38
В шесть часов утра Алессио уже шел по заводской территории; солнце светило ему в спину.
Город еще спал, но не спали коты, населявшие его. Их острые мордочки появлялись отовсюду: из дренажных труб, из подвалов. На «Луккини» их было особенно много.
Алессио заметил одного, пробиравшегося сквозь сухой кустарник. Парень присел, но покормить зверя было нечем. Алессио всегда любил смотреть на кошачий нос — розовый и мокрый.
Черно-белый кот замер, разглядывая Алессио огромными желтыми глазами. Алессио поднес к нему руку, но кот, высоко подпрыгнув, умчался прочь.
Солнце освещало цеха розовым светом. Алессио подошел к мостовому крану и подумал, что, может быть, именно сегодня его отец вернется домой.
Он поздоровался с рабочим, которого пришел сменить, взял в руки пульт и убедился, что все механизмы работают нормально. ОК, рядовой Райан, можно начинать.
Алессио нацепил наушники плеера, и аккорды тяжелого рока едва не порвали ему барабанные перепонки. Это сложно — совмещать естественный ритм твоей жизни с тем, что требуется от металлурга: лить сталь, придавать ей форму, ждать, пока она затвердеет.
Хочешь — не хочешь, а пора нюхнуть кокса.
Алессио вытащил зеркальце, свернул в трубочку пятитысячную купюру и втянул обычную дозу, не думая о том, что на это уходит значительная часть месячной зарплаты. По большому счету, он ловил кайф, управляя под музыку огромной махиной. Но сегодня… Сегодня его мозг терзали мысли об Элене.
В это же самое время запыхавшийся Маттиа спешил к установке, производящей заготовки для проволоки. Основной задачей Маттиа было загружать продукцию в тележку и перевозить ее на склад технического контроля.
Скользнув взглядом по постеру с порнозвездой Евой Хенгер, он забрался на электрокар. Если и горбатиться восемь часов кряду, то со всеми удобствами.
Маттиа думал об Анне, кудрявой веснушчатой девчонке, спавшей сейчас под легкой простыней, о ее нежном, теплом теле в памятной пижаме с клубничками.
Комбинезон оттопырился в паху. Так часто бывает, когда перегружаешь тонны проволоки. Артерии расширяются, и самый нецивилизованный мускул требует свое. В таких случаях надо бежать в туалет или в кусты, расстегнуть ширинку и быстро решить проблему.
Совсем в другом конце завода Джанфранко материл как всегда опоздавшего Кристиано:
— Чего ты таскаешься в эту «Джильду»! Посмотри, на кого ты похож! Иди рожу помой, мать твою!
Кристиано зевал и тер гноящиеся глаза.
— Да я не вчера там был, а позавчера, — промямлил он.
— Смотри, последний раз предупреждаю!
Из-за Франчески Кристиано не спал уже две ночи подряд, все время представляя ее голое тело. Он-то знал, что ей не восемнадцать, а всего лишь четырнадцать, ведь они были соседями. Ему ли не помнить, как Франческа в школьной форме с клетчатым фартуком шагала в школу под руку с Анной. Две подружки с цветастыми ранцами за плечами…
Но сейчас его ждали блестящий «Катерпиллар», на котором он теперь работал постоянно, и гора шлама высотой в пять или шесть метров.
Он воткнул в груду ковш и бросил взгляд на его содержимое. Обломки кирпича, куски железа, дохлые крысы… и несколько кусков меди.
Медь:в случае ее обнаружения ему следует выключить мотор, лопатой собрать деньги — пять тысяч лир за килограмм — и спрятать в надежном месте, чтобы после смены незаметно вынести все через проходную.
Этим утром он впал в сентиментальность. Набитый пылью рот, пот на висках и специфический привкус металлической стружки на языке всегда оказывали на него такое воздействие.
Он позвонил Дженнифер и, разбудив ее, потребовал привезти сына к заправке на пятом километре.
Алессио был под кайфом, Маттиа никак не удавалось до конца проснуться, Кристиано предвкушал, как полихачит перед сыном на экскаваторе. Было 3 июня 2002 года, семь часов утра.
Парням крупно повезло, что они попали в одну смену. В два часа они собирались встретиться в раздевалке со сломанными душевыми, чтобы отправиться потом на пляж улицы Сталинграда. Внимание, крутые пацаны идут на пляж!
Неслабый ковшик — 19,6 тонны. Алессио наполнял его, перемещал, и так до полудня, затем — обеденный перерыв, и останется еще часик потянуть лямку. Пышногрудая брюнетка на постере улыбалась ему.
Солнце быстро поднималось над мысом. Отсюда не видно Эльбы, видно лишь залив с цехами «Дальмине» и «Энель» на берегу. Дай им с Кристиано волю, они бы до неузнаваемости изменили пейзаж за пару часов, как в компьютерной игре.
«Буду держать тебя в курсе», — написала ему вчера Элена.
Ну и что ты мне не звонишь? А, ты не встаешь так рано, тебе еще надо сходить в ванную, навести марафет и позавтракать… Но ждать было невмоготу. Вчера вечером он набрался смелости и предложил ей пообедать вместе. В столовке. Почти час потратил, печатая эту проклятую SMS.
Алессио поднял глаза и убедился, что картинка не переменилась. Тут и там поднимались красновато-фиолетовые испарения, отравлявшие атмосферу. Затем он снова взялся за рычаги. Одно давит на другое — элементарная физика.
Он обливался потом и проклинал тысячу пятьсот тридцать восемь градусов, при которых плавится металл. Емкости с расплавленной сталью проплывали близко от него. Так близко, что роба запросто могла загореться. Большая часть этой стали пойдет на производство рельсов. Только отправляясь на вокзал, можно получить от этого удовольствие. Садишься в поезд, смотришь в окно, слышишь скрежет стали — и вспоминаешь все этапы производства: коксовочная печь, доменная печь, конверторы, прокатные станы… Гордись, чувачок, рельсы, по которым едет поезд, сделаны при твоем непосредственном участии.
Алессио с нетерпением ждал ответа от Элены. Солнечные лучи били ему в голову. Мобильник не издавал ни звука.
Кто знает, где сейчас его отец? Вдруг он действительно вернется сегодня вечером, мерзавец этот? Интересно, хватит ли у него наглости переступить через порог? Нет, ни за что он его не простит…
Восемь часов утра. Сидеть в кабине уже порядком надоело. Солнце поднялось, тени стали еще короче. А голова забита невеселыми мыслями. Ты хочешь узнать, появится ли твой гулящий папаша сегодня вечером, удастся ли в полдень пообедать с Эленой… Летят минуты, проклятые минуты. Ты нервно дергаешь рукой и видишь, как перепутываются тросы. И начинаешь безудержно материться.
Алессио в ярости ткнул пальцем в красную кнопку.
Спокойно… Ничего страшного не произошло. Так бывает: тросы перепутываются, приходится выключать систему, чтобы не наделать дел похуже. Так бывает. Но только не сегодня, черт побери!
Он продолжал ругаться. Кокаин плавился в его крови.
Отец звонил вчера и собирался заявиться домой — придется делать вид, что все тип-топ…
Алессио в бешенстве сорвал наушники. Из-за этих тросов ему совсем не хочется провести на работе лишние два часа. Вот паскудство! Для него предельно важно пообедать с Эленой, а ты тут теряешь шанс из-за долбаных тросов!
По инструкции он должен застопорить механизм и идти искать мастера. В любой нештатной ситуации, даже если ты всего лишь переутомился, следует действовать по инструкции. Ну ладно, так и поступим — Алессио пошел разыскивать мастера участка.
Через двадцать минут он нашел его — волосатого жирдяя, вечно торчавшего у Альдо. Тот дремал, сидя на раскладном стуле у сифона с водой.
— У меня тросы перепутались, — сказал Алессио.
— Ну ты и придурок, — застонал мастер.
Его брюхо удобно покоилось на широко расставленных ногах, и он обливался потом, хотя сидел в неподвижности.
— Давай по-быстрому все исправим, — предложил Алессио.
— Чувак, — рыгнул мастер, — расслабься, а? Я ремонтников пришлю.
Ему потребовалось три минуты, чтобы встать. С таким-то пузом в жару нелегко приходится… Мастер кивнул на календарь «Максим», висевший на стене. Деваха с огненно-рыжими волосами и огромной задницей позировала на фоне скал.
— Чё, нравится? — улыбнулся толстяк.
Алессио готов был пристрелить его.
Заспанная Дженнифер с ребенком на руках появилась в половине девятого. Заметив их, Кристиано спрыгнул с экскаватора и вприпрыжку помчался к ограде. Джеймс срыгнул молоко на блузку матери.
— Его все утро тошнит, — пожаловалась Дженнифер.
— Молодец! Богатырь! — кричал сыну Кристиано. — Смотри, смотри…
Лицо ребенка было совсем зеленым. Восторженные вопли отца довели его почти что до слез.
Кристиано распалялся еще больше:
— Хочешь увидеть папину зверюгу? Хочешь посмотреть, какой у папы бык есть?
Ни Дженнифер, ни Джеймс не имели ни малейшего желания смотреть на «папиного быка».
Кристиано побежал к экскаватору, влез в кабину, врубил магнитолу на полную мощность и начал выделывать уже всем известные номера.
— Гонки, давай гонки устроим, — закричал он другому рабочему. — Пускай сын посмотрит!
— Ты больной, — ответил тот и покрутил у виска.
Джеймс не прекращал блевать, и Дженнифер потеряла терпение. Через пять минут она уехала. Кристиано, увидев, что красоваться не перед кем, заглушил мотор. Они с ним даже не попрощались.
Полчаса спустя приперлись два дряхлых старика. Ремонтники, мать твою… За это время Алессио обгрыз себе все ногти.
— Эй, побыстрее можно управиться! — сказал Алессио вместо приветствия.
— Ага, — отозвался один, поднимаясь по лесенке. — Не мы эту штуку сломали.
Посмотрев, как ремонтники карабкаются на мостовой кран, Алессио понял, что пройдет вечность, пока они скрутят тросы и намотают их на барабан. Они делали все так медленно, что он готов был застрелиться.
Он рисковал просрать все — обеденный перерыв, встречу с Эленой, возможность посидеть с ней рядом за столом, слушая, как за спиной шепчутся: «Так, значит, этот гопник с начальницей спит!»
— Ну, как там? — крикнул он.
Ремонтники только-только стали разбирать барабан.
— Да тихо ты, парень, не кипятись!
Черта с два! Алессио не собирался давиться бутербродом, чтобы нагнать упущенное время. Еще меньше он хотел пропустить обед с Эленой в столовке среди работяг. Мысленно он подгонял ремонтников ударами хлыста.
Один сбой в системе — и все летит в тартарары!
Что же ты не звонишь, зараза такая? Уже почти половина десятого!
— Сколько там еще копаться?
— Ну, час…
— Даже два, — ответил второй мастер.
— Два часа!!! — охнул Алессио и схватился за голову.
Звонила Анна. Маттиа ответил, зажимая мобильник между плечом и челюстью. Он колесил на погрузчике между ангарами практически вслепую, потому что металлозаготовки свешивались на лобовое стекло.
— Мне страшно, Маттиа…
— Чего тебе бояться-то?
— Если не наберу восемь баллов — мне конец!
— Да ладно, ты все знаешь.
— Неправда!
— Слушай, да мы неделю с тобой в постели не были из-за твоих чертовых глаголов!
— Что?
— Ничего. Тебе не понять. «Третье спряжение — это жуть!» По-твоему, на заводе работать легче?
— Я тебя плохо слышу…
— Здесь шумно, я к конвертерам подъехал.
— Ладно, я пошла в класс — ведьма возвращается.
— Ни пуха ни пера!
— К черту!
Алессио был сам не свой от тревоги и злости. Ему не стоялось на месте.
— Пойду прогуляюсь! — крикнул он ремонтникам, приложив ладони раструбом ко рту.
— Правильно! — ответили ему мужики. — И наркоты поменьше нюхай!
Солнце будто обухом лупило по макушке. Защитный головной убор — деталь необязательная, это как каска, которую носят только придурки. Кстати, еще не факт, что ее выдадут, эту каску: для этого нужно оторвать три или четыре тысячи лир от доходов предприятия.
Алессио шагал, зажав телефон в руке. Он испытывал муки от того, что Элена не звонила, и ему безумно хотелось пить.
Нужно было выговориться, и он отправился к складу проволоки.
Папаша, сволочь этакая, в жизни палец о палец не ударил, но все-таки купил «гольф»… Понятно, что он кого-то грабанул, чтобы купить этот чертов автомобиль!
Маттиа бы его понял.
Скорее всего, его дружок сейчас чешет яйца и покуривает в теньке. Или листает один из этих идиотских журналов, где пишут, как доставить женщине неземное удовольствие с первого раза. В общем, он делает что угодно, только не работает.
Алессио перешагивал через рельсы, проходил под стрелами кранов и транспортерами, груженными коксом. До Маттиа было полтора километра. Не так уж много, но в мокрой от пота робе да под палящим солнцем топать было нелегко.
Слушай, Маттиа, что скажу. Знаешь Элену, сучку, которая может нас уволить? Знаешь, конечно. Так вот. Я ее ненавижу. Ненавижу! И влюблен в нее, как тринадцатилетний, черт! Пойдем по пиву выпьем! Тут рядом заправка есть, там можно купить.
Слушай, давай грабанем кого-нибудь? А то у меня тросы путаются, да и вообще у нас русские скоро отнимут рабочие места. И что? Не поедешь же ты в Польшу работать?
Алессио всерьез думал об этом. Или почти всерьез. Еще он думал о ремонте на мостовом кране, о своем проходимце папаше и о своей бывшей невесте, которую он бы с удовольствием зажал где-нибудь в углу, содрал бы с нее наглаженную блузку и разобрался бы с ней, голенькой.
С такими мыслями он добрался до будки регулировщика, рядом с которой высилась гора заготовок размером с его дом. Какой-то смутно знакомый мужик курил на улице.
— Маттиа здесь?
— Он на погрузчике, — ответил мужик, поглядывая на часы. — Полчаса назад поехал к поезду отгружать болванки, скоро должен вернуться.
— Что, неужели работает?
Рабочий хохотнул и вгляделся в Алессио:
— Слушай, а я тебя знаю.
— Да ну, — ответил тот, на секунду оторвавшись от мобильника, который и не думал звенеть.
— Ты ходил в прошлом году в тренажерный зал «Боди Джим»?
— Да, ходил, — сказал Алессио, которому в эту минуту меньше всего хотелось говорить о тренировках.
— Я тоже туда ходил, мы даже с тобой как-то в кикбоксинге попрыгали. Точно, ты друг Маттиа! Мы еще в «Джильде» с тобой пересекались, помнишь? Алессандро, да?
— Алессио. — Он больше не мог выносить этот треп: — Слушай, мне позвонить надо. Бывай.
Попрощавшись, Алессио принялся вышагивать у будки регулировщика, не отводя глаз от дисплея.
Ну же, позвони! Что тебе стоит? Позвони, я сдохну сейчас! Черт! Сам позвоню!
Алессио набрал номер рабочего телефона Элены, чтобы та точно ответила. Июньское солнце на территории завода, где варят сталь, даже в десять утра способно просверлить дырку в голове. Такое впечатление, что сидишь в топке, с одной только разницей — в топку донесся голос Элены.
— Алло, Элена? Это Алессио…
— Але… Я собиралась тебе попозже позвонить… У меня тут куча дел…
— Но у меня времени нет!
— Что? Тебя не слышно!
— Подожди, я найду другое место.
— Да где ты?
— Я у металлозаготовок, тут адский шум!
Крича во весь голос, Алессио улегся на землю, чтобы укрыться от жуткого грохота.
— Ты еще здесь?
— Здесь. Слушай, я не могу столько времени разговаривать по телефону, меня выгонят, если увидят.
— Но ты здесь?
— Здесь, здесь…
Маттиа подумал, что через день у него выходной и можно будет отвезти Анну на Эльбу — сделать ей сюрприз.
Они уже давно собирались туда съездить. Надо прямо сегодня пойти и купить два билета на паром.
Ни черта не видно! Маттиа загрузил четырнадцать тонн катанок вместо двенадцати, чтобы побыстрей расправиться с делами и поплющиться в тени, вспоминая пижамку Анны…
Он вел погрузчик и поливал голову водой из бутылки. Солнце в зените и раскаленная сталь: такая комбинация буквально плавит мозги.
— Ты придешь сегодня?
— Алессио, я хотела попросить прощения…
— За что?
— За то, что я тебе наговорила об увольнениях…
— Подожди, не слышно ничего! Увольняют? Какого черта?
— Да не тебя увольняют! Ну, то есть… Мы тебя не увольняем!
— А, ну и ладно. Так ты придешь сегодня?
— По правде говоря, не могу…
— Как это?
— Алессио, тебя очень плохо слышно!
— Подожди, я отойду куда-нибудь.
Маттиа вел погрузчик к будке регулировщика и покуривал «Пэлл Мэлл». Он ни черта не видел, но и так знал дорогу наизусть: мог вслепую проехать среди стальных джунглей.
Алессио отошел подальше и снова улегся на землю.
— Что ты говоришь?
— Говорю, что сегодня у меня полный завал, слишком много бланков нужно заполнить до вечера…
Алессио подтянул к груди колени и заткнул свободное ухо рукой, чтобы лучше слышать голос Элены.
— Да пошли ты их к черту хоть раз! Отправь их куда подальше, начальников твоих! Слушай, для меня это важно. Хоть полчаса удели мне, хоть пять минут!
Она медлила с ответом.
— Элена, ну же, что ты молчишь?
— Сейчас, я должна посмотреть…
— Да что тебе стоит! Мне нужно сказать тебе что-то очень важное.
Маттиа поддал газу, потому что очень хотел укрыться в тени и выхлебать целую цистерну холодной воды.
— Ну скажи мне, что увидимся за обедом!
Алессио дрожащими пальцами крутил хилый кустик травы, еще не спаленный солнцем.
— Але, послушай, — пробормотала Элена, превозмогая сердцебиение.
— Или знаешь что? Вместо того чтобы сидеть в этой убогой столовке, давай махнем на Эльбу! Сядем на паром и поплывем!
— На Эльбу? Что ты говоришь, Алессио!
— Да сам не знаю…
Алессио засмеялся.
Маттиа давил на газ и думал, что Анне безумно понравится на Эльбе.
— Я говорю, съездим на Эльбу на денек.
— Зачем?
— Не знаю, так просто…
— Ладно, посмотрим, может, послезавтра?
— А на обеде мы увидимся?
— Не знаю.
— А почему ты не зна…
Послышался шум. Странный шум — не голос, а что-то вроде толчка. Помеха на линии, наверное.
— Алессио, ты здесь? Алло! Алессио! Алло! Алло! Алло алло алло алло алло…
Сколько можно повторять это бессмысленное слово, если точно знаешь, что тебя не слышат? Битую минуту она повторяла и повторяла «алло», а потом бросила трубку и побледнела. Она вовсе не собиралась прерывать разговор…
Голос Элены раздавался из мобильного телефона Алессио еще целую минуту, между 10:06 и 10:07.
Маттиа представлял счастливую Анну на пароме, плывущем к Эльбе, когда под колеса погрузчика попало что-то объемное. Он не сразу понял, что произошло, и не сразу выключил двигатель. Совершенно осоловевший от жары, он слез с погрузчика. И уже собирался выругаться, когда заметил, что из-под колес вытекает красный ручеек.
Солнце немилосердно палило. Маттиа, безвольно свесив руки, смотрел на землю. Он ожидал увидеть камень или балку — какое-то препятствие, которое он не мог разглядеть через загроможденное лобовое стекло. Но что б такое… В полной прострации он простоял несколько минут, вытирая предплечьем пот со лба.
Потом кто-то окликнул его.
— Маттиа! — кричал его приятель, выходя из будки. — Тут твой друг приходил, искал тебя.
Подойдя поближе, мужик замедлил шаг.
— Я говорю, Алессио был… — сказал он и замолчал. Потом спросил: — Что здесь случилось?
Подул ветер, с неба сыпалась металлическая стружка.
— Похоже, я кошку задавил.
Кошку… Эти кошки живут в трубопроводах, под цехами и ангарами и иногда, видимо из-за ядовитых испарений, рождаются трехлапыми. Кошку задавил. Но красный ручеек все струился, и под палящим солнцем натекла целая лужа.
— Отодвинь-ка погрузчик, — севшим голосом произнес мужик.
Не говоря ни слова, Маттиа сел за руль, включил двигатель и сдал назад. Потом спустился и подумал, что от раздавленной кошки не может быть столько крови. Присмотревшись, он заметил что-то вроде подошвы, что-то вроде ботинка. И спрессованный комок светлых волос.
Глядя на это месиво, Маттиа никак не мог сообразить, в чем дело. Мужик, стоявший рядом с ним, побелел и закричал:
— Алессио! Алессио!
Потом забегал вокруг будки, вопя во весь голос:
— Алессио! Алессио!
Потом позвонил начальнику цеха и наконец вернулся к застывшему у погрузчика Маттиа:
— Боже мой! Боже мой! Что ты наделал!
Не мысль, а лишь ее тень промелькнула в мозгу Маттиа, будто капля в сливе раковины.
Это месиво — раздавленная кошка. Только и всего.
— Что ты наделал… — Мужской голос звучал все тише и тише.
В расширившихся зрачках отражалось мерцание кровавой лужи под равнодушным солнцем. Комки плоти и обломки костей… Это не может быть человек. Так не бывает…
Элена сидела за столом в прохладном офисе с трубкой в руках и пустыми глазами смотрела в стену. Потом очень медленно встала, вышла на лестницу и помчалась вниз, все быстрей и быстрей, спотыкаясь на высоких каблуках. Она бежала и кричала всем, кто попадался на пути:
— Пришлите машину, пожалуйста!
Она спотыкалась, падала, поднималась и кричала, кричала:
— Пожалуйста, срочно пришлите машину! Мне нужно в цех металлозаготовок!
Маттиа, не шевелясь, смотрел на лужу. Вся это кровь — это от кошки, одной из тех, что спариваются между собой в подвалах, а потом болеют чесоткой, бешенством, СПИДом… Или от лисицы, которая приходит сюда в шесть утра. Алессио видел ее во рву. Алессио, которого повсюду искали и никак не могли найти.
Он не искал.
Он и не собирался искать Алессио — чего его искать, если тот сидит на мостовом кране. В два часа они встретятся в раздевалке, выкурят по сигаретке, потреплются о том о сем, а этот ботинок и эта лужа… это от кошки. От кошки — крутилось в его мозгу. От кошки… От кошки…
Кто-то дозвонился до цеха, где был мостовой кран. Алессио там не оказалось; ремонтники видели его в последний раз полчаса тому назад. А регулировщик видел его три или четыре минуты назад.
— Он был здесь, черт побери! Боже мой, он по телефону разговаривал! — исступленно кричал тот начальнику цеха.
Маттиа все так же стоял жгучим солнцем. Как в бреду, он повторял лишь одно слово — кошка.
Постепенно весть о том, что что-то стряслось, облетела цеха. Многие, оставив работу, бежали к будке.
Там кто-то разговаривал по телефону, а теперь его больше нет.
— Ты что, бредишь? — рявкнул Кристиано на Джанфранко и выключил двигатель «Катерпиллера».
Вскоре весь металлопрокатный цех прекратил работу. Алессио, Алессио, перешептывались в толпе.
Не Алессио, а кошка.
Элена вылезла из машины и стала пробиваться сквозь толпу. Потом она закричала.
— Что ты несешь! — возмущался Кристиано, слезая с экскаватора. — На заводе уйма всяких Алессио. Фамилия, фамилия какая?
— Не знаю, — бормотал Джанфранко.
— Где это произошло?
— У цеха проволочных заготовок.
— Там работает Маттиа, а не Алессио! — Кристиано вытер пот со лба. — Черт побери, Джанфранко! Что ты мелешь! Алессио работает на мостовом кране!
— Пойдем посмотрим. Кран сейчас ремонтируют…
Ты уже знаешь. Ты с самого начала знал, нутром чувствовал. Поэтому ты бежишь, мчишься сломя голову и про себя повторяешь одно короткое слово: НЕТ!
Кристиано кричал так, что сам оглох от своего крика.
Ему надо было обнять друга, убедиться, что с ним все хорошо, похлопать по плечу и сказать: «Ну и напугали меня эти ублюдки!» И все — больше ничего.
Рабочие продолжали стекаться к месту трагедии. Начальник смены вызвал «скорую», начальник цеха позвонил руководителю регионального комитета по предотвращению несчастных случаев на производстве, представителю Федерации рабочих-металлургов. Кто-то связался с представителями Итальянской конфедерации труда, Конфедерации профсоюзов, Итальянского трудового объединения… Зачем тут «скорая», идиоты!
— Нужно вызвать санитарную службу.
— Не трогайте здесь ничего, не трогайте!
— Сейчас эту зону оцепят!
— Полиция, карабинеры уже в пути.
— Вечером из Ливорно приедет прокурор.
— Не толпитесь, дайте пройти! Расступитесь!
— Нужно оповестить родных…
Маттиа стоял как вкопанный. За все это время он не сдвинулся ни на сантиметр.
— Не нужно задавать ему вопросов сейчас.
— Это единственный свидетель!
— Не сейчас…
— Так это он сидел за рулем?
— Разве вы не видите — он не в себе.
Кристиано, еле дыша, проталкивался вперед. Уже приехали полицейские и карабинеры; руководителя регионального комитета по предотвращению несчастных случаев не пропустила администрация завода.
Озираясь вокруг, Кристиано и искал Алессио. Где же Алессио?Он вглядывался в лица рабочих, на которых читался ужас.
Ты помнишь, Кристиано? Помнишь ту зиму, когда снег выпал? Какой это был год — девяносто четвертый? девяносто пятый? Помнишь? Снежинки как снежинки, а если присмотреться, внутри можно разобрать символ Ильвы…
Он увидел Маттиа и рванул к нему, залепив по морде карабинеру, который пытался его задержать. Добравшись до погрузчика, Кристиано схватил Маттиа за плечи и стал трясти его, заглядывая в глаза:
— Маттиа, где Алессио? Скажи мне, где Алессио, и мы сразу пойдем домой.
Маттиа пошатнулся и, глядя в пустоту, произнес:
— Кошка.
В груди Кристиано разверзлась пропасть.
— Уведите его! Дайте успокоительное!
Кристиано опустил глаза и только теперь увидел кровавую кашицу, запекшуюся под солнцем.
— Это не он! — раздался его крик. — Это не он! Этого не может быть! Вы ничего не поняли! НЕ ОН!!!
Тем временем карабинеры оттесняли людей с площадки.
Маттиа наконец увели.
Кристиано все твердил и твердил:
— Это не он, не он…
Его пытались успокоить, кто-то дал ему воды, кто-то удерживал его, но он вырвался и ринулся к погрузчику.
В припадке слепой ярости Кристиано принялся пинать машину. Он бился лбом о металл до тех пор, пока кровь не залила глаза.
Нет нам прощения — будет написано завтра на пятой странице «Тирренской газеты». Прощай, Алессио, — нет нам прощения.
Никто, даже Паскуале, не назвал его имени. «Поздравляю, и на этот раз ты вышел сухим из воды!» — сказал ему адвокат. Артуро возвращался домой свободным и счастливым. Перепрыгивая через две ступеньки, он думал: «С завтрашнего дня все будет по-другому…» Поворачивая ключ в замочной скважине, он ощущал, как дрожит рука. Много месяцев он ждал этого момента. «Отныне все изменится, — уговаривал он себя. — Сандра, я клянусь тебе!»
Он мысленно повторял это, пока открывал дверь, и весь зарделся от радости, когда наконец переступил порог.
Сандра стояла в коридоре с трубкой в руках. Внезапно Артуро замер, улыбка с его лица сползла. Сандра положила трубку и сказала:
— Алессио погиб.
На следующий день мэр и муниципальный совет распорядились отменить фейерверк в честь летнего праздника. Профсоюзы объявили забастовку на всем предприятии, с 16:00 до 22:00.
Однако доменная печь продолжала работать.
