Покинув Двор Фортунаты и выйдя на главную улицу, я сразу оказываюсь в шумной, возбужденной толпе.

Куда ни глянь – люди в разноцветных шелковых нарядах, уличные торговцы, продающие маски. Все это напоминает весенний маскарад в Далии. Вокруг меня смеются и весело переговариваются. Стены зданий увиты плющом. По широкой проезжей части в обоих направлениях катятся кареты и повозки, нагруженные бочками, ящиками и мешками. По каналам скользят гондолы. Впереди меня торговец катит тележку с фруктовыми пирожными, напевая народную песенку. Перед ним пляшет и кривляется местная ребятня, рассчитывая на дармовое угощение. От тележки вкусно пахнет маслом и специями. Вскоре мне в нос ударяет струя других «ароматов» – острого запаха потных и давно не мытых человеческих тел.

Однако погода может сегодня испортить любое празднество. Тучи стали заметно чернее. Воздух прохладный и влажный. Природа замерла перед бурей. А люди не желают замечать хмурых небес. С балконов и из раскрытых окон свисают разноцветные флаги. Похоже, в Эстенции действительно начинается маскарад, о котором я даже не знала. Лотошники бойко торгуют масками. Почему-то все это не успокаивает, а еще больше настораживает меня. Такое чувство, будто улыбающиеся горожане знают, куда и зачем я направляюсь. Невольно опускаю голову.

На каждом перекрестке – воззвания Оси Инквизиции. Горожан настойчиво призывают сообщать о любых подозрительных мальфетто. Я инстинктивно стараюсь еще сильнее затеряться в толпе. Почему-то толпа движется в том же направлении, куда и я. Вряд ли кто-то вообще заметил мое присутствие, но после визита Терена я уже ничему не удивляюсь. Мои туфельки не слишком приспособлены для хождения по мостовым. Подошвы громко шлепают.

Сворачиваю на параллельную улочку. Здесь тише и сумрачнее. Между домами перекинуты веревки. Плющ обвил их так густо, что кажется, будто идешь через длинную арку. «Какой же сегодня может быть праздник?» – пытаюсь я понять. Можно было бы спросить, но лишние подозрения мне ни к чему.

– За Красный квартал! – кричат у меня за спиной.

Идущие обгоняют меня. Высокий парень размахивает большим куском красного шелка. Задним числом вспоминаю, что уличное море красок состоит всего из четырех цветов: красного, зеленого, золотистого и синего.

Вдали, почти соседствуя с гаванью, высится Башня инквизиции. Ее крыша сверкает под неярким солнцем.

Меня со всех сторон толкают и пихают локтями. Кое-как ухитряюсь выбраться на совсем узкую улочку. Даже здесь стараюсь двигаться незаметно. Если бы я умела пользоваться своим даром, то создала бы темный силуэт и спряталась за ним. Пытаюсь это сделать, но сейчас не дотянуться до нитей.

К Башне инквизиции я подхожу мокрой от пота. Меня всю трясет. Хорошо, что вокруг практически никого. Спасибо этому неизвестному празднику. Смотрю на вход, возле которого стоят караульные, и пытаюсь представить Виолетту. Где, в какой части этого страшного здания ее держат? Стою, заламывая руки, и понапрасну трачу драгоценные минуты.

А если Терен все-таки мне наврал и Виолетты у него нет? Какую ловушку он мне приготовил? Кусаю губы, вспоминая свой разговор с Тереном в гостиной Двора Фортунаты. Он меня не арестовал, но угрожал убить Виолетту, если я не приду. Я так долго смотрю на башню, что ее очертания начинают размываться. Дождавшись, когда немногочисленные прохожие скроются из виду, на негнущихся ногах подхожу к входу в башню.

Караульные преграждают мне путь.

– Чего надо? – сердито спрашивает один.

– Будьте так любезны… – мямлю я. Я уже себя обнаружила. Если бы сейчас меня увидел кто-нибудь из Молодой Элиты… – Мне нужно видеть господина Терена Санторо. Он меня ждет.

Инквизитор недоверчиво косится на меня, затем переглядывается со вторым караульным.

– Я передам господину Санторо, – наконец говорит он. – А покамест дожидайся здесь.

– Нет, – торопливо возражаю я и снова оглядываюсь по сторонам. Пот заливает мне лоб. – Я должна его видеть. Немедленно, – тихим, отчаянным голосом добавляю я. – Я не могу ждать на улице. Пожалуйста, впустите меня.

Караульный раздраженно меня отталкивает:

– Будешь еще тут свои порядки устанавливать! Сказано ждать – будешь ждать. И столько… – Он замолкает на полуслове.

Дверь за его спиной медленно открывается. В проеме, сложив руки за спиной, стоит Терен. Увидев меня, он улыбается.

– Что за шум? – обращается Терен к стражникам.

Караульный, отпихнувший меня, оторопело кланяется. Его сердитая физиономия становится угодливой.

– Господин Санторо, эта девчонка утверждает, что вы назначили ей встречу. Мы…

– Она говорит сущую правду, – прерывает его Терен, глядя только на меня. – Я еще издали увидел, как ты идешь.

Жестом он приглашает меня внутрь.

Я нервно сглатываю, опускаю голову и торопливо проскальзываю мимо караульных. Едва я вхожу, Терен плотно закрывает дверь. Облегченно вздыхаю: по крайней мере, теперь меня не видно с улицы.

Вздрагиваю, оглядывая внушительный холл. То же убранство, те же символы Вечного Солнца, как и в башне Далии, где меня держали под землей.

Терен ведет меня в узкий коридор, а затем мы попадаем в комнату с длинным столом и стульями. Терен выдвигает стул и предлагает сесть. Вся дрожа, я сажусь. У меня пересохло в горле. Мне больно глотать. Терен садится напротив, откинувшись на высокую спинку стула. Он совершенно спокоен.

– Ты сдержала обещание, – помолчав, говорит он. – Ценю. Это избавляет меня от лишних хлопот.

Мне не хочется спрашивать, как поступил бы он, не приди я сюда. Я смотрю ему прямо в глаза и шепотом спрашиваю:

– Моя сестра в безопасности?

– Цела и невредима… – кивает он. – Пока еще.

– Позвольте мне увидеть ее.

Мою просьбу он встречает легким смешком. С его лица не сходит выражение любопытства, но глаза остаются ледяными. Эти глаза промораживают меня до костей.

– А может, ты вначале расскажешь мне что-нибудь интересное?

Я молчу, не зная, с чего начинать. Мысли напоминают ручей, разбухший после дождей. Как рассказать ему самую малость, чтобы купить безопасность для Виолетты? И что будет «самой малостью» для Терена?

Набираю побольше воздуха, собираю всю оставшуюся смелость и заявляю:

– Я ничего не скажу вам до тех пор, пока не удостоверюсь, что моя сестра действительно у вас.

Улыбка Терена становится шире. В глазах появляется больше интереса.

– А ты, оказывается, любишь торговаться. – Он снова умолкает, потом засовывает правую руку в рукав левой и что-то достает оттуда. – Я так и думал.

Вынутое из рукава с глухим стуком падает на стол. Вглядываюсь и вижу сапфировое ожерелье. Любимое украшение Виолетты. К серебряной цепочке прикреплен длинный локон темных волос.

У меня сердце уходит в пятки.

– Прежде чем мы начнем, – говорит Терен, прерывая мои мысли, – я хочу, чтобы ты кое-что себе уяснила. – Он подается вперед. Его глаза буравят меня. – Я всегда держу свое слово, так что оставь привычку его проверять. В твоих интересах говорить мне только правду. У меня в этом городе много глаз. Очень много. Если ты соврешь, я обязательно об этом узнаю. Это ты понимаешь?

Он держит ее здесь. Я прижимаю руки к платью, чтобы не так дрожали.

– Да, – шепотом отвечаю я, уже не решаясь расспрашивать о сестре.

– Теперь к нашему делу. Поскольку ты растеряна и не знаешь, с чего начать, я помогу тебе наводящими вопросами. – Он упирает локти в колени и смыкает ладони. – Расскажи, чем ты все это время занималась? О чем с тобой говорили люди из Молодой Элиты?

Я делаю глубокий вдох. Мне нужно как можно дольше тянуть время.

– В основном отдыхала, – отвечаю я и удивляюсь, как легко вступаю с ним в разговор. – Я много дней пролежала без сознания.

– Да, конечно. – Терен смотрит на меня почти с сочувствием. – Ты ведь получила столько ран.

Я молча киваю.

– Они не торопятся мне доверять, – решаюсь сказать я. – Они… они появляются передо мной в серебряных масках. Я до сих пор не знаю их имен и прочих особенностей.

Терен обладает завидной выдержкой.

– Тогда расскажи, что знаешь.

Опять сглатываю. Воздух в комнате становится тяжелым, давящим. Я должна ему что-нибудь рассказать. Мне кажется, я наблюдаю за собой со стороны.

– Они иногда приходят во Двор Фортунаты, чтобы меня навестить.

Терен улыбается:

– А свои дела они тоже ведут оттуда?

– Не уверена.

Я слышу гулкие удары своего сердца. Темнота теснит мне грудь, вызывая головокружение. Раскачиваюсь на стуле. Как же мне хочется пустить в ход мои способности! «Мне бы сейчас дар Энцо», – думаю я, и сила отвечает мне внутренними всплесками. Я хотела бы сжечь дотла эту проклятую башню.

– Аделина, расскажи, что они затевают, – просит Терен, с любопытством глядя на меня.

Темнота требует выхода, но я не пускаю ее наружу. Я не могу одолеть Терена. Сейчас я слишком слаба. Да и что сделает горстка теней? Я прочищаю горло. Все мысли – только о том, чтобы мои слова нанесли Обществу Кинжала как можно меньше вреда.

– Они собираются что-то устроить во время Турнира Бурь, – говорю я. – Что именно – я не знаю.

Терен раздумывает над услышанным. Потом один раз хлопает в ладоши. Дверь открывается, входит инквизитор в мундире.

– Жду приказаний, господин Санторо.

Терен жестом велит ему приблизиться. Инквизитор нагибается, и Терен шепчет ему на ухо. Слов я не слышу. Инквизитор настороженно смотрит на меня.

– Немедленно передай это королю.

Инквизитор низко кланяется.

– Будет исполнено, господин Санторо, – скороговоркой произносит он и уходит.

– И это все? – спрашивает меня Терен.

Мысленно вижу нежное лицо Раффаэле. Меня захлестывает чувство вины. Пока что я выдала Терену совсем немного. Боги, сделайте так, чтобы это его удовлетворило.

– Пока это все, что я знаю, – шепотом отвечаю я. – Мне нужно больше времени.

Терен надолго замирает.

С ужасом думаю, что он потребует дополнительных сведений. Но он вдруг улыбается и даже отводит взгляд.

– Сегодня ты сама пришла ко мне, – говорит он. – Это многообещающее начало. Спасибо тебе за сведения. Поскольку ты сдержала свое слово, я сдержу свое. Твоей сестре по-прежнему ничего не будет угрожать.

Из моего единственного глаза льются слезы. Облегченно приваливаюсь к спинке стула.

– Она будет в безопасности… пока меня удовлетворяют беседы с тобой. – Терен поворачивается ко мне. – Когда я снова увижу тебя?

– Через две недели, – хрипло отвечаю я. – Дайте мне две недели… Пожалуйста.

Подумав, он кивает.

– Хорошо, – говорит Терен и встает. – Можешь идти.

Вот и все.

Терен провожает меня. Я выхожу не через главный вход, а через маленькую заднюю дверь, открывающуюся в неприметный переулок. Прежде чем расстаться, он берет меня за руки и целует в щеку.

– Ты умница, – шепчет он и целует меня во вторую щеку. – Продолжай в том же духе.

Дверь закрывается. Я остаюсь одна и бреду по улицам на трясущихся ногах. Я – предательница. Что я наделала?

Постепенно меня выносит на те же улицы, по которым я шла к Башне инквизиции. Становится все шумнее. Завернув за угол, я вижу огромную ликующую толпу. Страх и усталость сменяются любопытством. Сейчас разумнее всего было бы поскорее вернуться во Двор Фортунаты. Но путь туда лежит в том же направлении, куда бредет эта толпа. Мне не остается ничего иного, как идти вместе с ними.

Пройдя еще немного, я вместе с толпой поворачиваю за угол и попадаю на огромную площадь. Таких я еще не видела.

С трех сторон границей площади служат каналы. Бóльшая часть огорожена толстыми веревками, натянутыми между столбами. Пришедшим остается довольствоваться пространством по краям. Более того, вдоль ограждения расхаживают солдаты инквизиции, хмуро поглядывая на толпу. Но люди не обращают на них внимания. Кроме солдат, я замечаю возле ограждения знаменосцев, трубача, а также… шутов в нелепых одеждах. Публика здесь собралась со всего города. Богачи со слугами, среднее сословие, бедняки. Все они разделяются на партии – по одному из четырех цветов: красному, синему, зеленому и золотистому. Балконы всех домов, окаймляющих площадь, тоже заполнены зрителями. На фоне сумрачного неба колышутся разноцветные полосы, привязанные к балконным решеткам.

Теперь понятно, куда я попала. Это скачки. Огороженное пространство – местный ипподром. В Далии мне доводилось бывать на скачках, хотя у нас все обстояло гораздо скромнее. Оглядываю площадь, выбирая кружной путь для возвращения ко Двору Фортунаты. Скорее всего, сегодняшняя миссия членов Общества Кинжала связана со скачками.

Снова присматриваюсь к балконам. Без труда нахожу королевские места – на широком балконе здания, стоящего ближе всего к дорожкам. И вид отсюда самый выигрышный. Балконные перила увиты белым и золотистым шелком. Однако места пустуют. Возможно, королевские места – это лишь для видимости.

Вдали грохочет гром.

– Дамы и господа! Достопочтенные зрители!

На дорожке стоит нарядно одетый человек. Официальный глашатай скачек. Он же – официальный трубач. Сложив ладони рупором, он зычным голосом делает предварительные объявления. Разноцветье над головой исчезает. Зрители успокаиваются и замолкают в предвкушении зрелища. По всей площади стоят солдаты инквизиции, чтобы в случае необходимости быстро восстановить порядок. Гром снова грохочет, явно недовольный затеянным празднеством.

– Добро пожаловать на предварительные конные состязания нашей Эстенции! – выкрикивает глашатай-трубач. – Он несколько раз произносит эту фразу, поворачиваясь по кругу, чтобы было слышно всем. Затем смотрит на королевский балкон и почтительно кланяется разукрашенной пустоте. – Пусть эти состязания станут данью нашей любви и уважения их королевским величествам, под чьим мудрым правлением Кенеттра движется к всеобщему счастью и процветанию.

Меня удивляет поведение зрителей. Никаких аплодисментов, никаких приветственных возгласов. Наоборот, я слышу что-то вроде глухого, недовольного ропота и лишь отдельные выкрики «Да здравствует король!». Еще в Далии я знала, что народ не жалует нынешнего короля. Здесь я вижу почти открытое презрение к нему. Представляю Энцо сидящим на королевском балконе. Как естественно смотрелся бы там наследный принц и законный правитель. Интересно, многие ли зрители остались верными Энцо? Многие ли из них поддерживают Молодую Элиту?

Я даже решаюсь представить себя на королевском балконе. Мысль о подобной власти вызывает у меня дрожь во всем теле.

Глашатай снова обращается к зрителям:

– Сегодня вы выберете самых быстрых наездников Эстенции, которые отправятся на летний Турнир Бурь. Каждый городской квартал представлен на состязаниях тремя наездниками. Итого их двенадцать. Сегодня, следуя давней традиции, нам предстоит отобрать троих самых лучших, самых быстрых. – Глашатай широко улыбается, показывая ослепительно-белые зубы. Его лицо тоже скрыто полумаской. Он прикладывает руку к уху, делая вид, что внимательно прислушивается. – Так какой же квартал займет сегодня первое место?

Толпа зрителей снова взрывается неистовым ликованием. Все выкрикивают цвета своих кварталов. Над головой снова колышутся разноцветные полосы.

– Я слышу, что это будет Красный квартал! – подыгрывает зрителям глашатай, вызывая новые вопли.

Зрители других кварталов пытаются перекричать болельщиков Красного.

– Постойте… теперь я отчетливо слышу – Синий квартал. Но и наездники Зеленого квартала сегодня будут выступать на сильных жеребцах-трехлетках. Да и Золотой квартал не подкачает. Так кто это будет? – Глашатай приветственно машет руками. – Не пора ли нам увидеть наших наездников?

Толпа снова вопит. Я стою, словно окаменев. Турнир Бурь. Это о нем сегодня говорил Раффаэле. Так вот почему члены Общества Кинжала собрались здесь. Это их миссия. Они хотят получить возможность выступить на Турнире Бурь. Зачем? Скорее всего, чтобы расправиться с королем на глазах у сотен зрителей. У меня голова кружится от такого предположения… и от своей роли во всем этом. Я только что предупредила Терена.

Сопровождаемые хаосом криков, на дорожке появляются первые три лошади. Жители Красного квартала разражаются громом приветствий и норовят похлопать по плечу наездников, которые выходят на дорожку. Увидев жеребцов, я мгновенно забываю обо всем. Лошади из отцовской конюшни не идут ни в какое сравнение с этими красавцами. Чистокровные скакуны из Солнечных земель. Безупречная стать, раздутые ноздри. В глазах – огонь жизни, который отцовские лошадки давным-давно утратили. Гривы украшены красными шелковыми лентами. Такими же лентами пестреет и одежда наездников. Те машут своим зрителям.

Затем наступает черед Зеленого квартала. И тогда я тоже вскрикиваю. Среди этих всадников – Похитительница Звезд. Всем видны фиолетовые пятна на ее лице. Почему же она не попыталась скрыть их под маской?

– Госпожа Джемма из дома Сальваторе. Жеребец Подарок, на котором она будет состязаться, принадлежит господину Акино.

Глашатай начинает перечислять былые заслуги коня, но я уже не слушаю, не в силах оторвать взгляд от Джеммы. Получается, она из очень богатой и влиятельной семьи, раз ей – мальфетто – позволили участвовать в подобных состязаниях.

Здравый смысл мне твердит: «Немедленно возвращайся во Двор Фортунаты, пока они тебя не заметили». Но я не могу оторваться от захватывающего зрелища. Ноги приросли к земле, а единственный глаз пристально следит за девушкой, которую до этого я знала лишь как Похитительницу Звезд.

Появление Джеммы приводит толпу почти что в состояние бунта. Слышатся злобные выкрики «Мальфетто!», сопровождаемые улюлюканьем. Вглядевшись в крикунов, вижу, что кое-кто из них нарочно разрисовал себе лицо такими же пятнами, как у Джеммы. Только у них эти пятна крупнее и ярче, чтобы подчеркнуть ее отметины. Кто-то бросает в нее гнилым фруктом и с перекошенным от злости лицом орет: «Ублюдочная девка!» Джемма продолжает стоять с высоко поднятой головой, глядя на своего коня. Поток брани не утихает.

Как девушка из аристократической семьи допускает подобные оскорбления в свой адрес? Я кусаю щеку изнутри. Чувствую прилив злости. Однако вскоре замечаю, что среди зрителей есть и те, кто открыто поддерживает Джемму.

Их достаточно много. Они размахивают флагами. В основном это жители Зеленого квартала, но не только. У меня перехватывает дыхание. Мой гнев сменяется изумлением, а потом и радостью за Похитительницу Звезд. Слежу, как Джемма весело улыбается своим сторонникам. Воздух трещит от напряжения между ними и противниками. Зачатки возможной гражданской войны. Я вдыхаю этот воздух, словно он способен дать мне силу. Помнится, Энцо говорил: «Не все ненавидят мальфетто». С беспокойством поглядываю на инквизиторов. Те стоят наготове, чтобы в любую секунду вмешаться.

Джемма наслаждается вниманием сторонников. Откинув непокорные волосы, она улыбается всем, но смотрит на тех, кто ее поддерживает. Потом молниеносно оказывается в седле своего жеребца. Привстает в стременах, снова машет зрителям, после чего усаживается. Все это время ее конь стоит не шелохнувшись. Похоже, Джемма – единственная мальфетто на этих состязаниях.

Выходят наездники двух оставшихся кварталов. Все двенадцать выстраиваются у конца дорожки, образуя зубчатую линию. Гул толпы может соперничать с громом. Джемма ласково поглаживает гриву своего жеребца. Конь нетерпеливо перебирает ногами.

Глашатай подает сигнал трубой:

– Наездникам – приготовиться!

Толпа мгновенно умолкает и ждет начала.

Глашатай взмахивает ярко-желтым флажком:

– Вперед!

Лошади, измученные ожиданием, пускаются вскачь. Толпа орет.

Наездники проходят первый круг. Их окутывает густое облако пыли. Щурюсь, пытаясь увидеть Джемму. Ее конь находится где-то посередине, пожалуй, даже ближе к концу. Но это не смущает наездницу. Джемма продолжает улыбаться во весь рот.

Первый круг пройден. Впереди несется всадник из Красного квартала. Джемма идет девятой. Мысленно желаю ей удачи.

Вокруг меня – невообразимый гвалт. Каждый выкрикивает имя своего любимца. Эта вакханалия живо напоминает мне беснование толпы в день моей казни. Чувствую, как внутри поднимается тьма. Раффаэле велел мне всматриваться в пустое пространство. Там легче увидеть нити силы, пронизывающие воздух.

Лошади проносятся мимо меня. Джемма сидит, запрокинув голову, и дико хохочет. Ветер дует ей в лицо, отчего волосы колышутся за спиной наподобие занавеса. Я слежу за расстоянием между нею и остальными наездниками. Краешком глаза вижу, как что-то мелькнуло, словно маленькая звездочка. Поворачиваю голову, чтобы лучше рассмотреть, и звездочка тут же исчезает.

Лошади завершают второй круг. Третий – последний. Джемма по-прежнему идет девятой. И тогда она вдруг начинает свой маневр: вцепляется в гриву жеребца, припадает к его шее и что-то шепчет. Над площадью проносится сильный порыв ветра. Это Ветроходец. Наверняка она сейчас удобно устроилась где-то и следит за происходящим.

Жеребец Джеммы вырывается вперед. Он занимает седьмое место, потом шестое. Пятое. Четвертое. Третье. Зрители Зеленого квартала орут во всю мощь своих легких. Мое сердце лихорадочно бьется, словно это я бегу вместе с лошадьми. Способности самой Джеммы и помощь Ветроходца выводят Подарка на второе место. Я замираю и приказываю себе сосредоточиться. Пристально смотрю на Джемму.

Кажется, я вижу нити! Их тысячи: разноцветные, постоянно движущиеся, как в громадном ткацком станке.

Наездники Красного квартала, идущие первым и третьим, пытаются помешать Джемме, загородить ей путь. Ее жеребец снова вырывается вперед, поднимая густые облака пыли. Разгадываю маневр Ветроходца: это она повернула ветер в нужном направлении. Соперники Джеммы и их лошади теряют ориентацию.

Остается всего четверть круга. Жеребец Джеммы стремительно вырывается вперед. Соперничающие наездники пытаются ее догнать, но уже слишком поздно. Джемма и Подарок разрывают натянутую ленту. Глашатай взмахивает желтым флажком и трубит в трубу. Снова вал криков. Над зрителями Зеленого квартала вздымается зеленое шелковое море.

Она победила.

Не могу скрыть довольную улыбку, хотя и не особо ее показываю, стоя среди огорченных зрителей Синего квартала. Наверное, мои сведения никак не повредят миссии, задуманной членами Общества Кинжала на Турнире Бурь. Ну что может сделать Терен? Пошлет дополнительное число своих инквизиторов на состязания?

Вскоре приветствия зрителей Зеленого квартала начинают тонуть в воплях и улюлюканье тех, кто недоволен победой Джеммы. «Не засчитывать ей победу!» – кричат рядом со мной. «Мальфетто!» Кое-кто орет, что она, должно быть, из Молодой Элиты. Я настораживаюсь, однако, как бы ни хулили Джемму, никто не может отрицать: она выиграла скачки.

Глашатай подходит к Джемме. Она встает в стременах и кланяется зрителям. Глашатай церемонно вручает ей желтую ленту победителя. Он улыбается и всем своим видом показывает, что рад победе, но не пожимает ей руку, как того требуют правила. И ленту он подает Джемме так, чтобы случайно не коснуться ее пальцев. Ее улыбка меркнет.

Все остальные наездники получают по зеленой ленте. Здесь правила такие же, как в Далии. Эту ленту они должны три дня носить на рукаве в знак уважения к победителю.

– Победила госпожа Джемма из дома Сальваторе! – несколько раз объявляет глашатай.

– Соблюдать порядок! – кричит кто-то из инквизиторов.

Его никто не слушает. Зрители Зеленого квартала – сплошное неистовство жестов и звуков. Остальные зрители сердито переговариваются. Начинаю пробираться к выходу. Надо понимать, других состязаний сегодня не будет, а потому я должна вернуться домой раньше, чем меня хватятся.

– Я сказал – соблюдать порядок! – повторяет инквизитор.

Останавливаюсь. Инквизиторы встают у выходов. Теперь не выберешься. Дальше происходит совсем уж неожиданное: инквизитор (вероятно, их старший) подзывает к себе глашатая и что-то шепчет ему на ухо. Двое других подходят к Джемме и заставляют ее спешиться. Остальные наездники торопятся раствориться в толпе. Слышатся властные крики: «Дорогу! Дорогу, кому говорю!» Толпа расступается. На середину площади въезжает всадник. Он тоже в мундире инквизиции. Всадник взмахивает руками, требуя тишины.

– Дамы и господа! Достопочтенные зрители! – начинает он. – Поздравляю Зеленый квартал и их наездницу-мальфетто с впечатляющим зрелищем.

Джемма стоит одна. Чувствуется, ей не по себе от столь пристального внимания. «Надо убираться отсюда, и поскорее», – думаю я. Вот только как?

– Однако нам придется внести изменения в условия состязаний. Такова воля короля. Я только что из дворца. Его величество объявил, что отныне ни один мальфетто не сможет участвовать в Турнире Бурь, а также в предварительных состязаниях.

Зрители Красного и Синего кварталов вопят от радости. Зеленый квартал негодует. Джемма все еще стоит на дорожке, ошеломленно переминаясь с ноги на ногу.

Сглатываю. А ведь это моих рук дело!

Глашатай обменивается еще несколькими фразами с инквизитором, затем просит всех участников скачек подойти к нему и вернуть зеленые ленты. Они подходят, и теперь каждый получает красную ленту. Сообразно новому королевскому указу, победителем считается наездник из Красного квартала, занявший второе место. Зрители Зеленого квартала бурлят от возмущения. В толпе начинаются стычки.

Я продолжаю наблюдать за Джеммой: одинокой, ошеломленной и совершенно беспомощной. Сейчас она очень похожа на Виолетту. Боясь взрыва чувств, инквизиторы держат ее за руки. Глашатай подает ей красную ленту. До крови впиваюсь ногтями в мякоть ладоней. В воздухе сверкают нити силы. От толпы. От меня самой, подстегнутой страхом. Кончики пальцев гудят, как струны. С них льется сила. В разных частях толпы появляется и исчезает призрак моего отца. Он проходит сквозь человеческие тела. Ухмыляющееся лицо отца безотрывно смотрит на меня.

Щеки Джеммы пылают от унижения. Зрители умолкают. Тишина становится зловещей. Один инквизитор держит Джемму за руку, второй повязывает ей красную ленту. Джемма кусает губы, глаза опущены. Инквизитор трижды оборачивает ленту вокруг ее руки и с силой затягивает концы. Джемма вздрагивает и тихо стонет.

– Победителем объявляется господин Барра из Красного квартала! – кричит глашатай.

Новый победитель торжествующе вскидывает руки. Джемма не поднимает глаз. «Что ты стоишь? – думаю я, желая, чтобы она услышала мои мысли. – Уходи». Площадь покрыта густой паутиной линий силы. Их здесь, наверное, целый миллион.

И вдруг в голову инквизитора летит камень, брошенный из толпы.

Инквизитор успевает отбить камень, подставив лезвие меча, и тот с глухим стуком падает на землю. Инквизитор озирается, высматривая смельчака. Но вокруг – лишь бледные, испуганные лица. И куда только делось недавнее ликование! Нападение на инквизитора считается государственным преступлением. В Далии за это казнили.

Инквизитор кивает своим напарникам. Они грубо толкают Джемму, заставляя опуститься на колени. Джемма возмущенно протестует. Теперь даже те, кто выкрикивал оскорбления, оторопели. К моему стыду, я вместо страха ощущаю возбуждение. Сила бурлит в груди и щиплет пальцы. Моя тьма сродни надвигающейся буре. Там такие же черные тучи, как над головой. Члены Общества Кинжала наверняка предусмотрели и такое развитие событий. Они должны ее спасти. Раффаэле говорил, что страх лишает Джемму ее силы.

– Похоже, собравшиеся забыли о правилах достойного поведения на состязаниях, – говорит инквизитор. – Что ж, надо преподать им наглядный урок.

Острие его меча царапает Джемме шею. Появляется кровь.

Я больше не могу сдерживаться. Забыв всякую осторожность, тянусь к ближайшим нитям. Меня пьянит их досягаемость. Я просто пирую на людском страхе, ненависти и прочих темных чувствах. В ушах звучат слова Раффаэле. Чутье подсказывает, за какие нити дергать. Не все они охотно подчиняются моей воле, но я добиваюсь желаемого.

На крышах появляются призрачные силуэты.

У меня со лба хлещет пот, но я не выпускаю нитей. Держусь за них. Как же их много! Сжав зубы, заставляю силуэты измениться. Впервые они мне подчиняются. Придаю им облик членов Общества Кинжала. Теперь мои призраки в плащах и серебряных масках. Они десятками притаились на крышах домов, словно молчаливые караульные. Их плащи – под цвет неба. Я управляю всеми. У меня сбивается дыхание, будто я бежала несколько часов подряд. Некоторые силуэты начинают дрожать, теряя облик. Приказываю им не дергаться. Они снова подчиняются. До чего же они похожи на настоящих!

Почуяв неладное, инквизиторы поднимают глаза. Меч, что был приставлен к горлу Джеммы, падает на землю.

– Молодая Элита! – раздается в толпе. Люди испуганно указывают на моих призраков. – Они здесь!

В толпе начинается паника. Лошади испуганно ржут. Джемма вскакивает на ноги. Ее глаза распахнуты от удивления. К счастью, она успевает воспользоваться неожиданным шансом и ныряет в толпу. Тьма вокруг меня пьянит лучше любого вина. Она тянется ко мне, и я позволяю ей окутать себя, пропитать снаружи и изнутри. Не думала, что у меня такая власть над этими людишками. Мне это нравится.

Но я не настолько сильна, чтобы удерживать иллюзию. Силуэты начинают меркнуть и исчезать, проваливаясь внутрь крыш. Вместе с перепуганными людьми я тороплюсь поскорее убраться с площади. Недавняя храбрость сменяется злостью на себя. Теперь Энцо наверняка узнает, что я была на скачках. Хуже, если они дознаются, зачем я покидала Двор Фортунаты. Они могут узнать о моей встрече с Тереном и о содержании нашего разговора. Меня мутит. Прочь, прочь отсюда!

Люди опрометью несутся с площади. Несколько инквизиторов еще пытаются загородить выходы, но нас слишком много, а их – слишком мало. Я стараюсь держаться поближе к стенам домов, чтобы бегущие меня не раздавили. Вокруг – настоящий карнавал демонов. Многие даже не сняли масок. Кто-то по-прежнему сжимает в руках разноцветные шелковые тряпки. Нити силы так и сверкают в воздухе.

Пущенная стрела кажется прилетевшей с неба. Она ударяет в инквизитора с лошади и сбрасывает его. Люди с воплями бегут от него врассыпную. За первой стрелой летит вторая. Потом третья. Инквизиторам уже не до толпы. Они высматривают дерзкого стрелка. Толпа прорывается сквозь растерянных инквизиторов и убегает с площади. Инквизитор ранен. От вида крови у меня гулко стучит сердце.

Общество Кинжала.

Я бегу вместе с остальными. Вдогонку несутся крики инквизиторов, требующих порядка. Судя по звукам, инквизиторы в бессильной ярости начали арестовывать людей. Им нужны те, на кого можно будет свалить вину. Бегу дальше. Сила не оставляет меня. Продолжает пульсировать по моим жилам. Стараюсь не особо обращать на нее внимание. Невзирая на случившееся, мне по-странному радостно.

Ведь это не кто-то устроил хаос на площади, а я.

Когда я достигаю Двора Фортунаты, платье на мне можно выжимать. Я тяжело дышу. Заворачиваю за угол, бегу вдоль стены, которая выходит на узкую улочку. Хватаюсь за плющ и перемахиваю через невысокий забор. Я – внутри знакомых стен. Отряхиваю пыль с ладоней, открываю калитку, пробегаю небольшое расстояние до потайной стены, проскакиваю через проход и несусь по коридорам в свою комнату. Я все-таки успела раньше. Сейчас я скроюсь у себя и…

Но в коридоре меня уже кто-то ждет. Энцо.

Лицо принца не предвещает ничего хорошего. Глаза пылают, и красные прожилки сейчас похожи на раскаленные нити.

– Тебе было велено оставаться здесь, – говорит он пугающе спокойным голосом. – Почему ты ушла?

Страх сдавливает мне горло. Он знает!

Энцо не один. За его спиной вижу фигуру Ветроходца. Она без маски. Чуть дальше замечаю Паука. Он стоит, привалившись к стене, скрестив ручищи на груди. Паук предвкушает мое наказание.

– Кажется, наша овечка нашкодила.

Я смотрю только на Энцо и пытаюсь придумать убедительное оправдание своему самовольному уходу. Я не считаю, что заслужила наказание.

– Я… я хотела помочь.

– Допомогалась. Видела, что было с людьми? Ты хоть раз задумывалась, сколько бед можешь наделать своей неуправляемой силой?

– Я вступилась за Джемму, – возражаю я, чувствуя прилив злости. – Не хотела стоять и смотреть, как ее убивают.

Паук презрительно морщится:

– Довольно с тебя дурацких действий. Избавь нас от своих дурацких слов. Оставь их в своем глупом ротике.

– А ты лучше позаботься о своем, иначе и тебе достанется.

Даже не знаю, как и откуда явились слетевшие с языка слова.

Энцо качает головой, останавливая нашу перепалку.

– Данте. Ты свободен, – говорит принц, даже не поворачиваясь к Пауку.

До меня не сразу доходит, что Энцо назвал его настоящим именем.

Злость могучего парня сменяется недоумением. Он не ожидал, что его в моем присутствии назовут по имени, да еще и прикажут уйти.

– Позволяешь этой девчонке своевольничать? – угрюмо произносит Паук. – Она могла всех нас погубить. И провалить нашу миссию.

– Нашу миссию провалила инквизиция, – перебивает его Энцо. Он смотрит только на меня, и я чувствую знакомое замирание сердца. – Данте, ты свободен. Не заставляй меня трижды повторять одно и то же.

Данте резко отталкивается от стены.

– Берегись, овечка! – огрызается он и уходит.

Ветроходец смотрит ему вслед, затем переводит взгляд на меня. В ее глазах – недоверие.

– Жнец, что же теперь нам делать? Строить новые планы насчет Турнира Бурь?

– Незачем.

– Но Джемма лишилась права участвовать в состязаниях. Как тогда она сумеет подобраться к королевской чете?

Энцо буравит меня глазами. Мои щеки становятся пунцовыми.

– Подберется, если кое-кто создаст ей прикрытие.

Я моргаю, переваривая услышанное. Я удивлена обилием сведений, свалившихся на меня. Я узнала настоящее имя Паука, но не это главное. Получается… они довольны мною? Они готовы допустить меня к участию в миссиях Общества Кинжала? Я могу научиться создавать иллюзорное прикрытие для Джеммы. И не только для нее. Для любого из них.

Энцо подходит ко мне почти вплотную. Его жар обжигает мне кожу даже через платье. Энцо дотрагивается до застежек моего плаща. Их металл раскаляется. Кромка ткани чернеет. Меня снова охватывает страх.

– Значит, ты хочешь учиться быстрее, – говорит он.

Стараясь не показывать Энцо своего страха, я задираю подбородок:

– Да.

Энцо молчит. Потом убирает руку. Застежки мгновенно остывают. Удивительно, как они не прожгли мне шею до мяса. Энцо сердит на меня, однако за стеной его гнева я ощущаю проблеск чего-то иного. В его глазах мелькает непривычная теплота.

– Ну так тому и быть.

Я готова подпрыгнуть вместе со своим сердцем.

– Но должен предупредить тебя, Аделина, Данте прав. Имея дело со мной, помни о черте, которую ты никогда не должна переступать. – Энцо щурится и привычно убирает руки за спину. – Больше не смей так беспечно подвергать моих людей опасности.

Его слова обжигают не слабее рук. Получается, я по-прежнему стою особняком. Я отделена от них. Я шпионка и предательница. Возбуждение, владевшее мною на площади, улеглось. Я могу спокойно думать о случившемся. А вдруг своим стремлением помочь Джемме я сделала только хуже? Не будь меня там, ей на выручку пришли бы ее соратники. Их действия оказались бы намного точнее моих и не вызвали бы такого хаоса. Не была ли моя услуга медвежьей? Джемма вполне могла пострадать от всего, что я затеяла на площади. Вдруг инквизиция обвинит ее в появлении иллюзорной Молодой Элиты на крышах?

А вдруг и Терен был на площади и все видел?

– Простите, – бормочу я, очень надеясь, что Энцо и Ветроходец не умеют читать мысли.

Энцо не торопится принимать мои извинения. Он снова пристально смотрит на меня, прожигая насквозь.

– Чтобы это было в последний раз.

Я слышу не только слова, но и их подтекст и внутренне содрогаюсь. Если Энцо узнает про мою встречу с Тереном, то убьет меня.

– Завтра ты придешь в пещеру, – отчеканивает Энцо. – На рассвете. Там посмотрим, насколько быстро ты способна учиться.

Повернувшись, он уходит.

Ветроходец ненадолго задерживается. Пихает меня в бок, неуклюже улыбается и протягивает руку:

– Меня зовут Лючента.

Я пожимаю ее руку, не зная, что сказать в ответ. Сломан еще один барьер между мною и Обществом Кинжала. Не знаю, радоваться мне или сжиматься от острого чувства вины.

– Между прочим, это его способ благодарить за помощь, – добавляет Лючента, прежде чем уйти. – Поздравляю. Энцо сам будет тебя обучать.