От ледяной воды боль в плече притупилась, но Бетси понимала, что сейчас ее жизнь на волоске. Она упала на скалу и чувствовала под кожей край сломанной ключицы. На мгновение закрыв глаза, она еще раз пережила ужас падения и последующие моменты, когда соскользнула со скалы в водоворот подземного источника, – а потом новый всплеск ужаса, когда еще одно падающее тело заслонило свет далеко наверху, и гулкий крик заполнил темное пространство. Крик внезапно прекратился, когда летящее вниз головой тело глухо ударилось о камень.

Она открыла глаза и посмотрела снова, чтобы убедиться. Да, так и есть. Граф лежал без движения с широко открытыми глазами, и из шеи у него торчал всаженный по самую рукоятку нож Морган; череп был размозжен.

Даже сквозь боль Бетси испытала мрачное удовлетворение. Морган все-таки защитила свою сестру. И в момент внезапного просветления, когда ее собственная жизнь висела на волоске, своим психоаналитическим умом Бетси решила проблему. До нее дошло то, о чем Морган говорила ей несколько мгновений назад, – и она поняла, как та защитила свою малолетнюю сестренку много лет назад…

Бетси принялась звать на помощь, но никакого ответа не услышала. Течение ледяной воды ослабило ее, и она понимала, что долго так не выдержит и поток унесет ее прочь.

Вода уже не казалась холодной. Она обжигала палящим жаром. Уцепившейся за скалу Бетси казалось, будто ее сознание уже уносит течением и она плавно уплывает в мир сновидений. А когда ее пальцы ослабли, она услышала крик:

– Бетси! Бетси!

Ей снилось, что это голос Джона.

Она отпустила эту мысль – вместе со всем прочим, что помнила о своей жизни, – и пока мощное течение уносило ее, снова послышался голос отца. Ничто человеческое мне не чуждо.