Проснулся, как от толчка.

Вскочил, начал озираться.

Что такое?

Несколько секунд не мог понять, где находится. Оказалось, у матери. Сердце колотится. И голова такая тяжелая, будто всю ночь пил, причем все, без разбора: текилу, коньяк, виски, самбуку, шампанское. Когда он был счастливым обладателем платиновой кредитки, то в клубах употреблял все эти напитки один за одним, хотя знал, что смешивать нельзя. Даже крепкий молодой организм с трудом переносил адские «коктейли» и утром отказывался функционировать в привычном режиме.

Сегодня организм вел себя так же, хотя Ренат ни грамма не выпил ночью.

Он сполз с кровати и направился в кухню. Открыв холодильник, нашел коробку апельсинового сока. Попил. На дверке стояли в ряд пузырьки со всевозможными каплями. Ренат нашел настой валерианы и влил в себя полпузырька. Причем не разбавляя, хлебнул прямо из горлышка. Сразу стало лучше. Вот только голова продолжала трещать. Но от таблетки Ренат решил пока воздержаться.

Он снял крышку с самой большой кастрюли. В ней, как он и предполагал, был суп. Судя по цвету, щи. По запаху – из квашеной капусты. Это порадовало, и Ренат достал кастрюлю из холодильника.

– Ты что меня не разбудил? – услышал он за спиной мамин голос. – Я бы тебе завтрак приготовила.

– Не хотел беспокоить, – ответил Ренат. На самом деле желал побыть один. Хотя бы некоторое время.

– Глупости какие, – фыркнула мама. – Мне очень приятно поухаживать за тобой. Я давно этого не делала.

– Это намек на то, что я редко у тебя бываю?

– А разве нет?

– Мам, раз в месяц железно.

– То есть хочешь сказать, это часто?

– Я очень много работаю, ты же знаешь…

– Даже слишком, как мне кажется. Ты осунулся, похудел. И начинаешь свое утро с валеьянки – я чувствую запах.

– Было лучше, когда я начинал утро с фужера ледяного шампанского?

– Оба варианта плохи, сынок. Ты вечно впадаешь в крайности.

Вот поэтому Ренат и не разбудил маму. Чтоб не выслушивать ее нотаций.

– Что тебе мешает поменять квартиру на меньшую и пересесть на автомобиль среднего класса? Занялся бы бизнесом, чтобы не батрачить на дядю, а в твоем случае тетю, у тебя же были какие-то неплохие идеи…

– Нет больше тети.

– Как так? – Мать, которая резала зелень, пока грелся суп, развернулась к Ренату. – Что, у вас руководство сменилось?

– Умерла Дора Эдуардовна.

– Да ты что? – ахнула она. – Так не старая же. Ровесница моя, так ведь?

– Да, ей примерно столько же было.

– И что случилось?

– Убили. – И чтобы избежать дальнейших расспросов, выпалил: – Подробностей не знаю.

– И как же вы теперь?

Ренат пожал плечами и попросил:

– Давай не будем об этом? У меня самочувствие не очень хорошее, и отрицательные эмоции могут только ухудшить его.

И мама вняла просьбе. Снова потрепав сына по волосам, стала накрывать на стол.

Она была изумительной хозяйкой. Даже когда могла себе позволить не готовить и не убираться, многое делала сама. Она кормила завтраком своих мальчиков и приводила после этого кухню в порядок. На ужин что-то парила-жарила, хотя муж и сын вечером не всегда являлись, а последние годы не являлись вовсе. И все вкусности, наготовленные мамой, сжирали две немецкие овчарки, живущие во дворе.

Ренат никогда бы не бросил такую женщину. И не потому, что она была его матерью. Просто таких, как она, очень мало: порядочных, преданных, заботливых, не алчных. Цельных! Ее не испортили деньги. Не озлобило предательство мужа. Не вогнали в депрессию жизненные перемены к худшему. Да и внешне мама почти не изменилась с тех времен, когда была молодой женой. Маленькая, худенькая, улыбчивая татарочка, такой она была тогда, такой и сейчас оставалась. Разве что свои чудные кудри остригла и стала красить волосы в более светлый тон.

Ренат понимал, что отец пресытился ею. Жена не возбуждала его. Его тянуло к молодым, грудастым, упругим, развратным. И он возил таких телочек на курорты, отрывался с ними – Ренат был в курсе, в тусовке слухи распространяются быстро, и не упрекал. Почти все мужчины его возраста и достатка поступали так же. Но только глупые уходили от своих жен к профурсеткам…

– Сынок, ты чего же не ешь? – спросила мама. А Ренат так задумался, что только сейчас увидел перед собой тарелку с супом.

Взяв ложку, он принялся зачерпывать густые щи и отправлять их в рот.

– И с плюшкой тминной вприкуску, сама пекла.

Кто бы сомневался! Мама все делала сама: и хлеб, и майонез, и буженину, не говоря уже о соленьях-вареньях.

– Вкуснятина, – похвалил мамину стряпню Ренат.

– А давай я котлеток пожарю? Они готовы, осталось только на сковородку кинуть?

– Хочешь, чтоб я лопнул? – хмыкнул Ренат.

– Я хочу, чтоб ты поправился немного. Совсем прозрачный стал.

– Да перестань, мам, я скинул всего пару кило. Мне старая одежда вся как раз, – успокоил родительницу Ренат. Он на самом деле не так сильно похудел, как маме казалось. Разве что ремень на джинсах потуже затягивал. А вот лицо на самом деле осунулось. Но что поделать! Раньше он был сытым и довольным «золотым мальчиком», теперь замотанным проблемами работягой. – Слушай, а ты для кого столько готовишь всегда? – спросил он, доев щи. Теперь чаю с вареньем, и можно отправляться в душ. – Живешь одна, ешь мало, я редко бываю…

Ему показалось, что мама смутилась. Она быстро схватила опустевшую тарелку и бросилась к раковине ее мыть. В этом не было ничего удивительного. Она всегда сразу убирала со стола грязную посуду.

– Люблю я стряпать, ты же знаешь, – услышал он ее ответ. – Да и должна быть еда в доме. Всегда! На случай незваных гостей. Меня бабушка этому учила.

– И часто у тебя гости бывают?

– Не особо. Но вот сам посуди, приехал бы ты, как этой ночью, без предупреждения, а у меня пустой холодильник. Что бы ел сейчас?

– Яишенку. Ее я готовить умею. – Ренат только ее и умел. Хотя пытался жарить картошку и варить макароны. Но все выходило совершенно невкусно. Не так, как в ресторанах, где он раньше столовался, и тем более не как у мамы. Поэтому питался в клубе, а перекусывал в «Маке».

– Телефон звонит. Твой?

Ренат кивнул и стал подниматься из-за стола, но мама остановила:

– Сиди, я принесу.

Вернулась она через несколько секунд. Лицо взволнованное, рука, в которой зажат телефон, чуть подрагивает.

– Кто там? – испугался Ренат.

– Отец, – шепотом ответила она.

Да, звонок отца – повод для волнения. Поскольку тот ни разу после ссоры не связывался с сыном. С женой бывшей тоже не общался, но хотя бы присылал поздравительные эсэмэс. Рената же и этим не баловал.

Он, взяв у матери мобильник, поднес к уху и сказал:

– Алло. – Голос не дрогнул, хотя Рената внутренне потрясывало.

– Доброе утро.

– Доброе.

– Удобно разговаривать?

– Да.

– Я хотел бы встретиться с тобой.

Мама, стоявшая рядом и слышавшая разговор, часто-часто закивала. Как будто боялась, что сын откажется от встречи. Но он и не думал этого делать:

– Хорошо, давай. Где, когда?

– Приезжай в мой офис часикам к трем.

И, не сказав больше ни слова, отсоединился.

Услышав частые гудки, мама сокрушенно покачала головой.

– Как с чужим поговорил.

– Но поговорил. Уже прогресс. Помириться хочет, как думаешь?

– Надеюсь, сынок. Ты только, пожалуйста, будь паинькой. Не психуй, не груби, главное, не обвиняй ни в чем.

– Мам, давай я сам разберусь, как себя вести?

– Разобрался уже как-то, – сердито проговорила она. – Теперь в драных джинсах ходишь. Что смотришь так на меня? Достала я их из пакета, чтобы постирать, смотрю, а на заднице прореха. Неужели зашивать думал?

– Не сам, в ателье отнести.

– Выбросила я их.

– Мам, это «Кензо»!

– Это драные штаны, Ренат. Их нужно выкидывать.

– Мне не на что покупать новые «Кензо».

– Вот поэтому я тебе и говорю, будь паинькой с отцом.

– Не обещаю. Но я постараюсь. Ты пойми, мне не за себя, за тебя обидно.

– А мне за тебя! Отец от меня ушел, а получилось, что и от тебя тоже.

– Да ушел бы к нормальной, ладно, а то к этой…

– Там сам хотел на ней жениться. Или считаешь, что по молодости-глупости имел право на такую ошибку, а твой убеленный сединами и умудренный опытом отец нет?

Ренат удивленно на нее воззрился. Мама хмыкнула:

– Что, думал, я не знаю о вашем любовном треугольнике?

– Но откуда ты… – Ренат скрывал от матери тот факт, что именно он познакомил отца с Лесей, ему было стыдно признавать себя косвенным виновником их развода.

– Добрые люди доложили. И, знаешь, я даже порадовалась тому, что эта девица окрутила не тебя, а твоего папашу.

– Неужели не обидно?

– Обидно, – не стала спорить мама. – Еще как! Но переживала я только первое время. Сейчас радуюсь тому, что осталась одна. Мне лучше, спокойнее. Вот если бы ты еще помирился с отцом, я стала бы абсолютно счастливой.

– Ты святая женщина, мама, – он чмокнул ее в макушку. – Пойду собираться. Надо домой заскочить, переодеться.

– Только не в рванье, пожалуйста.

Ренат хохотнул и скрылся за дверью спальни.