30
Нино и Масси раскрыв рот слушали Кристиано.
— Да не надо дарить ей цветы! Хватай ее и вали на капот! — поучал старший товарищ, да так громко, что сидящие за соседними столиками стали оборачиваться.
Алессио курил, не вмешиваясь в разговор.
— С бабами надо покруче. Раком ее, на заднем сиденье…
— Да, но у меня машины нет, — уточнил расстроенный Нино.
— Ну, мопед-то у тебя есть, — фыркнул Кристиано. Он собаку съел на этом деле и теперь делился опытом с молокососом, влюбленным в соседку.
Эти двое его уже достали, но он считал своим долгом объяснить, как устроен мир. Однажды он расскажет об этом Джеймсу: от одной этой мысли Кристиано раздувался от гордости.
— Короче! Нагибаешь ее над мопедом или можешь завалить на лужайке, на парковке какой-нибудь, смотри сам. Но не надо никаких цветов, сечешь?
Нино впал в задумчивость.
— Но ты совсем не знаешь Франческу… Это все очень сложно… Она в мою сторону и не смотрит… Нет, она та еще задачка…
Потеряв терпение, Кристиано со стуком поставил стакан на стол. Уже почти час он объясняет этим щенкам, как надо трахаться!
Он посмотрел на Нино поверх темных очков, купленных у марокканца, и сказал:
— Чувак, ты знаешь, сколько мне лет? — Он ударил себя кулаком в грудь и заявил: — Бабы дают мне чаще, чем кошек сбивают на дороге!
Алессио встал, чтобы взять еще выпивки. Он и так уже наслушался.
Нино и Массимо молчали. Нино представил кошку, замершую за отбойником автострады. Набравшись храбрости, она летит на шоссе, и вдруг — бам! Ее расплющивает машиной. Кошка — кошкой, но Нино не мог связать эту картинку с Франческой.
Настроение у ребят было приподнятое. Субботний вечер, на улице полно симпатичных девчонок в мини-юбках и обтягивающих джинсах — все говорит о том, что в их город наконец-то пришла весна.
Они уже больше часа сидели в уличном кафе бара «Националь». Через дорогу толпа ребятни играла в мяч, регулярно попадая в припаркованные автомобили. На скамейку рядом с памятником Антонио Грамши присели три старухи с крашеными волосами. Они сидели здесь каждый вечер и воспринимались как бесплатное приложение к памятнику.
— Вот, вот она!
Нино чуть не подпрыгнул, завидев Франческу.
— Не ори, чего разорался, — зашипел Кристиано. — Сейчас она пройдет, а ты сделай вид, будто и нет ее.
Нет ее —вот ведь сказал!
В коротенькой юбчонке, на высоких каблуках и в приталенной джинсовой куртке, Франческа выглядела сногсшибательно. У Нино аж кровь забурлила. И не только у него.
Пенсионеры, завсегдатаи бара, сидели, раскрыв рты от восторга.
Франческу сопровождала Лиза, год назад и не мечтавшая о такой жизни.
— Привет! — не выдержав, закричал Нино и неуверенно поднял руку.
— Привет, — безразлично процедила Франческа, едва взглянув в его сторону.
— Боюсь, тебе ее и через десять лет не трахнуть, — шепнул Нино Кристиано.
Но Нино не слышал его. Он как зачарованный смотрел на Франческу.
Девушки остановились перед витриной магазина и стали рассматривать бюстгальтеры. Франческа что-то говорила Лизе, и та восхищенно кивала.
Нино прокрутил в голове массу вариантов. Подойти к Франческе и поцеловать, не спрашивая разрешения… Нет, лучше так — проскользнуть в магазин и выйти с пакетами самого дорогого белья… Отлично, но у него нет денег даже на пиво…
Увидев, что Франческа с Лизой наконец-то оторвались от витрины и свернули на боковую улицу, он вскочил и бросил Массимо:
— Эй, пошли, а то упустим. — И они исчезли, не расплатившись.
— Ничего у него не получится, — усмехнулся Кристиано, провожая ребят глазами. — Франческа слишком крута для него.
— Да… — Алессио задумался. — После того как моя сестра связалась с Маттиа, они больше не разговаривают, представляешь? А ведь с пеленок дружили.
— Ну да, знаю. А твоя сестра и Маттиа… ммм? Чем они занимаются?
— Даже думать об этом не хочу. — Алессио поморщился.
Кристиано не смог сдержать смешка:
— Эх, сестричка…
— Странная она, эта Франческа… — снова заговорил Алессио. — Она все время у нас торчала… Я правда не понимаю…
— Да просто она ревнует к Маттиа, пройдет…
— Пройдет… — Алессио допил свой коктейль и внимательно посмотрел на Кристиано. — А может, и нет. Ее отец теперь дома все время сидит. Не думаю, что ей с ним легко. Он всегда был каким-то чеканутым…
Энрико не любили в микрорайоне. До аварии он никогда не ходили в бар и ни с кем не поддерживал отношений. После смены он сидел дома, смотрел телевизор или же копался в машине во дворе. Машина у него сломалась, из-за этого все и произошло…
— Сволочь он, — сказал вдруг Кристиано. — Попомни мое слово, Алессио, зуб даю, он специально прикидывается полоумным, чтобы пособие от «Луккини» получать.
Каждый год с наступлением весны молодежь Пьомбино тусовалась в центре города. Старшеклассники в серебристых «Найках» и рваных на заднице джинсах прогуливались от площади Бовио к площади Грамши, показывая себя и поглядывая на других. Напротив игрового клуба «Эксельсиор» собирались девчонки, одетые, как Бритни Спирс и вызывающе накрашенные. На своих ровесников они смотрели как на недоумков, интересуясь ребятами постарше. Угреватые толстухи тоже выползали под вечернее солнышко, но
«мужское внимание» для них оборачивалось жвачками, прилепленными к волосам.
Лиза сочувствовала этим несчастным, ведь она и сама была такой. Она гордилась дружбой с Франческой, но одновременно и тяготилась ею. Это было тяжело — ощущать себя уродливым дополнением, антиподом красивой девушки. Она не могла понять, зачем каждую субботу подвергает себя этой пытке — прогулке с длинноногой блондинкой.
Дались ей эти прогулки…
Франческа не пропускала ни одной витрины: «Риплей», «Ринашенте», «Бенеттон» и что уж совсем непонятно — магазин «Красный свет», где продавали одежду для пожилых. Ко всему прочему, Лиза чувствовала себя виноватой перед Донатой, которую она оставляла дома одну.
— Шевелись! — раздраженно крикнул Маттиа.
— Сейчас, сейчас…
Анна сидела на блестящем скутере «Хонда-125» посреди «Фантомов», «Тайфунов» и «Чао», брошенных прямо на тротуаре, и пыталась подвести глаза, глядя в зеркальце заднего вида.
— Точь-в-точь Мойра Орфей. Хоть сейчас в цирк! — заявил Маттиа, когда она подняла голову.
— Да пошел ты!
Анна принялась перетряхивать сумку в поисках помады.
— Ты для кого так стараешься? Парень-то твой — я!
Анна фыркнула, продолжая искать помаду.
— Лосьон тоже взяла? — вне себя заорал Маттиа.
— А как без него снять макияж? Вдруг отец меня в таком виде застукает. Знаешь, что будет?
— Ремнем поперек спины перетянет, — заржал Маттиа, но потом уже серьезно спросил: — А что, он снова появился?
— Кто? Папахен? — Анна наконец нашла тюбик и аккуратно накрасила губы. — Он звонил на прошлой неделе, обещал вернуться. Мать говорит, что он сидит сейчас в Санто-Доминго на Гаити и кайфует себе между пальм…
Маттиа внимательно слушал.
— Да я его знаю, — продолжала Анна, — этот олух способен в любой момент заявиться! Он приедет, начнет пороть всякую хрень, притащит пирожные, конфеты… а как только увидит, что я накрашена, треснет меня по башке табуреткой.
— Ладно, давай уже, твой братан нас ждет.
— Сейчас, погоди. — Анна закрыла сумку, заблокировала руль и спрыгнула со скутера. — Лучше бы прогулялись, чем в баре торчать!
Ей совсем не хотелось сидеть в «Национале», вдыхать табачный дым и слушать глупые разговоры. Она мечтала об одном — случайно встретить на улице Франческу, но никому бы в этом не призналась, даже себе.
Когда девушки подошли к «Кальцедонии», Франческа снова остановилась. Именно в этот миг Маттиа и Анна пересекали дорогу. Лиза заметила их, но ничего не сказала подруге.
— Ё-моё, какая телка! — произнес какой-то тип, сидевший в «Айс Пэлэсе», уличном кафе, примыкающем к магазину. — Малышка, не хочешь выпить с нами?
Франческа даже не посмотрела в его сторону.
— Пойдем, — повелительно сказала она Лизе и пошла вперед походкой манекенщицы.
— Что так пыжишься, смотри не лопни… — раздалось им вслед.
Прошлой весной субботними вечерами они гуляли здесь с Анной… Шли, прижавшись друг к другу, засунув руки в карманы джинсов. Первым делом они наведывались в табачную лавку за жвачкой, потом покупали фруктовый чай и лепешку с ветчиной за тысячу лир и наконец бежали в магазин «Гардения» воровать губную помаду.
Когда они с Анной потягивали ароматный чай из трубочек, Франческа была счастливее всех на свете. И ей плевать было на глупые реплики типа «Классно вы из трубок сосете!».
Теперь же ее все раздражало. И она злилась на Анну. Эта сучка не только не вспомнила про ее день рождения, но и с Рождеством не поздравила… А ведь наверняка знает, что с ее папашей произошло. При мысли об отце Франческу передернуло. Корми теперь этого бабуина с ложечки, что б он сдох…
Анна сидела в «Национале» и была вынуждена терпеть компанию своего братца и этого идиота Кристиано. Козлы… обсуждают одно и то же — ворованную медь и кокаин. Ей очень хотелось повернуть время вспять и оказаться вместе с Франческой перед стендом «Л’Ореаль» в «Гардении». Они разыгрывали целый спектакль, чтобы своровать тушь или подводку для глаз. «Попробуй эту, Франческа. О, тебе так идет!» — «Нет, Анна, это не то, что мне нужно!» Косметика незаметно перекочевывала в их карман, и они убегали.
Анна снова и снова вспоминала те счастливые дни. Если бы она сейчас встретила Франческу, первым делом предложила бы ей что-нибудь украсть. Та бы согласилась, и они отправились бы в парфюмерный отдел супермаркета «Кооп»… Вместе навсегда, как будто ничего и не было.Нет, это невозможно, нельзя повернуть время вспять. Но если разобраться, в чем же она виновата?
Она рассматривала толпу, гуляющую по площади, затем перевела взгляд на Маттиа, который, сделав две затяжки, передал косяк хихикающему Кристиано. Тоска зеленая…
Было гораздо лучше, когда они дружили с Франческой…Анна упорно не хотела признавать это.
Из колонок неслась песня Ренато Дзеро:
Мы с тобой с чужой планеты.
Чтобы в этот мир попасть,
Надо дверцу отыскать.
Но все хотят всего и сразу…
«Это точно», — подумала Анна.
Припев « Но мы не будем такими, как все» опять навел ее на мысли о Франческе.
— Ну, народ, меня и торкнуло! — пробормотал Кристиано, которому после любой дури всегда хотелось есть.
— Да и меня тоже, — кивнул Маттиа. — Ну что, может, по пицце?
— Нет, лучше мороженого…
— Тогда пошли в «Топоне», — сказал Алессио, имея в виду кафе-мороженое с модным американским названием «TopOne».
— Чего задумалась, Анна? — ткнул ее в плечо Маттиа. — Шевели задницей.
Анна неохотно поднялась.
Ренато Дзено тем временем пел про наши лучшие годы…
После их ухода один из пенсионеров, просиживающих штаны в «Национале», поднялся и решительно зашагал к трем старым девам, подпиравшим памятник коммунисту Антонио Грамши, и вручил одной из них леденец, предназначенный для улучшения пищеварения. Счастливица, растерявшись от неожиданности, разразилась взрывом хохота.
— Франческа, знаешь, что я подумала? — набравшись храбрости, заговорила Лиза, когда они поравнялись с «Красным светом».
Обычный человек переспросил бы «Что?» Но Франческа ничего не ответила.
— Я подумала, — сглотнула Лиза, — не взять ли нам с собой Донату через неделю?
Франческа продолжала рассматривать витрину, не произнося не звука.
— Я больше не хочу оставлять ее дома одну.
Франческа оторвалась от витрины и пошла дальше.
— Она ведь моя сестра…
Франческа остановилась и отчетливо произнесла:
— Послушай меня внимательно. Мне не нужна эта недоношенная, ясно?
Лиза замерла. То, что она услышала, вызвало у нее почти физическую боль. Внутри все взорвалось от ярости. Нет, на этот раз она ее не простит!
— Я хочу мороженого, — произнесла Франческа как ни в чем не бывало.
— Хорошо, — сказала Лиза, и они пошли в «TopOne».
В кафе была толпа, и им пришлось протискиваться к стойке с мороженым. Фисташковое, вишневое, шоколадное… Франческа долго выбирала и наконец отправилась платить. У кассы она встретила Джессику и Соню.
— О, Франческа! Какие новости? — спросила ее Соня.
— Никаких, — ответила та. Ей совсем не хотелось с ними разговаривать.
Если бы она взглянула налево, то увидела бы Маттиа и Алессио, которые мерились силой в армрестлинге.
— Как школа?
— Я больше не хожу в школу.
— Да что ты? Работаешь?
— Ищу работу, — сухо отрезала Франческа. Рассказывать о своих проблемах у нее не было никакого желания.
Она обернулась, чтобы разыскать Лизу, но вместо Лизы увидела Анну, и у нее перехватило дыхание.
Анна, стоявшая в полшаге от нее, побледнела.
В их встрече в кафе на центральной улице субботним вечером не было ничего удивительного Можно сказать, обе только того и ждали. Но сейчас они не знали, что делать дальше.
На мгновение их коленки соприкоснулись, и в этот короткий миг физической близости ими овладело невиданное возбуждение. Анне хотелось закричать: «Франческа, прости меня, давай сбежим отсюда вместе, Маттиа — олух, твой отец — чудовище, но вместе мы справимся. Пойдем воровать косметику… Какое ты мороженое выбрала?» — но она молчала. Франческе, в свою очередь, страстно хотелось обнять подругу, надавать ей по морде, расцеловать, а потом оттаскать за волосы. Раньше, когда они были… как сестры, все было хорошо, а сейчас — сплошное дерьмо; ее отец — сволочь, которую надо кормить с ложечки, и все это ее вина, вина Анны…
На лице Анны заиграла улыбка, Франческа тоже была готова улыбнуться, но тут появился Маттиа, и она почернела от злости.
— Ба! Какие люди! — воскликнул Маттиа, и Анна взглянула на него с ненавистью.
Подошли и остальные: Кристиано, Алессио, Соня с Джессикой. Все идиотски улыбалась.
— Франческа, сколько лет, сколько зим! — орал Кристиано, подталкивая локтем Алессио. — Клевая какая стала!
Франческа стала вертеть головой, будто искала кого-то.
Анна хотела взять ее за руку, но тут Франческа увидела Лизу и стала протискиваться к ней.
Лиза, стоявшая в стороне, наблюдала за этой сценой. «Лучше бы ты забрала эту сучку себе», — мысленно обратилась она к Анне.
Франческа потащила Лизу к выходу, даже не обернувшись на компанию. Ей хотелось как можно скорее попасть домой, и она зашагала к автобусной остановке на площади Верди. Анна! Нет, никогда она ее не простит.
Уже на остановке она поскользнулась и грохнулась на тротуар.
— Да ты точно урод! — кричала в бешенстве Анна.
Маттиа усмехался, не понимая, о чем это она.
— Ты видел, что мы разговариваем… что ты притащился-то?
Теперь смеялись все.
— Да вы все — уроды обкуренные… — У нее стал пропадать голос.
Соня протянула ей трубочку с фисташковым мороженым.
— Не хочу я мороженого! — Анна в ярости схватила трубочку и швырнула ее на пол.
— А ты, — со слезами на глазах сказала она Маттиа, — ты… ты все испортил.
