Давя шинами мокрый снег, такси подрулило к тротуару у дома 150 на Западной Семнадцатой улице.

Бетси расплатилась с пакистанцем-водителем, не пожалев чаевых. Причиной этого она сочла свое волнение: сейчас она наяву увидит «Красную книгу» Юнга! – и ей хотелось, чтобы весь мир разделил ее возбуждение, радость предвкушения.

«Не анализируй ничего, Пэт, – твердила она себе. – У тебя выходные».

Она прошла по заляпанному грязью и слякотью тротуару, ее щеки горели от ветра. Бетси всегда поражалась, какой же резкий на Манхэттене ветер, сравнимый с порывами метели в Скалистых горах.

Толкнув стеклянную дверь, она погрузилась в тепло и желтый свет и в восторге вздохнула.

Музей Рубина источал запах святилища. Бетси уже бывала здесь, осматривала буддийские мандалы и тибетское искусство. Когда она приезжала на юнговские конференции или посещала друзей в Нью-Йорке, то зимой часто заскакивала в маленький частный музей выпить чашку пряного чая или супа с карри, чтобы прогнать холод.

Здесь она часто думала об отце, хотя тот умер за несколько лет до открытия музея. Но он наверняка полюбил бы его.

Однако в сегодняшней программе была единственная причина, по которой она прилетела на выходные в Нью-Йорк: в музее Рубина выставлялась «Красная книга» Карла Юнга, иллюстрированное автором описание его путешествия по закоулкам человеческой души и борьбы с безумием. Оригинал этого манускрипта пятьдесят лет был заперт в сейфе швейцарского банка и сейчас впервые выставлялся на публичное обозрение. Вместе с самой книгой музей предложил необычайную серию дискуссий, виртуально представив публике юнговский анализ выдающихся художников, писателей, интеллектуалов и мистиков.

Юнг, протеже Зигмунда Фрейда, все дальше и дальше отходил от фрейдистских принципов. Он отверг жесткую приверженность своего ментора к сексуальным травмам как корню большинства психических расстройств. Юнг верил в коллективное бессознательное, в то, что все люди имеют доступ к общему источнику древних знаний и опыта, о котором они сами не знают, но который оказывает влияние на каждый момент их жизни. Сновидения и интуиция являлись ценными инструментами для изучения не только психики, но и души.

В возрасте тридцати восьми лет, в 1913 году, Юнга преследовали собственные демоны, предсказывая смерть и разрушения Первой мировой войны. Его мучили видения, и он даже назвал это «психозом» или «шизофренией», но вместо того, чтобы вылечиться самому, Юнг стал исследовать их методом так называемой активной имагинации. Он проиллюстрировал свои сновидения и начал вести записи в тетрадках, которые позже переписал в большую книгу в красном кожаном переплете, ту самую «Красную книгу».

В вечерних дискуссиях программы «Диалоги о «Красной книге» должны принимать участие юнговский психоаналитик и какой-нибудь знаменитый гость. Приглашенной знаменитости показывают иллюстрацию из «Красной книги», гость видит ее впервые прямо на сцене, а потом психоаналитик задает вопросы о его чувствах и интерпретациях рисунка.

Конкретно в этот вечер знаменитостью являлась толковательница карт Таро по имени Рикки Джиллетт, а беседовать с нею должна была доктор Джейн Килпатрик из Института Юнга.

Первоначально мать собиралась встретиться с Бетси на этом мероприятии, но потом слишком погрузилась в свои исследования в Словакии. Кроме того, подумала Бетси, мама никогда не «понимала» Юнга. Это вышло бы далеко за пределы ее зоны комфорта.

Она подумала об отце. Если б он только дожил, чтобы сегодня увидеть «Красную книгу»!..

В толпе было полно знакомых лиц. Прийти посмотреть на рукопись, написанную и проиллюстрированную самим Карлом Юнгом, – для психоаналитика своего рода паломничество в Мекку.

Бетси ждала своей очереди взглянуть на огромный том за пуленепробиваемым стеклом. Каждые несколько дней его страницы переворачивали. Она в благоговении смотрела на замысловатые цвета и причудливые формы двух избранных на сегодня страниц.

Поверх лабиринта лазурно-синих и бежевых линий располагалась какая-то фигура – мужчины в тюрбане? – выделенная красным и черным. Он падал назад, словно отшатнувшись от золотистого луча света – пронзавшего его сердце? Но если это было его сердце, почему оно выглядит как знак треф на игральной карте? Его лицо не выражало никакого страха – возможно, удивление, – и…

Бетси наклонилась поближе.

Экстаз. Человека коснулось нечто неземное.

Вокруг столпились другие посетители, она ощутила запах карри в чьем-то дыхании – возможно, от стоящей рядом женщины. Только тут Бетси осознала, что человек в тюрбане стоит на змее, злобной змее, изготовившейся ужалить.

– Простите, можно мне посмотреть, если вы уже закончили?

Бетси кивнула, но ей было мучительно трудно отойти от оригинала рукописи Юнга. Слава богу, несколько недель назад мать подарила ей экземпляр первого издания этой книги на день рождения.

Бетси встала в медленно движущуюся очередь в зрительный зал. Билетер попросил ее взять карту Таро из расправленной веером колоды карт у него в руке.

– Это часть сегодняшнего представления, – пояснил он и подмигнул. – Держитесь за нее.

Бетси перевернула карту, и ей перехватило горло.

На карте была изображена девушка, сидящая на кровати. Девушка закрыла лицо руками – она, очевидно, плакала или была напугана. А над ней повисли в воздухе девять мечей. Постельное покрывало было усеяно знаками зодиака и розами.

Пройдя на свободное сиденье, Бетси достала айфон и быстро произвела поиск в Интернете:

Свет погас, и английский ведущий представил двух гостей, аналитика и анализируемого – гадалку, которой предстояло поделиться своим толкованием одной из юнговых иллюстраций.

Не отрываясь от экрана, Бетси читала дальше:

– Не были бы вы так любезны выключить ваши пейджеры и сотовые телефоны? – попросил ведущий. – Спасибо.

Стоящий рядом мужчина посмотрел на нее, и она выключила айфон.

Доктор Килпатрик представила Рикки Джиллетт и показала иллюстрацию. Это был тот самый образ, который Бетси так внимательно рассматривала несколько минут назад. Собравшимся показали проекцию на стене: красно-черный человек в тюрбане, а сзади лабиринт.

– Пожалуйста, опишите ваше непосредственное впечатление от этой иллюстрации.

– Моя первая реакция – мне захотелось кричать, – ответила Джиллетт. Потом ненадолго задумалась. – Лабиринт напоминает Ван Гога, его борьбу за свой способ ухода… остановка безумия и сердечной чакры.

– Сердечной чакры! – пробормотал мужчина рядом с Бетси. – Да, как же! Нью эйдж…

– Ш-ш-ш! – зашипела на него какая-то молодая женщина. Бетси заметила ее длинные рыжие волосы и их великолепный блеск, даже в темноте.

Джиллетт продолжала:

– Но я не вижу страдания на лице фигуры. Нет, я вижу святого Антония, темную поступь души. А пронзающий луч осветляет и поднимает человека.

– А змея? – спросила доктор Килпатрик.

– Он не боится ее. Его полностью захватил свет. Если он сосредоточен на свете, змея бессильна. Он идет по лезвию бритвы между рациональным и иррациональным. Его дух говорит с ним.

– Как экстрасенс, вы чувствуете, что с нами говорит дух? – спросила Килпатрик.

– Постоянно. Но чтобы его услышать, нужно пойти туда, где царит тишина. Не тарабарщина языка или социальных обязательств, не требования что-то делать. Дух постоянно дает ключи, если только вы видите его, слышите его…

Гадалка оторвала взгляд от иллюстрации и проговорила:

– Каждому посетителю при входе дали карту Таро. Пожалуйста, посмотрите на свою карту. У кого Девятка Мечей?

Бетси перевернула свою карту и помахала ей.

– У меня! – Она встала. – Что она означает?

– Таро – это набор символов, глубоко аллегорических, основанных на мифах и указывающих на архетипы, – произнесла Джиллетт.

Бетси кивнула. Как всякий последователь Юнга, она это знала. Но какое это имеет отношение к данной иллюстрации? Что означает эта карта? Почему она показалась такой пугающей?

– Девятку Мечей часто называют Господином Жестокости, – сказала Джиллетт. – Она означает, что скоро вы столкнетесь с семейными тайнами. Тайнами, которые вы уже, может быть, ощутили. Но вы не поняли всей глубины и мрачности того, что от вас утаивают.

У Бетси запылало лицо. Она ощущала на себе сотни глаз.

– Здесь много боли.

Бетси хотела что-то сказать, но гадалка покачала головой и продолжила:

– Содержимое входит в контакт с вашим неодолимым чувством страха. В вашей жизни есть Скорпион?

Бетси попыталась подумать. Скорпион?

– Рассказывайте о кошмарах! – рассмеялась Джиллетт, и все присоединились к ее смеху. – Ведите журнал сновидений. И удачи вам!

Во время последовавшего затем сеанса вопросов и ответов поднялся какой-то импозантного вида седовласый мужчина, сидевший через проход от Бетси. Он опирался на элегантную трость с серебряным набалдашником.

– Не могли бы вы рассказать о юнговской теории синхронии и ее связи с картами Таро, мисс Джиллетт?

Среди присутствовавших психоаналитиков раздался одобрительный шепот. Бетси заметила в речи задававшего вопрос иностранный акцент – восточноевропейский? Ей подумалось, не учился ли он в Вене, как ее отец.

– Синхрония? Вся вселенная вибрирует синхронией, если только мы сможем расслышать эту великолепную симфонию. Первые музыкальные звуки, созданные в нашем начале, ноты, летящие сквозь пространство и время, набирая инерцию. Но только настроенное ухо может уловить их хор.

Бетси слушала и думала об отце. «Третье ухо, тебе нужно развивать третье ухо», – говорил он ей.

Она так вздрогнула в темноте, что сидевший рядом мужчина посмотрел на нее.

– Здесь холодно, – пробормотала Бетси, не отрывая взгляда от двух женщин на сцене.

– Мне жаль, что приходится завершить эту очаровательную дискуссию, – сказал ведущий, – но уже пора. Спасибо всем за участие в программе «Диалоги о «Красной книге».

Присутствующие захлопали, снова загорелся свет. Несколько человек поспешили задать вопросы экстрасенсу.

Кто же из всех, кого она знала, был Скорпионом… кроме нее самой?

Поймав такси, Бетси поехала в гостиницу. В темноте ее дрожащие пальцы сжимали в кармане карту Таро.

Она поежилась в темноте кабины. Ей страшно хотелось оказаться снова в Колорадо и взяться за работу. Женщина знала, что ночью не сомнет глаз; она не уснет, пока не ляжет в свою измятую постель в Карбондейле.