Глава 28
– Ты хорошо здесь смотришься! – громко сказал я, бросив взгляд на Тэйт, сидевшую на пассажирском сиденье. Я пытался перекричать песню Heaven Nor Hell группы Volbeat.
Тэйт была рядом со мной, в моей машине. И я чувствовал, что так и должно быть.
– Я лучше смотрюсь на твоем месте, – парировала она, и на меня нахлынули воспоминания о том, как она участвовала в гонке за рулем «Босса».
Да, с этим я поспорить не мог.
А еще я чертовски хорошо помнил, какой она была на вкус полчаса назад.
Мне хотелось поскорее вернуться домой, а когда я увидел впереди свет фар, машины и зрителей, я и впрямь едва не повернул обратно.
Судя по тому, что я видел, здесь сегодня собрался весь гребаный город. Я закусил губу, меня беспокоило, с кем мы столкнемся и чего от меня ждала Тэйт.
Я всегда приезжал в такие места один.
Ты всегда будешь один, сам знаешь, что так лучше.
Девушкам нравятся публичные проявления чувств. Им нужно держаться за руки, обниматься – все эти розовые слюни, от которых я был далек. Наедине я бы с радостью заявил на нее свои права, но на людях мне не нравилось показывать, что меня что-то волнует.
Скопление машин, устремленные на нас взгляды – мы въехали на Петлю, и между нами с Тэйт словно выросло невидимое препятствие.
«Босс» вполз на трек, песня Volbeat закончилась, сменившись другой, а я просто выдохнул и решил делать то же, что и всегда.
То есть ничего.
Наши с Тэйт отношения пока еще были под вопросом, и я надеялся, что смогу прояснить ситуацию позже, а пока… все должно быть просто.
Я включил нейтральную передачу и поставил машину на ручной тормоз, а Тэйт отстегнула ремень безопасности и потянулась к двери.
– Слушай, – я схватил ее за руку, и она повернулась ко мне. – Я предпочитаю не отвлекаться на треке. Если буду вести себя не очень дружелюбно, ты тут абсолютно ни при чем, ладно?
На долю секунды она опустила взгляд, и мне тут же захотелось взять свои слова обратно.
Потом она снова подняла глаза и пожала плечами.
– Ты не обязан держать меня за руку.
Я снова сделал это.
Оттолкнул ее. Обидел.
И теперь она возвела между нами стену, как это было в минувшие три года.
Вот дерьмо.
С отцом мне приходилось все время быть настороже. Я должен был оставаться независимым, сильным. После того кошмарного лета мне стало слишком сложно раздваиваться – быть одним человеком с теми, кому я не доверял, и другим с близкими мне людьми, поэтому я решил держаться отстраненно всегда.
И спустя какое-то время я уже не знал, как может быть иначе.
Я смотрел, как Тэйт вылезает из машины, повернувшись ко мне спиной и оставив при себе все то, что она хотела сказать.
У нас было больше общего, чем ей казалось.
Выключив радио, я выпрыгнул из машины и пошел вперед, чтобы пообщаться со своим соперником, Брэном Дэвидсоном, и Заком.
Тэйт ушла, и я шарил взглядом по толпе, стараясь найти ее.
Сукин сын.
Она направилась прямо к Бену, который держался немного в стороне.
Я почувствовал горечь внутри. Воздух был прохладным, но я этого не ощущал.
Покачал головой, разозленный, и посмотрел на двух трепавшихся со мной парней.
– Перевес в ставках на моей стороне, приятель, – поддразнил меня Брэн, стукнув по руке.
Я попытался не подавать виду, что настроение у меня на нуле. Брэн был хорошим парнем, мы дружили.
– Да, точно, – пробормотал я. – Это значит, что я неплохо заработаю.
– У меня «Камаро», – подчеркнул он, словно я был слишком туп, чтобы заметить, на какой он машине.
– Твоей тачке почти тридцать лет, – уточнил я, украдкой бросая взгляды на Тэйт и Бена.
Они не касались друг друга. Даже не смотрели друг на друга.
Но она улыбалась.
Он рассмешил ее. Я сузил глаза, посмотрев на нее так, словно ей нужно было недвусмысленное напоминание о том, чьи губы ласкали ее меньше часа назад.
На нас с Тэйт были черные толстовки с капюшонами, но она засунула руки в передний карман, чтобы согреться, а мне было так душно, что я готов был сорвать с себя одежду.
Просто успокойся.
Я реагировал слишком остро. Может, они просто разговаривали, а может, и нет.
Да и какая мне, на хрен, разница?
Я не собирался мучиться бессонницей, гадая, о чем она думает или не думает.
К черту все это.
– Очистить трек! – выкрикнул Зак, и я, ни на кого ни глядя, направился к машине.
Включив на айподе песню I Stand Alone группы Godsmack и подумав, что это словно про меня, я газанул, надеясь, что царящий вокруг шум заглушит боль в груди.
Откинув голову, я закрыл глаза и позволил музыке завладеть моим разумом.
Вслушиваясь в слова песни, снова почувствовал себя сильным.
Ритм стер голос отца.
Все исчезло.
И тут я открыл глаза и не смог сдержать стона.
Черт.
Пайпер.
Она стояла перед моей машиной, слегка покачиваясь, выставляя напоказ свое тело в короткой юбке и темно-синем топе, облепившем ее формы.
Вокруг послышались одобрительные возгласы, и до меня дошло, что она здесь, чтобы дать отмашку.
На Пайпер было приятно смотреть, и она это знала.
Она также знала, что между нами все кончено, но это не мешало ей маячить у меня перед глазами при каждом удобном случае.
Она улыбнулась и направилась к моей двери, а я пытался скрыть раздражение.
Наклонившись к моему открытому окну, она зацокала языком – так, словно мне пора что-то уяснить.
– Когда закончишь с этой блондинкой, ты знаешь, где меня искать.
Я продолжал смотреть вперед, даже не повернувшись к Пайпер.
– Не когда, а если. Если я с ней закончу.
– Закончишь, – произнесла она игривым и дерзким тоном. – Хорошие девочки со временем приедаются.
Я ухмыльнулся – мне на самом деле стало смешно. Если бы она только знала…
Я не представлял, как Тэйт когда-нибудь может мне надоесть.
Снисходительно посмотрев в светло-карие глаза Пайпер, я пальцем приподнял ее подбородок.
– Не дождешься. – Я опустил руку, снова переводя взгляд на трассу. – А теперь отойди от моей машины и дай старт.
– А-а-а! – вдруг завопила она так, что у меня чуть не лопнули барабанные перепонки. Я резко повернул голову.
Пайпер отшатнулась от машины, и в этот момент я заметил Тэйт, которая тащила ее за волосы.
Что за черт?
– Тэйт, – предостерегающим тоном произнес я, вылезая из машины и пораженно уставившись на нее.
Она толкнула Пайпер вперед и смерила ее взглядом, сжав кулаки.
Тэйт дышала медленно и глубоко. Она даже не нервничала.
Просто была злая как черт. Я поднес руку ко рту, пряча улыбку.
Мне не стоило так гордиться тем, что она затеяла драку.
Но она ревновала, и это меня обрадовало.
А еще она отреагировала.
Это победа.
Я тут же посмотрел на толпу, наивно предположив, что не все наблюдают за происходящим.
Я не любил привлекать к себе внимание, а Тэйт сейчас заявила во всеуслышание, что я принадлежу ей.
Принадлежу ей.
– Сука! – прошипела Пайпер. – Какого хрена ты себе позволяешь?
Мое сердце пропустило удар, когда Пайпер кинулась на Тэйт. Я подался вперед, чтобы схватить одну из них или обеих, но застыл на полпути.
Тэйт сделала подсечку, сбив Пайпер с ног, и я округлил глаза, когда та шлепнулась задницей прямо на грязную, пыльную дорогу.
Точно, Тэйт моя помощь не нужна. Я потрясенно покачал головой.
Толпа вокруг нас просто обезумела, люди скандировали, требуя драки, поощряли соперниц свистом и одобрительными возгласами. Вряд ли они определились, за кого болеют. Им просто хотелось зрелища.
Тэйт наклонилась и, дважды хлопнув в ладоши перед ошарашенным лицом Пайпер, громко сказала:
– Раз уж я завладела твоим вниманием, хочу довести до сведения: ты ему неинтересна.
Я прикусил губу.
А она еще та штучка.
Повернувшись в мою сторону, Тэйт сделала глубокий вдох, и буря в ее глазах улеглась.
Она подошла ко мне и больше я ничего, кроме нее, не видел. Пайпер была забыта.
– Я не предмет мебели, – тихо заговорила она, и я понял, что ранил ее чувства, когда мы сидели в машине.
Тэйт была не такой, как все. Она ничего не делала наполовину.
Если она была в деле, она вкладывалась на все сто. Если нет, то нет. И я тоже должен был вести себя по-мужски.
Она достала мамин кулон и вложила его мне в руку.
– Не прячься от меня и не проси меня прятаться, – прошептала она тихо, чтобы только я это услышал.
Я сжал кулон в руке.
Она в деле.
Я легко ее поцеловал, едва не задохнувшись от желания прижать ее к себе прямо сейчас.
– Удачи, – снова прошептала Тэйт, посмотрев на меня теплым взглядом, и пошла обратно к толпе.
– Тэйт? – позвал я, еще даже не сев в машину.
Она повернулась, подняв брови, и засунула руки в карман толстовки.
– Ты со мной, детка, – сказал я ей. – Садись.
И, не дожидаясь ее реакции, я опустился на сиденье и открыл пассажирскую дверь изнутри.
* * *
После заезда, который я выиграл, я отказался ехать на традиционное сборище у костра и утащил Тэйт с собой. Я никогда еще так не спешил вернуться домой.
Думаю, почти все присутствующие на гонке догадались, чем мы собираемся заняться. Сразу же после того, как я пересек финишную черту, я за две гребаные секунды отстегнул оба ремня безопасности – свой и Тэйт – и, усадив ее к себе на колени, поцеловал.
На Петле пульс у меня зашкаливал. Я ощущал прилив адреналина, чувствуя возбуждение от того, что Тэйт сидит рядом со мной.
Гонки всегда приносили мне удовольствие, но, когда отец стал выжимать из меня все деньги, моя страсть к ним угасла. Последнее время я гонялся только ради того, чтобы заработать, но именно сегодня Тэйт все изменила.
Мне даже было трудно смотреть на дорогу. Ее тихие возгласы в поворотах действовали на меня как наркотик.
Наконец-то я снова почувствовал страсть к гонкам и больше никогда не хотел приезжать на Петлю без Тэйт.
Мы ехали домой, и вдруг она заговорила:
– Джаред? Куда ты уезжаешь по выходным?
По выходным.
Я сузил глаза. Вихрь спутанных мыслей пронесся у меня в голове, но я не мог ухватиться ни за одну из них. Внутри все рухнуло, и с каждым новым вдохом мне все сильнее хотелось выпрыгнуть из машины.
К отцу, в тюрьму. Я не мог сказать ей об этом.
Джекс в приемной семье, а его матери едва исполнилось восемнадцать, когда наш отец ее соблазнил. Да и моей матери тоже, если уж на то пошло. Что подумает Тэйт?
Избиения. Подвал. Мое предательство – то, как я сбежал, бросив Джекса.
Желчь подступила к горлу, и я едва мог проглотить, не говоря уже о том, чтобы рассказать эту омерзительную историю.
– За город, – ответил я коротко и просто.
– Но куда именно?
– Какая разница? – Моя резкость не была притворной. Я хотел закрыть эту тему.
Мое прошлое было постыдным и грязным, и никто, кроме Джекса, не знал о том, что произошло тем летом. И если бы я мог стереть это из его памяти, я бы так и поступил.
Крутанув руль вправо, я стукнулся днищем об асфальт, сворачивая на подъездную дорожку. Тэйт схватилась за ручку над окном, а я помчался к своему дому.
– Почему же Пайпер позволено знать, а мне – нет? – Она говорила с напором, словно защищаясь.
Она знала про Пайпер?
– Черт, Тэйт, – процедил я сквозь зубы и выпрыгнул из машины, краем глаза заметив, что машина матери стоит в открытом гараже. – Я не хочу об этом говорить.
Ни сегодня, ни когда-либо еще. Я даже не знал, с чего начать. Если она действительно хочет быть со мной, ей нужно перестать докапываться.
– Ты ни о чем не хочешь говорить! – крикнула Тэйт через капот машины, выскочив следом. – Что, по-твоему, будет дальше?
Дальше? Она может принять меня таким, какой я есть. Вот что может быть дальше.
– Чем я занимаюсь в свободное время – мое дело. Доверяй мне или нет.
– Доверять тебе?! – Тэйт наморщила брови, глядя на меня с возмущением. – Ты давным-давно потерял мое доверие. Но если сам попытаешься мне довериться, тогда мы, возможно, сможем снова стать друзьями.
Друзьями? Мы никогда больше не будем просто друзьями.
Угомони ее или оттолкни, сказал я себе.
– Мне кажется, мы уже перешли черту, Тэйт, – кисло усмехнулся я, – но если хочешь поиграть в эту игру, тогда ладно. Можем устраивать ночевки, только теперь без секса не обойдется.
Ее плечи распрямились, и она сделала резкий вдох, глядя на меня с болью и потрясением. Я, черт возьми, снова это сделал.
Почему я продолжал так поступать? Я мог просто обмануть ее ожидания и уйти.
Но нет. Меня переполняла злость, я искал ссоры.
Как бы там ни было, я увидел этот грустный взгляд в ее наполненных слезами голубых глазах, и мне захотелось схватить ее в объятия и расцеловать ее лицо, ее нос и губы, как будто этим я мог стереть все те ужасные вещи, которые сказал и сделал.
– Тэйт… – Я начал обходить машину, но она сделала несколько шагов в мою сторону и швырнула что-то прямо мне в грудь.
Я подхватил брошенный мне предмет, беспомощно глядя на то, как она бегом промчалась через наши дворы и влетела в свой дом.
Нет.
Я смотрел ей вслед – на теперь уже темное крыльцо и на закрытую входную дверь. Лишь через минуту или две я понял, что держу в руке какую-то бумагу.
Я опустил глаза, и во рту у меня пересохло, а сердце болезненно заколотилось в груди.
Это была фотография.
На ней был я.
Четырнадцатилетний.
Я был весь в синяках и кровоподтеках после своих каникул у отца. Тэйт нашла снимок на дне коробки, которую я держал под кроватью.
Она пришла ко мне сегодня не для того, чтобы поздравить с днем рождения.
Она что-то искала.
А я оттолкнул ее, не захотев говорить о том, что она и так уже знала.
