Часть первая. Семен, князь Бельский
Глава первая. Попытка Филиппа
— Та-а-ак! — сказал Филипп и снял со стены саблю. — Двадцать пятая верста по Стародубкой дороге и — налево. Остальное обсудим уже вместе с Васей! — Картымазов накинул плащ. — Можем отправляться. По пути захватим Егора.
И вдруг по лестнице загрохотали быстрые шаги.
— Приехали! — крикнул Егор с порога. — Карета! Дайте отдышусь. Бежал всю дорогу… Лошадь оставил там.
— Алешу видел? — схватил Егора за плечи Филипп.
— Не видал. И Кожуха с ними нет. Карету сопровождают четверо. Какой-то мужик в синем кафтане по имени Павел внутри — наверно охраняет Настасью Федоровну. Может быть, там и Алеша, да выйти ему не дают. Они приехали полчаса назад. Этот Павел, видно, у них старший — он вылез из кареты и приказал воды лошадям и вина людям. Потом спросил, в порядке ли дорога на Речицу и паром через Днепр. Сильно ругался, причитал, что потеряли два дня из-за поломки кареты… А теперь, говорил, торопятся догнать хозяина — он уехал вперед. Собираются через полчаса двигать дальше и остановиться в Речице.
— А Настеньку видел? — спросил Картымазов.
— Тоже нет. Карету не открывали, а окна плотно задернуты, но этот Павел носил туда еду, и я слыхал, как перед этим он ехидно сказал хозяину: «Подай что-нибудь повкуснее для нашей дамы». Они собираются вот-вот ехать дальше! Что делать?
— Ты уверен, что они направляются в Речицу?
— Так они сказали.
— Твоя лошадь там?
— Да.
— Беги обратно, проследи, на какую дорогу они выедут, и сразу скачи сюда. Они с каретой, а мы верхом всегда легко их догоним.
Егор убежал.
Картымазов и Филипп быстро спустились во двор.
— Ах, черт! — воскликнул Филипп. — Совсем вылетело… Хозяин! У нас заплачено до завтрашнего утра, но мы получили известие, что наш дядя тяжело заболел. Когда вернется мой брат, передай, что мы поехали к больному в Речицу!
Таков был условный знак для Медведева.
Хозяин поклонился вслед и спрятал полученную монету.
Они остановились на углу, глядя вдоль улицы и все еще надеясь, что, быть может, в последнюю минуту подоспеет Медведев. Но его не было.
Прискакал Егор:
— Они выехали на Речицкую дорогу.
— Как будем действовать? — спросил Картымазов.
— Очень просто! — решительно отрезал Филипп. — Скачем наискосок и опередим их минут на десять, выехав полями к лесу. Потом выбираем удобное место и нападаем! Я не намерен разговаривать с убийцами! Стрела и сабля пусть говорят с ними!
Начинало смеркаться, и над горизонтом выплывала большая, почти полная луна.
Они пересекли лес и скоро выбрались на Речицкую дорогу в трех верстах от Гомеля.
Егор лег на землю и прислушался:
— Все правильно, хозяин! Через четверть часа они будут здесь — я слышу грохот колес и стук копыт!
Глаза Филиппа разгорелись, и он все больше впадал в нетерпение. Картымазов, напротив, становился все спокойнее и хладнокровнее.
— Вперед! — скомандовал Филипп и, не дожидаясь ответа, помчался в сторону Речицы, оглядываясь по сторонам.
Примерно через версту он резко осадил своего тарпана.
— Вот то, что я искал! — Он укатал на толстую ветку дуба, нависшую над самой дорогой. — Здесь будет твое место, Егор. А мы укроемся чуть дальше, впереди. Прыгаешь сверху, сбрасываешь кучера с козел и останавливаешь лошадей. Мы двумя стрелами избавляемся от двух всадников по бокам и тут же с саблями в руках выскакиваем на остальных. Егор открывает дворцу кареты…
— …И натыкается на того, кто в ней сидит рядом с Настенькой! Нет, Филипп, это не годится! Этот Павел в синем кафтане может иметь приказ на случай нападения: один удар кинжалом — и все погибло.
— Что б мне с коня упасть! А ведь верно! Что же делать?
— Я тоже думаю и ничего не могу придумать.
— Эх, был бы здесь Вася, — простонал Филипп.
— Осталось мало времени! — напомнил Егор.
— Надо что-то делать… Надо как-то действовать, — повторял Филипп, и конь под ним вертелся на месте, порываясь встать на дыбы. — Знаю! Знаю! И этого даже Вася не смог бы!
— Чего? — с нетерпением спросил Картымазов.
— Карета остановится точно на этом месте. В тот же миг ты, Лукич, распахиваешь дверцу и протыкаешь саблей Павла, прежде чем он успеет опомниться.
— Ты хочешь… Ты думаешь, тебе это удастся?
— Лошадей в лес! — весело крикнул Филипп. Соскочив с коня, он сбросил кафтан и остался и одной белой сорочке. — Здесь! — Носком сапога он прочертил на дороге поперечную полосу — Точно на этой линии лошади остановятся. Ты, Егор, возьми на прицел всадника, который будет скакать справа от кареты, и убей его за десять шагов от этого места, чтобы он не загородил дорогу Лукичу к дверце. На следующего прыгнешь с ножом!
Егор быстро вскарабкался на ветку. Картымазов подал ему колчан Филиппа. Уже явственно доносился стук копыт.
— По местам! — скомандовал Филипп.
Егор, широко раздвинув ноги и чуть присев, застыл на толстой дубовой ветви, протянувшейся над дорогой, с ножом в руках и луком наизготовку.
Прямо перед ним, как раз в промежутке между двумя стенами синего вечернего леса, висела огромная розовая призрачная луна.
Глухой рокот копыт быстро нарастал.
И вдруг на фоне луны, своим нижним краем касающейся дороги, показалась темная масса, медленно выползающая на пригорок.
Четверо всадников — по два с каждой стороны — сопровождали карету, запряженную двумя парами лошадей.
Пятый скакал впереди. Над его головой развевалось личное знамя какого-то князя, прикрепленное древком к седлу лошади.
Должно быть, предводитель отряда для того, чтобы их нигде не задерживали, пустился на маленькую хитрость и приказал везти впереди княжеское знамя, как бы намекая, что в карете может ехать сам князь или кто-нибудь из членов его семьи. На расшитом серебром знамени огромный дракон, весь покрытый металлической чешуей, развернув могучие крылья и разинув пасть, изрыгал огонь.
Филиппа осенило.
Да ведь это и есть железная птица… Она поет над головой! Ну конечно! Вот сейчас мы им покажем, и все кончится!
Егор медленно натянул тетиву, и когда карета была на расстоянии десяти шагов, всадник со знаменем громко вскрикнул и, выпустив поводья, упал с коня. Одновременно с ним, дико заржав, упала лошадь второго всадника — это был выстрел Картымазова.
Трое оставшихся охранников резко осадили своих лошадей и отстали от кареты. В тот же миг мелькнула белая рубаха, и Филипп двумя прыжками очутился на середине дороги.
— Й-йо-хо! Йе-е-е! — лихо крикнул он и схватил под уздцы первую пару лошадей.
Его мышцы напряглись так, что рубаха с треском лопнула на спине и рукавах, но он смеялся, опьяненный своей нечеловеческой силой и буйной радостью, которую всегда испытывал, имея дело с лошадьми. Ноги его скользнули по земле, и всего на один шаг отступил Филипп, сдерживая навалившуюся на него массу.
Кучер, брошенный вперед внезапным толчком остановки, упал между лошадьми второй пары, и карета застыла на месте.
Картымазов рывком распахнул дверцу.
Прижатые силой инерции, на дорогу выпали два тела, и одной доли секунды было достаточно Картымазову, чтобы убедиться: Настеньки в карете нет.
Связанный Алеша, стараясь не попасть под копыта лошади, откатился в кусты к обочине. Человек в синем кафтане, падая, каким-то чудом успел обнажить саблю и, лежа, нанес удар Картымазову.
Федор Лукич стоял на подножке и, уклоняясь от удара, проворно отступил внутрь кареты. Павел вскочил и, ногой захлопнув дверцу, так что Картымазов оказался запертым в карете, ринулся к Алеше.
— Не уйдешь, змееныш! — крикнул он и занес над связанным юношей саблю.
И тут сверху на него прыгнул Егор с ножом в руке. Павел вторично проявил свою ловкость. Выпустив саблю, он перехватил руку Егора с ножом. Егор ударил противника коленом, и оба упали на землю, покатившись в борьбе за нож.
Тем временем Филипп оказался без оружия перед тремя скакавшими прямо на него врагами. Он подпрыгнул, ухватился руками за ветку, с которой только что спрыгнул Егор, и страшным ударом ног выбил из седла обоих всадников, пропустив под собой их коней.
— Вот вам за Настеньку! — крикнул он и подобрал ноги, собираясь поступить точно так же с третьим.
Но его опередил Картымазов. Он распахнул другую дверцу кареты — со стороны дороги — и ударил саблей в бок мчавшегося мимо всадника. Тот уронил оружие и соскользнул под живот коня, не доехав до висевшего на руках Филиппа. Ноги всадника застряли в стременах, и лошадь еще некоторое время тащила его по земле, пока, наконец, тело не зацепилось за корягу и, оборвав ремни стремян, конь поскакал дальше…
Все это происходило по левую сторону кареты, а по правую в это время погиб Егор.
Павел, человек в синем кафтане, оказался сильнее и проворнее.
— Филипп! — успел только слабо позвать Егор.
В шуме схватки этот зов прозвучал совсем тихо, но Филипп услышал его. Он одним прыжком перемахнул через пару лошадей, запряженных в карету.
Человек в синем кафтане вскочил на коня одного из убитых охранников, но не к нему бросился Филипп.
Он упал на колени перед Егором и, подняв его голову, позвал дрогнувшим, неожиданно мягким голосом, так не вязавшимся с его огромным сильным телом:
— Егорушка! Егорка! Очнись!
Филипп провел рукой по груди Егора, чтобы найти рану, и вдруг его рука наткнулась на твердую рукоять ножа.
Из-за кареты вылетел запыхавшийся Картымазов и с горечью крикнул:
— Насти там нет!
Филипп медленно поднес к глазам правую руку. В слабом свете луны кровь на ладони казалась черной.
— Нет? Как нет? — тихо и удивленно переспросил он. — За что же тогда… Егор?
Филипп недоговорил, осторожно опустил голову Егора на землю и посмотрел вслед быстро удаляющемуся всаднику.
— Пресвятая Богородица! — воскликнул Картымазов. — Егор убит?!
— Я сейчас, — сказал Филипп и бросился к своему тарпану.
Картымазов услышал невнятный стон и быстро обернулся.
Алеша корчился на обочине, связанный по рукам и ногам, а рот его был заткнут «грушей» — деревянным кляпом на пружине.
Картымазов бросился к Алеше, вытащил кляп и разрезал веревки.
— Бедный мальчик, — приговаривал он. — Господи, горе за горем…
Губы и десны Алеши посинели, кровоточили, он хотел что-то сказать, но не мог и только слабым жестом одеревенелой руки указывал вслед удаляющемуся всаднику.
— Что? Что?! — допытывался Картымазов. — Что ты хочешь сказать, Алешенька?
Из леса на дорогу вылетел на своем тарпане Филипп и помчался вдогонку за человеком в синем кафтане.
Алеша сделал мучительное усилие и непослушными губами прошептал:
— Остановите!.. Тот… Павел… Только он один… знает, где Настенька…
И потерял сознание.
Картымазов вскочил на ноги.
— Филипп! — закричал он изо всех сил вдогонку белому пятну. — Не убивай его! Не убивай!!!
Но Филипп был уже далеко.
Картымазов метнулся, было, к лошади, но, увидев бледного беззащитного Алешу, лежащего среди трупов без чувств, вернулся к мальчику…
Филипп догонял Павла.
С каждым скачком хрипевших лошадей расстояние сокращалось на один шаг.
Павел оглянулся и увидел, что белый призрак уже рядом. Он изо всех сил пришпоривал своего коня, но расстояние по-прежнему неумолимо сокращалось.
Филипп догнал Павла.
Теперь их лошади скакали почти рядом.
Оба всадника были безоружны, и первый сделал последнюю, отчаянную попытку спастись, изо всех сил вонзив острые шпоры в израненные бока своего коня. Конь страшно заржал, рванулся, опередив преследователя на несколько шагов, но тут же снова стал отставать.
Филипп молча протянул свою огромную окровавленную руку.
Человек в синем кафтане пригнулся и, вынув ноги из стремян, хотел на всем ходу спрыгнуть, но опоздал — рука Филиппа дотянулась до его шеи…
Филипп сжал и разжал пальцы, а потом, замедлив бег тарпана, посмотрел на безжизненную фигуру, которая еще некоторое время безвольно держалась с повисшей головой на спине лошади, а потом, как большая тряпичная кукла, соскользнула и, покатившись по дороге, застыла у обочины…
Лошадь без всадника, хрипя и роняя пену, помчалась дальше и скрылась за поворотом.
Филипп остановится, медленно спешился и, бросив поводья, как слепой побрел к лесу.
Он не дошел до первых деревьев и упал лицом вниз на землю. Он прижался к ней всем телом и на мгновение забыл обо всем на свете…
Яркое солнце брызнуло и рассыпалось миллионами сверкающих блесток по голубой ряби Угры, а на берегу сидела маленькая хрупкая Настенька, смеялась радостным счастливым смехом, вокруг нее водили хоровод дети — мальчики и девочки, и Филипп, с изумлением вглядываясь в их лица, никак не мог понять, кого они ему напоминают, и, наконец, понял, и ему тоже захотелось смеяться, смеяться, смеяться…
Он открыл глаза и увидел над собой ночное небо, усеянное звездами, и тревожное лицо Картымазова.
— Ты ранен? Ты ранен? — допытывался Федор Лукич, и голос его дрожал от волнения.
— Нет! — шепотом ответил Филипп. — Я здоров как никогда. Только вот — Егора убили… Но я за него отомстил.
— Это хорошо, — вздохнул Картымазов и уселся рядом. — Но теперь мы не узнаем, где Настенька.
— Узнаем, — сказал Филипп. — Ведь Алеша жив?
— Да. Но после Рославля Кожух перестал ему доверять. Они несколько дней петляли по лесным дорогам, опасаясь встречи с нами. Потом Кожух придумал хитрость. Он повез Настеньку другой дорогой в новой карете, а в старую посадил Алешу и отправил его тем путем, о котором говорил ему раньше.
— И куда же они должны были привести Алешу в этой карете, в конце концов?
— Вот об этом знал только один Павел. Но ведь ты его наверно догнал.
— Ах, черт… — с досадой простонал Филипп.
Они долго молчали.
— Постой! — вдруг сообразил Картымазов. — Как же так? Не мог ведь Павел, проезжая через Гомель, минуя заставы, мосты и прочие места, где проверяют бумаги проезжих, вот так открыто, под неизвестно чьим знаменем, везти связанного мальчика в закрытой карете. Рано или поздно пошли бы расспросы. Его бы задержали… У него должен быть какой-то письменный приказ, оправдывающий его действия!
Они бросились к дороге. Картымазов перевернул тело Павла и расстегнул кафтан. За подкладкой хрустела бумага. Картымазов добыл ее, торопливо развернул и при слабом лунном свете, напрягая глаза, прочел:
Сей грамотой повелеваю человеку моему Павлу Дранику доставить в замок Горваль для суда беглого холопа и вора Шанца Голого, раба князя Семена Вельского.
Ян Кожух Кроткий, дворянин князя — своею рукою.
Филипп схватил Картымазова за руку:
— Горваль — это недалеко, верст пятьдесят за Речицей, на коней — и в Горваль! Возможно, мы еще догоним их прежде, чем они достигнут — замка!
— А Вася?
Они обменялись взглядами и молча отправились в обратный путь.
Впереди над дорогой висела та же огромная розовая призрачная луна.
Она поднялась всего лишь на один вершок, с тех пор как ее в последний раз видел Егор…
