Книга: Я иду
Назад: VII
Дальше: IX

VIII

Внутри вертолета царила дремота. Пристегнутые прочными страховочными ремнями, покрытые глубокими серебристыми капюшонами, спящие бойцы покачивались в сиденьях, тихонько похрапывали. Из-под новеньких респираторов то и дело вырывался искаженный треск, мигом сливался с монотонным стрекотом. Несмотря на постоянный шум, тряску, никто не просыпался – разморили тренировка, полет, общая тревожность. Случалось, правда, кто-то из Тенеборцев вдруг очухивался на секунду-другую, испуганно озирался, словно ожидая сиюминутного нападения, но быстро успокаивался, мотал тяжелой головой и, поежившись, наконец, опять забывался.
Задремать не удавалось только Марку. Вот уже четверть часа он бестолково мял глаза, зевал и убаюкивал себя, пытаясь хотя бы ненадолго заснуть. Но как ни старался сон отказывался приходить, будто умышленно обделял желанным визитом, мучил. В конечном итоге плюнув на бесполезную затею, Марк поправил плотный респиратор, скинул капюшон и приник к узкому иллюминатору, сквозь дождь рассматривая жуткие пейзажи Сумеречной Зоны. Там, внизу, кипя в непроглядной тьме, проглядывались кривые макушки деревьев, пораженные огромными язвами, фундаменты высоток, затянутые кровавой порослью, ополовиненные опоры ЛЭП, облепленные огненно-красным мхом, ветряные мельницы в лианах. Изредка по земле скользили сотни грязных точек и почти мгновенно исчезали в чудовищных дырах и разломах – это рыскали морфы, выискивая прокорм средь вездесущей разрухи и гниения. Марк напряг зрение, но так никого и не разглядел – слишком высоко. Мешала и пенящаяся понизу чернильная хмарь, полностью овеивающая развалины сплошной непроницаемой вуалью, куда временами ныряли дымные Тени, моментально исчезая из виду. В том, что все без исключения обитатели Сумеречной Зоны уже знаю то вторжении людей, Марк не сомневался ни секунды, но отчаянно верил: преследовать вертолеты до самого мифического Эпицентра они не станут – не рискнут, а может, просто-напросто потеряют интерес. Но когда клубящийся мрак чуть развеялся, обнажая сплошные непроходимые топи, – бывшие оживленные улицы и жилые районы, – стало ясно: никакое расстояние и никакие преграды не сдержат инопланетных тварей от возможности посмаковать человечиной – тех уже не счесть. Они червями кишели в грязи, размокшей от обильного ливня, неумолимо рвались вверх по трясинам, огибали разгромленные дома, выбегали из-за густого леса, выползали прямо из-под земли, и все это время ни на минуту не остановились, как будто боялись не поспеть за летящими вертолетами.
Наблюдая этим оживлением, Марк поморщился, как-то удрученно вздохнул. Начавшаяся среди морфов гоньба, говоря откровенно, нешуточно волновала, заставляла всерьез понервничать и вновь прокручивать самые невероятные сценарии развития событий, в каких совсем скоро предстояло принять участие. Всякие мысли досаждали его, тревожили, но больше не давал покоя Эпицентр. Само упоминание о нем выбивало дрожь, бросало в горячий пот, заставляло всерьез усомниться в собственных силах, ломало изнутри, коробило. Одному лишь Богу известно, какие тайны скрывают мертвые глубины, куда еще никто и никогда не доходил и не долетал.
Мучили и сомнения. Оружие, на какое профессор Эрик Гельдман так уповал и чуть ли не молился, уверяя, что оно «окончательно и бесповоротно поставит точку в вопросе существования Сумеречной Зоны и морфов», Марка не убедили. Не мог он поверить в чудодейственные свойства какого-то газа, пусть и якобы такого смертоносного для инопланетных узурпаторов и мерзкой флоры, способного разом остановить всю эту заразу. Любое, даже самое совершенное и проверенное оружие, не один раз доказывающее эффективность в самых тяжелых условиях, может подвести, жестоко предать, когда совсем не ждешь. Это Марк прекрасно понимал и не торопился слепо доверять детищу Гельдмана, а трезво оценивал общие шансы на выживание, если оно вдруг окажется бессильным против орд морфов. Да и рисковать, а уж тем более отдавать жизнь даже ради такой великой цели не собирался – считал глупостью, несоразмерным расточительством.
Идти на смерть не давали и мысли о Бетти. Об этой девушке он вспоминал с каким-то особенным трепетом, воздыханием и теплотой, часто представлял голубые с легкой усталостью глаза, аккуратные розоватые губы, красивое молодое лицо и клялся самому себе, что обязательно вернется к ней даже из такого ада, как Эпицентр.
То неопределенное чувство, появившееся в нем, когда Марк впервые увидел Бетти в клетке научного комплекса, теперь, кажется, начинало приобретать недостающую ясность, прозрачность. Но окончательно определиться: привязанность это или нечто большее? – пока не мог. Единственное, что Марк знал однозначно и твердо – Бетти – хрупкая с виду, но сильная духом девушка – нужна ему, и вытащить ее из Горизонта-26 – его священный долг…
Такие размышления подбодрили Марка, на душе стало теплее, спокойнее, сердце утихомирилось. Он с каким-то облегчением вздохнул, мельком оглядел похрапывающих бойцов и хотел опять заглянуть в иллюминатор, как вдруг в салоне послышался легкий треск, и громкий голос пилота торопливо оповестил:
– Просыпаемся, парни! Подлетаем к Эпицентру! Всем приготовиться! Ориентировочное время прибытия – через две минуты!
«Ну вот и прилетели… – с волнением подумал Марк, – что же нас ждет дальше?..»
Бойцы разом проснулись, завертели головами, засуетились. Зазвенело снаряжение, сипло заскрипели сиденья, началась какая-то возня, разговоры-разговорчики, смешки, шуточки, дружеские подколки, и вертолет буквально пропитался приподнятым настроем. Однако, несмотря на такое вроде бы и несерьезное поведение, недисциплинированность, Марк не стал никому делать укоры и даже как-то сам невольно заулыбался, поддаваясь минутному ребячеству, скрепляющему всех какими-то незримыми узами, сродни посиделкам у лагерного костра.
Оглядев ребят – все одаренные воины, лучшие из лучших – отеческим, чуть строгим взглядом, как сыновей, Марк звучно расстегнул страховочные ремни, снял со стенда новейший модифицированный блочный лук с графеновой тетивой и дальнобойным лазерным прицелом и немедленно связался с пилотом по портативной рации, встроенной в респиратор:
– Макбет-1 – Марку, Макбет-1 – Марку! – и прислонил палец к гарнитуре. – Ответь!
– Макбет-1 на связи! – зашипело в ухе. – Удалось покемарить?
– Да хрен там, – нехотя ответил Марк и спросил: – Как обстановка? – и, не дожидаясь ответа, обернулся на иллюминатор – там уже хорошо проглядывались сложенные в ряд дома и сплошные волнообразные бугры из спрессованных рекламных щитов, машин, фонарных столбов, асфальта, ограждений и ЛЭП, периодически утопающих во мгле. С высоты птичьего полета они напоминали заскорузлую кожу: такие же сморщенные, в складках. Между ними иногда мелькали фигурки морфов-стражей. Те неспешно топали за остальными, не проявляя никакого интереса к технике людей. – Что-нибудь видно?
– Спокойно пока: дождь почти закончился, ветер умеренный, но тревожат большие скопления морфов. С запада еще нескольких стражей подтягиваются. Скоро уже кратер виден будет. Ты, кстати, обратил внимание на то, как здесь земля перепахана? С ума сойти, да?
– Взрывная волна была чудовищной, – согласился Марк, вспоминая день катастрофы, – не хотел бы там побывать…
– … А придется, – закончил за него Макбет-1, – вам в самое жерло этого поганого чистилища лезть предстоит, в самый…
– Умеешь, блин, успокоить! А тебе, между прочим, наши жопы предстоит прикрывать! Так что тоже особо не расслабляйся! – перебив, кольнул тот и мрачно подшутил: – В грязи сегодня все искупаемся…
– Главное, чтобы не в крови… – мигом посерьезнел пилот и продолжил, но уже совсем невесело: – Не хочу вас пугать, Марк, но у меня очень хреновые предчувствия насчет этих мутных типов из отряда поддержки. Пока летели, никто из них ни разу не вышел со мной на связь, не согласовал маршрут – и это мне очень не нравится.
– Думаешь, могут подставить?
– Уверен! И сделают это, наверняка, как последние суки – в разгар нападения. Так что придется все вытягивать на себе, – честно признался Макбет-1, – но максимум, что смогу – постараться сдержать морфов хотя бы несколько минут. На большее не хватит ни боеприпасов, ни возможностей моей малышки – стволы быстро перегреются. Да и топлива сгорит немерено, а нам еще назад лететь.
– Расклад тухлый… – вздохнул Марк, – а еще эти сволочи… Как нам быть-то с ними?..
– Если замечу за ними что-то подозрительное – ну на хрен, открою-ка огонь. Здесь выбирать не приходится, верно? Иначе все головы сложим. А там, конечно, видно будет – может, и зря себя так настраиваю…
– Не уверен, старина, – холодно возразил Марк, разглядывая бойцов, уже готовых десантироваться хоть сейчас – луки наготове, снаряжение подтянуто, в глазах – решимость, – если они уже сейчас не вызывают доверия, стоит ли дожидаться от них чего-то хорошего и дальше? Будем надеяться на себя, Мак, а они – как хотят. Если что случится с ними, то, как бы это цинично ни звучало, мне будет наплевать…
– Аналогично, – поддержал пилот и – порывисто выпалил: – До точки высадки пятнадцать секунд! Можешь, кстати, в окошко глянуть – охренеешь!
И отключился.
– Пятнадцать секунд! – объявил то же самое, но уже отряду Марк и взглянул в иллюминатор. То, что еще недавно с большой натяжкой походило на городские окраины, теперь резко отдалилось и уступило место воронке поистине чудовищного размера. Марк попытался хотя бы навскидку оценить масштаб и глубину, но быстро понял: это невозможно – она неохватная и страшная, как бездна. Мощь, что однажды вырвалась из здешнего Портала – не наступившего будущего Европы – беспощадно растерзала землю, переворошила, оставила сплошную незаживающую рану, где отныне поселилась непроглядная тьма и безмолвие.
Марк, бледный, окаменевший, с гипнотической завороженностью глядел туда и холодел душой, не обращая внимания ни на бойцов, уже ухватившихся за поручни, ни на разговоры, долетающие лишь обрывками. И чем дольше смотрел в провалище, тем активнее воображение, охваченное и страхом, и любопытством, рисовало неведомых созданий, фантасмагорию. Усилием воли отогнав наваждение, Марк оторвался от стекла, перевел сосредоточенный взгляд на товарищей, ждущих приказов, и поднялся, хватаясь за поручень. Те, придерживая луки, дружно выпрямились и в гробовом молчании внимательно смотрели на сержанта.
Марк с прищуром разглядел семерых отобранных бойцов, словно выискивая, к чему бы придраться, посмотрел на три хромированных баллона, крепко-накрепко зафиксированных ремнями на стенке меж двух задних сидений, и приступил к инструктажу, стараясь говорить громче:
– Итак, бойцы! Мы подлетаем к Эпицентру! Не буду говорить вам в сотый раз о том, что местечко это не курорт с гамаками и пальмами, но позвольте еще раз напомнить о мерах предосторожности! – он широко расставил ноги, твердо упираясь в пол высокими, до колен, ботинками с металлическими мысами, набрал в легкие побольше воздуха, продолжил: – Спускаетесь по тросу строго по одному – так безопаснее. Как приземлились – сразу включили ПНВ, отбежали, закрепились на позиции, осмотрелись, зажгли фальшфейер – и так каждый! Наша с вами задача – образовать условный периметр, чтобы при нападении сдержать натиск морфов, и разместить и активировать ключевой объект – баллоны с токсичным веществом. Это не преддверие Сумеречной Зоны, ребят, и не пригород, здесь – Эпицентр, поэтому очень прошу вас: никакого героизма! Наших сил здесь не хватит! Мы просто должны продержаться до момента, когда в игру вступит хваленый Гельдманом газ, и немедленно сматываться удочки! Это всем понятно?
Бойцы кивнули.
– Хорошо! – удовлетворенно промолвил Марк. – Тогда слушаем сюда. Спускается первая пятерка, я и еще двое остаемся здесь – будем спускать вам баллоны. Всем ясно?
Все опять закивали.
– Тогда луки за спину, подтягиваем колчаны, снаряжение, чтобы ничего не звенело, не висело, хватаем трос, подходим к двери и ждем команды!
Пятеро бойцов наспех оправились, чуть ли не синхронно повесили массивные луки за спину, потом один вытащил из-под сиденья прочный трос, и группа подошла к десантной двери.
Проследив за ними, Марк жестом подозвал оставшихся Тенеборцев и вместе с ними принялся отсоединять баллоны.
– Ну и темень тут, Марк! Как ночью! – затрещал в ухе пораженный голос пилота. – Видимость просто нулевая! Я, пожалуй, включу прожектор и попробую на свой страх и риск немного снизиться, чтобы вам было проще.
– Добро! – ответил тот и приказал пятерке: – Цепляйте трос, открывайте дверь! Пока огонь внизу не загорится – не прыгать! – а то друг другу на головы приземлитесь! Первый готовится! – и – к двоим: – Как все окажутся внизу – пристегиваем баллоны к тросу и – спускаем. Все делаем в темпе – времени в обрез!
Тенеборцы расстегнули ремни, приподняли два баллона, поставили на колесики. Свой Марк отвез к двери, расположил возле бойцов.
«Хоть бы все обошлось… – с надеждой молился про себя, – хоть бы все вернулись живыми…»
– Малышку выровнял – можем приступать! – оповестил Марка Макбет-1 и – добавил, но уже каким-то жутким, даже обреченным тоном: – Храни нас всех, Бог…
И Марк командирским голосом отдал приказ:
– Первый пошел!
Дверь жестко, с грохотом откатилась, впуская порыв сильного ветра, боец закрепил трос, развернулся и, как альпинист, принялся спускаться. Дождавшись, когда внизу вспыхнет ярко-красный огонь, остальные пустились следом, поочередно ныряя в жуткую тьму, непрерывно взлохмачивающуюся неустанно вращающимися лопастями.
Дождавшись спуска последнего Тенеборца, Марк отодвинул баллон, всталу проема, где свирепо выл ветер, осторожно высунулся. Вязкая, почти осязаемая чернь то накручивала кольца, то сворачивалась в спираль, то бурлила, будто хотела вытянуть любопытного человека из вертолета, но не получалось подступиться. Он опустил голову и тут в темноте, гладящей дно, увидел гейзеры химического пламени. Их фосфорный свет лизал жирные склизкие лианы, завалы кирпичей, отломков, игольчатые наросты на земле, кроваво-рыжую накипь, густую разлапистую поросль, намертво приклеившуюся к огромным булыжникам. Бойцы же – луки наизготовку – смиренно дожидались командира, неподвижно застыли возле фальшфейеров. Вот только Тенеборцев из отряда поддержки, по сути, навязанного профессором, Марк так и не заметил. Ни средь лиан, ни вблизи его людей, ни рядом – нигде. Создавалось впечатление, что те и вовсе не собирались принимать участия в операции, негласно взвалив грязную работу на плечи команды Марка: на связь не выходили, вертолет никак себя не обозначал и не подавал сигналов. Да и зловещая темнота на присутствие людей отвечала странным гнетущим безмолвием, словно наблюдала, прощупывала, оценивала. И морфов не слышно. Неужели все-таки затрусили и не осмелились нырять в непроглядную извечную чернь?
«Уж лучше сразу бы себя выдали, чем помалкивали… – с какой-то обидой подумал Марк, – да еще и помощники отсидеться где-то в стороне, как крысы, решили. Нашими руками все хотите сделать? Ну посмотрим-посмотрим. Я ведь одним глазом за своими парнями буду наблюдать, а другим – за вами, так что хрен у вас что получится за спиной провернуть…»
Марк нахмурился, напоследок обвел глазами черноту и вышел на связь с основным отрядом:
– Ребятки, принимайте посылочки, – и развернулся: – Пристегиваем баллоны к тросу! Лучше вон теми ремешками! Да-да, ими-ими! Только смотрите, чтоб крепко держались, а то разобьем их на хрен и будет нам потом представление…
Бойцы кивнули, засуетились.
Минута – и все три баллона со смертельно опасным веществом, бережно пристегнутых к прочному тросу, уже скользили к самому дну, рассекая серебристые сполохи здешней ночи, с неохотой рвущиеся перед ними, как темный шелк.
А вскоре с Марком связался один из бойцов и доложил об успешном получении баллонов:
– Готово, Марк, посылочки приняли! Все в порядке! Как же вы их так к тросу-то приделали, если не секрет? Даже не шелохнулись за время спуска! – с удивлением усмехнулся он и, налившись каким-то необъяснимым волнением, налетел с вопросами: – Как размещать-то будем? А время? Какое время выставлять?..
– Не тарахти, – потребовал Марк и добавил: – Сейчас спустимся и разберемся!
– Ждем. – И отключился.
– Макбет-1, прикрывай – мы пошли! – и, не дожидаясь оставшихся бойцов, Марк схватился за трос и – первым вниз.
Высадился неудачно: приземлился на какой-то осклизлый валун, чуть не поскользнулся и не упал на тошнотворную поросль, расползшуюся по грязи, правда вовремя устоял на ногах. Затем достал лук и, включив ПНВ, немедленно отошел, позволяя двум последним Тенеборцам спокойно десантироваться. Те спустились строго по очереди, как велел Марк, респираторы один за другим пискнули, стекла – засветились зеленым цветом. Они зажгли фальшфейеры, бросили влево-вправо, прожигая, как окурками, кромешный мрак, и – на свет, на ходу вытаскивая луки. Посмотрев секунду-другую на шипящий яркий огонь, опаляющий ядовитую заразу, разросшуюся повсеместно, Марк накинул капюшон, не оставляя колючему холодному ветру и мороси никаких шансов, и – к двум Тенеборцам, столпившимся возле баллонов.
Пока шел, перспектива Эпицентра раскрывалась с большой неохотой, неторопливо, будто царящая густая темнота до последнего собиралась скрывать все то, что творилось вокруг, но, в конечном счете, безнадежно проигрывала ночному видению и смиренно отступала, отползая куда-то в самые укромные закоулки гигантского кратера. Перед Марком прорисовывались фрагменты стен, собранная в целые кучи заасфальтированная земля, чудовищной ширины лианы, затонувшие в месиве остатки домов с пульсирующим мхом, сплошные груды камней с ползающими неведомыми насекомыми. Те кишели, лазили друг по дружке, энергично подъедали мелкие мокрые побеги и оставляли за собой карминные флуоресцентные дорожки слизи, источающей струйки дыма и разъедающей камни. Скривившись от отвращения, Марк отпрянул, с хрустом раздавив кого-то, и подошел к заждавшимся бойцам. Но едва встал рядом, как мигом отшатнулся – баллоны медленно опутывались кровавыми вьюнами, становясь похожими на толстые мясистые коконы.
– Что за черт?!.. – изумился Марк и, вытащив стрелу, разок-другой ткнул в поросль на правом баллоне. Вьюн моментом отклеился от отполированного металла, выстрелил жгутиком в наконечник и, стремительно нарезая серпантины, пополз вверх да самых пальцев. Тот брезгливо выбросил уже непригодный боеприпас и громко обратился к бойцам, стоящим как вкопанные: – Ну не стойте же столбами?.. Отковыривайте их на хрен! Иначе потеряем баллоны!
Заверещала рация, ударил белый луч прожектора – пилот среагировал быстро.
– Марк? У вас все нормально?.. Прием! – немедленно он вышел на связь и, судя по усилившимся хлопкам лопастей, подлетел. – Ответь, Марк!
Марк выдержал паузу, с лязгом выпустил из усиленной перчатки сплошное зазубренное лезвие, рассек кокон напополам, измазавшись в вязком соке, и лишь потом доложился:
– Да… растения атаковали, сволочи такие… – вытер сок с серебристых рукавов, посмотрел на Тенеборцев – те все-таки разобрались с приставучими вьюнами, срезали, кинули в грязь, затоптали. – Еле отбились…
– Фух! – картинно вздохнул Макбет-1 и присвистнул: – Где ж вы…
И – оборвался, так и не договорив.
В следующее мгновение отовсюду раздались свирепые оглушительные хрипы, вопли, рев, и свет прожектора переместился куда-то круто вправо, вспарывая темноту и обращая в облако золы десятки несущихся Теней в сопровождении неудержимой толпищи загонщиков, мчащихся так быстро, словно удирали от самой смерти. За считанные секунды некогда молчащая преисподняя ожила, зашевелилась, стали слышны громкие шлепки, чавканье, шелест, хруст крошащихся кирпичей, бетона, натужные вздохи и сопение, будто здешние обитатели до этого прятались не где-то там, в потемках, а рядом, каким-то чудом избежав обнаружения. А через миг гулко, раскатисто задолбили крупнокалиберные многоствольные пулеметы, пунктирами заискрились трассирующие пули, и лютые вопли буквально захлебнулись в яростной пальбе. То тут, то там взмывали кровавые ошметки плоти, дымящиеся осколки, требуха противного мха, комья земли, куски лиан, растений, ядовитый сок. Потом вертолет пролетел чуть вперед, выполнил боевой разворот, выровнялся и маханул одновременно двумя ракетами по крупному скоплению Теней у огромной лужи, сжигая дотла и отбрасывая еще и с десяток развороченных загонщиков, кому не посчастливилось вовремя скрыться. Осознав весь масштаб нависшей опасности, грозящей массовым истреблением, морфы и Тени сменили тактику и принялись прыгать на вертолет, отчаянно пытаясь зацепиться за шасси, но тот неожиданно набирал высоту и продолжал преспокойно плеваться свинцом, время от времени пуская в ход луч прожектора. Вскоре, к всеобщему удивлению, захлопали пулеметы вертолета отряда поддержки, доселе безучастно стрекочущего где-то в стороне, и численность инопланетян резко поползла на убыль…
– Отличная работа! – радостно вострубил по рации Марк и, вынув разрывную стрелу, добавил: – Макбет-1, ни при каких обстоятельствах не теряй высоты! Твари прыгучие – достанут!
– Понял тебя, Марк, – сосредоточенно ответил пилот, и эфир разорвался звонким стойким треском – вновь заработали пулеметы. Следом послышался какой-то хлесткий стук, затухающий хрип, грязное ругательство. И продолжил, но уже как-то торопливо, недружелюбно: – Вы там тоже давайте пошевеливайтесь – у меня боезапас к нулю ползет! Долго вам там?..
Марк запустил разрывную стрелу в гущу морфов-охотников и воинов, раскидывая взрывом, посмотрел на вертолет «помощников» и, будто предчувствуя что-то неладное, ответил тревожно:
– Полторы минуты, – и – Тенеборцам: – Выставляйте обратный отчет на полторы минуты! – поторопил толчками в плечи бойца, стоящего рядом, опять выстрелил – на этот раз по Теням – и – пилоту: – Приглядывай иногда за нашими друзьями, а то что-то они разошлись – не нравится мне это. Мы как закончим – дадим знать. Точку сбора подыщи пока подходящую.
– Уже нашел, – в ту же секунду ответил пилот, – сразу за вами небольшое поле, могу вас оттуда забрать!
– Хорошо! – откликнулся Марк. – Тогда так и сделаем!
Связь прервалась и он, дернув один из баллонов, опять опутывающийся назойливыми вьюнами, повез по грязи как можно ближе к лианам и кустам с расчетом, что если газ все-таки подействует, то он непременно уничтожит и их и морфов, куражащихся за ними. И тут подвернулась удача – поднялся ветер. Марк ощутил его дыхание не сразу – мешали плотные доспехи и респиратор, – но когда понял, что подул действительно, то потащил баллон с удвоенной быстротой, почему-то больше не страшась нападений. По его нехитрому расчету ветер должен будет распространить ядовитый для инопланетных тварей газ по Эпицентру и Сумеречной Зоне, накрыв все сплошным губительным смогом, из какого не выбраться никому и ничему. Поставив баллон возле толстой пульсирующей, как гигантская вена, лианы, Марк откинул вымазанную клейким соком крышку таймера и, оглядевшись, в спешке выставил время «01:30». В то же время другие бойцы разместили баллоны чуть в стороне, в кустарниках, густо выпачкав грязью для маскировки, и приступили к запуску обратного отсчета.
«Ну, Гельдман, надеюсь, ты прав… – вздохнув, волнительно подумал Марк, – второго шанса уже не будет…»
И – громко «Соколам»:
– Отходим!
Но только дернулся, – в спину ударило снопом света, отбрасывая вытянутую тень на вытоптанный дерн, он обернулся, думая, что это светит Макбет-1, как вдруг затрещали пулеметы вертолета отряда поддержки. По истерзанной земле побежали фонтанчики грязи. Марк – перекатом в сторону, уходя с линии атаки. Однако пилот на этом не успокоился, а отлетел немного левее и, шинкуя лопастями тьму, возобновил прицельный огонь.
– Я так и знал… суки предательские… – сквозь зубы цедил он и, кувыркнувшись за отломок кирпичной стены, уходя от пуль, выглянул и заметил, как в спешном порядке десантируются несколько темных фигур, – твою же мать… только не сейчас…
Не вылезая из укрытия, Марк связался с Макбет-1:
– Мак, началось… – каким-то испуганным и обреченным голосом вымолвил он и, достав разрывную стрелу, приказал: – Машину уводи подальше! В бой не вступай! Не дай им сбить тебя, Мак, иначе мы обречены! Обречены, слышишь?..
Договорив, Марк не глядя наживил стрелу на тетиву, включил лазерный прицел и собрался уже выстрелить по предателям, как вдруг в косяк рядом с головой впились несколько пуль, выбив крошево. Тот рефлекторно скрылся за стеной, возбужденно полногрудо задышал.
«Время на исходе! – ошпарило Марка внезапной мыслью. – Бежать нужно, бежать…»
И, отдувшись, – вслед за Тенеборцами, на бегу добивающими оставшихся морфов. Они, понесшие чудовищные потери, разбитые, ошеломленные, теперь в панике носились по сторонам, не зная: то ли кидаться на людей, то ли спасаться бегством. Обезглавив одного такого смятенного загонщика и умывшись чернильной кровью, Марк криками направлял бойцов к точке сбора и то и дело уклонялся от пуль, но тут что-то чиркнуло по его капюшону, и в спину одного из убегающих Тенеборцев ужалила стрела. Тот переломился назад, сбавил ход и, обернувшись к сержанту, поднял руку, будто прощаясь, и, обмякший, – ничком в землю. Следом пал второй: предательская стрела внезапно уколола в шею, отобрала жизнь прямо на бегу.
– Не-е-ет!!.. – багровея от ярости, взбешенно проорал Марк и, развернувшись, исступленный, направил линию лазера в показавшегося ренегата, уже изготовившегося стрелять, спустил разрывную стрелу. Та разорвалась прямо во лбу, утопила страшным огнем и еще нескольких за ним. Убедившись, что никто больше не преследует его отряд, – приготовил электрострелу и собрался обесточить вражеский вертолет, но тут земля внезапно вздрогнула, и он спиной повалился в лужу, почти сразу почувствовав, как руки скручивают агрессивные вьюны. И только успел вырваться, – подряд грянуло три взрыва, во все стороны поползли пенящиеся темные языки смертоносного газа, и прямо на глазах в смолкший всего на миг вертолет изменников ударился танк. – Это еще что?.. Господь Всемогущий!..
Непроизвольно сощурившись от вспышки, он, как пораженный громом, без оглядки ринулся нагонять команду, слыша, как глухо и тяжело бьются позади падающие обломки, и на ходу вышел в эфир:
– Макбет-1, ситуация критическая!!.. Уходим немедленно!.. Уходим…
Тут послышался пронизывающий свист, уханье, Марк, так и не договорив, – лицом во влажную землю, и в следующий миг прямо в двух шагах, в кусты, до каких еще не успел добраться газ, с гиком воткнулась изломанная полыхающая лопасть вместе с куском фюзеляжа. За ним прогремел ошеломляющий неистовый рев, топот, послышались далекие хрипы, и Марк, уже не слушая взволнованные речи пилота, все-таки обернулся. Прямиком из густого шипящего облака газа, вокруг какого, к изумлению, больше не сохранилось ни одной отвратительной растительности, выдвинулась высоченная тварь с длинными лапами. Она жутко выла, из пустой глазницы вывалился нерв, отростки на голове дрожали.
У Марка душа убежала в пятки.
«Все… – билась в голове отчаянная мысль, – все, не уйдем, не спасемся! Газ на них не действует!..»
И, будто в опровержение его слов, по земле пронесся порыв яростного ветра, подхватил клубящийся газ и понес прямо на гиганта и хрипящую где-то рядом орду отвратительных морфов, рвущихся из окрестностей. Едва ядовитое облако коснулось морды исполина, кожа сразу зашипела и стала растворяться, словно от кислоты. Гигант завопил, пошатнулся, замотал здоровенной головой и вдруг повалился на спину, так и не справившись с убивающей отравой. Следом пропали и хрипы.
Забегав глазами по страшной картине разрушения и смерти, Марк как-то странно, нервно усмехнулся, пару секунд постоял, словно вообще забыл, где находится, и, как бы нехотя отмахнувшись от языков токсичного вещества, овеявших с ног до головы, – опрометью к отчетливо виднеющемуся вертолету, совершившему экстренную посадку на поле.
– Марк – Макбету-1, Марк – Макбету-1! – верещал пилот. – Ответь же!.. Марк!..
– На связи… – ответил запыхавшийся Марк, подбегая к оставшейся пятерке Тенеборцев. – Миссия, будь она проклята, завершена… – тяжело, удрученно вздохнул, – ребят только потеряли… Гельдман, сука…
– Гнев будем потом, а сейчас надо живо отыскать наших ребят, погрузиться и – домой, пока еще чего не вылезло.
Марк разъединился, покликал двух бойцов, молча указал на темноту, пропитанную смертоносным газом, где по-прежнему находились тела погибших, а сам прошел немного вперед и огляделся. Гонимая ветром отрава уже распростерлась по Эпицентру, умертвила инородную поросль, оставив лишь курящееся гнилье, и поплыла в Сумеречную Зону, неся погибель и опустошение. Раздавленный потерями, внутренне сломленный, Марк, воочию наблюдая результаты кропотливого труда профессора и коллектива ученых, все-таки не смог сдержать накатившей слезной радости и, обессиленный, упал на колени, с надеждой провожая глазами газ, свершивший настоящий перелом в минувшем сражении. Теперь искренне верил: Сумеречной Зоне осталось жить считанные минуты, и когда ее черное сердце, наконец, остановится, прекратив порождать всю ту мерзость, что расползлась по планете, человек впервые за пять лет поднимет голову, выползет из глубоких нор. Марк знал: огромные клубы газа, за все время не растворившиеся и не утратившие густоты, гонимые ветром, естественным образом очистят окрестности от инопланетных захватчиков и, возможно, полетят еще дальше, к другим городам, странам, пока не уничтожат всех отродий. А там и другие уцелевшие отыщут способ борьбы. И мир потихоньку восстанет из руин, отстроится. Но минутную радость бесцеремонно нарушил едва ощутимый толчок под землей.
«Показалось, что ли? – с сомнением подумал Марк. – Или нет?»
Он даже ради собственного успокоения посмотрел на бойцов, шныряющих среди ядовитого газа и темноты и перерывающих едва ли не каждый камень в поисках павших товарищей, как вдруг толчок повторился, но уже с большей силой, и на его глазах по земле побежали толстенные трещины. Но не успел Марк толком сообразить, что произошло и откуда ждать новой опасности, – из расколов вырвался тонкий, пронзительный писк. Он схватился за уши, чувствую, как в голову вонзаются миллиарды игл, и в следующее мгновение увидел множество огромных толстых лап, цепляющихся за поверхность. Миг – и наружу, совершенно не боясь токсичного тумана, вырвалась следующая волна незнакомых Марку морфов и недавно воцарившаяся тишина опять наполнилась теперь уже скрипучими хрипами и ворчаниями. Марка внезапно обожгла жуть, сдавила горло: отныне спасения ждать неоткуда – эти твари неискоренимы, кончено все…
– Отряд!.. Отступаем!!.. Все в вертолет!!.. – на одном дыхании проорал Марк Тенеборцам, все-таки сумевшим отыскать тела павших товарищей, подряд выпустил три разрывных стрелы по воинству невиданных морфов, в несколько раз превосходящих по размеру пресловутых загонщиков и охотников, и опешил: взрывы не причинили ни малейшего вреда. Нервно сглотнув, он достал еще одну стрелу и повторил приказ, слыша, как обжигающе больно колотилось сердце, наверно, уже предчувствуя скорый конец: – Отходим в вертолет!! Все в вертолет!!.. Шевелитесь!..
Пропустив вперед бойцов, тащащих убитых, Марк с ужасом заметил растущую за спинами наступающих морфов гигантскую фигуру кошмарного создания, насчитывая три десятка лап, выпустил стрелу, не давшую ничего, кроме ослепительного взрыва, и со всех ног – к вертолету. Примеру последовали двое Тенеборцев: рискуя жизнями, они выпустили по стреле в подбегающих морфов, лишь сильнее разозлив хрипящую стаю, и, выругавшись, – за Марком, помогающим грузить тела в вертолет. Тот затолкал их вертолет, как щенят, веля пристегиваться, сорвал капюшон, посмотрел на жуткую тварь, точь-в-точь похожую на исполинскую сороконожку, и соединился с пилотом:
– Макбет-1, взлетаем немедленно!!.. Пока это чудовище нас не достало!..
Ответом послужил нарастающий стрекот, вертолет тряхануло, и Марк, вымокший от пота, с бьющимся от невероятного страха и напряжения сердцем приклеился к иллюминатору, с изумлением разглядывая то морфов, не успевших настигнуть людей, то извивающуюся вдалеке «сороконожку». Одни пытались допрыгнуть до вертолета, другие, сбившись со следа, крутился на месте, третьи немедля пустились вдогонку.
– Поверить не могу, что видел этих тварей собственными глазами!.. – пораженный пережитым, вдруг заверещал пилот. – С ума сойти можно!..
– За штурвалом лучше следи, чтобы как этих сволочей не сбили… – строгим, уставшим голосом потребовал Марк и спросил: – Что Гельдману говорить будем? Что облажались по полной программе, провалили миссию, потеряли бойцов?
– Последнее его мало расстроит… – вздохнул в эфире пилот, – а вот за то, что мы не справились с возложенной миссией, он спросит с нас крепко. Но ты сам видел – кто тут вылез. Что тут сделаешь?.. Мы же просто люди, в конце концов, а не супергерои, мать их…
Марк промолчал, в мыслях соглашаясь с пилотом.
– Главное, чтобы морфы не двинули за нами на Горизонт-26, иначе это будет катастрофа, – минуту подумав, резюмировал он и сразу добавил, но уже как-то совсем холодно, мрачно: – А Гельдману, если потребуется, я все объясню сам, а заодно и расскажу всю правду об оружии и об отряде поддержки, посланном с нами. Здесь ему уже точно не отвертеться – слишком много свидетелей…
Из рушащегося торгового центра вышли через главные двери, так и не встретив по пути ни одну случайную тварь. Пополнив запасы воды из луж, кое-где скопившихся в раскуроченных павильонах без стеклянных перегородок, второпях подкрепившись и зализав раны, мы вновь вышли к нищенским улицам Остхоула, где кроме ветра и далекого стрекота вертолетов, к счастью, никто не поджидал. Вечерело. Темнота быстро вступала в свои законные права. Вместе с ней на развалины опускался холод, кажущийся сейчас, в вымокших лохмотьях вместо одежды, каким-то по-особенному сильным, жгучим. Воздух по-осеннему посвежел, дышалось легко, свободно, полной грудью. Ливший стеной дождь почти прекратился, выплакивал последние капли. Они чуть слышно разбивались о нас, о запорошенный асфальт, о ржавые металлические конструкции, вываленные из ближайших жилищ. Дождинки стучали ним гулко, звонко, как по латам, наигрывали какую-то унылую мелодию…
– Боюсь, как бы мы не опоздали… – весь скрипя и скуля, как побитая собака, бормотал Айс, уже несколько раз порываясь перейти на бег, но ограничиваясь в итоге только быстрым шагом, – полученные повреждения давали о себе знать. – Вертолеты явно в Сумеречной Зоне, и это неспроста! Тенеборцы не стали бы лезть туда без веской на то причины! – вдруг замедлился, измученно прижался плечом к углу обескровленного дома, выдохнул, посмотрел на меня. Теперь, когда респиратор больше не скрывал ни лица, ни глаз, ни эмоций, я видел Айса взвинченным, беспокойным. Он часто дышал, губы дрожали, желваки даже в сумерках заметно дергались, напрягались. – Скоро что-то начнется, Сид, что-то случится!
Я ничего не сказал, а только нахмурился, не без тревоги глянул на друга, потом в даль, где верхушки деревьев, едва различимые в подступающей темноте, утопали в сероватой мгле, и набросил порванный капюшон, не в силах терпеть ни ветер, ни холодные капли.
– Так она там, эта твоя Сумеречная Зона?.. – и кивнул в кипящую черноту.
– Как и говорил, Одинокий Город находится с ней впритирку, – быстро напомнил Айс, – но теперь там творится какое-то мракобесие и нам лучше поскорее убраться…
– А с чего взял, что там именно Тенеборцы? Мало ли у кого вертолеты сохранились?.. Может, это туристы какие-нибудь…
Айс как-то странно хмыкнул, в глазах зашевелилось недоумение.
– И ты думаешь, что кто-то из них решил объявиться только сейчас?! – усмехнулся и – сразу: – Мы в свое время посылали столько разведывательных групп и те не нашли никого! Никого, Сид!! – по-рыбьи выкатил глаза. – Теперь только одни птицы и мы, Тенеборцы, летаем над землей. И больше никто. Всюду лишь опустошенные города и разруха. А если где и остался хотя бы один годный вертолет или техника какая-нибудь – можешь поверить, мимо нас бы точно не проскользнула. Мы перерывали все. И на связь с остальным миром сколько раз пытались выйти, а что в ответ?.. – либо молчание, либо шипение…
Айс внезапно поднял голову, понюхал воздух.
– Какой-то пылью несет… – опять перевел неспокойный взгляд на меня, положил крепкую горячую руку на мою шею и добавил с какой-то надеждой, даже радостью: – Есть, правда, одна частота – совсем недавно связисты обнаружили! – там пока один нечленораздельный шум, говорят, прослеживается, но зато удалось установить примерные координаты – это Атлантический океан, Сид. Только об этом все умалчивают и Гельдману не говорят – боятся, что тот начнет лихорадочно снаряжать дальние экспедиционные рейды, задействует бесценные вертолеты, оставшуюся технику, «головастиков» из научного комплекса, и все как ненормальные ринутся туда, на этот малоизученный, толком неподтвержденный сигнал. А это, можешь себе представить, – все наши накопленные за несколько лет запасы топлива, провизии и боеприпасов! Огромный риск, растраты! Вот и молчат об этой находке…
– Для себя, что ли, бережете?.. – хитро улыбнулся я. Глаза напарника в ответ как-то ядовито заблестели, засветились, на губах натянулась загадочная улыбка.
– Посмотрим, – туманно промолвил он и, пошарив глазами по мне, по окрестным домам, – скрылся за углом, как привидение.
«Скрываешь что-то, Айс, – с подозрением помыслил я, – знать бы только что… в голову-то залезть к себе не дашь, не пустишь».
И – нагонять.
Хлопки лопастей тем временем, как мне показалось, сместились куда-то вправо, стали чуть тише. Звенящие от них на разный лад громадные обломки и металлические конструкции наконец притихли, угомонились, больше не сверлили уши, позволяя дождю доиграть прощальную капель, промочить напоследок и так уже донельзя сырые стены, полы, в последний раз взбаламутить разлитые лужи.
Айс шел быстро, но осторожно: старался лишний раз не касаться воды, когда получалось, а если нет – шлепал как можно тише, будто подозревал, что морфы, едва не растерзавшие нас, вовсе не умчались вместе с громилой к вертолетам, а остались тут, в Городе, и теперь снова ищут нас. Я мирился с этими причудами и, даже сказал бы, привычками, старался иной раз не докучать расспросами и не отвлекать от пути, позволяя тому максимально настроиться на поиск выхода из мертвых развалин Остхоула, лишь по невероятному стечению обстоятельств не ставшего братской могилой. Дороги Айс выбирал самые невероятные и даже во многом опасные – вел то сквозь скрипучие осыпающиеся здания, то по глубоким полузатопленным подвалам, а то и вовсе завел в затхлые недра городской канализации, буквально разрывающиеся от крысиных писков. Блуждать по сточным дебрям для меня, конечно, неново, но так или иначе малоприятно: все-таки спускаться в смердящую темноту без должной необходимости никогда особо не стремился – только, чтобы оторваться от «хвоста» из морфов-загонщиков. А лезть в эту грязь они, как правило, наотрез отказывались, и не непонятно: или брезговали, или просто избирали иную, понятную только им тактику. Или, может, просто считали меня хуже самой грязной подвальной крысы – а их морфы ловили зачастую от безысходности и лютого голода, – и не тратили время, позволяя уйти, спастись…
Сейчас, когда едва ли не на ощупь следовал за Айсом, отлепляя от лица отвратительную холодную поросль с потолка и невольно наступая на крыс, ютящихся под ногами, мне хотелось как можно скорее вырваться из этих сырых заплесневелых катакомб, вдохнуть свежего воздуха, наконец, нормально отдышаться. Пока пробирались по низким темным тоннелям, без намека на какой-либо свет, я не раз вспомнил о своем замечательном противогазе, еще недавно надежно защищающим от любой гадости, и о ПНВ Айса – нашим с ним «кошачьих глаз». Надеялся теперь исключительно на органы чувств и стоически терпел тутошние миазмы, сводящие с ума. Однако, несмотря на тяготы и лишения, напарник ни разу не завел обоих в тупик и не затащил в логово к какой-нибудь подземной твари, отсиживающейся здесь, во мраке, в ожидании таких, как мы – глупой двуногой добычи. Айс вообще двигался так, что мне уже не на шутку казалось: он и вправду способен видеть в темноте отнюдь не с помощью электроники. Он не терялся на коварных поворотах, прекрасно ориентировался и даже ни разу не замедлился, словно частенько бывал здесь и знал назубок тут каждый выгиб не хуже опытного диггера.
– И где ты только такой выискался… – уже изрядно запыхавшись, заявил я через несколько минут полнейшего молчания, стирая на бегу грязь с лица.
– В смысле?.. – не понял тот, приостановился. В темноте глаза светились жутко, как у совы.
– То ходишь, что шагов не слышно, то по темноте лазишь, словно кот ночью… – без какого-либо укора подметил я и – в карман за сигаретами – необходим срочный перекур, – да пачка, как назло, пуста. – Удивительный ты человек, Айс, – быстренько снял вещмешок, расковырял блок сигарет, достал свежую пачку, закурил – удушающий чад отступил, уступил место дыму, – ей-богу, удивительный…
– Да? Ну и что же во мне такого удивительного?
Затянулся, уголек сигареты на мгновение осветил лицо Айса – тот излишне серьезен, губы поджаты, колючие от щетины щеки поблескивали, волосы распались, прилипли ко лбу, к вискам. Смотрел на меня с каким-то недоверием и даже опаской, часто щурился, моргал, сопел.
Заметив недобрый настрой напарника, я решил немного разрядить обстановку:
– Нечасто просто встретишь людей с таким багажом навыков, – пояснил я, стараясь придать голосу больше дружелюбия и тепла, и сам же усмехнулся: – Хотя людей сейчас и так редко можно встретить…
– Тебя бы я тоже к простачкам не записал, – прохладно улыбнулся Айс, – есть чему поучиться. Только между нами все-таки есть существенная разница: ты навыки приобрел на личном опыте, а меня учили, дрессировали, как цепного пса.
Айс крепче стиснул лук, взял горизонтально, провел большим пальцем по тетиве.
– И тем не менее мы теперь с тобой одна команда… – продолжил он. – Вот и будем дополнять друг друга по ходу дела, – развернулся, помолчал, – а теперь за мной – нам желательно выйти из Остхоула до ночи. И не дыми в лицо – тошнить начинает. И так дышать нечем…
Я недовольно поморщился – почему-то до этого момента подобных замечаний не возникало, – сделал последнюю затяжку, затушил окурок прямо о стену, демонстративно выпустил дым через нос, бросил на него укоризненный взгляд.
– Что, все-таки не выдержал? – и, посмеиваясь, отошел к трубам. – Эх ты!
Тот, как мне показалось, даже обиделся, скривился.
– Ну не здесь же, в самом деле, Сид… – и развернулся, зачавкал по грязи в немую темень. Я постоял, вздохнул. Шаги прекратились. – Ну чего ты там? Пошли, немного уже осталось.
Не произнеся ни слова, я потащился следом.
Со всех сторон слышались негромкие стуки капель, просачивающихся с поверхности, от стены к стене прыгало монотонное эхо, где-то рыскали и скреблись крысы. Во всем остальном на редкость спокойно – никто не ворчал, не скулил, не хрипел.
– Откуда знаешь, что немного? – поинтересовался я через некоторое время.
– Воздух посвежее становится, холодом веет, – охотно, знающе объяснил Айс, – дальше идти придется на полусогнутых – проход сужается. Поспешим.
Напарник не соврал: выход из канализации действительно скоро нашелся, но дорогу к свободе преграждали гнилые прутья. Пробившись без особых усилий, мы, вдыхая свежий воздух с привкусом тины, вскоре очутились неподалеку от длинного высокого моста, омываемого речкой. Та тихонько плескалась у толстых бетонных опор, журчала.
– Теперь через мост и прощай Одинокий Город, – устало протрубил Айс и задумчиво, будто оценивая громадину, покачал головой, прилизал растрепанные грязные волосы, – а там уже Горизонт-26 – наша с тобой конечная остановка, получается.
– Даже и не верится… – смуро протянул я, чиркнул спичкой, на несколько секунд освещая траву и тонюсенькие видом безобидные лианы, затесавшиеся в ней.
– Затуши лучше, – тихо попросил Айс, кивнув на спичку, – а то мало ли кто тут водится – не надо им знать о нас.
И, крадучись, вжавшись в самого себя, как вор, – к подножью моста.
– Как залезем-то хоть на него? Не видно же ни зги… – бросил ему вслед, задувая обгоревшую до половины спичку.
– По лестнице, как еще? Или высоты боишься?
Я промолчал.

 

Вторая весна, до какой мне удалось дотянуть, пережив беспощадную зиму, пришла рано. Морозы прекратились уже на второй неделе марта, солнце начало припекать, накаляться, набирать силу. На кустах и здоровых деревьев, только-только оправившихся от жестоких морозов, набухали почки, назревали молодые побеги. Подтаявшие исполинские сосульки падали с крыш, фонарных столбов, сохранившихся проводов, рекламных щитов, целых подоконников и балконов, вдребезги расшибались о еще не освободившийся ото льда асфальт, бронетехнику, мяли машины. По разбитым стенам, будто боясь опоздать, наперегонки бежали тонкие ручейки, серебрилась капель. Улицы, переулки и закоулки быстро подтоплялись, становились смертельно опасными для прогулок. В неглубоких канавах, яминах и рытвинах плавился последний снег, в окрестностях – сходили сугробы, оголяя прошлогоднюю траву, мусор и замерзшую землю, на сонных развалинах таяли ледяные шапки. Выжившая под яростными вьюгами и заморозками, инопланетная поросль и опухоли на стволах понемногу отогревались, начинали шевелиться, по-новому тянуть соки, жадно накапливая утраченные силы за время зимы. Отходили от мерзлоты и долгих ночей и морфы. Они, страшно исхудавшие, неповоротливые, сонные, приходили в себя очень медленно, почти не сбивались в стаи и не издавали характерных хрипов. Большинство пачками гибли прямо под внезапными ударами сосулек и откалывающихся льдин, умудрялись утонуть в затопленных дырах или задирались бродячими собаками, переждавшими холода в заброшенных подвалах. Они без особого труда догоняли загонщиков, еле переставляющих лапы, перерывали глотки, жадно, с остервенением лакомились экзотическим мясом. Не отставали и вороны. Те торопливо клевали недоеденные останки и относили какую-то часть в гнезда, спеша накормить изголодавшихся выводков…
Со скрипучего, крошащегося и местами полностью развалившегося моста открывался потрясающий вид на реку. На ней утробно трескался и ломался крепкий толстый лед, начинался ледоход, возобновлялось вечное и неторопливое течение. Грязно-серо-белые льдины, словно фрегаты, разбивались о затонувшие ржавые баржи, теплоходы, речные трамваи, раскалывались и ломались о высокие каменистые берега, обросшие тростниками, вздымались, наваливались друг на друга. В прососах, где лед сошел лед, всплыли обломки судов, шины, разбухшие доски, бутылки, хлам. В воде, прямо под мостом, отчетливо виднелись отколовшиеся железобетонные блоки, массивные опоры обматывались кровавыми вьюнами, закрывающими уродливые дыры и трещины. Кругом тишь, неслышно гудел ветер, мотая отбойники и катая осколки льда, воздух кристальный, свежий. Солнце рьяно гладило лучами таявшую землю, раскрашивало ярко-белым цветом горизонт, безобразные руины, заставляло сиять и искриться брызги от крохотных волн, дробящиеся о льдины.
Посмотрев с какой-то тоской на оживающую реку и хмуро улыбнувшись яркому солнцу, слепящему отвыкшие от света глаза, я провел израненной рукой, кое-как перебинтованной грязной тряпкой, по холодному, еще не прогревшемуся отбойнику и неторопливо побрел вдоль пешеходного прохода. Но недалеко – через полсотни шагов мост резко заканчивался, прерывался, обнажая голые трубы и толстые ржавые арматуры. Путь, что я проделал за всю страшную ночь, едва не стоявшую жизни, оборвался предательски и неожиданно. Дойти до родного Грултауна напрямую теперь оказалось невозможной задачей, все ожидания безнадежно разбились, как стекло.
– Все зря… – с отчаяньем, слегка охрипшим голосом проговорил я, очень осторожно подошел к краю обрыва, взглянул вниз – шумела вода, плыли льды, на некоторых неподвижно лежали окоченевшие серо-черные трупы морфов. Когда мерзлые громадины бились друг об друга, те бултыхались в реку, но не тонули – крутились на волнах, не торопясь идти ко дну. – Как теперь попасть на ту сторону? Как дойти?.. Крюк давать? На это уйдет весь день… там ночь… опять… – слово «опять» сказал чуть слышно, с содроганием, отчетливо понимая: не хватит ни времени отыскать подходящее убежище, ни сил, чтобы пережить следующую ночь – рука еще хорошо помнила пасть дымящейся черной твари, выскочившей из пустого дома. – Что же делать?.. Бетти…
Хорошенько осмыслив все и трезво взвесив ситуацию, я присел на поваленный фонарный столб с вылезшей из-под него муравой, откинулся на ржавое ограждение с облупившейся краской, рядышком положил арбалет, закурил, стал рассуждать вслух:
– По льду реку не перейти: утону на хрен и даже не всплыву – ноги окоченеют, вода-то холодная еще, – затянулся разок-другой. – Искать обходной маршрут… можно, но где? Сколько вот так чесать вдоль берега? И в какую сторону идти? По правой стороне? По левой?.. А если там нет прохода?.. А если…
«А если» насчиталось много, а ответов – совсем ни одного: одни бесконечные сомнения, вновь и вновь лезущие в голову нескончаемым горячим потоком.
– А может… – меланхолично глянул сначала на противоположную сторону моста, потом уронил остывший взгляд нареку, вздохнул, затянулся, – может, кинуться, к чертям собачьим, вниз?.. Разбиться на хер в лепешку об лед, пополнить армию дохлых морфов?.. – эта мысль о самоубийстве почему-то не испугала, не обожгла изнутри, а принялась спокойно, естественно, только вот что-то пробило на минутную истерику. – Вон она как резво бежит, на солнышке сверкает, всеми цветами радуги переливается…
И силой одернул себя от полнейшего безумия, помотал головой, грязными горстями сгреб рыхлый снег, умылся – отпустило.
– Что же говорю такое, Сид?.. – с укором заговорил с собой. – Как язык вообще поворачивается?., – и – опять глазами в воду. Река двигала льдины, омывала берега и плевать хотела на сложные душевные столкновения одинокого человека, вдруг решившего вот так просто свести счеты с жизнью. – А дочка твоя?!.. Бетти?.. О ней ты, конечно, не подумал, скотина?.. Не подумал ведь, а?.. Не подумал… Тварь… Эгоист… Слабак…
Помолчав, – повернул голову, скользнул безразличным взглядом по серо-голубому небу, чьи облака – грязноватые, жиденькие, неказистые – совсем еще не дышали весной, и тут в отмытом снегами автомобильном крыле наткнулся на отражение. Нечто похожее на человека смотрело на меня внимательно, недвижно и молчало. Я усмехнулся, пригляделся к себе – лицо густо заросло чернявой бородищей, как у козла, что и рта-то не различить, длинные варварски растрепанные волосы раскиданы по плечам, пряча масляные пятна на зимней куртке. Глаза слеповато сощурены, горят тоскливо. Сам похож на закоренелого подзаборника: одежда изношенная, кое-где рваная, наспех заштопанная леской, ботинки – стоптанные, в засохшей глине, краске. Чудище, словом. Метче и не сказать…
– Господи боже, на кого ж похож:?.. – изумился от самого себя, потрогал бороду, – постарел весь, истаскался, как холщовый мешок…
И вынул из кармана фотографию дочери.
– Не могу так к тебе идти – нехорошо это, неприлично… – поднял глаза на повторение – то по-прежнему глядело пристально, все так же молчало. – Не дело это… – и убрал фотографию в передний карман штанов, расчехлил свежезаточенный нож, – надо себя в порядок приводить…
Потерев лезвие снегом, – схватил бороду и безжалостно отрезал, через боль побрился. Далее обстригся кое-как, стряхнул несвежие волосы, уложился на прямой пробор. Помолодел прямо на глазах – только все-таки порезал шею да щетину выбрил не везде.
Разглядев себя, я устало выдохнул, махнул:
– Нормально вроде… – и опять достал фотографию, стеснительно посмотрел на Бетти. Та как всегда улыбалась мне, глаза радостно, счастливо светились. – Как тебе? Такой папка пойдет?..
Бетти промолчала.
Я улыбнулся в ответ, кивнул.
– Ну хорошо, хорошо… – опустил голову и закрыл глаза, – рад, что ты одобрила.
Пару минут посидел в тишине, слушая перестуки капель.
– Нам пора в путь, – сказал я и поднялся, вновь подходя к краю. Там, вдалеке, на той, второй половине моста, одновременно и маня, и пугая, виднелись безобразные руины молчаливого Грултауна, купающегося в солнечных лучах. – Пора…

 

Громкая какофония внезапно начавшегося боя вынудила нас немедленно остановиться и бросить ошеломленные взгляды в сторону Сумеречной Зоны, откуда, помимо уже знакомых хлопков лопастей, доносились беспрерывные выстрелы и рассвирепевшие хрипы. Тьма там кипела как-то по-особенному, змеилась, клубилась, словно едва ли не физически реагировала на весь этот бедлам, пыталась по-своему затушить, прекратить.
– Началось… – тревожным голосом огласил Айс и, глянув на меня такими же беспокойными глазами, продолжил: – Гельдман все-таки осмелился вынести вердикт Сумеречной Зоне, решил покончить с ней…
– Двумя вертолетами?.. – не поверил я. – Ты серьезно?
Тот промолчал, отвернулся, стал смотреть вдаль. Потом помотал головой:
– У-у-у… не-ет, этот старик далеко не идиот, чтобы отправлять в чистилище людей без должного снаряжения – у него наверняка есть какой-то план, возможно, даже оружие…
– Что-то последняя твоя фраза мне не очень понравилась… – с тревогой признался я, – а вдруг они там сейчас атомную бомбу взорвут?..
В этот момент из Сумеречной Зоны донесся дуплет из двух оглушительных взрывов, и тьма дрогнула, обжигаясь ослепительной вспышкой огненного зарева. После них на секунду, как при замедленной съемке, затормозились хрипы, лишние звуки, и мы машинально пригнулись, прикрываясь от осколков за покореженным отбойником, хотя тем до нас все равно не достать. А когда грохот стих, напарник дернул меня за руку и, чуть выждав, короткими неуверенными перебежками, прихрамывая, затрусил вдоль моста.
– За мной! – запоздало окликнул он. – Пошевеливайся, Сид, пошевеливайся!
«Пошевеливаюсь, – ответил я мысленно, – несусь, блин, на всех парах!..»
Между тем в жуткой беспросветной тьме возобновилась стрельба, заслышались отрывистые гулкие удары, с новой силой загорланили, завизжали морфы. Их вопли жестоко пресекали пулеметные очереди, душили в самом начале, едва те раздавались, тотчас глушили. Эхо стрельбы долетало до нас частями, разбивалось по пути о деревья, отпрыгивало от водной глади, затухая, рассеивалось в сумеречном влажном воздухе.
– Бой там нешуточный, – догнав Айса, подметил я, – туда, наверно, сейчас сбегутся вся нечисть, какая есть поблизости.
– Нам это даже на руку – по пути никого не встретим.
– Хотелось бы…
В эту же секунду меня оборвал очередной взрыв, затем прозвучал оглушительный топот, ухнуло подряд три хлопка, громыхнул страшный гул, что-то шумно лопнуло, засвистело, затрещало, затем послышался чудовищный рев, проклятые хрипы, вой, следом – неимоверный грохот, и из бархатистой темноты обильно повалил густой чад, молниеносно расползающийся по окрестностям. После его появления как-то слишком быстро воцарилось нежданное безмолвие, разом заткнулись пасти морфов. Уже через мгновение он не уступал по густоте туману, хорошо различался невооруженным взглядом даже во тьме. Поначалу дым двигался неравномерно, неторопливо, и нам ненадолго показалось, что тот вообще завис и не движется, но стоило ветру подуть, – того, словно магнитом, потянуло в нашу сторону.
– Уносим ноги, Сид!.. Быстрее!!.. – испугано закричал Айс, огибая лежащую на крыше разбитую машину, похожую на живой куст, – вся заросла и мхом, и кустарниками, и даже травой. – Сейчас накроет!..
Его слова жгли меня, внушали ненужную панику, вынуждая отчаянно рваться вдогонку.
Но как бы ни спешили перебежать мост первыми, дым сумел нас опередить, пустить мрачные языки по мокрой дороге, размытой дождем. Понимая, что нам негде скрыться, я плюхнулся в лужу ниц, натянул капюшон и громко, пока еще оставалась пара секунд, прокричал Айсу:
– На землю! Задержи дыхание и глаза закрывай!
– Да не поможет – респиратор нужен!
– А что теперь делать-то, если его нет? Подыхать, что ли?
– Да мне воздуха не хватит!
– А ты как в бассейне перед нырком: глубокий вдох и зажмурился!
Айс вроде послушался, шумно вдохнул, но удостоверится, все ли он сделал правильно, у меня не вышло: мга обступила, мерзко зашипела, словно вскрытая банка газировки, и я едва успел набрать воздуха, захлопнуть глаза.
В следующую секунду что-то еле ощутимо проползло по ногам, по спине, капюшону, над ушами все затрещало, запищало, и я мысленно взмолился, до боли сжимая окровавленный крест. Отрывки молитв мешались, спутывались, слеплялись в какую-то ересь. Кровь в висках бешено стучала, грозя прорвать все вены и сосуды, сердце обливалось жаром.
Еще, наверно, несколько секунд надо мной бушевала и лопалась, как попкорн, опасная муть, заглушая любые посторонние шумы, но потом поднялся встречный ветер.
«Ну все, что ли?.. – всплыл в голове волнующий вопрос. – Или еще нет?»
Уже начиная задыхаться и давиться, желая поскорее отдышаться, – еще какое-то мгновение поборолся с собой, в надежде, что удастся хотя бы ненадолго отсрочить этот момент, но быстро сдался, сделал жадный вдох и раскрыл глаза. Их не начало разъедать, жечь, я по-прежнему смотрел и дышал, не захлебываясь кашлем и не норовя выплюнуть легкие, – дым оказался безвреден. Ополоснув на радостях лицо в луже, – быстро поднялся, отряхнул от воды арбалет, посмотрел налево, где увидел кипящий туман, летящий к Остхоулу и позвал напарника:
– Все, Айс, отбой тревоге!.. – подскочил, слабыми хлопками по рюкзаку дал понять, что опасность миновала. – Все, все!.. Дыма нет! Поднимайся.
Айс с надрывным свистом выпустил весь воздух, потом жутко закашлял, схватился за горло и, зажмурившись, долго с каким-то особенным наслаждением дышал носом.
– А говорил, что воздуха не хватит, – заботливо, по-братски потрепав волосы, промолвил я и, улыбнувшись: – Вон уже рекорд мой побил!
На это Айс только почмокал, сглотнул, утер взмокшей ладонью лицо и присел на землю, продолжая тяжело, болезненно дышать.
– Веришь – нет, совершенно случайно получилось… – начал вдруг оправдываться он, поправил волосы, – второй раз бы вряд ли удалось, – и тут присвистнул, матерно ругнулся. Глаза вмиг округлились, стали какими-то звериными, страшными:
– Сид, да ты глянь-ка на машину!.. – а сам нащупал лук, поднялся. – Ничего ж себе!..
Я спешно обернулся, остолбенел – вся растительность исчезла, а кузов беспрерывно курился, словно ту вытащили из чудовищного пожара.
– Странно, что нас вот так же не это самое… – сбивчиво промолвил я, бегая вытаращенными глазами по машине, – а то бы сами паром стали…
Айс промолчал, хмыкнул и с решительным видом подошел к ней. Какое-то время внимательно разглядывал, что-то бубнил под нос.
– То, что мы приняли за дым, Сид, на самом деле газ, – убежденно заявил он после недолгой паузы и повернулся: – Причем газ, как видим, «умный» – убил только эту погонь, а не нас.
– Гельдманаработа, что ли?.. – рискнул предположить я, хотя уже догадывался об ответе.
Тот кивнул и совсем тихо подытожил:
– Выходит, ему все-таки удалось… Господи, не верится даже в это…
Внезапно из Сумеречной Зоны прозвучал пронзающий писк, прерывая рассуждения, и мы повалились на колени, зажимая уши и тщетно пытаясь хоть как-то заглушить сверлящую боль. Но потом он вдруг прекратился, оставляя лишь неприятный звон в мозгу, и на смену немедленно пришла новая волна хрипов, не похожих ни на один из известных. Следом последовал грохот взрывов, еще сильнее, как мне показалось, захлопали лопасти и тут сквозь рябь и искры в глазах в извечно бушующей тьме я увидел растущий в размерах извивающийся силуэт какой-то немыслимой твари со множеством конечностей, торчащих по обеим сторонам громадного туловища.
«Господь мой, заступник и вседержитель… – загорелось в уме я, – кого еще ты послал мне в испытание?»
– Сматываемся! Чего расселся!.. – взбешенно проорал Айс, не зная, что слух ко мне уже вернулся. – Спеклись, кажись, наши парни, что-то пошло не так…
И, не дав ничего сказать, – грубо схватил и рывком поднял.
– Бегом-бегом! Время, Сид, время! Если эти твари пронюхают, откуда прилетели вертолеты и, не дай бог, проследуют – все будет кончено! Ты понимаешь?.. – с необъяснимой злобой выпалил Айс и – дальше по мосту. – За мной!..
«Бетти…» – со страхом подумал.
И – догонять Айса.
Назад: VII
Дальше: IX

Алексей
Обалденная книга.Прочитал на одном дыхании.Очень понравилось.Советую всем прочитать.