Пролог
Возница в очередной раз прикрикнул на утомившуюся кобылу и натянул вожжи. Повозка прокатилась по неровной дороге ещё несколько ярдов и, пронзительно скрипнув, остановилась. Я, сонно щурясь, высунулась из-под навеса.
— Приехали, — недружелюбно проворчал с козел старик. — Здесь сойдёшь, дальше пешком. Ближе к границе не поеду; там разбойники лютуют. Рискуй сама, коли есть охота.
Вступать в споры было бесполезно, так что я не стала напоминать, что по договорённости он должен был довезти меня до самого леса. Откровенно говоря, я с самого начала предполагала что-то подобное, а уплаченных вперёд денег старик всё равно не вернёт. Так что я молча выбралась из повозки, вытягивая за собой мешок с пожитками.
Старик, не прощаясь, сразу же тронулся с места, время от времени привычно понукая кобылу. Лишь бросил в мою сторону последний неприязненный взгляд. Он явно видел во мне предательницу родины, но мне было всё равно, и я никак не отреагировала. Бросив дорожный мешок на землю, заправила за уши предательски чёрные волосы, успевшие растрепаться, пока я дремала в повозке, и огляделась, оценивая окружающую обстановку.
Особой радости открывавшийся передо мной вид не доставлял. Всё было мрачным и серым. Серая каменистая почва с редко торчащими пучками наполовину засохшей травы. Чахлые деревца. По пасмурному небу медленно плетутся грязно — белые облака. Ну вот, ещё и дождь закапал, стоило мне остаться без тряпичной крыши над головой. Воистину родина провожает меня недоброжелательно, давая понять, что скучать не будет. Впрочем, полагаю, это взаимно.
Возница высадил меня на развилке. Одна дорога, на которую он и свернул, уходила направо, туда, где вдалеке виднелись лопасти ветряной мельницы. Видимо, там начиналась деревня. Другая же дорога продолжала змеиться в прежнем направлении, в сторону огромных чёрных скал, к подножию которых жался неведомо как выросший на здешней не благодатной земле лес. Туда-то и лежал мой путь.
Я попыталась на глаз прикинуть расстояние, не слишком в этом преуспела и махнула рукой. Дойду. А спешить мне некуда. Дождь вроде бы расходиться не собирается. А даже если усилится, и я промокну, не такая уж это и беда.
Вообще-то у дорожного мешка имелись две лямки, но на спине я его нести не могла. Так что то вешала на левое плечо, то перекладывала в правую руку. Тяжеловато, конечно, но, с другой стороны, хоть какие-то вещи надо было взять с собой. И так почти всё бросила. В сравнении вполне можно считать, что ушла налегке.
Времени прошло немало. Привалы приходилось делать часто, и я даже умудрилась поспать, положив мешок под голову и укрывшись плащом. Наверное, обезболивающее зелье давало побочный снотворный эффект, иначе вряд ли бы я смогла уснуть на такой твёрдой земле.
Постепенно чёрные скалы приблизились, а вместе с ними и лес. Теперь было видно, что он состоит главным образом из хвойных деревьев. В первую очередь в глаза бросались мрачные силуэты елей — разлапистых, внушительных, с острыми верхушками, устремляющимися к небесам.
Существенно сузившаяся дорога привела меня непосредственно в это царство хвои, под сень деревьев. Под ногами заскрипели иголки. Я остановилась, чтобы в очередной раз перекинуть мешок из руки на плечо. И с задержкой в несколько секунд поняла, что опавшая хвоя скрипела не только под моими ногами.
Воспользоваться этим осознанием я не успела: из-за деревьев уже начали выходить люди. Темноволосые, небритые, вооружённые, одетые кто во что горазд. Словом, те самые разбойники, которых так опасался мой возница. Те, что давно не дают покоя торговцам и случайным странникам, рискующим проезжать поблизости от границы Тёмного Оплота. Вот ведь воистину не везёт. Ну, вот не хочет родина отпустить меня спокойно.
Я тяжело вздохнула и почти укоризненно посмотрела на мужчин. С дюжину, не меньше. Уже окружили; бежать некуда. Да я в любом случае не стала бы и пытаться. Далеко ли уйду, в своём-то нынешнем состоянии?
— Добро пожаловать в Кернский лес! — торжественно объявил один из них.
Парень лет тридцати. Мускулистый, зеленоглазый, в каждом движении ощущается сила, в каждом слове — уверенность в себе. Словом, наилучший вариант для любовника и наихудший, если перед вами — разбойник с большой дороги.
Надо же, какие они тут вежливые. Я наградила предполагаемого главаря мрачным взглядом исподлобья; отвечать не стала.
— Куда путь держите? — всё с той же подчёркнутой вежливостью, которую я сочла издевательской, осведомился он.
Я вдруг подумала, что, пожалуй, никогда в жизни не видела столько брюнетов одновременно. И при других обстоятельствах наверняка бы обрадовалась этому явлению.
— В Тёмный Оплот, — жёстко ответила я, отогнав неуместные мысли и глядя разбойнику прямо в глаза.
— На постоянное место жительства? — продолжил расспросы он, ничуть не смутившись моего взгляда.
Ну, ещё бы разбойник чего-то смущался!
— Да, — кратко подтвердила я.
— Понятно.
Разбойник кивнул одному из своих товарищей, и тот без лишних слов и сантиментов подхватил мой вещевой мешок, отволок в сторону и принялся в нём копаться. Мог бы хоть для приличия несколько минут потерпеть. Хотя о чём я? Какие приличия?
Словно подтверждая мои мысли, ещё один разбойник, лыбясь, констатировал:
— Красивая!
За комплимент я благодарить не стала, совершенно его восторга не разделяя. Тем более что не красивая я вовсе. Нормальная. Но на безрыбье… Тут и так понятно.
Между тем всё тот же зеленоглазый деловито поинтересовался:
— Серебро? Купюры? Украшения?
— Нету, — с показным злорадством отрезала я.
Вообще-то немного покривила душой: кое — какие деньги при мне всё-таки были. Я не знала, пригодятся ли местные деньги в Оплоте, но на всякий случай прихватила. И пара — тройка украшений тоже имелась. Но, пока меня не начали обыскивать, оставалась призрачная надежда: а вдруг не найдут?
Разбойник вдруг впервые за всё время нашего «знакомства» опустил глаза, будто сбился, а затем покачал головой.
— Вы меня не поняли, — серьёзно сказал он. — Что вы предпочитаете получить? Монеты? Бумажные деньги? Или украшения на ту же сумму?
Тут уж настала моя очередь оторопеть. Не поняла. Я что, настолько плачевно выгляжу, что меня даже разбойники решили пожалеть?
— Вы о чём? — осторожно осведомилась я. — О какой сумме?
— О подъёмных, — просветил меня разбойник.
Я устало потёрла виски.
— Вы что, штат разбойников таким образом расширяете?
Других предположений у меня, честное слово, не было, хотя и это представлялось бредовым до невозможности.
Парень улыбнулся, и, надо сказать, улыбка вышла донельзя обаятельная.
— Простите. Вы неверно истолковали ситуацию. Это для светлых мы — разбойники. А для своих — что-то вроде привратников. Просто местные хорошо нас знают, а новички в Оплот приходят редко, вот мы и не учли свой внешний вид.
Остальные одобрительно загомонили, заставив меня снова оглядеть окруживших меня людей. Меньше напоминать разбойников они от этого не стали, но их настрой и правда теперь показался мне вполне дружелюбным.
— Так вы что же, показываете дорогу в Оплот? — моргая, уточнила я.
— Ну, дорога-то здесь и так одна, не перепутать. Скорее встречаем, объясняем, что к чему и выдаём подъёмные. Деньги там, — он кивнул на уходящую к скалам дорогу, — далеко не всё решают, но всё равно на первое время подспорье.
— А почему их здесь, в лесу, выдают, а не в Оплоте? — удивилась я.
Наверное, всё ещё подозревала, что мне просто морочат голову.
— Так там и украсть могут! — отозвался разбойник таким тоном, будто говорил нечто само собой разумеющееся.
— А — а-а, — невыразительно протянула я.
— Потом поймёте, — как-то грустно отмахнулся он.
При виде разбойника, страдающего из-за нравственного падения своих сограждан, я почувствовала, что совсем уж перестаю что-то понимать в этой жизни.
— А как же…
Я обернулась в сторону того парня, что недавно так по — хозяйски унёс мой мешок. И обнаружила, что в этот самый мешок как раз складывают аккуратные стопки вещей. Устроившийся на ближайшем пне разбойник (или привратник?) что-то записывал карандашом на листе бумаги.
Ещё минута — и они завершили своё занятие. Тот, что делал записи, подошёл к главарю.
— Одежда на первое время есть, — принялся деловито сообщать он, — есть запас лекарств и основные предметы первой необходимости. Постель и посуду выдадут на месте. Мы добавили мазь от загара, косынку, ножницы, набор для шитья, пару садовых инструментов, флакон с отгоняющей насекомых жидкостью… Ещё еды маловато, хорошо бы крупу выдать на первое время.
— Вы что предпочитаете, гречку или пшёнку? — осведомился у меня главарь.
— Гречку, — ответила я, смирившись с окружающим безумием.
— Добавьте, — кивнул тот.
Разбойник, забравший мой мешок, куда-то упорхнул, но почти сразу вернулся с ещё одним мешочком, поменьше, зато набитым под завязку. Ещё десять секунд спустя мои вещи были мне возвращены. Только на сей раз вместо одного не доверху наполненного мешка имелось туго набитых полтора.
— Сейчас я отдам необходимые распоряжения и выделю вам пару ребят, они проводят вас до места, — пообещал главарь.
«Чтобы разбойники по дороге не напали?» — чуть не спросила я, но промолчала.
— Да, кстати. — Он снова обаятельно улыбнулся. — Простите мою неотёсанность, совсем забыл представиться. Меня зовут Дик Грэй. А вас?
— Элайна Кенборт.
— Очень рад. Если понадобится помощь, обращайтесь.
И, поцеловав мне руку, он удалился в компании ещё пары разбойников.
— Госпожа Элайна! — окликнул меня невысокий парень с густой шевелюрой. — Я — Берт.
Я вежливо молчала, предполагая, что вряд ли он позвал меня только для того, чтобы представиться. И оказалась права.
— Скажите, а что вы делаете в субботу вечером? — полюбопытствовал разбойник.
Я с трудом удержалась от желания схватиться за голову. Я вообще не представляю себе, что буду делать всю свою оставшуюся жизнь. Все прошлые планы пришлось похоронить, жизнь свою я перечеркнула, и дорога в Тёмный оплот была по сути своей путём в неизвестность. В не меньшей степени, чем если бы я бросилась с моста в реку. А тут такая точность — в субботу вечером.
— Может быть, встретимся и сходим куда-нибудь? — предложил Берт, видимо, расценивший моё молчание как обнадёживающее. — Вы не подумайте, — поспешно добавил он, — у меня в субботу отпуск начинается, на целую неделю. Я за границу даже носа не высуну. А в Оплоте я законопослушный и добропорядочный гражданин.
Мои брови поползли к переносице. Когда Дик Грэй поцеловал мне руку, это казалось неким завершающим штрихом в абсурдности сложившейся ситуации. Отчего-то казалось, что больше удивить меня сегодня ничто не сможет. Но никогда не стоит зарекаться.
Мои размышления прервало громкое лошадиное ржание. Само животное находилось где-то за деревьями, поэтому увидеть, что происходит и кто едет, я не могла.
— Торговцы, две повозки! — сообщил неожиданно возникший откуда-то из тени Грэй. Все тут же засуетились, а он принялся деловито раздавать указания. — Вы заходите со стороны оврага, Мэл с Томом — к поваленному дереву, остальные — со мной. Элайна, подождите здесь, — извиняющимся тоном добавил он, прежде чем скрыться за еловыми ветками. — Мы скоро.
— Подождите, — поддержал его подскочивший с места Берт. — Я только грабану повозку и сразу вернусь.
И добропорядочный, законопослушный гражданин скрылся за деревьями вместе с остальными.
… Я стояла на границе Тёмного Оплота, со смешенными чувствами взирая на магическую преграду, защищающую вход. Сопровождавшие меня разбойники без лишних слов растворились в тумане, оставив меня один на один с Гранью Безопасности. Отлично понимая, что последний шаг, который раз и навсегда изменит мою судьбу, я должна сделать сама.
Со смесью тревоги и восхищения я взирала на магическую завесу, в действительности совершенно не похожую на забор. Скорее просто уплотнившийся воздух, фантастическим образом переливающийся всеми цветами радуги. «Забор» парил в нескольких дюймах над землёй, словно намеренно подтверждая таким образом свою магическую природу. В высоту в нём было не меньше трёх ярдов, а протяжённости хватало для того, чтобы полностью перекрыть проход между двумя неприступными чёрными скалами. Маги прошлого действительно нашли идеальный способ укрыться от преследователей.
Видимо, это неотъемлемая часть человеческой природы — недолюбливать тех, кто отличается от большинства. Но нелюбовь — это ещё полбеды. А вот когда к ней примешивается страх, тут уж ничего хорошего меньшинству ждать не следует. Рано или поздно страх породит ненависть, а ненависть подтолкнёт к дей ствию. Источник страха пожелают уничтожить, и искать его станут, увы, не в головах. Устроить геноцид гораздо легче, чем сосуществовать с другими и методично вправлять мозги тому самому большинству.
Брюнеты всегда были в меньшинстве, но цвет волос, разумеется, не имел принципиального значения сам по себе. Суть проблемы заключалась в другом: магия, доступная светловолосым и темноволосым, носит совершенно разную природу. Светлые воздействуют на физическую реальность. Они умеют передвигать предметы на расстоянии, создавать порталы, лечить ранения, создавать магический огонь. Не всё разом, конечно; способности у каждого свои, к тому же, встречаются как сильные маги, так и совсем слабенькие. Мы же, тёмные, воздействуем на человеческий мозг. Именно в этой способности — причина глубокого и зачастую иррационального страха, который испытывают по отношению к нам светловолосые. Неприязнь к меньшинству и страх перед неизвестным, помноженные на грамотную пропаганду, — и вот население Настрии уже верит, что тёмный маг способен за несколько минут полностью подчинить себе любого человека. Внушить тому новые мысли и чувства, вызвать зрительные и слуховые галлюцинации, отдавать телепатические приказы, которые в мгновение ока будут исполнены. И уже неважно, что эти россказни — в огромной степени ложь, а тёмные совсем не так опасны. Чем разбираться, где истина, а где обман, проще уничтожить.
Возможно, тёмные маги и сами были отчасти виноваты в том, что обману поверили. Они не торопились опровергать слухи о своём предполагаемом всемогуществе. Причина проста: темноволосые надеялись обезопасить себя при помощи подобной лжи. Рассчитывали, что с ними побоятся связываться. И не рискнули пускаться в объяснения. Например, уточнять, что применить тёмную магию возможно лишь в том случае, если человеческий мозг расценивает данное конкретное воздействие как безопасное. И вовсе нельзя вот так вот запросто разрушить чужую волю, вмешаться в ход мыслей, заставить испытывать боль или, тем более, спрыгнуть с обрыва. Но стоит ли сообщать тому, кто уже стал врагом, о том, что ты совсем не так силён, как о тебе до сих пор было принято думать?
Так или иначе, двести лет назад началась охота на темноволосых. Над городами Настрии взметнулось пламя костров. Те, кого не успели уничтожить в первые дни, бежали на восток и, миновав Кернский лес, укрылись в лежащей за ним пустоши. Путь туда был только один — через ущелье, и тёмные воспользовались этой географической особенностью, чтобы обезопасить себя. Целую ночь несколько десятков самых сильных магов не смыкали глаз. Итогом их труда стала Грань Безопасности — та самая магическая завеса, перед которой я стояла сейчас. Преграда, через которую не мог пройти ни один светлый, но миновать которую не составляло ни малейшего труда для тёмных.
На этом противостояние фактически закончилось. Поняв, что за Грань им не прорваться, светлые возвратились по домам. Жизнь потекла своим ходом, для каждой масти — отдельно. Поскольку «угроза» отсутствовала, агрессивный настрой населения Настрии постепенно сошёл на нет. Ненависть сменилась опаской, опаска — лёгким предубеждением. В первое столетие тёмные, изредка рождавшиеся в светлых семьях (ведь, как известно, масть определяется не только генетикой), непременно попадали, позже или раньше, в Тёмный Оплот. В последнее же время такие, как я, спокойно жили в Настрии.
Да, мои покойные родители были светловолосыми. Они любили меня, и я жила вполне счастливо, не слишком задумываясь о разделении людей по признаку масти. Соседи были людьми без предрассудков или, по меньшей мере, хорошо эти предрассудки скрывали. В школу я ходила специализированную, для тёмных, но была убеждена, что причина — в необходимости особого обучения. В стандартных «светлых» школах детей обучают пользоваться их магическими способностями. Поскольку тёмная магия имеет совершенно иную природу, вполне естественно, что и учатся тёмные отдельно.
На работу я тоже впоследствии устроилась вполне благополучно. И всё же наступил момент, когда мне напомнили, кто я такая. И где моё место в мире светлых. Осознав это, я бросила всё и отправилась туда, где стояла сейчас.
Последний шаг дался мне легко. Я ни о чём не сожалела. А Грань пропустила заблудшую дочь своей масти, не создав ни малейшего препятствия. Я даже не почувствовала, как оказалась на другой стороне.
Новая родина встретила меня не так чтобы недоброжелательно, но мрачно. Замеченная прежде серость никуда не ушла. Справа и слева возвышались давящие на сознание чёрные скалы. Правда, когда мы миновали ущелья, они расступились, но по — прежнему виднелись, как по сторонам, так и на горизонте.
Мы быстро добрались до первой деревни. Впечатление она произвела не менее давящее, чем скалы. Нет, местные жители, занимавшиеся своими делам за старенькими, покосившимися местами заборами, смотрели мне вслед с любопытством и вполне дружелюбно. Но, совершенно независимо от нашего с разбойниками появления, их лица выражали усталость и хроническую напряжённость. Даже одежда местных выглядела весьма плачевно: старая, латанная — перелатанная, нередко даже не подходящая по размеру. Домики тоже были старыми, давно не крашенными. Деревни, расположенные на территории Настрии, производили куда более благоприятное впечатление.
Дойдя до конца улицы, мы свернули за угол, и здесь меня ожидало ещё более удручающее зрелище. Под опасно накренившимся ветхим забором, из которого было выломано несколько досок, сидело четверо молодых мужчин. Прикрыв глаза, они покачивались из стороны в сторону с блаженными улыбками на лицах.
— Наркоманы?
Я понизила голос, хотя мужчины, похоже, совершенно не реагировали на окружающую действительность.
Мэл и Том, мои провожатые, синхронно покачали головами.
— Наркотиков в Оплоте практически нет, — пояснил Мэл. — А это работа магов.
— Некоторые умеют так воздействовать на разум, что получается эффект как у наркотического опьянения, — добавил Том. — Здесь неподалёку один такой живёт. К нему многие ходят.
— Но это же, наверное, незаконно? — изумилась я и только потом спохватилась, что вряд ли разбойники оценят всю глубину данной конкретной претензии.
— В Оплоте — законно, — возразил Мэл.
— Настоящих-то наркотиков нет, — подхватил Том. — Так что пока не нарушается общественный порядок, у властей претензий нет.
Я поморщилась. Как-то это было неправильно.
— Как бы это сказать… — попытался объяснить Мэл, от которого не укрылось моё настроение. — Не могут они запретить людям такие вот мелкие радости, раз не имеют возможности предоставить достойную замену.
— Вроде достойного уровня жизни? — предположила я.
— Именно, — облегчённо кивнул Мэл, видя, что я оказалась из понятливых. — Ты не думай, не все живут в нищете, — поспешил успокоить меня он. — Тут многое от профессии зависит, кто чего умеет, от магических способностей, опять же. Про это про всё у тебя скоро спросят. Но вообще жизнь в Оплоте — не сахар. Ресурсов здесь мало. Земля неплодородная. Полезных залежей никаких не нашли. Опять же живём в отрыве от всего мира. Торговли с соседями практически нет, поскольку отношения сама знаешь, какие. Так, обмениваемся кое — чем с жителями пары настрийских деревушек по мелочам — и то под большим секретом, поскольку для них это всё незаконно.
— С чего же тогда люди живут?
Я хмурилась, чем дальше, тем больше понимая, насколько недёшево досталась тёмным жизнь и относительная свобода.
— Кое-что выращивать всё-таки удаётся, — отозвался Том. — За два века наловчились. Вехский лес опять же — там дичь водится, когда грибы растут, когда ежевика, травы кое — какие съедобные.
— В Карне, нашей местной речке, рыбу ловят, — подключился к перечислению Мэл. — Ну, и нас, само собой, не зазря на разбой снаряжают.
— Снаряжают? — изумлённо переспросила я.
Кажется, до меня только теперь начинало доходить.
— А ты думала, это мы от дурного нрава или от безысходности? — хохотнул Том. — Нет, Элайна, это работа, такая же, как любая другая. А, может, даже и более уважаемая.
— Мы же не для себя разбойничаем, — пояснил Мэл. — Работаем за жалованье. А вещи, которые награбим, раздаются местным жителям. Потому и специализируемся в основном на торговцах. В телегах, которые мы сегодня остановили, например, одеяла из козьей шерсти везли на продажу. На прошлой неделе обоз со шкурами перехватили. Ну, и так далее.
— Понятно, — кивнула я. Разбойники на службе у государства… Похоже, мне предстоит основательная переоценка ценностей, если я намерена по — настоящему здесь прижиться… — А этическая сторона вопроса никого не беспокоит?
Всё-таки не удержалась от уточнения.
Мужчины посмотрели на меня в равной степени удивлённо.
— Да что этим светлым сделается? — пожал плечами Мэл. — Их же не убивает никто. Ну, ограбят разок — другой, ну, прибыли они лишатся. С голоду, небось, не умрут. А здесь люди и правда еле держатся и, между прочим, по их, светлых, милости.
Дальше я развивать тему не стала. Всё было ясно и так. В каком-то смысле разбойники, пожалуй что, правы. Каждый ограбленный светлый торговец перед Оплотом, конечно же, не виноват. Но светлое королевство в целом — да, и оно пожинает плоды собственной политики. Как прошлой, так и нынешней. С другой стороны, есть ли королевству хоть какое-то дело до пострадавших торговцев?
Вскоре мы добрались до места. Одноэтажный домик, похожий на все остальные; правда, недавно покрашенный и с высоким крыльцом. Здесь провожатые оставили меня, препоручив молодой черноволосой женщине, должно быть, всего на несколько лет старше меня. Одета она была не как крестьянка, а как чиновница. Как вскоре выяснилось, таковой она и являлась. Представилась она как Анна Рейчен.
— Добро пожаловать в Тёмный Оплот!
Это были единственные торжественные слова. Дальше — никакой торжественности, никакого пафоса, совершенно деловой подход.
— Нам с вами нужно заполнить одну анкету, — объясняла она, когда мы уже сидели друг напротив друга за простым, но удобным столом.
Передо мной стояла глиняная кружка с налитой из графина водой. Вода, вопреки испытанным мной опасениям, была чистая, даже вкусная; скорее всего, родниковая. Повезло, что в Оплоте, как минимум, хватает источников питьевой воды.
Вооружившись карандашом, Анна взялась за список вопросов — видимо, ту самую анкету.
— Ответы мы отправим в городское отделение, после чего получим оттуда рекомендации касательно вашего трудоустройства, — дала дополнительное объяснение Анна. — До тех пор вы поживёте здесь. Не беспокойтесь: расстояния у нас небольшие, так что долго ждать вам не придётся. Итак, ваше имя — Элайна.
Я кивнула, а Анна принялась водить карандашом по бумаге.
— Фамилия?
— Кенборт.
— Место рождения?
— Настрия, город Тель — Мон. Нужен более точный адрес?
— Нет, этого достаточно, — качнула головой Анна, не отводя глаз от анкеты. — Место жительства перед отъездом?
— Тоже Тель — Мон.
— Возраст?
— Двадцать два года.
— Вы обучались в школе?
— Да. В тель — рейском отделении школы «Рока». Это учебное заведение для тёмных.
— Да, я знаю, — кивнула Анна, продолжая записывать.
Я глотнула воды из кружки, задумавшись, а насколько здесь вообще осведомлены о жизни в Настрии? С одной стороны, мои собратья по несчастью пусть нечасто, но всё же регулярно сюда приходят. С другой, не читают же они лекции на тему «Быт и психология настрийцев» с помоста на базарной площади. Впрочем, я даже не знала, существуют ли здесь базарные площади и, тем более, помосты.
— Вы где-то работали после окончания школы? — последовал очередной вопрос.
— Да. В городской библиотеке Тель — Мона.
— Библиотекарем? — уточнила Анна.
— Да.
— Ух ты! Никогда прежде не грабил библиотекарей! — послышался от дверей воодушевлённый возглас.
Я оглянулась и невольно расплылась в улыбке. В комнатке, небрежно облокотившись о дверной косяк, стоял Дик Грэй собственной персоной.
— Ты что, ограбил нашу новую жительницу?
Даже не глядя на Анну, только по голосу, я поняла, что она улыбается точно так же, как и я сама.
— Нет. — Обаятельный разбойник прошёл в комнату, принёс из угла третий стул и оседлал его, усевшись лицом к спинке. — Но мы сглупили, не представились как положено и основательно её, бедную, напугали. А тут выясняется, что она ещё и библиотекарь! Теперь мне стыдно вдвойне.
И он одарил нас чарующей улыбкой, наглядно демонстрировавшей, что ни о каком стыде там речи не идёт. То есть я не сомневалась, что никто не собирался пугать меня умышленно. Но и угрызения совести не входили в число эмоций, регулярно испытываемых собеседником.
— Каким ветром тебя к нам занесло, Дик? — полюбопытствовала, по — прежнему улыбаясь, Анна.
— Очень удачный груз: повозка с медикаментами, — не без гордости сообщил разбойник. — Везём в город, чтобы распределяли там, но кое-что раздаём по дороге наиболее нуждающимся.
— Неужели сердечные капли для старушки Клэр нашлись? — радостно всплеснула руками Анна.
— Именно, — подмигнул Дик. — А я решил лично сопроводить груз, чтобы не разворовали по дороге.
— Да брось, кто будет воровать лекарства?! — Анна аж возмутилась такому предположению.
— Лекарства, может, и не будут, — хмыкнул Дик. И, многозначительно понизив голос, добавил: — Но там ещё и немало спирта.
Этот аргумент Анну убедил, да и меня тоже. Уж если здесь пользуется популярностью магический заменитель наркотиков, то спирт тем более имеет все шансы до больницы не доехать. Однако понимание на лице Анны быстро сменилось умоляющим выражением.
— Дик, а если совсем чуть — чуть? — просительно протянула она.
— Так и быть, по старой дружбе.
И Дик протянул ей заткнутый пробкой флакончик. Анна радостно схватила его и быстро спрятала в карман платья. Выглядело всё это так, будто девушке подарили контрабандные духи.
Интересно, для чего она собирается использовать подаренное? Положит в домашнюю аптечку? Или, разбавив водой, угостит пришедшего в гости кавалера? Подозреваю, что в местных условиях достать бутылку вина, мягко говоря, нетривиально.
— Интересно, теперь вы будете предлагать иммигрантам брать подъёмные спиртом? — со смешком полюбопытствовала я.
— Не — е-е, — энергично потряс головой Дик. — Что ты! Спирт — это слишком ценный товар. Но лично тебе могу немножко выдать.
— Ты, оказывается, очень выгодный знакомый, — рассмеялась я. — Но нет, спасибо, мне не надо. Ты же знаешь, я прихватила с собой аптечку.
Я даже сама не заметила, как мы с разбойником перешли на «ты».
— Вижу, что я отвлёк вас от дела, — повинился он. — Будут возражения, если я пока здесь посижу?
Мы дружно ответили, что возражений нет. Анна снова взялась за анкету.
— Твой магический дар?
Теперь, когда и Анна с Диком, и мы с Диком общались между собой по — свойски, обращение на «вы» между мной и Анной тоже звучало бы неестественно.
— Рефлексивный, — начала отвечать я, и анна сделала соответствующую пометку.
Рефлексивный дар у темноволосых — это воздействие на свой собственный мозг.
— Усиление зрительной памяти, — продолжила я. — Мне достаточно пару секунд посмотреть на текст, чтобы сохранить его в памяти, не читая. И в любой момент воспроизвести. Объём очень большой. Так что грабить меня как библиотекаря было бы бессмысленно. — Я послала Дику победоносную улыбку. — Я действительно вожу с собой кучу книг, но все они у меня вот здесь.
И я изящным жестом прикоснулась к своему виску.
— Здорово! — протянула Анна и снова взялась за карандаш.
— Действительно здорово! — поддержал Дик. — Можешь считать, что ты уже устроена. Я же правильно понимаю, ты теперь можешь «читать» эти книги прямо из памяти?
Я кивнула.
— В этом вся идея. Я могу воспроизводить перед глазами нужную страницу и читать то, что на ней написано, даже если раньше текст не читала и понятия не имею, о чём идёт речь.
— Так у нас здесь это бесценный талант! — воодушевился разбойник. — Книг-то почти нет. Сама понимаешь: когда люди бежали от преследований, это была не та вещь первой необходимости, которую прихватывали с собой, уходя налегке. Ты могла бы читать людям вслух по вечерам, вроде как вместо сказителя.
— Думаешь, это кому-то нужно, при здешних-то условиях? — удивилась я.
— Да именно при здешних! — не принял моего возражения он. — Ты видела, как здесь люди живут? Для них всё, что поднимает настроение, — как глоток свежего воздуха. А тут — множество историй, позволяющих развеяться и хоть ненадолго от упомянутых тобой условий отвлечься. Я надеюсь, в твоей заначке есть что-нибудь развлекательное? Не только философские трактаты или всякие справочники по химии? Хотя справочникам тоже применение найдётся…
— Да нет, главным образом как раз художественная литература, — сообщила я. — В том числе и не слишком сложная, такая, знаете, для подростков.
Суть заключалась в том, что именно на такую работу, о какой упомянул Дик, я прежде и нацеливалась. Библиотека была местом временным. Там я рассчитывала отточить свои магические навыки, а также «запасти» в своей памяти побольше книг. Но дальше я планировала найти такое место работы, где мои способности окажутся по — настоящему нужными. В библиотеке они лишь позволяли найти нужную информацию быстрее, чем это делал обычный работник. Я же хотела оказаться там, где многочисленных книг не будет, и мой дар по — настоящему пригодится. Была у меня в частности мысль сопровождать группы детей в устраиваемых для них поездках и «читать» им сохранённые в памяти истории. Отсюда и большое количество книг для подростков в моём «багаже».
Впрочем, не так чтобы я по опыту знала, что хорошо лажу с детьми. Просто не думала, что возникнут проблемы. Теперь же я начинала понимать, что темноволосая сопровождающая уж точно не стала бы для светлых школьников авторитетом.
— Ну вот видишь? Самое то! — между тем удовлетворённо отметил Дик.
— Да, но это хорошо как хобби. А ей ведь и на жизнь надо будет зарабатывать, — проявила профессионально — деловой подход к вопросу Анна.
— Да ей за это жалованье дадут, — с уверенностью отмахнулся разбойник. — Впрочем, даже если бы и не дали. Люди за возможность ненадолго забыть, в какой заднице они находятся, последним куском с ней поделятся.
— Тише! — шикнула Анна.
Судя по тому, как поспешно она огляделась по сторонам, в реплике Дика её смутила не лексика, а политическая неблагонадёжность. Но Дик лишь снова небрежно махнул рукой. То ли разбойник был чересчур беспечным, то ли Анна — излишней паникёршей.
На ночлег меня устроили к Грэтте, одинокой и немолодой уже женщине, жившей на краю деревни. Несмотря на не вызывавшую сомнений стеснённость в средствах, крестьянка приняла меня более чем радушно. В сущности до сих пор все тёмные, с которыми мне доводилось иметь дело в Кернском лесу и на территории Оплота, вели себя очень доброжелательно, и Грэтта не стала исключением. В её скромном однокомнатном жилище я действительно на время почувствовала себя блудной дочерью, наконец возвратившейся домой.
Хозяйка действительно была готова поделиться последним куском, но я это стремление оборвала на корню и настояла на том, чтобы использовать выданную разбойниками гречку. А заодно остатки сыра, который я брала с собой в дорогу.
Спать укладывалась медленно и осторожно, следя за тем, чтобы сразу оказаться на левом боку. Уснуть же долго не могла. Лежала, смотрела в темноту прямо перед собой, и думала, приведёт ли к чему-то хорошему мой переезд. Надумать ничего не могла по определению. Предвидеть будущее я не умела, знала пока слишком мало, а из Настрии всё равно ушла бы. Часа через два мне надоело лежать на одном месте, не имея даже возможности перевернуться с боку на бок. Я тихонько встала, обулась и на цыпочках вышла за дверь.
Снаружи оказалось свежо. Глубоко вдохнув прохладный ночной воздух, я облокотилась о забор и запрокинула голову. Наверху помигивали крохотные огоньки звёзд. Далеко впереди возвышались скалы, чернота которых выделялась даже на фоне ночной темноты.
— Возьми платок, девочка. — Спустившись с крыльца, Грэтта протянула мне предмет, который я бы скорее назвала коротким шарфом. — У нас обманчивые ночи. Кажутся тёплыми, а простыть легче лёгкого.
— Спасибо. — Я накинула платок на плечи и сразу же зябко поёжилась. То ли сработал рефлекс, то ли действительно сама не заметила, как замёрзла. — Я вас всё-таки разбудила?
— Я чутко сплю. Да мне много и не надо, — успокаивающе добавила она в ответ на мой виноватый взгляд. — Скажи лучше, что с тобой творится. Я же понимаю, что просто так никто всю свою жизнь не переворачивает. Это как-то связано с твоей больной спиной?
Я криво усмехнулась. Ничего-то от неё не скроешь.
— Связано, — подтвердила я, устремив взгляд в темноту.
— Что с ней?
— Да исполосовали не так давно.
Я всё ещё смотрела в ночь, но слышала, как Грэтта охнула.
— За что?
— Да так… Это даже смешно.
И я рассказала то, о чём и словом бы не обмолвилась ни с Диком, ни с Анной.
Смешно мне не было. У одного из посетителей библиотеки украли перстень. Среди наших клиентов попадались весьма богатые люди, и перстень этот, как выяснилось, был очень дорогим. Обвинили отчего-то меня, хотя реальные улики отсутствовали. Не говоря уж о том, что первый попавшийся дилетант ни за что не сумеет снять кольцо у человека с пальца так, чтобы тот не заметил. Ясное дело, у меня подобных навыков не было и быть не могло. Словом, то ли дело было сфабриковано с самого начала, то ли после того, как произошло ограбление, власти решили, что удобнее всего свалить всё на тёмную.
Когда мне в первый раз предъявили обвинение, я даже не слишком испугалась, настолько нелепой и шитой белыми нитками казалась вся официальная версия. Разумеется, я получила возможность высказаться перед следователями и даже принесла рекомендации с места работы. Меня заверили, что в деле разберутся, и я ушла, почти успокоенная. А две недели спустя меня вызвали снова. И зачитали документ, согласно которому моя вина считалась доказанной, и я приговаривалась к «облегчённому варианту» наказания — пятнадцати ударам плетьми на площади перед мэрией, но без последующего тюремного заключения. За счёт хороших рекомендаций и отсутствия прежних судимостей. На официальном подтверждении приговора стояло две подписи — Лувера Сента, тель — монского градоначальника, и Александра Уилфорта, некой большой шишки из столицы.
Всё ещё веря в законодательную систему Настрии, я отправилась к градоначальнику с прошением о пересмотре дела. Прошение передал помощник, я же осталась снаружи, дожидаться, пока меня пригласят для беседы. Дверь помощник оставил приоткрытой, поэтому я хорошо услышала возмущённое восклицание Сента:
— Чтобы я ещё и рассматривал апелляцию какой-то тёмной библиотекарши?! Эти тёмные совершенно обнаглели за последние годы! Пора напомнить им, где их настоящее место.
Разумеется, дело повторно не рассматривалось. Выходя на площадь, я думала только об одном: надо сохранить лицо. Надо принять произвол светлых, сохранив чувство собственного достоинства.
После второго удара о чувстве собственного достоинства я забыла. Осталась только боль и стремление как-то её пережить. Из глаз градом покатились слёзы. Я рыдала и орала, словно маленький ребёнок.
Спину и пострадавшее правое плечо кое-как лечили, но, уж конечно, не привлекая для этого лекарей, применяющих в своей работе светлую магию. А едва ко мне вернулась способность самостоятельно подниматься с кровати, я стала собирать вещи. Градоначальник решил напомнить, где моё настоящее место? Что ж, он был прав. Оно действительно не здесь. Но, к счастью, ещё существовала земля, где тёмные не являлись людьми второго сорта. Туда-то я и направилась.
И сейчас, сколь бы сильно ни удручало меня то тяжёлое положение, в котором пребывали жители Тёмного Оплота, я ни секунды не сомневалась в правильности принятого решения. Пускай моё будущее скрывалось пока за пеленой неизвестности, пускай моё материальное положение окажется куда ниже, чем я когда-то рассчитывала, пусть гречневая каша останется самой роскошной едой на моём столе. Зато я буду знать, что являюсь равноправным гражданином в своей стране. Что не должна ни перед кем оправдываться за цвет своих волос. И что в этой непростой жизни мы с соседями будем делиться последней тарелкой той самой каши, а не строчить друг на друга лживые доносы.
У Грэтты я прожила ещё два дня. А на третий прибежала запыхавшаяся Анна и сообщила, что за мной приехали из города. Я поспешила следом за ней в уже знакомый домик с высоким крыльцом, приводя себя в порядок практически на ходу. Внутри нас поджидал черноволосый мужчина лет тридцати, по виду которого моментально можно было определить, что это отнюдь не деревенский житель. Выглядел он элегантно и одновременно весьма представительно, что наводило на мысль о человеке, состоящем на государственной службе. Светлый камзол, светлые же брюки, тёмная для контраста рубашка и короткие сапоги из коричневой кожи. В общем, несмотря на не слишком внушительным возраст гостя, волнение Анны нетрудно было понять. Мы явно имели дело с прибывшим из города начальством.
Мужчина, однако же, улыбнулся мне чрезвычайно приветливо. Поднялся со стула, едва мы вошли, и сразу шагнул мне навстречу, протягивая руку для пожатия.
— Добро пожаловать в Оплот, госпожа Кенборт! — радушно произнёс он. — Прошу вас, присаживайтесь. Госпожа Рейчен, вы не будете возражать, если мы на время займём ваш кабинет? — обратился он к Анне.
— Конечно, конечно, — заверила девушка. — Мне всё равно нужно зайти по нескольким адресам.
Когда мы остались одни, незнакомец сел на стул напротив меня (место за столом осталось незанятым) и представился:
— Брайан Коллинз, первый королевский советник по вопросам безопасности.
Должно быть, у меня заметно округлились глаза, да и сесть я инстинктивно попыталась поровнее. Во всяком случае, Коллинз поморщился и произнёс:
— Госпожа Элайна, я сказал всё это только для того, чтобы вы знали, с кем имеете дело, поскольку наша встреча официальна, и так положено. Но это вовсе не повод напрягаться в моём присутствии. Поверьте, здесь, в Оплоте, к таким вещам относятся куда проще, чем в Настрии. Церемоний и формальностей здесь значительно меньше. В определённом смысле здесь все на равных. Не хотелось бы заводить пафосные речи, я сам их не люблю. Просто так уж сложилось. Перед общей бедой люди действительно равны.
Он виновато пожал плечами, извиняясь таким образом за вынужденный пафос. А затем закинул ногу на ногу, как бы отбрасывая таким образом официоз, и улыбнулся. Его улыбка была значительно более сдержанной, чем у Дика, но тоже обаятельной.
— Как прошли ваши первые дни в Оплоте? — осведомился он.
— Нормально.
Я не представляла себе, что ещё можно сказать.
Он понимающе кивнул.
— Конечно, вы увидели не совсем то, чего ожидали. И для того, чтобы привыкнуть, потребуется некоторое время. Но, во всяком случае, всё прошло благополучно? Никаких неприятных происшествий?
— Нет. Меня очень хорошо приняли, — искренне сказала я.
— Очень рад это слышать. Мне только кажется, или вы хотите о чём-то меня спросить, но не решаетесь это сделать?
— Честно говоря, да. — Раз уж он так проницателен, воспользуюсь предоставленной возможностью. Вряд ли этот вопрос всерьёз чем-то мне грозит. — Скажите, неужели всех иммигрантов встречает лично первый королевский советник?
Коллинз весело рассмеялся.
— На самом деле всё довольно просто, — ответил он затем. — Во — первых, я нередко приезжаю в эту деревню, чтобы лично проверить ситуацию на границе. Можете спросить здесь любого. Во — вторых, иммигрантов в последние десятилетия к нам прибывает очень мало. Темноволосых в Настрии, как вы знаете, совсем немного, к тому же на сегодняшний день власти не ведут открытую политику преследований.
Я опустила глаза. Да, наверное, так оно и есть. Ключевое слово — «открытую». Хотя как, в таком случае, расценивать мою собственную историю?
Похоже, моя реакция не укрылась от зоркого взгляда собеседника, но он предпочёл не акцентировать на ней внимания.
— Так что приезд каждого иммигранта для нас — действительно своего рода событие, — продолжал он. — Не всех я встречаю лично, но я действительно просматриваю все анкеты. Скажу вам даже больше: его величеству тоже известны имена всех прибывающих.
Коллинз озорно мне подмигнул, догадываясь, как может отреагировать на подобное заявление человек, никогда в жизни даже не приближавшийся к королевским персонам. Похоже, здесь к подобным вещам и вправду относятся проще. Уверена, что уж король Настрии, светловолосый Пабло Второй, точно никогда не слышал моего имени.
— И, наконец, в — третьих, ваша анкета показалась нам перспективной, — всё-таки признался Коллинз.
— С точки зрения трудоустройства? — уточнила я.
— Именно, — подтвердил он. — О подробностях мы с вами поговорим немного позднее. Сначала мы должны будем протестировать ваши способности, к тому же обсуждать эту тему будет лучше при других обстоятельствах.
Он как бы между делом бросил взгляд на окно. Хоть оно и было закрыто, подслушать наш разговор снаружи не составило бы труда. Правда, скажу честно, я сомневалась, что это кому-нибудь было нужно.
— На данный же момент я уполномочен предложить вам перебраться в город, — перешёл к делу Коллинз. — Если вы не имеете возражений, можем поехать туда вместе, и я помогу вам устроиться.
— Что, прямо сейчас? — нахмурилась я, сбитая с толку такой поспешностью.
Брюнет понимающе, даже сочувственно, улыбнулся.
— Полагаю, Анна объяснила вам, чего следует ожидать в ближайшее время?
— Она сказала, что мою анкету отправят в город. А оттуда придут рекомендации касательно того, где мне лучше работать, — осторожно ответила я.
— Совершенно верно. А от того, где вы будете работать, напрямую зависит и место жительства. Госпожа Элайна, я хочу, чтобы вы полноценно представляли себе ситуацию. Как и все граждане Оплота, вы — свободный человек, и не обязаны следовать нашим рекомендациям. Это исключительно рекомендации и предложения, не более того. Но, во — первых, учитывая сложную ситуацию в Оплоте, их имеет смысл по меньшей мере взвесить. А во — вторых, в данном конкретном случае — в том, что касается переезда в город, — я действительно не вижу причин для отказа. Здесь общественные интересы полностью совпадают с вашими. Во — первых, наилучшее применение вашим талантам найдётся именно там. Во — вторых, вы всю свою жизнь прожили в городах, а именно в Тель — Моне и, во время учёбы, в Тель — Рее. Стало быть, вряд ли вам понравится жить в деревне. А в — третьих, поверьте мне на слово, — он слегка понизил голос, — условия жизни в городе, пусть и далеки от идеала, всё же ощутимо лучше, чем здесь. Понимаю: вас может пугать необходимость уехать в сопровождении совершенно незнакомого человека. Если вас смущает именно это, можете смело расспросить обо мне своих новых знакомых. Я подожду, — заверил Коллинз с излишне легкомысленной для человека его профессии улыбкой.
Впрочем, у него и возраст был несколько странный для человека такого рода занятий. Однако же в деревне его знали хорошо. Я всё-таки сочла нужным навести справки, хоть и не сделала это настолько откровенно. Просто пошла собираться в дорогу, а уж попутно заскочила попрощаться то к одному человеку, то к другому, ну, и перекинулась заодно парой слов о новом знакомом. Причин подозревать обман вроде бы не было, а жизнь в деревне действительно нисколько меня не привлекала.
Коллинз спросил, умею ли я ездить верхом, и обрадовался, услышав положительный ответ. Сказал, что в противном случае пришлось бы одалживать у местных телегу. Это было вполне реально, но существенно замедлило бы наше передвижение. А так мы доберёмся до города всего за несколько часов.
— Здесь все говорят о «городе», — заметила я, когда деревня осталась позади, а дорога расширилась достаточно, чтобы позволить двум лошадям спокойно продвигаться бок о бок. — А у него есть какое-нибудь название?
— Вообще-то было, — усмехнулся Коллинз. — Когда его основали сто восемьдесят четыре года назад, назвали Сторрок. Но название не прижилось. Поскольку это единственный город в Оплоте, его так всё время и называли — «Город». В итоге изначальное название вытеснилось и забылось. На сегодняшний день его мало кто сможет вспомнить. Даже в официальных документах в последнее время используется формулировка «Город Тёмного Оплота».
— А деревни? — поинтересовалась я. — Их много?
— Деревень и посёлков порядочно, — откликнулся мой сопровождающий. — Главным образом, у берегов Карны.
Да, конечно, это было логично. Река даёт как воду, так и пищу. Наверняка в тех деревнях много рыбаков.
— Господин Коллинз, а…
— Зовите меня Брайан, — морщась, попросил он.
— Хорошо, — легко согласилась я, поскольку и сама предпочитала обходиться без официоза.
Согласилась-то легко, но ощущение абсурда, едва — едва успевшее меня покинуть, вернулось с новой силой. Сначала разбойники деньги предлагают, потом первый королевский советник предлагает по имени обращаться… Надеюсь, хоть король не предложит перейти на «ты», не то я рискую окончательно потерять жизненные ориентиры…
— Только в таком случае, вы называете меня «Элайна», — предупредила я.
— Договорились, — улыбнулся он. — Так о чём вы хотели меня спросить?
— Это правда, что деньги в Оплоте почти не в ходу?
— Не чтобы не в ходу… Просто при нехватке ресурсов далеко не всё решают деньги. Даже имея достаточную сумму, чтобы что-то купить, это что-то надо ещё достать. Связи порой помогают в этом вопросе куда лучше денег. Кроме того, люди нередко обмениваются вещами и продуктами, минуя деньги. Ну и, конечно, в городской жизни медь и серебро значат больше, чем в деревнях.
До города мы добрались ближе к вечеру. Большей частью он не слишком отличался от деревни, только домов было много, в то время как поля остались далеко позади. В свете опускающегося к чёрным скалам солнца я оглядывала маленькие кузницы, лотки с товарами, работающих прямо на улице мастеров. Впечатление складывалось такое, будто в развитии это место отставало от наших, настрийских, поселений лет на сто. Хотя почему «наших»? Пора перестать связывать Настрию с местоимениями первого лица.
К северу от нас виднелись башни какого-то замка. Брайан объяснил мне, что это — единственный полноценный замок в Оплоте, и он является резиденцией короля. Замок был построен ещё до той поры, когда тёмные бежали в эти места, но к моменту основания Оплота оказался заброшен. Жить в здешних условиях светлые аристократы не пожелали. Тёмные же замок отремонтировали, привели в порядок, и теперь там жил король, да и многие его приближённые, включая и самого Брайана.
Наш путь, однако, лежал не туда. Замок располагался возле самого леса, а его южное крыло вплотную примыкало к скалам. В итоге разрастись вокруг него город физически не мог, и замок оказался на окраине. Мы же направлялись к центральной части города, более удалённой от леса. Это место производило куда менее тягостное впечатление. Здесь даже обнаружилась мощёная площадь (пусть она и была вымощена грубым, неровным булыжником), помост на этой самой площади, и несколько двух- и трёхэтажных зданий.
Именно в одном из них меня и устроили. Насколько я поняла из объяснений Брайана, это было королевское здание, в левом крыле которого располагались в основном кабинеты различных государственных деятелей (не всем же жить и работать в замке его величества), а несколько комнат в правом были предназначены «для гостей». Фактически эти комнаты представляли собой нечто вроде гостиницы; правда, на место в этих комнатах мог рассчитывать далеко не любой приезжий.
Пожелав мне хорошего отдыха и пообещав наведаться завтра поутру, Брайан оставил меня в одиночестве. Одиночество было желанным, поскольку я основательно устала. И не могла бы сказать, от чего сильнее — от поездки или от впечатлений. Я чувствовала, что окончательно запуталась в происходящем. Вместо того, чтобы потихоньку раскладывать факты и события по полочкам, каждый новый день лишь вносил в мои мысли всё больший хаос. Вот, например, сейчас я сидела в комнате, обставленной если не богато, то во всяком случае весьма комфортно. Мягкая мебель, камин, картины на стенах, на столе — даже ваза из розового стекла. Ужин, который мне принесла вежливая и обходительная служанка, был вкусным и плотным, и вряд ли хоть чем-то уступал ужину в хорошей настрийской таверне. Если в Оплоте так плохо обстоит дело с ресурсами, откуда такая роскошь? И как же то самое пресловутое равенство, о котором вдохновенно и как будто искренне твердил Брайан? Ладно, допустим, я и не рассчитывала увидеть страну, в которой начисто отсутствует различие между богатыми и бедными. Понятно, в конце концов, что король не живёт так же, как деревенский кузнец. Да и не от этого неравенства я бежала. Но кто бы мне объяснил, я-то каким образом оказалась «по эту сторону» неравенства? Вчера я ночевала у крестьянки, для которой горшок гречневой каши — это практически пир. Сегодня ужинаю в обстановке, которая вполне устроила бы многих настрийских дворян. И за какие, спрашивается, заслуги?
Несмотря на пухнущую от таких мыслей голову, заснула я быстро. В силу накопившейся усталости, мягкая постель легко вытеснила размышления о том, откуда же эта самая постель взялась. Проснулась я отдохнувшей и, как ни странно, бодрой. А в половине одиннадцатого за мной пришёл Брайан.
К этому времени я давно уже была на ногах и, признаться, успела как следует поволноваться из-за его отсутствия. Не так чтобы я точно знала, чего ожидать от первого королевского советника по каким-то — там вопросам, однако он являлся единственным звеном, хоть как-то связывавшим меня с окружающей неизвестностью. Выяснилось, что он не торопился с визитом просто потому, что счёл нужным дать мне выспаться. Теперь мы вместе отправились в королевский замок.
Здешняя внутренняя обстановка и вовсе впечатляла. Дорогие ковры, отнюдь не проеденные молью, позолоченные канделябры, расписанные потолки, вышколенные слуги и богато одетые придворные. Впрочем, последних было не слишком много, и вид они имели деловой, так что, возможно, это были не столько придворные в нашем обычном понимании, сколько местные министры или советники вроде Брайана.
К чувству облегчения я обнаружила, что провели меня не на аудиенцию к монарху, а в рабочий кабинет моего провожатого. Кабинет этот также выгодно выделялся на фоне помещения, в котором работала Анна, и был обставлен, как положено. Хотя к чести Брайана стоит сказать, что, пока мы общались в домике с высоким крыльцом, он ни разу не позволил себе брезгливого или пренебрежительного взгляда по сторонам.
— Я понимаю, что вас смущает, — грустно улыбнулся Брайан после того, как мы устроились в мягких, удобных креслах. — Прошу вас лишь об одном: постарайтесь не делать поспешных выводов. В Оплоте действительно не хватает ресурсов, и именно поэтому управление здешними местами — это особенно серьёзная работа. Когда ресурсов мало, становится как никогда важно правильно их распределить. Да, люди живут здесь тяжело, и всё же никто не умирает с голоду. Мы также стараемся по мере сил заботиться о том, чтобы все получали прочие предметы первой необходимости. В какой-то мере вы видели это по прибытии. Мы занимаемся очисткой речной воды, стараемся обеспечить нуждающихся лекарствами. Увы, мы не имеем возможности пользоваться при лечении магией светлых; зато в Вехском лесу растёт множество целебных трав. В своё время мы вложили немалые средства в исследование их свойств. Ну, а помимо повседневной жизни есть ещё и вопросы безопасности. Что бы ни заявляли светлые во всеуслышание, нам известно, что они не собираются надолго оставлять нас в покое. И мы обязаны быть готовыми… — Он устало потёр лоб. — Одним словом, поймите правильно, Элайна. Образно говоря, такие вопросы невозможно конструктивно решать на голодный желудок. А кроме того, король — это символ. Его имя объединяет людей и внушает им надежду. Он должен одеваться по фигуре, носить дорогие украшения, ездить в красивой карете и жить в соответствующе обставленном замке.
— Кстати, а как здесь появился король? — полюбопытствовала я.
Насколько мне было известно, в Настрии никогда не существовало тёмных династий. Следовательно, нынешний король никак не мог быть потомком какого-нибудь отверженного принца.
— Почти сразу после образования Оплота люди сами выбрали короля из своих рядов, — охотно объяснил Брайан. — Выбирали наиболее достойного. Учитывая обстоятельства, к тому моменту беженцы успели проявить свои как лучшие, так и худшие качества. Но также позаботились и о том, чтобы избранник был аристократом по происхождению; это укрепляло его статус. А далее королевскую власть наследовали, как и везде. Нынешний монарх, Луис Пятый, довольно-таки молод: ему двадцать четыре года. Кстати, он в ряде вопросов неприхотлив, хотя, — Брайан озорно улыбнулся, — очень любит вкусно поесть. Зато он, например, основал в городе бесплатный музей искусств, и передал туда большую часть картин, прежде украшавших помещения замка.
— Я правильно понимаю, что сегодня его не увижу? — осторожно спросила я о том, что по — прежнему меня беспокоило.
Быть может, по законам Настрии он и не являлся законным монархом, однако же двести лет правления — это вполне внушительный срок для любой династии.
— К сожалению, вы правы, — подтвердил Брайан, чем сильно меня порадовал. — Его величество осведомлен о вашем приезде и уполномочил меня передать вам пожелания скорой и успешной акклиматизации. Ему было бы очень интересно с вами познакомиться, но, увы, у него много государственных дел, и сегодня он никак не сможет выделить время. Впрочем, я практически уверен, что вы ещё увидитесь, и неоднократно, — заметил советник, добавив таким образом в бочку мёда положенную ложку дёгтя.
— Что ж, в таком случае, может быть, вы расскажете, о чём собирались со мной поговорить? — предложила я.
Меня всё же сильно интересовало, какого рода работу мне планировали предложить. Что-то подсказывало, что отнюдь не чтение книжек подданным.
— Вы правы, настало время перейти к делу. — Брайан улыбнулся, но как-то кисло, будто сам предпочёл бы просто поболтать. — Перво — наперво, если вы не возражаете, я бы хотел оценить уровень ваших магических способностей. Вы не будете против небольшой проверки?
— Нет, конечно, — откликнулась я.
Если работа, на которую меня предполагали взять, подразумевала использование тёмной магии, совершенно очевидно, что работодатель захочет сначала проверить мои возможности. В конце концов, мало ли что написали в анкете под мою диктовку.
Брайан перешёл к столу и извлёк из ящика лист бумаги.
— Сейчас я передам вам этот документ. Описание некоего проекта, ничего существенного. Вы посмотрите на него в течение… ну, скажем, пяти секунд. А затем максимально точно передадите мне содержание документа.
— Я могу заранее направить магические потоки? — уточнила я.
Всё-таки хорошо иметь дело с тёмным. Не нужно вдаваться в подробности: он и так понимает, какого рода магическую подготовку я имею в виду.
— Разумеется.
— В таком случае мне хватит и трёх секунд.
— Как скажете, — улыбнулся Брайан, давая понять, что раз уж я сама вызвалась, поблажек не будет.
Я настроилась, нужным образом концентрируя энергетические потоки.
— Готовы?
— Да.
Приготовившись следить за временем, Брайан вручил мне лист. Через три секунды он забрал документ.
— А теперь постарайтесь передать содержание текста с максимально возможной точностью.
Он не положил перед собой оригинальный документ. Вместо этого вооружился чистым листом и пером, приготовившись записывать с моих слов. Видимо, собирался затем проверить, сколько именно ошибок я сделала. Я постаралась спрятать улыбку. Вероятность ошибиться была не более высокой, чем если бы я зачитывала текст с листа. Собственно, можно сказать, что именно так оно и было.
Брайан записал текст от начала и до конца. Поскольку его почерк оказался более крупным, чем у человека, писавшего оригинал, получилось больше одной страницы: под конец лист пришлось перевернуть. Брайан скрупулёзно сравнил два документа и удовлетворённо покивал. Результат его впечатлил.
— Скажите, вы заносили в память роман «Крыло чайки»? — осведомился он.
Это не было попыткой ткнуть пальцем в небо. Роман «Крыло чайки» считался классикой и входил в число книг, которые необходимо прочитать, чтобы с полным правом назвать себя образованным человеком. Правда, не знаю, как обстоит в этом отношении дело в Оплоте.
На заданный вопрос я ответила утвердительно.
— В таком случае, не могли бы вы зачитать мне второй параграф сверху на 88–й странице?
Я так и сделала.
— Благодарю вас, — кивнул Брайан. — Предложение о работе мы с вами обсудим завтра. Мне необходимо предварительно получить согласие кое — кого из заинтересованных лиц. Но, честно говоря, я не сомневаюсь в их положительном ответе. А пока… Я бы хотел попросить вас рассказать мне всё, что вы знаете о сегодняшней Настрии.
— А… что именно вас интересует?
Столь широкий вопрос сбил меня с толку.
— Беда в том, что я и сам заранее не знаю, что именно может оказаться нам полезным, — откликнулся он. — И именно поэтому прошу вас рассказать как можно больше. Не так чтобы мы ничего не знали о Настрии. Конечно, мы отделены от мира Гранью Безопасности, однако у нас имеется кое — какая агентурная сеть. Тем не менее, наши возможности весьма ограниченны. Поэтому любая информация, которую мы можем получить, необыкновенно ценна. Политические новости, светская хроника, экономическая ситуация в том же Тель — Моне или Тель — Рее, — всё это может оказаться полезным. А может не оказаться; тут уж как повезёт.
Брайан устремил в пространство задумчивый взгляд.
— А для чего вам это нужно?
Вроде бы я и понимала, что это глупый вопрос: политика есть политика. Но хотелось получить более конкретный ответ. Ведь Оплот действительно существовал, отгородившись от мира. Контакты с Настрией, насколько мне было известно, ограничивались нападением команды Дика на светлых торговцев, да нелегальным обменом товарами с некоторыми предприимчивыми настрийцами. Или я ошибалась?
Брайан перевёл на меня задумчивый взор, потом криво улыбнулся.
— Потому что о врагах нужно знать как можно больше.
— Вы хотите сказать, что Настрия представляет угрозу для Оплота?
— Вне всяких сомнений.
Признаться, такого поворота я никак не ожидала. Оплот казался мне местом пусть не самым жизнерадостным, но во всяком случае по — настоящему безопасным для тёмных. Одним словом, оплотом.
— Но ведь… как же Грань Безопасности?
— Грань Безопасности чрезвычайно важна, — согласился Брайан. — Она спасала нас на протяжении двух сотен лет. Но магия не стоит на месте. Рано или поздно светлые найдут способ преодолеть эту преграду. Возможно, не сейчас. Возможно, спустя ещё двести лет. Но мы должны быть готовы к такому повороту. Учитывая их численное преимущество и магические возможности, у нас нет ни малейшего шанса победить в военном конфликте. Поэтому приходится искать другие пути. А для этого требуется информация.
— Но я полагала, что светлые давно уже не стремятся прорваться в Оплот.
Я всё ещё пыталась сохранить для себя недавнюю картину мира. Уже далёкую от идеальной, но, по крайней мере, более безопасную и надёжную.
— Такова официальная версия. — Брюнет выдвинул ящик стола и убрал в него обе копии документа. — Но у нас есть причины сомневаться в её правдивости. Например, мы получили информацию о том, что светлые маги изучают свойства Грани Безопасности. Спрашивается, с какой целью. Кроме того, нам известно, что в Настрии возобновились притеснения темноволосых. Опять же неофициально, но де факто подобное происходит всё чаще.
Я инстинктивно сжала губы. Брайан, скорее всего, не имел представления о конкретной причине, побудившей меня искать убежища в Оплоте. Я пока не обмолвилась об этом ни словом, а больше никто, кроме Грэтте, не был в курсе. Однако же он не мог не догадываться, что место жительства я сменила отнюдь не от хорошей жизни.
Проницательный взгляд собеседника подтверждал моё предположение.
— А мы видим свою задачу не только в охране самого Оплота, — продолжал советник. — Но и в защите тёмных вообще, в том числе и тех, что обитают в Настрии. И для того, чтобы оказать реальную помощь, нам, опять же, нужна информация.
— Я понимаю, — с готовностью кивнула я. — Только мне помогли бы наводящие вопросы.
Беседа продлилась около двух часов. Наконец, Брайан поблагодарил меня за помощь и сказал, что на сегодня это всё.
— Теперь вы можете отдохнуть, походить по городу, оглядеться. Я вынужден остаться здесь, но обязательно распоряжусь, чтобы вас проводили в ваши комнаты или в любое другое место по вашему усмотрению.
Он замолчал. Казалось бы, я могла уходить, вот только молчание было каким-то вязким, неоконченным. Взгляд Брайана, то устремлявшийся на меня, то принимавшийся бесцельно блуждать по кабинету, не отпускал. Будто брюнет хотел сказать что-то ещё, но то ли не знал, как это сделать, то ли не решался. Облизнув пересохшие губы, он посмотрел на меня в упор… и снова отвёл глаза.
— Элайна… — проговорил он, когда я уже отчаялась разобраться в происходящем и собиралась встать, чтобы покинуть кабинет. Может, он именно этого и ждал. Не знал, как бы повежливее намекнуть, что не нуждается больше в моём присутствии. — Вы не будете возражать, если я приглашу вас на ужин сегодня вечером? После работы? Не подумайте ничего дурного. В центре города есть одна весьма приличная ресторация… Возможно, сравнения с лучшими заведениями Настрии она и не выдерживает, но там приятная атмосфера, и варят очень хороший кофе…
Брайан замолчал и теперь напряжённо ждал ответа. Сейчас он выглядел не как королевский советник, а скорее как Берт, объяснявший мне, что разбоем занимается только за границей, а в Оплоте он — чрезвычайно благонадёжный, законопослушный гражданин…
— Ну конечно, — улыбнулась я. — Мне будет приятно провести вечер не в одиночестве.
Лицо советника озарилось улыбкой.
Вечер действительно прошёл чрезвычайно приятно. Место мне понравилось, там даже играли двое музыкантов, и кормили, само собой, весьма вкусно. О делах речи не заходило. Мы беседовали о книгах, о музыке, о специфических погодных условиях в Оплоте — в общем, о чём угодно, только не о политике и не об исходящей от светлых угрозе. Постепенно я успокоилась и даже почувствовала, что действительно отдыхаю душой, как и положено в подобных заведениях. Брайан был отличным собеседником. В общем-то я понимала это и раньше, но до сих пор наши разговоры портило чувство неловкости и сложные темы, избежать которых было невозможно в силу обстоятельств. Сейчас же, когда он непринуждённо болтал о нейтральных вещах, пересказывал ходившие по Оплоту анекдоты или вспоминал забавные истории из своей служебной жизни, я получала от общения подлинное удовольствия. И не могла не заметить, несмотря на скудность освещения (то ли создавали интимную обстановку, то ли банально экономили свечи), что мой собеседник весьма интересен внешне. Возможно, даже красив. Проницательные тёмно — карие глаза, правильные черты лица, обаятельная улыбка. Элегантность и одновременно лёгкая непринуждённость во всём облике, включая манеру держаться и жесты. И даже светлый костюм на удивление хорошо вписывался в этот образ.
В ресторации мы просидели, наверное, пару часов. Затем немного погуляли по городу; точнее сказать, по центральной его части. Брайан указал мне на здание королевского музея и пообещал как-нибудь сводить меня туда в дневное время, когда музей бывает открыт. Вызвался проводить меня до моего временного пристанища. Зданием дело не ограничилось. Как-то так само собой получилось, что мы вместе дошли до двери в комнату. А когда настало время прощаться, рука Брайана скользнула по моим волосам и прикоснулась к щеке.
Это не было неприятно. Наоборот. Сильная рука — и мягкое прикосновение. Обещание защиты. Я сама слегка запрокинула голову. Чуть приоткрылись расслабленные губы. О дальнейшем он позаботился сам.
Открыта и снова захлопнута дверь. Тёмная комната; лишь за окном — немногочисленные звёзды, с той стороны, где небо не закрывает высокая чёрная скала. Зажечь свечи? Ни к чему. Мы падаем на кровать, постепенно избавляясь от ненужной теперь одежды. Прочь мишуру. Прочь сомнения. Жизнь изменилась настолько, что для стыда и условностей в ней всё равно не осталось места. Если есть возможность получить что-то хорошее сегодня, не следует ею пренебрегать. Какие сюрпризы преподнесёт завтра, не знает никто.
А сейчас всё понятно, впервые за эти сумасшедшие дни. Есть я, и есть мужчина, к которому меня тянет. Его нежные, бережные ласки, на которые я тоже отвечаю лаской. И раздвигаю бёдра, позволяя ему довести эту случайную близость до высшей ступени. Внутри меня — даже не знаю, в теле или в душе, — разрастается чувство безумной, практически животной эйфории. Зажмурившись, я отпускаю в свободный полёт накопившееся напряжение не только последних дней, но и всего последнего месяца. Больная спина, конечно же, то и дело даёт о себе знать, тем более что я не стала принимать обезболивающее зелье в обществе Брайана. Но даже боль сейчас не помеха, я почти её не замечаю, есть намного более важные ощущения, на которых и следует сосредоточиться. И я даже позволяю себе закричать, когда напряжение выхлёстывается из меня последним, мощным рывком. И в изнеможении затихаю в крепких и надёжных объятиях Брайана.
Несмотря на темноту, шрамы на моей спине он в тот вечер всё-таки углядел. Пришлось объяснить причину, хотя о многом брюнет догадался почти сразу. С его губ слетели крайне нелицеприятные эпитеты в адрес светлых. Брайан пообещал мне обеспечить мне самое лучшее лечение, которое только возможно на территории Оплота. Слово своё он сдержал.
А на следующий день мы, как и было запланировано, снова сидели в его кабинете, расположенном в королевском замке.
— Как я и ожидал, я получил положительный ответ на свой запрос. — В тоне Брайана ощущалась лёгкая неуверенность. Словно он точно знает, что говорить, но сомневается, следует ли это делать. — Теперь я уполномочен предложить тебе работу в моём ведомстве, то есть на государственной службе. Видишь ли…
— Что-то не так? — спросила я, чувствуя его неуверенность.
Брайан вздохнул.
— Видишь ли, работа, которую я собираюсь тебе предложить, далеко не самая лёгкая и сопряжена с определённым риском. Я хочу честно предупредить тебя об этом с самого начала. Правда, вознаграждается она соответственно. Но я отлично знаю, что ты не из тех, кого можно купить. Важнее другое. — Он очень серьёзно посмотрел мне в глаза. — На этой должности ты сможешь принести огромную пользу Оплоту. Не лично мне, не королю, а всем нам. И я даже не уверен, существует ли другая сфера деятельности, трудясь в которой можно было бы принести такую же пользу.
— Странно, — проговорила я, натужно улыбнувшись. — Я никогда не замечала за собой подобных талантов.
— Ты себя недооцениваешь, — откликнулся Брайан.
— И что я должна буду делать?
— То, для чего предназначен твой магический талант. Собирать информацию.
Я была не настолько глупа, чтобы не суметь сделать выводы. Данных в моём распоряжении было более чем достаточно. Но это не означает, что собственные догадки меня не шокировали.
— Ты предлагаешь мне стать шпионкой?
— Агентом, — поправил меня Брайан. — Или, если хочешь, разведчицей.
— Но суть от этого не меняется.
— Тут у каждого своя позиция, — отозвался он. — С моей субъективной точки зрения, от этого меняется абсолютно всё. Я не хочу называть своих агентов шпионами, потому что их цель — защита. Мы работаем для того, чтобы защитить людей тёмной масти. Не позволить светлым вторгнуться в Оплот и устроить такую же резню, как в Настрии двести лет назад. И, насколько это возможно, помочь тем тёмным, которые по — прежнему проживают под настрийским флагом. Признаюсь честно: я не хотел бы подвергать риску лично тебя. Не теперь. Но не могу не осознавать, что именно ты можешь оказаться нам огромную помощь. Поэтому решать придётся тебе самой.
— Почему ты считаешь меня настолько полезной? Я никогда не занималась ничем даже отдалённо похожим.
Брайан с улыбкой подлил воды в мой опустевший стакан.
— Посуди сама, Элайна. Как ты думаешь, насколько коренные жители Оплота подходят на роль разведчиков? Эти люди выросли здесь, за Гранью Безопасности. Они никогда не бывали заграницей. Не только в Настрии, но и в какой-либо другой стране (поскольку кроме как через Настрию, отсюда никуда не попасть). Они не представляют себе, что такое жизнь за пределами Оплота. Конечно, их можно многому обучить, но большинство из них никогда не сможет по — настоящему хорошо сыграть роль настрийца. Они проколются очень быстро, и беда в том, что мы даже не сможем заранее предугадать, на чём именно. Это просто люди из другого мира. Некоторые из них, наиболее способные, справляются с ролью информаторов. Им удаётся жить в настрийских городах, не привлекая к себе лишнего внимания, и потихоньку собирать слухи и сплетни. Читать газеты. И сообщать нам то, что удаётся разузнать. В случае необходимости они также способны сыграть роль связных. Такие агенты тоже нужны. Но этого недостаточно.
Поэтому мы всегда уделяем особое внимание иммигрантам. Людям, которые знакомы с жизнью в Настрии не понаслышке. И которым при этом мы с высокой степенью вероятности можем доверять. Однако и тут бывают сложности. Далеко не каждый иммигрант обладает подходящими способностями, подходящим характером, подходящим интеллектом наконец, чтобы заниматься подобной деятельностью.
— А я обладаю, — недоверчиво фыркнула я.
— Конечно. — В тоне Брайана не было и тени сомнения. — Ты очень сильный человек, Элайна. Хотя, возможно, в силу молодости ты не успела это понять. После того, что с тобой случилось, ты не сломалась, не забилась в угол, не возненавидела весь мир. Да, ты озлобилась на светлых — но в меру, совершенно оправданно, пропорционально их поступку. Рационально подошла к вопросу, нашла решение проблемы и, что немаловажно, нашла в себе силы изменить свою жизнь.
Я отнеслась к его словам скептически. В моём представлении я именно что озлобилась, и по — своему сломалась, и действовала не столько рационально, сколько под влиянием всё той же злости. Плюс, возможно, интуиции, которую едва ли можно приравнять к здравомыслию. Но я продолжила слушать.
— Но, конечно же, первое, на что мы обратили внимание, прочитав твою анкету, — это твой дар. При сборе информации он бесценен. И кроме того — что стало особенно важным для меня теперь, — он существенно снижает риск для тебя лично.
— Каким образом? — удивилась я.
— Представь себе, что нам необходимо получить сведения, содержащиеся в некоем документе, — предложил Брайан. — Это не записка из двух строчек, которую с лёгкостью запомнит любой, а, скажем, длинное письмо с массой терминов, данных и цифр. Или шифровка. Или, например, чертёж. Что будет делать в этой ситуации обычный агент? Он может похитить документ. В этом случае пропажу быстро обнаружат и попытаются перехватить. Другой вариант — этот документ скопировать. Но тогда агенту придётся надолго задержаться на месте «преступления». Либо уйти сразу, скопировать документ на безопасной территории и снова вернуться, чтобы положить его на место. Значит, по меньшей мере, ему придётся рисковать дважды. К тому же не исключено, что пропажу заметят и за этот короткий срок. Тебе же достаточно один раз бегло взглянуть на бумагу — и всё. Ты возвращаешь её на место и со спокойной совестью, как ни в чём не бывало, идёшь дальше по своим делам. Вероятность быть застигнутой сведена к минимуму. Скорее всего, никто даже не заподозрит, что к документу прикасались посторонние.
— Но ценные документы наверняка хранятся не у простых обывателей, а у аристократов и людей, приближённых ко двору. — Я вроде бы не планировала соглашаться, и тем не менее предоставляла Брайану возможность меня убедить. — А я не вхожа в такие круги. И даже если создать мне… как это называется… легенду? Ну да, так вот, всё равно я не смогу изобразить аристократку. Это как в случае с жителем из Оплота, пытающимся сыграть настрийца. Слишком много нюансов.
— Тебе и не придётся изображать аристократку, — успокаивающе улыбнулся Брайан. — Есть масса других способов попасть в нужное место, не вызывая подозрений.
— Вроде трубочиста, который пришёл разобраться с дымящим камином? — подозрительно покосилась на него я.
— И это тоже, — согласился Брайан. — Но, конечно же, не в твоём случае. Я думаю, тебе больше всего бы подошли два варианта, — протянул он, прищурившись. — Учёный и журналист. Первый — лучше всего. Учёный, который попросил разрешения исследовать старинный дом (а аристократы чаще всего живут именно в таковых), или осмотреть какую-нибудь ценную картину, или посетить личную библиотеку. Это очень хорошее прикрытие, особенно учитывая, что никакие вещи в результате твоего появления в доме не пропадут. Следовательно, подозрения не возникнут даже задним числом. Журналист — это чуть хуже, поскольку за представителями этой братии в любом случае стараются присматривать. Но если не подойдёт первый вариант, уверен, ты сумеешь сыграть роль представителя какой-нибудь газеты.
— Ладно, допустим. Но секретные документы не лежат на столе в комнате для посетителей. Их надёжно прячут, как правило, в сейфах.
— Вскрывать сейфы тебя научат, — сказал он таким тоном, будто это вообще не являлось проблемой. — Равно как и другим необходимым навыкам. Мы действительно позаботимся о том, чтобы свести риск к минимуму.
— Ну хорошо, а как же цвет моих волос? Подданных тёмной масти в Настрии не так уж и много. Не единицы, конечно, так что несколько раз легенда сработает. Но если темноволосая учёная или журналистка начнёт регулярно появляться в домах аристократов, хранящих секретные документы, на это рано или поздно обратят внимание.
— Конечно, — согласился Брайан. — Поэтому большую часть времени ты будешь работать в парике.
— Издеваешься? — возмутилась я. Надеюсь, после проведённой вместе ночи я могла позволить себе такую фамильярность. — Чтобы меня моментально раскрыли? Право слово, если тебе по какой-то причине нужно от меня избавиться, гораздо проще зарезать меня прямо сейчас и прикопать где-нибудь в лесу. Кажется, он совсем рядом.
— Не кипятись, — хмыкнул Брайан. — Я рад, что ты мыслишь критически, но ты не знаешь всех нюансов. Это будет не такой парик, какие ты привыкла видеть. Наши умельцы научились делать парики, совершенно неотличимые от настоящих волос. Ты удивишься, когда увидишь.
— Серьёзно? — переспросила я, всё ещё недоверчиво хмурясь.
— Абсолютно, — заверил Брайан. — Мы же не идиоты — отправлять собственных агентов на верную смерть. А убивать тебя, как ты верно заметила, у меня нет ровным счётом никаких причин. Да и желания, представь себе, тоже. К тому же, Элайна, я ни на чём не настаиваю. — Он пересел поближе и взял меня за руку. — В каком-то смысле мне было бы намного лучше, если бы ты осталась здесь и никогда больше не выходила за Грань Безопасности. Но с другой стороны, я обязан заботиться не только о своих личных предпочтениях, но и об интересах Оплота. А факт остаётся фактом: для нас ты — редкая находка. И для тебя это тоже определённый шанс. Не только шанс на хорошие условия жизни здесь, в Оплоте, хотя это само собой разумеется. Но и возможность принести пользу. Многие посмеялись бы над моими словами, но не ты. Знаешь, как бы это ни выглядело со стороны, моя работа в действительности очень нелёгкая. Как правило, она не оставляет времени даже на то, чтобы нормально спать по ночам. Но мне очень помогает сознание, что я занимаюсь по — настоящему нужным делом. Делом, важным для тёмных. И, насколько я могу судить, ты сделана из того же теста. Для тебя это тоже будет иметь значение. А в том, что ты сможешь по — настоящему помочь, я ни секунды не сомневаюсь. Ты уже видела, что творят светлые, Элайна. Им необходимо препятствовать. В меру наших сил.
Я сидела, устремив взгляд в пол, и думала над услышанным. Настроение было мрачное. Да, это совсем не та работа, о которой мне мечталось. И раз за разом возвращаться в Настрию мне совсем не хотелось. Я не чувствовала себя обязанной Брайану за это предложение, и без труда сказала бы «нет», но… Что-то было в его последних словах. Если я могу чем-то помочь другим тёмным, если какая-нибудь девушка может избежать наказания за преступление, которого не совершала… Я не упущу такой возможности. Да и потом, я слишком сильно изменилась за последнее время. Сумею ли я теперь сидеть на месте и рассказывать детишкам сказки? Что подсказывало: такая идиллия теперь не для меня.
— Я подумаю, — медленно сказала я.
