Гонвалон вонзил свой кинжал в затвердевший снег и подтянулся вперед. Его одежда покрылась ледяной коркой, тело задубело от холода, и это было хорошо. Холод притупил боль. По крайней мере, на время.

Он не смотрел на себя. И не оглядывался назад. Ель на возвышении впереди была целью всей его жизни. До нее он должен добраться. И, если ему это удастся, то он отыщет себе новую цель. Если…

Он снова вытянул вперед руку. Сталь кинжала со скрежетом скользнула по обледеневшей поверхности. Стояла ночь. На небе плясало призрачное сияние, отражаясь на снегу зеленым светом. Он не знал, сколько продержала его Махта Нат. Несколько часов или дней? Из-за мучений он потерял счет времени. Время стало неизмеримым! Он уже не помнил, было ли небо светлым или темным. В памяти остались лишь волчьи глаза. Ему никогда не забыть их! Голубые глаза, зрачки, окруженные тонкий черной линией.

Ливианна сказала, что наделенная душой бузина питается страхом и болью. Ох и попировала на нем Махта Нат! Эльф уже не помнил, как ему удалось уйти. Прошел ли он по драконьей тропе? Кто открыл ее? Может быть, Махта Нат хотела, чтобы он бежал?

Он вонзил нож в снег и снова подтянулся, продвигаясь немного дальше. Несмотря на то что преждевременное наступление холодов изменило ландшафт, он знал, где находится. Он полз по задней стороне холма, к которому каждое утро бегал вместе с Нандалее. Белый чертог всего в нескольких милях отсюда. Он должен продержаться!

Он снова прополз полшага по снегу. Воспоминание о волках… Ему никогда не забыть страшных звуков этой ночи. Щелканье челюстей, треск костей. Должно быть, Махта Нат наложила на него заклятие. Он не потерял сознания. Смотрел на все это…

Он больше не мастер меча. Он калека. В одном лишь сдержала свое слово Махта Нат. Бледная нить, соединявшая Пипа и Нандалее, теперь стала насыщенного темно-красного цвета. А еще бузина отгоняла волков от маленькой клетки с птицей. Гонвалон положил голову на снег и нащупал клетку на спине. Деряба негромко отозвалась.

Покрытый коркой снег — довольно твердая подушка. Гонвалон подумал о Нандалее. Ее звонкий смех, ее неукротимый темперамент. Он должен был попытаться найти ее. Даже сейчас, когда он знал, чем закончатся его поиски, он начал бы снова, опять принял бы такое решение. Его жертва была не напрасной. Связь с птицей набрала сил, и Гонвалон представлял себе, что темные чары Махты Нат вернули Нандалее жизненную силу. То, что он сделал, помогло. Это точно! Если он останется лежать на снегу и умрет, то уйдет с улыбкой на губах.

В недалеком лесу взвыл волк. Неужели Махта Нат натравила их, чтобы они довершили начатое? Гонвалон покрепче вцепился в кинжал. Он не сдастся без боя! По крайней мере, одного волка он заберет с собой во тьму. И родится снова. Может быть, так будет лучше? Он сможет снова встретиться с Нандалее. Его старая душа родится в молодом теле. И он уже не будет калекой.

— Это не конец, — упрямо пробормотал он и поднялся. Затем нащупал клетку на спине. Дрожащей рукой открыл дверцу, чтобы Пип мог улететь.

Деряба опустилась на снег рядом с ним. Склонив голову набок, маленькая птица смотрела на него своими черными глазами. Поразительная верность…

— Улетай! Здесь тебе не место. Улетай!

Пип отскочил немного в сторону, затем замер и снова поглядел на него. Может быть, она снова в нем? Этой мысли Гонвалон вынести не мог! Она не должна видеть его таким! Только не ноги! Она должна запомнить мастера меча, своего любовника, может быть, еще каменотеса, сбивавшего руки в кровь, пытаясь сбросить в камень груз со своей души. Но не таким!

— Улетай! — зашипел он на птицу. — Прочь! — Он бросил в птицу комок мерзлого снега. Пип раздраженно зачирикал. А потом полетел прочь.

Гонвалон с трудом сдерживал слезы. Была ли она там?

— Пожалуйста, не надо… — слабо прошептал он. — Пожалуйста.

Он продвинулся еще немного по холму. Если он доберется до ели и дерево прикроет ему спину, то свой последний бой он примет достойно.

Словно в насмешку, принимая вызов, прозвучал волчий вой. Идут ли они по его следу? Или охотятся на другую дичь?

Он решил, что не хочет ползти дальше. Достойно уйти — вот все, чего ему хочется. Эльф с горечью усмехнулся. Уйти? Нет, этого у него не будет. Он никогда больше не сможет ходить. Махта Нат и волки оставили ему одну возможность — ползать.

С отчаянной яростью вонзил он кинжал в мерзлую землю, сквозь снег, и подтянулся еще немного. Пядь за пядью взбирался он на холм, и ярость придавала ему сил. Это был последний рывок, и эльф это знал.

Постепенно холод приглушил огонь его ярости. Дерево было уже на расстоянии всего трех-четырех шагов. Сумеет ли он? Дыхание со свистом вырывалось из груди. Вспомнилось детство. Самым ранним его воспоминанием были те волки в снегу. Все, что было раньше, пряталось за железными вратами, так никогда и не открывшимися для него. Его сознательная жизнь представляла собой круг, который завершится сегодня. Мысль об этом заставила его улыбнуться. Настроила его на более мирный лад. Он так устал.

Все началось с волков в снегу. Они сделали его Гонвалоном, он — дитя зимы. Теперь волки все же получат свою поживу.

Он подумал о Нандалее. Оставалось надеяться, что она не увидела его глазами Пипа. Только не таким! Не таким должно быть их прощание…

Наконец он добрался до ели. Под ее густыми ветвями не было снега. Эльф устало прислонился к стволу. Волки молчали. Собираются напасть?

Сев, он поглядел на свои ноги. На разорванные, окровавленные штаны. На кость, торчавшую из-под тряпки прямо под коленом. Странно, что он не чувствует боли, пришла трезвая мысль. И что он давным-давно не истек кровью! Должно быть, это заклинание бузины! Махта Нат хотела, чтобы его муки продлились подольше.

Он мог лишить ее последнего боя. Мог позаботиться о том, чтобы волки нашли лишь падаль. Гонвалон поглядел на кинжал, который сжимал в руках.