Есть люди, с которыми всегда приходится быть начеку. Просто глаз да глаз – ежесекундно, ежечасно. Рол Брук был, судя по всему, именно из этой породы. Он мигом ухватился за то, что мы с Лидией что-то учуяли (а именно, что священник из пылкой любви ко Христу поджег храм) и что мое внимание отвлеклось на это. Он тут же набросился на меня, и мы с ним повалились в груду опрокинутых стульев. До Райнхарта копу было далеко, но силы ему придавала отчаянная сосредоточенность на достижении цели: вернуть себе ствол.

Я запутался в мешанине ломаного дерева, а потому лишился возможности давать достойный отпор. Спустя десять секунд у меня появилось опасение, как бы он не одержал верх. Он ухватил меня обеими руками за запястья и стал колошматить обо что ни попадя, вцепившись с остервенелостью бультерьера, несмотря на то что я, как мог, отбивался руками и пинался коленями. Но вот просвистел удар, от которого нам обоим пришлось несладко. Мы припали к земле.

– Вы что, охренели?! – грозно спросила сверху Лидия.

Я отполз и увидел в ее костлявых руках останки стула, которым она огрела нас обоих.

– Мужики, – пробурчала она, – вечно у них одно и то же! Давайте вызволяйте нас отсюда, а там хоть поубивайте друг дружку, мне и дела нет!

Удар пришелся большей частью на копа: он по-прежнему стоял на четвереньках, пытаясь поднять голову. Из двери на дальнем конце зала валил дым. Отец Роберт сидел на стуле, озирая свою невеликую паству. Вид у него был спокойно-величавый.

– Джефферс, – окликнул я его, – что вы наделали?

Он улыбался вызывающей бешенство улыбкой человека, находящегося так далеко по ту сторону сиюминутных обстоятельств, что ему даже сложно взять в толк, с чем к нему обращаются.

Я вынул сотовый, но экранчик на нем был тусклым и с трещиной, и мне стало ясно, что у меня на ребрах наверняка появился синяк в форме трубки, непосредственно в том месте, куда меня припечатала ступня Райнхарта перед тем, как я навел на него ствол. Я нажал на несколько кнопок, но телефон не ожил.

– Звони «девять один один»! – крикнул я копу, который в это время поднимался на ноги.

– В машине оставил, – пробурчал он.

Я подбежал к главной двери и дернул ручку. Дверь оказалась запертой. Собственно, я был насчет этого в курсе. Я сам видел, как Джефферс подобрался к двери и запер ее, но был слишком озадачен исчезновением Райнхарта и тем, что держал на мушке копа, а потому не сделал надлежащих выводов.

Я оглядел большие витражные окна и только сейчас понял, что они защищены проволокой. Вспрыгнув на стол с разбросанными остатками последней трапезы Билли, я попробовал, можно ли эту проволоку снять. Оказалось, что, в принципе, можно, если располагать несколькими часами времени и соответствующим набором инструментов. Кто-то крайне скрупулезный и знающий свое дело вживил ее концы в оконные рамы. Других окон в церкви не было, поскольку с обеих сторон ее обступали здания. Крыша находилась в десятке метров над моей головой.

Я спрыгнул со стола и снова подошел к двери. Пнул ее. Вдарил по ней плечом. А затем, почувствовав, что сзади ко мне приближается Рол Брук, обернулся к нему.

– Будешь со мной шутки шутить – пристрелю, – пообещал я. – У нас сейчас на это нет времени.

– Я понимаю, – сказал он и тоже с размаху саданул по двери плечом. Эффект получился нулевой. Он навалился на дверь еще раз.

Оставив его за этим занятием, я вернулся туда, где на стуле, как на троне, восседал, Роберт.

– Есть ли какой-то путь через подвал? – крикнул я ему.

– Пути нет никакого, – отозвался Джефферс. – Никуда.

– Послушайте меня, – сказал я. – Я понимаю, вы испытываете боль по целому ряду причин и чувствуете, что должны предпринять определенные шаги. Но с вами здесь еще трое людей. Они не заслуживают столь плачевной участи.

– Плохой коп, безумная старуха и заблудший, что пытается найти свой путь, – печально усмехнулся священник.

– Последний – это я или вы?

– Видимо, мы оба. Вам так не кажется?

Коп перестал грохотать в дверь и теперь тоже шел сюда:

– Эй ты, пидор в рясе…

– Если Райнхарт призрак, – сказал я, растопыренной пятерней удерживая Брука на расстоянии, – то какой нам от всего этого прок?

– Он не призрак. По-моему, мы это уже обсудили. Он – причина, по которой все эти души удерживаются в этом городе, как в западне.

Слышно было, как внизу трещат дерево и залежи бумаги. Из подвальной двери изливался дымный шлейф.

– Ты хотя бы ту дверь захлопни! – рявкнул я детективу.

Тем временем к нам приблизилась Лидс. Среди нас всех она казалась самой спокойной.

– Ну а мы здесь при чем? – спросила она.

– Действовать надо было быстро, – ответил священник. – Исход любой битвы определяется в решающий момент. Об этом свидетельствует сама история. Любой из вас мог внезапно решить помочь ему. И я счел нужным поступить именно так, как поступил. Так благоразумнее.

– Райнхарт – всего лишь один из числа этих… людей, – сказал я. – Да, ему каким-то образом удалось пройти на ту сторону Расцвета и уцелеть, но только и всего. Откуда у вас уверенность, что он сам не вложил эту идею вам в голову? Может, он взял и исчез отсюда, оставив нас здесь сгорать заживо?

– Этого он не может.

– Откуда вы знаете?

– Он прав, – вставил коп. – Райнхарт на такое не способен. Он может исчезать с глаз, но просачиваться волшебным образом через стены не умеет. Для этого он чересчур плотен.

Я ненадолго замешкался, пытаясь удержать себя от неверного поступка. При пожаре первая мысль – спасаться бегством. Все органы чувств буквально вопят о том, чтобы ты уносился как можно быстрее и дальше. Вместе с тем я понимал, что метаться по залу бесполезно. И что Джефферс не стал бы нам помогать, даже если бы это было в его силах.

Поэтому, схватив стул, я снова подошел к уличной двери для последней попытки.

Собрав все силы, я грохнул стулом по низу самого нижнего окна. Полетели обломки, но увы, дерева, а не стекла. Окно даже не треснуло. Оказывается, оно было еще и армированным. А значит, неуязвимым вплоть до того момента, когда жар в конце концов пересилит термообработку, а от нас останется в лучшем случае пепел.

Я выхватил «Глок» и, наставив его на дверь, высадил всю обойму в косяк и вокруг ручки. Дверь превратилась в дерьмо, но на ее крепости это не сказалось: хоть дергай, хоть пинай – бесполезно.

Только сейчас я заметил, что возле меня стоит Лидия. Определенно напуганная, но не дающая страху завладеть собой.

– Идем, – протянула она руку. – Ты и я с тобой.

– Куда?

– За ключом, куда.

Джефферс встал.

– Отверните от нее свое лицо, – медленным тяжелым голосом повелел он. – Она лжет. Он сейчас внутри нее.

– Нет-нет! – перебил Рол. – Она права: вам действительно надо идти. Ключ там, и это наш единственный шанс.

– Ну а ты чего с нами не идешь? – уколола Лидия. – Ты ведь коп или уже нет?

Брук взялся снова тарабанить в дверь. При этом он еще и начал покрикивать, словно делал что-то полезное и осмысленное, а не увиливал с единственной дороги, что вела куда-либо помимо смерти.

Лидия взяла меня за руку, и я дал ей отвести себя в дальний конец зала. Джефферс нас опередил. Он уже стоял там перед дверью.

– Каждая секунда этих ваших дерганий, – сказал я ему, – лишь усиливает вероятность того, что эти люди умрут. Мне мало что известно о вашем боге и его системе ценностей, но почему-то кажется, что вы поступаете не очень праведно.

– Вы не пройдете! – воскликнул священник.

Пришлось схватить его за лацканы и отпихнуть прочь. Затем я открыл дверь в подвал.

– Ты сделала достаточно, – сказал я Лидии и нежно отставил ее в сторону.

А сам шагнул в дверной проем.