Талавайн положил в ручей семнадцатый цветок. Кружась, он поплыл прочь по воде. Эльф стоял на коленях на большом камне на берегу. Он был один. Дворец находился на расстоянии дня пути. Он выпрямился, расправил плечи и поглядел вслед уплывающим цветам. Белоснежным. Совершенным. Он потратил многие часы на то, чтобы отобрать их и — аккуратно уложив на влажный шелк, — упаковать в шкатулки из стружек, чтобы они без вреда для себя перенесли путешествие сюда. На подбор цветов у него ушло больше времени, чем на выбор дам для того злополучного путешествия. Поехали те девушки, для которых это что-то значило. Которым хотелось на несколько дней оставить гарем. Статус которых повышался из-за того, что их включили в список тех, кому, возможно, во время этого путешествия удастся провести часок с правителем. Талавайн точно знал, что Аарон не позовет к себе ни одну из них. Он догадывался, кто сушит сердце правителя. По крайней мере, ему так казалось. Пока что он еще не осмелился заговорить об этом с Аароном.

Он здесь затем, чтобы шпионить за бессмертным Аароном, напомнил себе эльф. А еще в его задачу входит приносить вред и сеять смуту. В принципе, он мог бы быть весьма доволен результатом путешествия в Изатами… Но, увидев лежащих во дворе рядами молодых девушек, он почувствовал себя виноватым. Он сам повел их на смерть. Семнадцать девушек, исполненных надежд. Их желания были частью его циничного расчета — точно так же, как в случае с Айей. Он знал, что их мечты не исполнятся. Но никогда не думал, что дойдет до такого!

Он не виноват! Он не должен чувствовать себя таковым. Не должен настолько сильно терять внутреннее равновесие и отстраненность. Его учили делать подобные вещи. Он должен, как и прежде, избавляться от этого, проводя несколько часов в своем саду. Обрезая или подвязывая ветку, добиваясь гармонии и совершенства…

Но на этот раз он сделал все наоборот — опустошил свой сад. Лишил его самых прекрасных цветов. Это должно стать для меня предостережением, подумал он.

Его сад был отражением его души. Внутренней гармонии, одного из самых драгоценных цветов. Не пристало ему думать о мести из-за нескольких погибших детей человеческих. Да кто они такие? Отродье девантаров! Заклятые враги.

Семнадцать цветов исчезли вдали. Унесенные рекой судьбы, как и девушки. Он тоже должен просто исчезнуть. Он слишком долго был при дворе Аарона. Он утратил отстраненность.

Талавайн знал, что драконы не позволят ему отказаться от всего и вернуться в Лазурный чертог. Он поднялся слишком высоко, и это обстоятельство вскоре обречет его на гибель. Он находится слишком близко к девантарам. Просто чудо, что его до сих пор не раскрыли. А чудеса длятся не вечно… Как и все, кто покидал Лазурный чертог, он был готов к тому, что его могут подвергнуть допросу. Смерть его не пугала. Ужас вселял лишь крайне чудовищный способ умирания. Дети человеческие, которым приходилось наблюдать за этим, не забудут этого до конца своих дней. Но это не утешение!

Талавайн решил использовать свои связи при ливийском королевском дворе. Не все шпионы были эльфами. На него работало немало людей, которые понятия не имели о том, что служат Альвенмарку. Он хотел знать, кто устроил пожар.

У эльфа не было ни малейших сомнений в том, что это произошло по приказу бессмертного Муватты. Но этот негодяй неприкосновенен. Он не имеет права подсылать никого из Белых, чтобы наказать его. Даже Курунту, который наверняка был посвящен в планы убийства, следовало оставить в покое.

Хранитель Золотых покоев, наверное, переживет свои ожоги. Но будет изуродован. Нос, уши и один глаз уничтожил огонь. Он будет выглядеть как чудовище, каковым, собственно, и является.

Нет, подумал Талавайн, это должны быть стражники. И они должны умереть так, чтобы заставить содрогнуться даже Муватту. Так, чтобы ему стало ясно, что смерть может найти дорогу даже к нему. Он снова покачал головой. Нет, так быть не должно. Это привлечет внимание Ишты. А у этого, опять же, могут быть непредвиденные последствия. Кто из мастеров Белого чертога подойдет для приведения в исполнение его приговора? Звать их ради удовлетворения своей жажды мести было против правил, но Талавайн готов был пойти на это. И до самой смерти будет придерживаться правил.

Нарушит их только раз.

Мастер Гонвалон не подойдет. Он любит превращать смерть в спектакль. Ливианну тоже лучше не звать. Она слишком мрачна, слишком сумрачна и, возможно, поймет, ради чего он это вообще затеял.

Возможно, лучшим мечником среди Белых был Нодон. Его спор с Гонвалоном исчислялся уже столетиями и достиг такой остроты, что драконы начали опасаться отправлять Нодона и Гонвалона выполнять миссию в одном месте. Нодон тоже сделал бы это мечом. Нет, это слишком явно! Может быть, Айлин? Она очень изобретательна! Она сумеет обставить все как несчастный случай. Сделать так, чтобы все же осталось подозрение, что, возможно, речь идет не просто о несчастном случае. Да, Айлин — вот правильный выбор. Ее он и пошлет ко двору Муватты.