Глава 34
Чай вдвоем
– Она жива? Эта девочка жива? Юлия Бережная? – Савелий был потрясен.
– Жива, Савелий.
– Господи, сколько же она там просидела?
– Получается, около трех месяцев. С начала сентября. Первое время он приносил ей еду, какие-то хлопья, сухари. Последние две-три недели там уже не было ничего, кроме воды…
Друзья встретились на излюбленной «точке», в баре «Тутси». Федор рассказывал, Савелий внимал, всплескивал руками, пугался и сыпал вопросами. Издали на них печально смотрел усатый Митрич.
– Федя, почему он ее не убил?
– Не знаю. Тут еще много вопросов. Сейчас она в больнице, с ней Тоня. Самое главное – Юлия жива. Это как чудо, Савелий.
– Она уже пришла в себя?
– Пока нет.
– С Максимом говорили?
– Говорили. Его нашли в квартире Тони Бережной.
– В квартире Тони Бережной? – поразился Савелий. – Почему в квартире… Как он туда попал?
– Пришел в два ночи, сказал, настроение накатило. Они познакомились в церкви, помнишь? Капитан спрашивал его о девушках, называл фамилии. Он вычислил сестру одной из жертв, Тоню Бережную, дежурил у ее дома, ходил следом и подкараулил в церкви. Познакомился. Во время допроса показал, что чувствовал вину за брата, хотел утешить и загладить хоть как-то, жалко было… Церковь такое место, Савелий, где не ждешь худого, мы почему-то уверены, что там и стены защищают. Он пригласил ее в кафе, рассказал про брата, поплакался. Не называя имен. Она рассказала о сестре. Они нашли общий язык. Позавчера ночью он позвонил в дверь, Тоня открыла. Глупый поступок, конечно. Глупый, но объяснимый – она бросалась на каждый звонок, думала, вернулась сестра. Я предупреждал, но… увы. Понимаешь, она все время ждала сестру, бросалась за прохожими на улице, хватала их за руки, лицо сестры мерещилось ей в проезжающем троллейбусе. Тоня обвиняла себя, что недосмотрела, не предупредила, не уберегла… вот такие сдвиги. Человеческая психика – хрупкая субстанция и часто дает сбои… иногда от самой малости, а тут такое горе. А с другой стороны, никто еще не определил, что такое норма и в какой точке маленькие забавные чудачества, невредные фобии, забавные странности переходят черту. Многие так и живут, никогда ее не переступая.
Он помолчал. Савелий нахмурился и перестал дышать, боясь пропустить хоть слово.
– Нам пришлось вышибить дверь, в окнах горел свет, а дверь никто не открывал, ну и… пришлось вломиться! Тоня была без сознания, мы даже подумали, что она мертва…
Савелий охнул:
– Он ее… что?
– Она упала в обморок, когда Максим сказал, что ее сестра умерла. Тоня лежала на диване, а он с закрытыми глазами сидел на полу рядом, прижавшись лицом к ее руке. Я даже не уверен, что он заметил нас, во всяком случае, он никак этого не выказал и глаз не открыл. Я думаю, Савелий, он не оправится от этой истории… В нем чувствуется какой-то надлом. В них обоих. То, что он потянулся к Тоне, мне кажется, он не ее спасал, а себя. Хватался за нее, как утопающий за соломинку. Мне стало его жалко. Вся его бравада, болтливость, все это напускное, он сломался, и ему все равно, что будет дальше…
– Бедный парень, – пробормотал Савелий.
– Бедный. Он предлагал ей уехать и начать жизнь сначала. Сказал, что Вадим убил ее сестру, что она не вернется, что ее нашли в яме… Он так и сказал: «в яме» в Посадовке, и проделал это все его брат Вадим, садист-психопат, который в детстве искалечил его, Максима. Он ненавидит женщин и, убивая, мстит за собственную несостоятельность. И теперь они с Тоней в одной лодке, оба жертвы насильника и убийцы, и судьба их свела вместе с какой-то высшей целью…
– Он сказал ей, что Юлию нашли мертвой?!
– Да, Савелий. Он так сказал.
– Зачем он соврал?
– Он не соврал, по его словам, он действительно так думал. Юлия исчезла, его брат – убийца, во дворе их дома могила… Что он еще мог подумать? Он говорит, что даже не знал про тайный подвал, никогда туда не спускался, что этот дом проклятый и он никогда туда не вернется. Был потрясен, когда узнал, что Юлия жива. С ним случилась истерика, он начал задыхаться. Пришлось вызывать «Скорую» и ввести успокоительное. Он переживал, что теперь Тоня его бросит… Представляешь? Теперь Тоня его бросит, потому что нашлась ее сестра, и он ей больше не нужен. В его мозгу нарисовалась картинка, что они вместе на всю оставшуюся жизнь, а теперь она его бросит. Тоже с вывертами малый.
– Господи! – вырвалось у Савелия. – А что с Юлией?
– Юлия пока не пришла в себя, в коме, но врачи говорят, жить будет. Тоня от нее не отходит, спит прямо в палате. От нее осталась половина, она ничего не ест, держит сестру за руку и разговаривает с ней, хотя та все время без сознания. Капитан попросил меня повлиять… Хочешь, пойдем вместе? Ты как-то положительно на женщин действуешь. Захватим конфет, йогурты, соки… что еще едят девушки? Согласен? Может, подключить твою Зосю?
Савелий кивнул и спросил:
– А где же Вадим Устинов?
– Неизвестно. Мои студиозусы высказали предположение, что его уже нет. В смысле, сбежал. Или погиб от руки жертвы – правда, тогда непонятно, куда жертва дела труп. Помнится, ты тоже как-то сказал, что его нет в городе. Допускаю, что ты прав, Савелий. Как он просочился через кордоны полиции, мы не знаем. Где он сейчас, тоже не знаем. Где третья пропавшая девушка, Олеся Ручко, или ее тело, мы не знаем. Есть еще несколько вопросов без ответов, помельче, но тут уж придется подождать, пока не очнется Юлия. Возможно, мы получим на них ответы. На сегодня известно только одно: Юлия жива! Нам удалось спасти ее в самую последнюю минуту. Нам, Савелий. Мне, тебе и капитану. Если бы я не сунулся в дом Максима и не получил по голове, мы бы не стали там искать… – Он потрогал затылок. – Так что все в русле, моя жертва не напрасна и оправданна.
– Тебе все-таки нельзя кофе, – озабоченно заметил Савелий. – Доктор сказал, ромашковый чай.
Федор невольно ухмыльнулся…
