинам, которые явились без разрешения, и отослал их обратно к озеру.
Вернулись Клим, Епифаний и Никола, сообщив, что люди Кожуха высадились далеко на том берегу. Лично осмотрев раненых — Гридю и Якова, — Медведев нашел, что их раны не опасны, и успокоился. Он пригласил Филиппа и Федора Лукича в дом, чтобы вместе допросить пленного.
Гаврилко ввел главаря разгромленного отряда со связанными за спиной руками. Медведев, Картымазов и Бартенев, сидя на скамье под стеной, молча разглядывали пленника, стоящего посреди комнаты.
Это был крепкий парень среднего роста с коротко стриженными темно-русыми волосами, лицо его было бы даже приятным, если бы не взгляд — тяжелый и неподвижный. В нем таились ненависть и угроза, хотя парень изо всех сил старался казаться бесстрастным. Медведев увидел ссадину на его лбу и сабельный порез на кафтане, хотя крови не было: удар получился скользящим и не задел тела. Пленник переводил глаза по очереди на каждого из трех сидящих перед ним людей и, казалось, старался запомнить их лица надолго. Медведеву очень не понравился этот взгляд. Он нахмурился и спросил:
— Как зовут?
Парень молчал.
Медведев подождал две секунды и спокойно обратился к Гаврилке:
— Нам не повезло. Он немой. Вывести его в дубраву и повесить на первом же суку!
Казалось, тут же забыв о пленнике, он повернулся к своим друзьям:
— Продолжим. Нам следует обсудить, как мы поступим завтра…
Гаврилко ткнул парня в спину рукояткой сабли и деловито сказал:
— Пошли.
На пороге пленник повернулся:
— Я буду говорить.
— Вот как? — холодно удивился Медведев.
— Но вы оставите мне жизнь?
— Что? Ты вздумал со мной торговаться? Повесить!
— Спрашивайте. Я все скажу!
— Гаврилко, подожди за дверью. Как зовут?
— Васюк Филин.
— Давно у Кожуха?
— Только что приехал.
— Когда "только что"? Отвечай на вопрос точно!
— Я приехал от князя Семена Бельского в обед. Со мной прибыли десять людей. До этого мы служили в дружине князя. Он приказал нам ехать в распоряжение Кожуха и во всем ему подчиняться. Как только — мы приехали, Ян велел мне отдохнуть с дороги, а ночью возглавить отряд. Он сказал, что было бы хорошо взять живым какого-то Медведева.
— А ты этого Медведева видел когда-нибудь?
— Нет. Но я сразу понял, что это ты.
— Почему?
— Ты командовал.
— И что же помешало тебе выполнить приказ?
Васюк сверкнул глазами.
— Ян дал мне плохих людей. Наверно, чтоб избавиться от них, так же как и от меня. Теперь я все понял! Он устроил это нарочно. Ну, ничего, если останусь живым, я ему этого не прощу…
Медведев внимательно приглядывался к Васюку, пытаясь понять, насколько правдива его обида на Кожуха.
— Ты бывал когда-нибудь раньше в этих местах?
— Нет, никогда.
— Почему же Ян назначил командовать своими людьми тебя, нового человека, только что прибывшего издалека?
— Он сделал это по наговору своего дружка, я теперь знаю! Этого дружка он раньше послал к Бельскому, и от князя тот возвращался вместе с нами. В дороге я с ним не поладил и теперь понимаю, что это он посоветовал Яну от меня избавиться.
Медведев насторожился.
— Как зовут этого дружка?
— Степан Ярый.
— Так-так. Из-за чего же ты с ним не поладил?
— Я привык подчиняться только князю Семену, а в дороге этот Ярый стал командовать нами.
Он хотел пограбить мимоходом какую-то деревушку, принадлежащую князьям Глинским, а я отказался. Мы чуть не подрались, и он пригрозил, что разделается со мной, когда приедет. И точно разделался.
— Сколько людей, приехавших с тобой сегодня от князя, было среди нападавших?
— Ни одного. Моих ребят Кожух не послал со мной. Нарочно. Если бы послал — я не сидел бы сейчас здесь.
Васюк поморщился, будто от сильной боли, и опустил голову.
— Что с тобой?
— Голова болит.
— Потерпи. Ты знал этого Степана раньше?
— Нет. Впервые увидел у князя.
— Опиши его.
— Ну-у-у… Такой… моего роста, тоже светлый, морда ехидная… Да вроде ничего приметного.
— Где находится сейчас князь Семен Бельский?
— В своем… Он… Там…
Васюк вдруг согнулся, сделал несколько нетвердых шагов и упал.
— Гаврилко! Принеси воды! — приказал Медведев, высунувшись в оконную раму, и остался стоять у окна.
Филипп по-прежнему оставался на своем месте, но Картымазов не выдержал, подошел к неподвижно лежащему, скорченному парню и разрезал веревку, связывающую его руки. Васюк приоткрыл глаза, поморщился и, сделав усилие, попытался встать на ноги. Картымазов помог, и, опираясь на его плечо, Васюк поднялся, пошатываясь и приговаривая:
— Спасибо… Сейчас… Пройдет… Все будет…
Картымазов повернулся, и в ту же секунду пленник ловко выхватил его саблю из ножен. Медведев, молниеносным движением перехватил его руку и, защищаясь от удара другой, пригнулся. Васюк оказался на редкость сильным и проворным. Медведев ударил его ногой, и, выронив саблю, пленник отлетел навстречу едва успевшему вскочить Филиппу. Филипп размахнулся и нанес своим огромным кулаком чудовищной силы удар. Васюк, перелетев через всю комнату, так грохнулся о противоположную стену, что с потолка посыпалась пыль.
— Филипп! — с досадой воскликнул Медведев. — Ну надо же соизмерять силу удара! Леший меня раздери, боюсь, что больше он уже ничего не скажет…
— Я нечаянно, Вася, — смутился Филипп. — От неожиданности…
— Это я виноват, — сказал Картымазов, — не надо было развязывать ему руки.
— Ну что ж, наверно, каждый из нас на его месте тоже попытался бы, — флегматично произнес Медведев, садясь на прежнее место. — Я ждал этого…
— Так надо ж было предупредить, — обиделся Филипп и виновато присел.
Вошел Гаврилко с кувшином воды.
— Боюсь, что ты опоздал, — сказал Медведев. — Посмотри, что с ним.
Гаврилко перевернул лежащее ничком тело.
— Еще дышит, — доложил он, — нос расплющен и сломан. Щека рассечена, все зубы наружу торчат…
Филипп густо покраснел и пробормотал что-то непонятное.
— С пленника не спускать глаз! — приказал Медведев. — Он нам еще понадобится. Если, конечно, выживет.
Гаврилко позвал сонного отца, и они вынесли Васюка Филина, который на этот раз действительно был без сознания и, по-видимому, надолго.

 

За лесом вставало солнце.
— Надо торопиться, — напомнил Картымазов, — мы еще ничего не решили.
— А что тут решать? — сказал Василий. — Сейчас отправим Алешу обратно. Он сообщит Кожуху, что вы склонны принять его предложение и намерены явиться к нему в назначенное время с грамотами. Дескать, до сих пор я уговаривал вас не делать этого, но после ночного нападения, которое мне удалось отбить только случайно, благодаря оставшимся в Березках на ночь десяти людям из Картымазовки, которые днем помогали по хозяйству. Но теперь я вас больше не уговариваю. Надеюсь, этим мы убаюкаем Кожуха, по крайней мере, на ближайшие сутки. Потом мы спокойно ложимся спать, а в полночь отправляемся. Вы возьмете с собой по одному надежному человеку, а я пойду один. Алеша будет уже на месте и поможет нам. Около двух часов ночи ждем у калитки. Алеша ее откроет, мы ныряем в ледник и появляемся в комнате Кожуха. Ваши люди остаются с лошадьми за калиткой. Если хозяева вдруг проснутся, Филипп убедит их помолчать не сколько минут — мы видели, как он это делает.
Тем временем ты, Федор Лукич, постережешь коридор дома у двери, чтобы никто случайно не вошел и не вышел. Алеша совершенно открыто пойдет в темницу и объявит охране, что хозяин решил срочно допросить пленницу. — Я буду поблизости, чтобы прийти ему на помощь, если охранники не поверят. Но они поверят, потому что Алеша покажет им ключ от темницы, сделанный Ефимом, а сторожа знают, что хозяин дает ключ только доверенным людям. Затем Алеша на виду у всех, кто будет во дворе, проведет Настеньку в дом Кожуха, мы все вместе спокойно проходим через подземный ход в ледник, оттуда в калитку, и спустя час мы уже дома — живые и здоровые. Обсудите пока детали, а я поговорю с Алешей — вот он уже идет, бодрый и отдохнувший.
Медведев поздоровался с отоспавшимся, посвежевшим юношей. Потом отвел его в сторону и издали показал ночного пленника.
— Ты видел этого человека среди людей Кожуха?.
Изуродованное лицо Филина распухло и сильно изменилось, но Алеша, вглядевшись, твердо заявил:
— Да, это один из тех, что приехали вчера днем от князя Бельского перед самым моим уходом из дома Кожуха.
— Этот парень назвался Васюком Филином и говорит, что вместе с ним приехал Степан Ярый. Проверь это. И если этот Степан действительно там, постарайся сделать так, чтобы мы и его могли прихватить с собой. А теперь пойдем, я дам тебе несколько указаний на тот случай, если вдруг что-нибудь пойдет не так; Филипп и Федор Лукич терпеливо ждали целый час. Наконец Медведев с Алешей вернулись из рощи и все четверо поскакали в Картымазовку.
Ефим только что закончил работу и молча вручил Медведеву три ключа на кольце. Он побледнел и осунулся за ночь, будто просидел год в темнице.
Медведев взял ключи.
— Спасибо, Ефим. Я знал, что на тебя можно положиться.
И впервые за все время Медведев увидел на лице Ефима бледную тень улыбки.
Назад: Глава вторая Завтрашний день
Дальше: Глава четвертая Дорога дальняя…