Мишень для левши
(рассказ)

Закрытый город Маяковский, построенный для переработки радиоактивных отходов, именуемый в просторечии «Маяк», окрестные селяне называли не иначе как «Радио-Маяк». Хотя статистика уверяла, что за тридцать лет на градообразующем предприятии случилась всего одна мелкая авария, население не доверяло официальным цифрам. Сами жители Маяковского относились к проблеме радиации философски. Все знали, что уровень фона в день завоза отходов стабильно превышает норму, но об этом предпочитали молчать. На то были причины. Партию зеленых, которую на первом витке гласности пыталась организовать заведующая городской библиотекой, запретили специальным постановлением. Партия распалась, не успев зарегистрироваться, а заведующую отправили на заслуженный отдых. С другой стороны, работники предприятия сознательно и добровольно расписались в известной секретной инструкции, которая обязывала всех хранить строгое молчание. Кроме того жители города понимали, что за просто так нигде не снабжают дефицитными товарами по смешным ценам и не дают бесплатных путевок в лучшие санатории страны. За все хорошее надо платить, иногда и здоровьем.

Впрочем, для Альберта Тонкошурова, заливщика цеха № 1, русского, беспартийного, эта цена оказалась чрезмерно высокой. Его безжизненное тело без внешних следов насилия нашли в цеховой лаборатории в прошлую среду, сразу после обеденного перерыва. Вскрытие показало, что гражданин Тонкошуров А.С., двадцати шести лет, скончался от цирроза печени. Этот нормальный, в общем-то, диагноз породил массу кривотолков. Председатель профкома Смелков, который до избрания на общественный пост трудился начальником отдела охраны труда (непростая должность, между прочим), обратился к городским властям с предложением провести официальное расследование.

К делу привлекли работника областной прокуратуры, опытного судмедэксперта Фомкина. Доктор Фомкин диагноз подтвердил, но не смог объяснить, откуда взялся этот чертов цирроз. Дело в том, что Тонкошуров собирался в отпуск по путевке и за неделю до кончины прошел врачебную комиссию, которая официально подтвердила, что заливщик практически здоров и может быть допущен к лечению в санатории Минатома. Недолго думая, Фомкин приписал к общему диагнозу термин «скоротечный» и умыл руки. Но спустить дело на тормозах не удалось, поскольку времена уже были другие, когда простой начальник отдела мог подняться на волнах демократии до самой высокой государственной должности. Смелков, который намеревался через месяц баллотироваться в председатели городской думы, потребовал дополнительного расследования с полным радиохимическим контролем. Для выяснения обстоятельств приказом по предприятию была назначена комиссия под председательством начальника службы безопасности, майора в отставке Кудимова Григория Ивановича. Среди коллег Кудимов пользовался большим уважением за то, что умел метко стрелять с обеих рук из любого положения и даже с завязанными глазами на слух.

Изучив личное дело погибшего, Кудимов первым делом установил, что Тонкошуров не был тайным алкоголиком. Более того, погибший совершенно не пил, а занимался боксом и даже выполнил норматив мастера спорта. В деле нашлась фотография, где Тонкошуров был снят на ринге во время боя за первенство области. Кудимов, сам когда-то занимавшийся боксом, заметил, что покойный стоит в характерной левосторонней стойке. Впрочем, необычным этот факт не назовешь, так как среди классных боксеров левши составляют чуть ли не треть. На последнем фото, сделанном, очевидно, в цеховой лаборатории, Тонкошуров лежал на полу с гримасой боли на застывшем лице цвета прошлогоднего лимона. Изучая снимок, Кудимов обратил внимание на серое пятно неправильной формы, закрывавшее тело покойного от колена до пояса. Предположив, что это тень от лабораторного стола, он достал транспортир и приложил к фото. Измерив углы и расстояния, майор пришел к выводу, что пятно не укладывается в законы геометрической оптики, поскольку источник света в виде окна был расположен гораздо выше, чем было нужно для тени. Немного подумав, он поднял трубку телефона.

– Алло, вычислительный центр? Это майор Кудимов. Программиста Мухина ко мне. Здравствуй, Павлик. Скажи, кто делал фото происшествия? Ах, это видеозапись камеры наблюдения? Тогда понятно. А ты заметил на распечатке пятно? Да, на правом бедре, и полживота не видно. Как раз там, где была печень. Дефект освещения плюс аппаратные искажения? Так, понятно. Слушай, принеси-ка диск сюда. У меня как раз имеется одна корректирующая программка. Нет, из комплекса фотограммометрии, картографы подарили. Автоматически устраняет в цифровом формате любые аппаратные искажения. Конечно, срочно. Отставить разговорчики в строю! Давай двигай, одна нога там, другая – здесь.

Вставив диск в дисковод, Кудимов открыл файл с картинкой. Компьютер обвел тонкой ломаной линией пятно, напоминающее длинное серое облачко, прилепившееся к черным джинсам, которые были на Тонкошурове в момент смерти. Сделав поправку на скорость вращения видеокамеры, Кудимов ввел исходные данные в компьютер и запустил корректирующую программу. Компьютеру потребовалось несколько минут, чтобы убрать аппаратные искажения и расположить световые пятна в конфигурацию, которую объект имел в начальный момент видеосъемки. За это время Кудимов успел вскипятить электрочайник и приготовить чашку кофе. Завершив работу, компьютер издал звуковой сигнал. Кудимов отставил чашку и нетерпеливо приник к монитору. Вглядевшись в изображение, он тихо выругался. На обработанном кадре вместо пятна появилось небольшое лемуроподобное существо, которое сидело на ногах Тонкошурова, погрузив указательный палец в его пупок. В левой руке лемур держал большой коленчатый шприц иглой вверх. Надпись в углу кадра показывала 12 часов 30 минут. Прогнав запись на полчаса вперед, Кудимов увидел на стоп-кадре двух лаборантов в белых халатах, склонившихся над телом Тонкошурова. Лемура нигде не было видно.

– Вот так номер! – подумал майор. – Дрессированное животное совершенно свободно проникает на режимное предприятие, без шума убивает ценного работника, мастера спорта по боксу, между прочим, и смывается так быстро, что даже видеокамера не успевает отследить. Чистое убийство, прямо через пупок. Потому и следов не осталось. Видимо, зверь сначала нанес удар Тонкошурову прямо в печень, отчего тот отключился, а затем впрыснул лошадиную дозу вируса гепатита. Через полчаса печень разложилась, и заливщик скончался, не приходя в сознание. Главное, лемур хорошо ориентируется на местности. А вдруг он здесь уже бывал и раньше? Перемотаю-ка я запись обратно.

Погоняв диск, Кудимов, установил, что лемур посещал лабораторию ровно за неделю до смерти Тонкошурова, причем вел себя как разумное существо.

– Интересно, где тебя дрессировали? – с досадой думал майор, наблюдая, как животное, помогая себе хвостом, орудует за лабораторным столом, грея на электроплитке колбу с раствором. Через пару минут кипения в колбе остался белый кристаллический порошок, который лемур высыпал в пробирку и пропал. Кудимов глазам не поверил, когда замедленное воспроизведение показало, что лемур превратился в длинную серую тень, которая исчезла за дверью подсобного помещения. «Что же ты, гад хвостатый, кипятил в нашей лаборатории две недели назад?» – майор поднял трубку и набрал номер городской больницы.

– Аллоу, Шурочка, – пророкотал он бархатным баритоном. – Это майор Кудимов беспокоит. Ты, как всегда, цветешь и пахнешь. Почему – не видно? Я и по телефону все вижу. Работа такая. Кстати, можно один вопрос самому обаятельному эндокринологу города? А если за шоколадку? Если от всего сердца – какая же это взятка? Нет, как раз в твоей компетенции. Шурочка, по данным разведки две недели назад у вас должен был быть свежий покойник с циррозом печени. Уже похоронили? Понятно. А кем он работал? Водителем спецмашины, понятно. Так, а ничего странного ты не заметила? Резус-фактор отрицательный, понятно. А не был ли он левшой? Не успели спросить, понятно. Так быстро умер? Скоротечная форма, понятно. А часы на какой руке он носил? На правой, понятно. Шурочка, с меня две шоколадки. Это совершенно понятно.

Положив трубку, Кудимов откинулся в кресле.

– Так, что мы имеем, – подвел он итоги. – Два трупа с одинаковым диагнозом с интервалом в неделю. Первый покойник работал прикомандированным водителем и потому не попал в список избирателей Смелкова. Возил спецгруз, то бишь ядерные отходы, в цех № 1. Тонкошуров тоже был левшой и тоже умер от цирроза печени. А потом появился лемур и начал копаться у него в животе. Ну и что? Я тоже левша и сегодня как раз среда, – Кудимов невольно оглянулся. За спиной никого не было. Нет, так не пойдет, решил майор. Налив себе еще кофе, он вернулся к монитору. Внимательно изучив видеозаписи последних минут, Кудимов увидел, что лаборанты разошлись, а на столе обнаружилась включенная электроплитка. Рядом находилась колба с приготовленным раствором. Кудимов вздрогнул и посмотрел на часы. Было 25 минут первого. «Середина обеденного перерыва, – нахмурился он. – Сейчас из помощников никого не найдешь. Что же делать? Я затылком чувствую, что зверь уже там. В прошлый раз его спугнули, а сегодня он должен вернуться, чтобы выпарить свой порошок. Медлить нельзя, придется идти одному».

Достав из сейфа пистолет, он проверил обойму.

– Ведь ты вернешься сегодня, тварь заморская, придешь в обеденный перерыв, – приговаривал майор, надевая бронежилет. – Явишься, зверюга, чтобы сварить свое зелье. Давай, приходи. У майора Кудимова есть чем тебя встретить!

Черкнув несколько слов на перекидном календаре, он быстрым шагом вышел в коридор и захлопнул дверь. Ему потребовалось три минуты, чтобы добежать до двери с надписью «ЦЕХОВАЯ ЛАБОРАТОРИЯ. Посторонним вход воспрещен». Открыв замок магнитным ключом, он вошел в помещение.

Включенная электроплитка стояла на лабораторном столе. Рядом находилась колба, до половины наполненная желтоватым раствором. Кудимов наклонил ее горлышком к себе и осторожно понюхал. В ноздри шибануло чем-то острым и неприятным. Кислота, понял он. Похоже, соляная. Где же пробирка для порошка, неужели майор опоздал? Он выдвинул ящик стола. Пусто. Надо проверить внизу – вдруг повезет.

Нагнувшись к нижней полке, он неожиданно получил сильный удар под лопатку, бросивший его на стол. Схватив покачнувшуюся колбу с кислотой, Кудимов медленно повернулся. Перед ним на задних лапах стояло лемуроподобное животное ростом с шестилетнего ребенка и с растерянным видом разглядывало зажатый в сухой черной лапке коленчатый шприц с обломанной иглой. Кудимов выдернул из кобуры пистолет и направил на лемура. Видимо, зверю уже приходилось встречаться с огнестрельным оружием: издав жалобный писк, он сразу поднял лапы вверх. Вдруг из рукоятки шприца вылетел узкий яркий луч света, ударивший Кудимову прямо в глаза. От неожиданности и боли майор выронил колбу, которая упала на пол и разбилась. Вскрикнув совсем по-человечески, лемур подпрыгнул и бросился бежать. Ослепленный вспышкой Кудимов хорошо слышал дробный перестук мелких коготков, удалявшийся влево, к двери в подсобную комнату. Для обычного стрелка перемещение мишени влево является, как правило, неудобным. Но Кудимов не был обычным стрелком. Вскинув левую руку с пистолетом, он на слух определил положение цели и нажал на спуск. Эхо от выстрела заглушило мягкий шлепок свалившегося на пол тельца.

Кудимов приложил к глазам влажный носовой платок и с облегчением почувствовал, что зрение возвращается. Удерживая пистолет наготове, он приблизился к истекающему кровью существу, которое лежало на правом боку возле двери, до которой оставался всего один прыжок. Пуля попала лемуру в спину и прошла навылет рядом с позвоночником.

– Что за зверь такой? – удивился майор. – На мартышку не похоже. Из цирка сбежал, что ли? Или прямо из ЦРУ?

При звуке голоса лемур встрепенулся и шевельнул рукой с зажатым шприцем.

– Но-но, не балуй! – нагнувшись, Кудимов вырвал прибор из почти невесомой лапки существа.

– Двадцать миллионов, – просвистел лемур, с усилием приподнимая носатую черную мордочку с блестящими глазками.

– Чего двадцать миллионов? – чуть не выронил шприц майор.

– Осторожнее! – взвизгнул зверь. – Здесь левовитацина на двадцать миллионов фраксов.

– Какого еще «витацина»? – нахмурился Кудимов. – Откуда он взялся?

– Из печени левши, – лемур сделал попытку дотянуться до пояса. Только сейчас майор заметил застегнутый на талии зверя серый кожаный пояс с карманами.

– Умоляю, помогите, – прошептал лемур угасающим голосом. – Только одну таблетку.

Подчиняясь непонятному чувству, майор достал из карманчика на поясе лемура круглую таблетку, запечатанную в прозрачную упаковку. Отодрав липкую оболочку, лемур сразу проглотил содержимое. Затем он развернул половинку оболочки и залепил ею ранку на мохнатой груди. Почувствовав себя лучше, лемур показал черным пальчиком на остаток пластыря и перевернулся на живот.

– Сам не знаю, почему я это делаю, – проворчал Кудимов. Нагнувшись, он отыскал в густой шерсти на спине входное пулевое отверстие и наложил на него пластырь.

– Вот что, родной, – Кудимов многозначительно потряс шприцем и положил его на стол. – Не знаю, кто ты – зверь или человек; но пока не расскажешь мне все как на духу, ты отсюда не выйдешь. Ферштейн?

– Йа, йа, – закивал лемур. – Яволь! Ихь бин шварцайткрафтер. Аусцуге аус ден…

– Отставить! – прикрикнул майор. – Отвечай, собака, по-русски, что такое левовитацин и с чем его едят?

– Это сильнейший наркотик, – пропищал лемур, нисколько не обидевшись, что его обозвали собакой. – Применяют с обыкновенным аспирином. Одного миллиграмма добавки хватает на тысячу таблеток по десять фраксов за штуку. Это самый чистый наркотик во вселенной.

– А при чем тут цирроз печени? – нахмурился Кудимов. – В животе Тонкошурова зачем копался?

– Левовитацин образуется в печени левшей, – лемур осторожно перевернулся и присел на корточки. – Только у тех, кто имеет отрицательный резус-фактор. Год или два он накапливается под воздействием слабой радиации до критической массы, а затем – почти мгновенная смерть от рака.

– Ты хочешь сказать, – Кудимов недоверчиво покачал стволом пистолета, – что не убивал заливщика?

– Зачем мне его убивать, – лемур пожал узкими плечами, – если он и так был обречен? Я охотник за левовитацином, один из лучших. В вашем мире я передвигаюсь на четвереньках и меня все принимают за афганскую борзую, которая ищет хозяина. Собак у вас любят и пропускают всюду. Я просто жду, когда у донора наступает клиническая смерть и забираю то, что мне нужно.

– Красиво поешь, – кивнул майор. – А меня зачем хотел уколоть?

– Это ошибка, – пискнул лемур. – Вы не мой клиент, у вас резус положительный. Я просто хотел забрать из лаборатории отстойник с препаратом. Ваши люди появились так быстро, что мне пришлось бежать с пустыми руками.

– Какой еще отстойник? – Кудимов, не спуская глаз с пришельца, пошарил по столу. Нащупав прибор, он нечаянно нажал кнопку на рукоятке.

– Осторожно, – взвизгнул лемур, бросаясь за вылетевшим из шприца прозрачным баллончиком.

– Стоять! – приказал Кудимов. Подставив лемуру колено, он на лету перехватил падающий баллончик. Лемур, споткнувшись, перевернулся через голову и ловко встал на задние лапы. Увидев зловеще оскаленные зубы и протянутую к поясу черную лапку, майор не стал дожидаться ослепляющего луча или еще чего похуже. Вскинув пистолет, он нажал на спуск. Уловив движение пальца, зверь нырнул под выстрел и метнулся вправо. Его движение было настолько быстрым, что Кудимову на миг показалось: серая тень гостя размазалась в длинную полосу до двери в подсобное помещение. Выпущенная пуля попала в раскаленную электроплитку и опрокинула ее на стойку с реактивами.

Прибежавший на шум охранник увидел, как Кудимов поливает из огнетушителя горящий столик. На вопрос, что случилось, майор ответил, что стрелял в крысу из подсобки. Нахальная тварь опрокинула банку с кислотой. Начавшийся пожар вовремя ликвидирован. Крыса успела сбежать.

Вернувшись к себе, Кудимов сразу стер записи с изображением «лемура». Отчет дополнил рапортом, что в результате расследования злого умысла не выявлено, и сдал дело Тонкошурова в архив. Да и что он мог рассказать комиссии? Что видел пришельца из другого мира, охотника за наркотиками в образе разумного лемура? В психушку, его, возможно, не посадили бы, учитывая прошлые заслуги. Но с должности наверняка бы сняли.

Прошла неделя, затем другая. Невероятная встреча в лаборатории вспоминалась майору уже в какой-то дымке. Вот только баллончик с порошком не давал покоя. Кудимов был уверен, что пришелец не стал бы рисковать жизнью из-за пустяков. Шутка ли сказать: двадцать миллионов фраксов! Если в их мире это что-то среднее между франком и баксом, то в пересчете на рубли все равно получаются бешеные деньги. Помучавшись сомнениями, Кудимов, наконец, решился. В обеденный перерыв он проник в лабораторию и отвесил на прецизионных весах ровно один миллиграмм порошка. Дома он развел его в литре дистиллированной воды. Затем, набрав раствора в пипетку, капнул на таблетку аспирина. Жидкость моментально впиталась в таблетку, и на белой гладкой поверхности не осталось и пятнышка. «Неужели все зря? – подумал майор. – Не может быть. Пришелец говорил, что это лучший наркотик на свете. Считай, на десять фраксов уже наработал. Что это за валюта такая? Юань будущего, что ли? А кто сказал, что он явился из будущего? Может, он как раз из далекого прошлого. Наука о подобном умалчивает. За последние семьдесят лет историю уже восемь раз переписывали. Но если фракс – это что-то типа доллара, то из баллончика немало зелени можно нащипать. В эпоху рыночной экономики. В рекламе не зря говорят, что главное – это правильно выбрать поставщика. Не думайте, люди, обо мне плохо. Это все нужда проклятая заставляет. Надо бы еще таблеток накапать».

Приготовив десяток таблеток, Кудимов задумался. – «А на ком теперь испытать? Может, на соседском Джеке? Его все равно плохо кормят. А я ему колбаски дам. Пускай послужит науке. Павлов на собаке опыты делал, так ей потом памятник поставили». – Майор отрезал кружок колбасы и вдавил в нее две таблетки. Вот так: была докторская – стала любительская.

– Джеки, Джеки, – позвал он собаку, выйдя в коридор. Соседский пес, крупный рыжий эрдельтерьер, на запах колбасы явился мгновенно.

– Хочешь, чтоб тебе поставили памятник? – ласково спросил Кудимов и положил колбасу перед носом собаки.