Ромбовидная голова рептилии покачивалась, а из раззявленной пасти послышалось шипение. Я плавно, словно скользя по льду, отступала назад, не спуская взгляда с твари, вся чешуя которой буквально пылала огнем. То, что это не простая гадюка, было видно невооруженным глазом, но и вела себя эта представительница пресмыкающихся неестественно. За летнюю практику на биофаке, когда на долю нашей группы выпало распределение в несколько заведений (от спокойного и престижного местечка в РосПотребНадзоре и ЦЛАТе до вивария и ему подобных). Угодила я к милым хладнокровным тварюшкам в серпентарий. Насмотрелась на змей, как ползучих, так и двуногих. Я ведь у судьбы была в любимчиках и угодила аккурат помощником на «змеиную ферму» – вычищать террариумы. Первые пару дней боялась, когда проходила мимо стекол с гадюками и кобрами, извивающимися гюрзами и экзотическими тайпанами. А потом уяснила – меня к террариуму, где есть змея, не допустят. Только к пустому, из которого надо выгребать продукты жизнедеятельности рептилий. Тогда, помнится, ворчала, что не для того поступала на биофак, чтобы работать уборщицей для полозов, а сегодня, поди ж ты, пригодилось, хотя, лучше бы такого случая мне в жизни не представилось.

Вердж тоже вел себя на удивление адекватно: орать не орал, резких движений не делал, тоже тихонько пятясь.

– Отходим, – чуть слышно прошептал некромант.

Судя по звуку, он даже губ не разжимал. Хорошая, однако, выдержка у некромантов.

Змея медленно ползла на нас, мы отступали, как русская армия в начале 1812 года. Я и не подозревала, что наше «Бородино» будет так скоро.

Эта чешуйчатая зараза вела себя абсолютно неадекватно. Обычно змеи, если ты их потревожишь, пошипят, да и уступят тебе дорогу. Кусают лишь в том случае, если ты либо на нее наступил, либо угрожаешь ее жизни, а здесь…

Я лопатками уперлась во что-то. Подозреваю, это была та самая куча мусора, ну да мне сейчас было не до чистоплюйства.

– Отвлеки ее, мне нужно несколько мгновений, чтобы сосредоточиться на заклинании стазиса, – услышала я от Верджа.

Легко сказать, «отвлеки». Это же змея, а не мужик. На декольте и томный взгляд не ведется. Я начала плавно покачивать головой вправо-влево, имитируя дудочку заклинателя кобры. Сама же тем временем, протирая спиной мусорный контейнер начала двигаться влево, подальше от Верджа.

Огневеющая, судя по всему, была озадачена: два зайца разбредались в разные стороны. Ее хвост приподнялся над землей и угрожающе затрепетал.

В это же мгновение Вердж махнул рукой, сложенной щепотью, словно в ладони у него была горсть песка. Змея попыталась уйти от иллюзорной сыпучки, и это ей частично удалось. В это же мгновение ее движения стали замедленными, но от этого не менее опасными.

– Бежим, – крикнул некромант, сам подавая пример.

Мы сыпанули в разные стороны, как брызги от брошенного в лужу камня.

Не знаю почему, но для преследования тварюка выбрала меня, напрочь проигнорировав Верджа. Если бы еще ее интерес был эстетическим, я бы, может, и возрадовалась, но гастрономическая любовь, когда я в качестве деликатеса, – увольте…

Мозг лихорадочно работал, выбирая наиболее перспективное направление движения. Правда, альтернатива, которую могли предоставить задворки академии, была невелика: глухая стена, отгораживающая территорию МАММ от лесных кущ, кучи мусора, пара чахлых берез (одну из которых успел оседлать Вердж, лихо взмыв по стволу безо всяких заклинаний левитации) и пара сарайчиков – подсобных посещений. О возвращении к учебным корпусам и речи не шло. Между мной и аудиториями была она. Змея.

Посчитав, что до березок бежать дальше, а рептилия, хоть частично и оглушенная заклинанием, но жутко проворная, я выбрала на роль редута плоскую крышу сарайки, дверь которой была слегка приоткрыта.

Прыжок, моя правая нога наступила на скобу, заменяющую дверную ручку, левая оттолкнулась от вертушки, призванной служить запором и «замком от честных людей», а руки уже вцепились в соломенный настил, щедро политый глиной, давно уже запекшейся на солнце плотной корочкой. Я подтянулась, перевалив тело на крышу ровно в тот момент, когда рептилия доползла до сарайки. Змеюка недовольно зашипела, силясь приподняться, но выше чем на полтора метра ее не хватило. Опоры, вокруг которой она могла бы обвиться, не было, а плоская поверхность стены для этого не подходила. Я свесила голову с крыши, наблюдая за вражиной. Змеюка шипела, переливаясь огненными всполохами.

Я плевалась матом, сквозь зубы. Полагаю, мы симпатично смотрелись вместе. Крик Верджа это только подтвердил.

– Какая милая картинка. – Некромант беззаботно болтал ногами, в руке у него горел пульсар.

– Ты только меня вместе с соломой не подожги, – это единственное, что успела крикнуть, когда сгусток энергии сорвался с руки парня.

Он не промазал, просто змея оказалась проворнее, юркнув в приоткрытую дверь сарая, и начала угрожающе шипеть уже оттуда.

– И что теперь? – Я чувствовала себя жительницей гор, пытающейся докричаться напрямую до соседнего аула, расположенного на другой стороне ущелья.

– Не знаю. – Вердж пожал плечами.

Змеюка заинтересованно высунула голову из-за двери.

Это ее и погубило. Я вытянулась на руках, ухватившись за верхний край крыши, а ногой резко захлопнула дверь. Голова твари оказалась зажата как в тисках между дверным полотном и косяком.

– Давай!

Некроманта дважды просить не пришлось. Зафиксированный объект поддается обстрелу всегда лучше мельтешащего. Голова змеевны превратилась в обугленный деликатес. Я опасливо отпустила створку. Рептилия была мертва. Качественно так, на мой неискушенный в этом деле взгляд. Спустившийся с дерева Вердж подтвердил мои предположения, деловито осмотрев типичный для некроманта рабочий материал, даже ногой квелое, кишкообразное тело попинал.

– Давай слезай, – задрав голову продекламировал парень.

Страх отступил, зато его место тут же заняло веселье, неуместное и дурное.

– Не могу, – из вредности и желания подшутить ответила я.

Изображать кошку, сдуру забравшуюся на макушку дерева, было забавно. Жаль лишь, что Вердж не был заботливой хозяйкой хвостатой питомицы, которая колбасой сманивает кисоньку вниз…

В голове роились мысли (по идиотизму не уступающие таковым у обитателей шестой палаты) от: «А может все же колбаски принесет», до: «Руки уже начали затекать!» Но лидирующее положение занимала одна: «Я не могу вспомнить закон рычага из курса физики седьмого класса, а ведь прижала я голову этой твари, применяя именно его…»