Она сидела на полу.

Руки, ноги в разные стороны.

Голова откинута.

Самой себе Фаина сейчас напоминала марионетку, брошенную кукловодом в ящик.

Она как раз находилась в помещении размером два на два. Почти в ящике. Но это была кабинка туалета.

Фая протянула руку, нажала на кнопку в бачке унитаза и пустила воду. Когда та хлынула, она подставила ладонь. Набрала немного, ополоснула лицо. Кто-то побрезговал бы, а она и не такое проделывала. Например, пила из бачка. Как-то ее заперли в туалете на сутки. И единственным источником влаги был унитаз.

Послышалось, как открылась дверь, – это кто-то зашел в туалет. Фаина тяжело поднялась с пола, вытерла лицо рукавом. Все кончено! Неужели…

Она сорвала с себя халат и закинула на перегородку между кабинами.

– Фая, это ты там? – услышала она.

Голос был узнаваем. Но Фаина решила уточнить:

– Айгюль?

– Я.

С этой девушкой у Фаи сложились отношения, близкие к приятельским. Что неудивительно! Айгюль располагала к себе людей. Даже Фаина не устояла, хотя держалась ото всех на расстоянии.

Открыв дверь, она вышла из кабинки. Официантка стояла у раковины и мыла руки. А затем вытерла их бумажной салфеткой, достала из сумочки сигарету и зажигалку. Прикурила.

– Если б Дора увидела меня сейчас, уволила бы к чертям, – проговорила она, выпустив дым в сторону знака с перечеркнутой сигаретой. – Суровая тетка была. Но она мне нравилась. Жаль ее…

Фаина не знала, что сказать.

– Будешь? – спросила Айгюль, протянув ей сигарету. – Новую не предлагаю, у меня последняя.

– Нет, спасибо, я не курю.

– А пьешь? У меня тормозок есть. – Она продемонстрировала горлышко бутылки. Судя по крышке, это был коньяк. И не из дешевых. – Сперла под шумок. – С этими словами девушка забралась на каменную столешницу под раковинами, удобно уселась, скинув балетки.

– И не пью.

– Святая женщина, – хмыкнула Айгюль, вынув бутылку. Фая не ошиблась относительно сорта алкоголя. Коньяк «Хеннесси». – А я глотну. Такой стресс…

Докурив и выпив немного, Айгюль снова порылась в сумке и достала шоколадную конфету.

– Ты на чем домой поедешь?

– На велике.

– Ой, я забыла, что ты на нем гоняешь. А я даже не знаю, что делать. До утра мне тут не разрешили остаться, а все наши уже разъехались.

Айгюль экономила на всем, включая такси, остальные кооперировались и брали машину на четверых, а она ждала, когда откроется метро.

– А у тебя нельзя переночевать? – Айгюль жалобно посмотрела на Фаю. – Если ты на велике ездишь, то наверняка недалеко живешь.

– Недалеко, – не стала спорить Фая. – Но пригласить к себе, извини, не могу. Живу с мамой, а она тяжело больна. У нас не бывает гостей.

– О… Я сочувствую тебе.

Фаина скупо улыбнулась и кивнула.

– Значит, придется раскошеливаться, – с сожалением проговорила Айгюль.

– А что, в клубе уже никого?

– Нет, охранники здесь. И Ренат. Их еще не отпустили. А еще Симону.

– Это еще кто?

– Я все забываю, что ты работаешь без году неделя. Симона – это любимица публики и нашей покойной начальницы. Можно сказать, местная звезда.

– И почему ее задержали? Посетители же давно все разъехались?

– Тут моя вина. Дело в том, что я видела, как она направлялась к кабинету хозяйки, и сообщила полиции. Симона это отрицает. Сказала, что просто вышла на тихое место, чтобы поговорить по телефону. Но я уверена, она шла к двери в приемную. И телефона в ее руках не было.

Тут дверь туалета распахнулась, и в проеме возник Михась.

– Вы чего тут зависли? А ну марш по домам.

Айгюль тут же спрыгнула со столешницы и торопливо схватила сумку – побоялась, что Аверченко увидит бутылку.

– Уходим, уходим, – засуетилась она. – А ты остаешься еще?

Он мрачно кивнул.

– А если я тоже? Тихонечко пройду в подсобку, лягу там…

– Нет, – рявкнул он. – На выход, девочки.

Девочки послушно проследовали на выход.

Халат Фаи так и остался висеть на перегородке между кабинами. Она не стала брать его, потому что сегодня была ее последняя смена. Теперь ей нечего делать в «Млечном Пути».

Та, из-за кого Фая попала в клуб и находилась в нем больше месяца, мертва.

Они вышли на улицу. Айгюль снова закурила – стрельнула сигарету у одного из полицейских.

– Может, попутку поймать? – вслух подумала она.

– Не вздумай.

– На самом деле с таксистами тоже небезопасно ездить. Дураков и среди них полно. Мне подруга рассказывала, как с нее один такой цепочку сорвал с дорогим кулоном, а потом, когда она подняла бучу, сказал, что клиентка сама ее отдала, потому что платить было нечем.

– Айгюль, возьми такси.

– Я сегодня почти без чаевых. Праздник не удался из-за преступления.

– Да ты украла бутылку коньяка за три тысячи.

– В клубе она стоит девять.

– Тем более. Потрать уж пятьсот рублей на такси.

Фая подошла к своему велосипеду, пристегнутому к забору, открыла замок.

– Пока! – бросила она Айгюль, усаживаясь в седло.

– До завтра, – услышала в ответ и покатила.

Путь до дома занимал десять минут. Это если ехать в хорошем темпе. Но сегодня Фаина не торопилась. Как там было в рекламе?.. «И пусть весь мир подождет!»

Вот пусть и подождет… Весь мир. Включая больную мать.

Фаина не обманула Айгюль, когда сказала, что живет с ней. И что они не принимали гостей, тоже было правдой. Вот только их квартира была закрыта для посещений задолго до того, как мать заболела.

Всегда, так точнее.

Фаина помнила себя с четырех лет. И первая картинка запечатлелась следующая: она забегает домой, держа за руку соседского мальчика. Они познакомились в песочнице несколько дней назад и встретились на площадке, когда мама уже зашла в квартиру. Фая так хотела поиграть с ним, потому позвала пацана в гости. У нее было совсем мало игрушек, и одной скучно с ними играть, а тут компания…

– Кто это? – ледяным тоном проговорила мать.

– Это Сережа, мой друг.

– Кто тебе разрешил приводить его?

– Мы немножко поиграем… Можно?

– Нет, – громыхнула мать и буквально разорвала «узелок» из ребячьих пальцев. Затем толкнула дочь в комнату, а Сережу выставила за дверь.

Фая разревелась. Ей было обидно и стыдно перед Сережей. Но мать приказала:

– Заткнись! – А когда дочь этого не сделала, схватила за шкирку и отволокла в кладовку. – Посиди тут, подумай о своем поведении, – рявкнула она перед тем, как запереть Фаю в пыльном и темном помещении на несколько часов.

Тогда девочке казалось, что нет наказания страшнее. Но она ошибалась. Чем старше Фая становилась, тем более жестоким становилось наказание. Мать запирала ее не только в кладовке или туалете, но и на балконе. Она не давала ей есть и пить. За слово против хлестала по губам, разбивая их в кровь.

И Фая терпела все это. Потому что ей внушили, что она достойна лишь такого обращения.

Никчемная, ленивая, тупая!

Когда мать узнала, что Фаина поступила на бюджетное отделение педагогического университета, то своего мнения не изменила. Такая никчемная, ленивая и тупая девка может чего-то добиться только через постель. И потащила дочь к гинекологу, чтоб проверить, не залетела ли она от декана.

– Или кому ты дала, тварь, чтоб тебя зачислили? – орала мать на Фаину. – Мне твои выродки не нужны.

Гинеколог женщину успокоил. Дочь оказалась девственницей. Но мать все равно стояла на своем:

– Значит, ртом усердно работала! Сейчас каждая норовит себе шубу или машину насосать. А ты, чтоб умной казаться, решила в институт попасть! И пять лет теперь будешь мужские письки во рту гонять, чтоб отучиться. Мозгов-то у тебя нет. Придется тебе теперь отдельную посуду покупать, я с тобой, сосалкой, из одной тарелки есть не буду.

Так мать «порадовалась» первому серьезному успеху дочери. Вот только другую посуду для нее так и не купила. Пожадничала.