Глава седьмая
"…Это значит, что он уже здесь…"
Обед длился около часа, а за это время и Василий успел перекусить, попутно при этом изучив расположение лагеря в малейших деталях — сверху все было видно как на ладони.
В дальнем конце, где виднелись холмики землянок, пылало несколько больших костров и готовилась в котлах пища. Неподалеку за длинным столом обедали Антип и все мужчины лагеря, несколько женщин возились у костров, а остальные вместе с детьми занимали отдельный стол чуть в стороне. Епифания нигде не было, и Медведев решил, что он, должно быть, сидит смотрителем на одной из двух других дорог, зато карлик в поношенной рясе был тут как тут, снова все время суетился, раньше всех вскочил от стола и, пошептавшись о чем-то с Антипом, скрылся в одной из землянок.
Василий снял свой плащ, плотно сложил его и заткнул за пояс. Затем расстелил овчину Серапиона, улегся на нее и расширил ножом щель между ветками, из которых был сплетен пол наблюдательной будки, чтобы можно было хорошо видеть поляну под деревом и все, что на ней происходит.
Едва он успел закончить эту работу, как на поляне показались трое людей. Карлик в рясе шествовал впереди со связкой ключей в руках, а двое крепких парней несли следом миски с едой. Карлик открыл замок на двери одной из двух запертых землянок и впустил внутрь парней, которые спустя несколько минут вернулись с пустыми мисками. Замок был снова тщательно заперт, и все трое удалились.
Медведев насторожился.
Что бы это значило? Больные? Раненые? Но почему под замком? Наказанные?.. А может, пленники?
На поляну вернулся Антип с дочерью: Они вошли в свою землянку, и Антип тотчас вышел оттуда один с каким-то свитком в руках. Он сел за стол, развернул свиток и, казалось, углубился в напряженное чтение, водя иногда пальцем по бумаге и будто с трудом читая по слогам. Наконец он тяжело вздохнул, поднял голову и громко крикнул:
— Илейка!
Прибежал карлик в рясе.
Антип протянул ему свиток.
— Ну-ка взгляни. Что это такое?
Илейка некоторое время вглядывался в текст, потом оторвал от него взгляд и, оглядевшись по сторонам, негромко сказал:
— Хозяин, это — тайнопись. За нелепыми словами и буквами кроются совсем другие.
— Я так и подумал, — сказал Антип, нахмурившись. — Вот еще одно звено в странной цепи последних событий… — пробормотал он и решительно приказал; — Прочти это. До вечера я должен знать, что тут подлинно написано.
Илейка побледнел.
— Не вели казнить, хозяин… Я сделаю все, что смогу, но не обещаю успеха: иные тайнописи бывают весьма хитры либо требуют применения редких книг…
— Постарайся, — теперь уже попросил Антип. — В случае удачи награжу щедро.
Илейка молча поклонился и хотел взять свиток, но Антип не дал.
— Чуть позже, — сказал он, — а пока позови Софрона, и допросим еще раз вчерашнего.
Илейка вернулся вместе с Софроном, они открыли замок на двери той землянки, куда недавно носили еду, и вдруг, к изумлению Медведева, вывели оттуда Иосифа, связав ему за спиной руки.
Значит, он угодил в их лапы вечером или ночью, после того как покинул вчера Березки, и виной всему эта грамота, полученная позапрошлой ночью на скамейке возле моего дома…
Иосиф зажмурился от яркого дневного света.
— Скажи-ка нам, святой отец, — с притворным уважением, в котором сквозила ирония, спросил Антип, — а что это за грамотку мы у тебя нашли? Я спрашиваю, ибо мы разбойники честные и бедных не трогаем, более того, мы, как приказывает Бог, помогаем им. И тебя уже вчера отпустили бы на все четыре стороны, да вот смутила меня эта грамотка. Ты уж прости нас, грешных, Господа ради, за любопытство наше недостойное, но мы ведь все неграмотные — читать у нас никто не может, так что низко кланяемся тебе и просим — прочти-ка нам, а что ж там такое написано…
И он протянул Иосифу грамоту. Иосиф взял ее и спокойно, как ни в чем не бывало, начал читать слегка нараспев своим мелодичным бархатным голосом:
— "Расписка сия дана мною, игуменом Преображенского монастыря Сергием, в том, что дня десятого месяца марта сего года у игумена Боровского монастыря Пафнутия взято моими служками для исполнения торжественного богослужения следующее имущество: девять образов святых, две митры золоченые, шесть подсвечников серебряных, пять накидок парчовых, да большой сосуд чистого золота, а на нем резные росписи из жития святых, кое имущество обязуюсь вернуть в целости и сохранности перед Великим праздником Святой Пасхи в нынешнем же году". Тут еще стоит дата, печать и подписано — отец Сергий.
— Ай-ай-ай, как, верно, красиво было на том торжественном богослужении! — восхищенно протянул Антип и вздохнул с облегчением. — Ну вот, я так и думал, что это какая-то простая церковная бумага. Ты прости еще раз за любопытство — стыдно мне, неграмотному, ох как стыдно… А ведь, поди, нашим родным русским языком написано, а?!
Иосиф улыбнулся.
— Нет, — мягко и ласково пояснил он. — Это написано тайнописью.
— Да ну?! — простодушно изумился Антип. — Тайнописью? А это зачем же? Вроде тут и секрета никакого нет….
— Как нет? — очень естественно и по-отечески возразил Иосиф. — В грамоте перечислены большие ценности и указан срок, когда их будут перевозить. Иные люди с погрязшими во грехе душами, подобно вашим (я, к слову сказать, всю ночь молился за спасение ваших душ), могут быть более грамотными, и если такой документ попадет в их руки, рискуют подвергнуться дьявольскому искушению напасть на бедных служителей и отнять сии драгоценные предметы, что нанесло бы нашей церкви большой ущерб.
— Вот тут-то ты и попался, голубчик! — злорадно воскликнул Софрон. — Зачем же ты прочел нам эту секретную бумагу, ежели знал, что мы неграмотными мог бы укрыть от нас ее содержание.
Иосиф посмотрел на него, как на неразумное дитя, и с терпеливым смирением объяснил:
— А затем, заблудший сын мой, что если я благополучно вернусь в свой Боровский монастырь, то тут же посоветую игумену утроить охрану при перевозке ценностей, а если я туда не вернусь, он сделает это сам, догадавшись о моей участи. Грамота попала в ваши руки — вы можете найти кого-нибудь, кто прочтет тайнопись, и, стало быть, теперь уже нет никакого смысла хранить секрет. Кроме того, укрыв ее содержание, я солгал бы, а ложь — большой грех…
У Софрона вытянулось лицо. Антип рассмеялся.
— Превосходно, святой отец, превосходно… Так редко случается иметь дело с поистине мудрыми людьми, что не могу отказать себе в удовольствии побеседовать с тобой еще. Погости-ка ты у нас денек-другой, а?
— Я в твоей власти, — холодно ответил Иосиф и пошел к своей темнице.
Илейка тщательно запер дверь на замок и отдал ключ Антипу.
— Ну, Софрон, как думаешь, — спросил Антип, — правду он сказал?
Софрон поколебался.
— Да кто ж его знает.
Ангин, прищурив глаз, некоторое время смотрел на Софрона, потом уверенно заявил:
— Все это чистейшая ложь, и чем тоньше он врет, тем большая, должно быть, ценность у этой бумаги. Кажется, я зря отругал тебя вчера за то, что ты задержал монаха. Иногда у тебя бывает чутье — что в тебе и ценю.
— А если б его еще на дыбу, — воскликнул польщенный похвалой Софрон, — он бы у меня все порассказал!
— Плохо, Софрон плохо — сути человека не чувствуешь. Ты что, не видел глаз этого монаха? Он скорее умрет, чем выдаст тайну. Вот что, Илейка, я освобождаю тебя от всех дел. Иди и работай — нам непременно надо прочесть эту бумагу. Она может принести гору золота без всякого риска и без единой жертвы. Церковь богата, и если это действительно важный документ, она не поскупится выкупить его. Грамоту из рук не выпускай — отвечаешь за нее головой. Иди.
Из кустов за спиной Антипа вынырнул, как привидение, Яков.
— Хозяин! — запыхавшись и волнуясь, сказал он негромко. — B Картымазовке его нет. И не было. Я осмотрел дорогу. Он доехал до границы, потом вернулся. Следы затер. Ушел в глубь леса. В нашу сторону, Я хотел спросить у Николы, Не отвечает. Залез наверх. Его на дубе нет.
— Я так и думал, — негромко и спокойно сказал Антип и повернулся к Софрону. — Ты понимаешь, что это значит?
— Чего ж тут не понимать! Прячется в лесу и правильно делает — мы его там никогда не найдем.
— Нет, Софрон. Это значит, что он начал с нами войну. Это значит, что война будет беспощадной. Больше того — это значит, что он уже здесь!
— Да ты рехнулся, Антип! Еще никто и никогда не проходил через просеки — незаметно попасть в лагерь невозможно?
Антип задумчиво опустил голову и тут же резко поднял ее. В одно мгновенье он превратился в опытного, уверенного воеводу.
— Объявить общую тревогу. Всех поднять на ноги и вооружить. Сделать это быстро, тихо и незаметно. Женщинам и детям не покидать землянок. Удвоить караулы на всех просеках. Выставить двух человек охраны со стороны болота. Прочесать весь лагерь — осмотреть каждый куст, каждое дерево, каждую ложбинку. Обыскать все землянки, обшарить все сараи и телеги. Оседлать и держать наготове всех лошадей. Моего коня — самого резвого — в полной сбруе сюда! Выполнять!
Софрон кивнул и побежал вглубь лагеря.
Антип некоторое время размышлял, стоя неподвижно, затем направился в свою землянку и вскоре вышел оттуда в длинной кольчуге, наброшенном поверх нее темно-зеленом кафтане, с кривой татарской саблей на боку.
Вместе с ним вышла его дочь.
Девочка была одета по-мальчишески и вооружена оружием, специально для нее изготовленным: небольшим луком со стрелами в колчане за спиной и легкой тонкой сабелькой у пояса.
Ага! Вот откуда берутся девушки, которые потом попадают в коршунов с пятидесяти сажен…
— Варежка, — ласково сказал Антип, — отправляйся в землянку Степаниды и, пожалуйста, не выходи оттуда без моего разрешения.
Он поглядел ей вслед и вдруг поднял голову.
— Серапион!
Медведев подхватил Серапиона, выдернул из его рта тряпку, вытолкнул его голову в смотровую щель и прижал свой длинный меч к его шее.
— Как там дела?
— Нормально, хозяин, — хрипловатым голосом откликнулся Серапион.
— Никаких сигналов не было?
— Нет, хозяин.
— Поблизости не заметил ничего подозрительного?
Меч Медведева плотнее прижался к шее, наметив место между позвонками.
— Да нет, хозяин, все тихо и спокойно…
— А что это голос у тебя какой-то сиплый? С тобой там все в порядке?
Серапион вдруг почувствовал, что холодная, острая сталь уже не прикасается к шее, — стало быть, меч поднят и если будет резко опущен, голова действительно упадет прямо в руки Антипу.
Серапион крикнул так бодро, как только мог:
— Все в порядке хозяин! Я гляжу в оба!
— Ну, гляди, гляди!.
Медведев быстро оттащил Серапиона от щели и снова заткнул ему рот.
Привели молодого коня в богатой сбруе. Антип вскочил в седло и направился в сторону жилых землянок. Через несколько минут началось прочесывание лагеря.
Больше часа Медведев наблюдал, как его искали.
Он с удивлением отметил высокую дисциплину в отряде Антипа. Распоряжения исполнялись быстро и точно. Сразу после объявления тревоги все люди собрались на большой поляне полностью одетые и вооруженные. Никто не суетился, каждый знал, что делать, Софрон не зря был правой рукой Антипа, он умел точно исполнять приказы хозяина. Десять человек ушли в дополнительный караул, остальные тщательно прочесали весь лес на огороженной просеками территории лагеря, заглядывая за каждый куст, не минуя ни одной впадины, ни одной ложбинки. Наконец круг поисков сузился до стоящих вокруг дуба телег, и каждая из них была тщательно обыскана.
— Я знал, что его здесь нет, — облегченно вздохнул Софрон — ну, допустим, можно пройти незаметно лесом мимо смотрителей, но через просеку — быть того не может!
Прискакал Антип, спешился, привязал поводья коня к березе подле своей землянки и распорядился:
— Всем ждать приказа наготове и при оружии. Софрон, возьми пять человек, приготовь боевую телегу с порохом для осады. Да переведи обоих сидельцев в центральную землянку: Поставь к ним хорошую охрану. Я пройдусь и посмотрю, как стерегут просеки. Держи ключ!
Он бросил Софрону ключ и ушел.
И тут к Софрону подбежал Захар Мерин и что-то зашептал ему на ухо. Софрон кивнул головой, отпер дверь ключом, полученным от Антипа, двое разбойников вывели оттуда Иосифа и отправились с ним в сторону жилых землянок, а Захар, задержав полдюжины угрюмых молодцев, негромко дал им какие-то приказания, и те приступили к работе. Сначала они выбрали большую прочную телегу и подкатили ее к маленькой землянке. Затем, выстроившись цепочкой, стали выносить из землянки и грузить в телегу просмоленную паклю, факелы, самострелы с большими зажигательными стрелами и наконец выкатили две бочки с порохом.
— Хватило бы и одной на ту развалину, — сказал Софрон.
— Вторую бочку под баньку подложим, — хихикнул Захар, — чтоб на том берегу Угры светло стало!
Это понятно — они хотят окончательно стереть Березки с лица земли… Но что же, леший меня разорви, они тут еще затевают?..
Загрузив телегу, все впряглись в нее и откатили подальше.
— Сейчас посчитаем, — сказал Захар и зашагал от телеги к дубу.
— Двадцать пять шагов, — крикнул он. — Как положено.
Затем подождал, пока все собрались вокруг, и сказал:
— Значит, так ставлю двести золотых, что перешибу веревку с первой стрелы. Кто спорит?
— Поставлю сто, — сказал один.
— Золотой браслет с красными камнями, — предложил второй.
— Согласен. Кто еще? Ну, быстро! Еще сто золотых от Аркашки! Принимаю! Больше никто? Ладно.
Спорящие ударили по рукам, и Захар бросился к Софрону, который в это время отпирал землянку, где прежде находился Иосиф.
— Задержи чуток Антипа, чтоб сюда не явился, а мы мигом справимся.
— Тебе что — жить надоело?
— Не посмеет, Софронушка, не посмеет. Он ведь у нас человек слова и всегда этим бахвалится. Вспомни, что он тогда сказал! При всех сказал! "Если ровно через три месяца выкупа не будет — висеть тебе вот на этой ветке! Срок истек еще вчера, а выкупа нет как нет. Слово хозяина должно быть исполнено. Все чисто.
— Ну ладно, как знаешь… Антипа-то я задержу, но от гнева его спасать тебя не буду! — зло сказал Софрон и ушел.
— Давай, ребята, живо! — весело скомандовал Захар.
Трое верзил ринулись в землянку и через минуту вывели оттуда человека со связанными за спиной руками.
Весенний пасмурный вечер уже окутывал лес, и с каждой минутой становилось все темнее, но Василий еще успел разглядеть пленника, который оказался молодым человеком, возможно, его ровесником, ну, может, чуть постарше; был он высок, худощав и мускулист, длинные черные волосы вдоль плеч, на плечах этих — остатки некогда, верно, белоснежной, а нынче грязной окровавленной сорочки с тонкими кружевными манжетами и воротником-жабо, а такие сапоги, как у него на ногах, Медведев видел только один раз в жизни — у какого-то иноземного посла при дворе великого князя в Кремле: из тоненькой кожи с неимоверно высокими голенищами, плотно обтягивающими ноги.
— Ну, что, князь, — насмешливо спросил Захар. — Где выкуп? Срок-то твой весь вытек!
Молодой человек, казалось не слышал этих слов и с таким неподдельным интересом вглядывался во что-то, находящееся за спиной Захара, что тот невольно обернулся. В ту же секунду, внезапно повиснув на руках крепко державших его людей, пленник обеими ногами ударил Захара в живот, тот, вскрикнув, отлетел на несколько метров верзилы от неожиданности уронили отяжелевшее тело, пленник, упав на спину, тут же пнул одного из них и, быстро покатившись по земле, вскочил на ноги совсем рядом с конем Антипа.
Вот это по-моему. А теперь на коня и повод в зубы!
Но связанные за спиной руки стесняли движения, и трое разбойников, весело смеясь, настигли его и поволокли обратно.
— Ну, сейчас ты об этом пожалеешь, — едва выговорил Захар, держась за живот. — Ох, пожалеешь…
Одним концом длинной толстой веревки пленнику связали ноги, другой конец перебросили через нижнюю ветку и, подтянув тело повыше, закрепили. Теперь молодой человек со связанными руками и ногами раскачивался вниз головой, а голова находилась на высоте лиц собравшихся вокруг людей.
Захар Мерин вместе с тремя верзилами приволокли старую борону и, перевернув ее острыми длинными кольями вверх, бросили под висящее тело. Затем все шестеро отправились к телеге, еще раз отсчитывая по дороге шаги, а Захар подошел к пленнику, резким движением намотал его свисавшие черные волосы на руку и, повернув его лицо к своему, сказал:
— Прощай, князь! Больше живыми не увидимся.
Князь, висящий вниз головой, в ответ улыбнулся и плюнул ему в лицо.
Захар утерся рукавом, расхохотался, жестом звонаря, бьющего в колокол, сильно качнул тело и бросился к телеге. Вскочив на бочку с порохом, он выхватил лук.
— А теперь смотрите, как это делается?
Выбрав нужную стрелу и медленно растягивая тетиву, он стал прицеливаться.
Ах, какой замечательный план победы над Антипом был уже полностью готов у Медведева!
Леший меня раздери! Но ведь не могу же я допустить…
В одну секунду все рухнуло, и приходилось молниеносно принимать совершенно другое решение, перечеркивая с таким трудом завоеванные преимущества и лишая себя шансов на лихую и скорую победу, но в то же время Медведев со странной уверенностью тайно ощущал, что так надо, так должно быть и что именно таков был замысел Того, кто задумывает все, что происходит в этом мире…
Быстро, но хладнокровно Василий вынул из мешочка на поясе огниво, трут и высек искру. Потом выхватил из своего колчана стрелу с полым продувным наконечником и вставил в него едва тлеющий кусочек ткани. Уже ничего не опасаясь, он встал во весь рост у смотровой щели и натянул до предела тугую тетиву своего длинного упругого лука.
Захар готовился выстрелить и теперь лишь выбирал момент, когда раскачивающееся тело пленника будет находиться точно над острыми кольями бороны.
Яркая, сверкающая огненными брызгами искра, подобно падающей с неба звезде, прочертила синие сумерки и глубоко вонзилась в бочку, на которой стоял Захар.
Мощный двойной взрыв тряхнул землю, и ослепительный столб оранжево-красного пламени опалил верхушки высоких сосен.
Медведев скользнул вниз по канату в ту секунду, когда взрывная волна обрушилась на дуб с такой силой, что столбы наблюдательной вышки затрещали, а крышу снесло, как ураганом.
Больше всего Василий боялся, что конь, оставленный Антипом у березки, сорвется с привязи, но, к счастью, этого не случилось. Могучий ствол дуба спас коня от взрывной волны, и Медведев с разбегу прыгнул в седло, выхватил меч, перерубил веревку, на которой висел пленник, перекинул его тело впереди себя поперек седла и, резко пришпорив коня, вылетел через проход, между телегами.
Часовые на просеках, встревоженные взрывом, не успели даже разглядеть, кто это вихрем промчался мимо них на хорошо знакомом коне Антипа.
Антип тем временем бежал впереди своих людей к центральной поляне.
Кровавые куски обгоревшего мяса дымились среди горящих обломков телег и качались на пылающих ветвях близлежащих деревьев.
— Семерых как не бывало, — сказал Антип Софрону, стоя на краю глубокой воронки. — Теперь ты понял, с кем мы имеем дело?
Тяжелая красная капля упала на лицо Софрона, он посмотрел вверх и увидел застрявшую в развилке ствола березы окровавленную голову Захара Мерина с широко раскрытыми удивленными глазами.
Антип скомандовал:
— Десять человек в погоню; остальным немедля затушить огонь, очистить поляну, собраться у костров!
И, наблюдая, как исполняются его приказы, задумался…
Мне б дюжину таких, и я захватил бы целое княжество… Но дюжины таких не сыщется во всем мире…
