50
В комнате стало тихо. Уинтер слышал и дыхание Мендозы и Маккарти, и то, как воздух перекачивается в вентиляционной системе. Это были всего-навсего звуки. А за стеной тысячи заключенных проживали свой очередной день в тюрьме, тысячи охранников следили за порядком, но Уинтеру на секунду показалось, что их нет. Живот свело паникой. В голову закралась мысль: а что, если он упустил какую-то важную деталь?
– Не надо с нами в игры играть, – строго сказала Мендоза.
Маккарти не обратил на нее никакого внимания. Он не сводил холодного и беспощадного взгляда с Уинтера. Усмешка исчезла с его лица, и в первый раз за сегодняшний день Уинтер поверил, что перед ним – человек, способный шутки ради порезать кого-то на кусочки.
Он и раньше сталкивался с подобной трансформацией. Серьезные серийные убийцы прекрасно мимикрировали под окружающую среду. Они прикидывались совершенно другими людьми, надевая на себя маску доброжелательности и обезоруживающей доброты. И как это ни странно, этот прием работал. Джон Уэйн Гейси, убивший тридцать три человека, вообще работал клоуном на вечеринках, парадах и благотворительных мероприятиях. Никто из его друзей и соседей понятия не имел, чем он занимается. Уинтер помнил, каким приветливым мог быть его отец, когда они были в обществе. Альберт Уинтер всегда был улыбчив, всегда шутил. Окажись вы в сложной ситуации – всегда поможет.
Ну а будь вы молодой девушкой, которая подходит ему в жертву, добро пожаловать – он вас отвезет прямо в лес и при лунном свете до смерти погоняет вас с винтовкой с оптическим прицелом.
Поскреби этот фасад – и истинная природа убийцы покажется на свет. Как сейчас.
– Поправьте меня, если я неправ, – снова заулыбался Маккарти. – У меня есть то, что нужно вам, а у вас – то, что нужно мне. Мне нужны гарантии, что меня не переведут из одиночной камеры. И доступ к любым книгам из библиотеки. Без очередей и без предварительных проверок.
– А какой смысл? – спросила Мендоза. – Будь я на твоем месте, я бы лучше попросилась в общую камеру, чтобы зарезали поскорее. А книги? Зачем тебе читать про жизнь, которая тебе больше не светит?
– Вы не я, – покачал он головой. – Я оптимист. Мой стакан всегда наполовину полон.
– Даже здесь? Я тебе не верю.
– По рукам, – решился Уинтер. Мендоза возмущенно смотрела на него, явно не понимая, что он затеял. Он проигнорировал ее взгляд и добавил: – Дай нам ответы на наши вопросы и хоть обчитайся этим туалетным чтивом. Меня твои условия устраивают.
– А почему я должен вам доверять?
– Это как-то уж совсем цинично звучит от человека, утверждающего, что его стакан наполовину полон. – Маккарти ничего не ответил. – Как тебе такой аргумент? Мне гораздо больше нравится мысль, что ты будешь гнить в тюрьме пятьдесят лет, чем если тебя просто прирежут в душе.
– Вы это серьезно говорите?
– Я серьезен, как инфаркт.
Маккарти смотрел на него через стол, взвешивая «за» и «против».
– Ладно, можете считать меня больным, но я это вам рассказываю просто так. У меня нет никакого компромата на Мэдди. Она – человек с другой планеты.
– Отлично, Райан, но нам нужно кое-что поконкретнее.
– Вы раньше говорили про прелюдию на интернет-форуме. И спрашивали, кто из нас лидер, так?
Уинтер кивнул, ожидая продолжения.
– Вы были правы. Лидером была Мэдди, она первая мне написала и вообще была инициатором всего.
Мендоза засмеялась.
– Ну конечно, сейчас он будет разыгрывать эту карту, рассчитывая, что ему скостят приговор на основании частичной ответственности. – Облокотившись на стол, она посмотрела в глаза Маккарти. – Не сработает. Ты сядешь до конца своей никчемной жизни.
– Так вот чего ты пытаешься добиться? – спросил Уинтер. – Ты в самом деле рассчитываешь на частичную ответственность? В игры со мной играешь, Райан?
– Я не играю, зачем мне это? – пожал он плечами.
Уинтер подался вперед, почти нарушая границы личного пространства Маккарти. Он слышал, как Мендоза заерзала на своем стуле.
– Хорошо, я тебя слушаю.
– Встретиться предложила Мэдди. Сначала я не хотел, но она меня убедила. Мы увиделись в баре, и общение у нас пошло как по маслу. Она меня понимала. Так, как никто и никогда.
– Нет, не понимала она тебя.
Маккарти скрестил руки, и наручники тут же загремели. В его глазах промелькнула ярость. Он подался вперед к Уинтеру и снова положил руки на стол.
– Как скажете.
– Дай-ка я угадаю. Вам обоим нравились одни и те же фильмы, музыка, сериалы. Да? – Маккарти подозрительно посмотрел на Уинтера и облизал губы. – Она просто зеркалила тебя, Райан. Ты говоришь ей, что любишь «Клан Сопрано», и она тут же говорит, что это ее любимый сериал. Чуть позже она, памятуя о сериале, говорит, что один из ее любимых фильмов – «Крестный отец», просто так говорит, без особой причины. Если на это ты не ловишься, она дальше пробует «Славные парни», и тут ты говоришь: «О боже, это же мой самый любимый фильм всех времен и народов!» Она, может, и ненавидит этот фильм, но это неважно. Важно только то, что тебе он нравится и ты думаешь, что и ей тоже. Так какой у тебя любимый фильм?
– Не «Славные парни», не переживайте.
– Не он. Значит, либо «Подозрительные лица», либо «Побег из Шоушенка».
Уинтер не сводил глаз с Маккарти.
– Значит, все-таки «Побег из Шоушенка». Но этот фильм выбился в лидеры только недавно, верно? По понятным причинам.
Маккарти сидел с мрачным видом. Губы его были сжаты настолько, что превратились в ниточку.
– У нас были особенные отношения. Мне все равно, что вы думаете.
Уинтер покачал головой:
– Ты был влюблен в нее, да? – Маккарти молчал. – Вот это да! Это она так тебя зацепила?
Маккарти покраснел и встал.
– Сядь, – приказала Мендоза.
Маккарти смотрел на них, они – на него. Уинтер успел досчитать про себя до тридцати трех, и Маккарти сел.
– Что-то я не совсем понимаю, Райан: ты разве не гей? – спросила Мендоза, дождавшись, пока он усядется.
Маккарти молчал, и Мендоза повернулась к Уинтеру:
– Как это может быть? Он бисексуал?
Уинтер адресовал свой ответ Маккарти:
– Здесь речь ведь идет не о сексе, а о власти, я прав, Райан? Ведь когда мужчины на коленях просят пощады, это отличное ощущение, правда? Ты, наверное, чувствовал себя богом. Ну а с Амелией у тебя была любовь, так? Только не было никакой любви. Ты верил, что она тебя любит, и она поддерживала в тебе эту веру. Вся власть была в ее руках, правильно? Ты же сам сказал, она вела в вашем танце. Тебе хочется верить, что все было наоборот, но это неправда. И знаешь что? Она ведь до сих пор все делает так, как хочет она. Подумай об этом. Ты тут сидишь, а она наслаждается жизнью. Вряд ли она вообще сейчас вспоминает о тебе. Вот как сильно она тебя любила, Райан. И если уж на то пошло, уважения у нее к тебе ровно столько же, сколько у тебя было к жертвам.
– Все, хватит, – сказал Маккарти.
– Да, ты прав, хватит. – И Уинтер опять отбил по столу барабанную дробь.
Он встал и пошел к двери. Через пару секунд после того, как он по ней постучал, дверь отперли снаружи. Потом она раскрылась настежь, и в проеме появился тот же охранник, что и привел их сюда. Мендоза вышла первой, но Уинтер решил еще на несколько мгновений задержаться.
– Последний вопрос, Райан. Где вы с Мэдди встречались в Нью-Йорке?
– У меня.
– Это неправда. Ты предлагал ей этот вариант, но она не согласилась. Не обижайся, но она гораздо умнее тебя и планирует все свои действия. Она не стала бы оставлять какие-то доказательства связи с тобой и не пошла бы к тебе, так как там ее могли бы увидеть соседи. Во-вторых, на твоей территории психологическое преимущество было бы у тебя: твой дом, твои правила. А это ее бы не устроило. Так что попробуй-ка еще раз ответить на этот вопрос, но теперь представь себе, насколько сильно я могу осложнить твою жизнь, если ты опять соврешь.
Сначала Уинтер подумал, что Маккарти ничего не скажет. Он выглядел абсолютно сломанным. Уинтер вдруг понял, какие у него были отношения с Амелией. Он по-своему любил ее, но она держала его на расстоянии, уделяла ему ровно столько внимания, сколько требовалось для поддержания его интереса, но не больше, потому что не хотела, чтобы он расслабился. Власть была в ее руках, она принимала все решения.
Если подумать, любовь создает много проблем. Нет никакой гарантии, что ты вызовешь ответное чувство, причем на том уровне, на котором тебе нужно. Маккарти пришлось это испытать на своем горьком опыте.
– Мы встречались в отеле.
– Каждый раз в одном и том же?
Он кивнул.
– Да, в «Гиперионе». Это в Нижнем Ист-Сайде.
