Глава сорок вторая
Древний путь
Из лодки, причалившей к берегу за лагерем викингов, высадилось пять человек, трое в мундирах почтовой службы, один в платье мелкого дворцового чиновника, и еще один — рослый и бледнокожий, с ярко-рыжими волосами — в одежде дворцового слуги. Двое подняли носилки, к которым было привязано тело женщины. Любому, кто наблюдал за ними со стороны — если кто-то наблюдал, — они показались бы похоронной процессией. У одного носильщика за спиной болталась лопата, а за пояс была заткнута небольшая кирка, рыжеволосый слуга нес моток веревки. Однако женщина на носилках была жива — как только они причалили, рыжий слуга смочил тряпку водой из фляги и обтер ей рот, выдавив на губы несколько капель.
Бледное солнце догорало, и поднималась луна, слабо светящийся диск за серой завесой облаков, круглый, но едва поблескивающий, словно монета сквозь толщу мутной воды.
Мужчины, не разговаривая, спешно шагали вверх по холму. Двое бежали чуть впереди, выставив копья. Копейщики были крупными и страшными с виду — рослый грек с блестящей бородой и чернокожий с пугающим взглядом и огромным мечом за поясом.
В лагере варягов было почти пусто. Женщины и дети северян побежали вслед за воинами в город, прихватив с собой даже скотину и собак.
Начальник священных покоев торопливо шагал сквозь темноту, сжимая в руке факел, придерживая вещмешок на поясе. Они поднялись по склону к селению из лачуг. Здесь тоже почти не осталось народу — обитатели трущоб побежали за викингами, надеясь на поживу, — поэтому небольшой отряд быстро прошел через эту, по сути, свалку.
Подниматься по крутому склону, неся Стилиану, было нелегко, поэтому мужчины время от времени менялись местами. Только начальник священных покоев не брался за носилки — ему даже не пришло в голову предложить свою помощь, а если бы он предложил, остальные посмотрели бы на него с презрением. Знатным людям полагается отдавать приказы, а не трудиться самим.
Даже сквозь завесу мглы они видели, что внизу, в городе, разгорается нешуточный пожар. Никто не проронил ни слова, они молча поднялись на первый холм и пошли между валунами. Здесь в воздухе вилось множество мух и стоял запах разложения. Начальник священных покоев догадался, что где-то под этими камнями лежит Исайя, после смерти такой же мерзкий, как и при жизни.
Продвигались с трудом. Препозит шагал впереди. Когда- то он перепрыгивал через эти валуны, а теперь осторожно перебирался, высматривая, куда поставить ногу, время от времени даже помогая себе руками. Он стареет, и это чувствуется. Символы, эти яркие живые буквы, пламенеющие у него в сознании, которые, подобно плющу, обвивались вокруг его сердца, кололи кожу, словно шипы, и холодили его, как лед, теперь отдалялись от него. Он уже не мог протянуть руку, чтобы взять какой-нибудь из них, как плод с дерева, и отправить его убить мятежника, скачущего во главе армии, прогнать тьму с небес или же прекратить беспричинную гибель людей на улицах. И не сможет, пока не предпримет кое- что, чтобы вернуть власть над рунами.
— Здесь? — Это спросил человек с лопатой, худощавый, жилистый грек невысокого роста, который указывал на расщелину между камнями.
— Так сразу не поймешь, — сказал начальник священных покоев. — Подождите.
Он немного походил между камнями. Карас отлично знал, чего ищет: три камня, привалившихся друг к другу, и лаз под ними. Он рассказал об этих камнях священникам, как только пришел в Константинополь, и святые отцы приказали заложить вход в пещеры, чтобы народ прекратил отправлять языческие обряды. Сначала начальник священных покоев наткнулся на тело Исайи — облако мух снялось с мертвеца, когда он приблизился. Он даже не взглянул в ту сторону, потому что тело лежало далеко от отверстия в земле. Наконец он нашел трех богинь, три огромных валуна.
— Здесь, — сказал он.
Низкорослый грек протиснулся между камнями с лопатой. Принялся копать.
— Кирку!
Ему передали кирку, и он начал откалывать куски камней, которыми был замурован вход в пещеры.
— Нам повезло, — сказал он. — Они забили щели землей, а не цементом. И заложили не очень крупными камнями. Если бы они положили один большой камень, мы бы провозились в десять раз дольше.
— Неужели никто из жриц так и не входил сюда? — Это спросил чернокожий великан.
— Нет. Моя мать оттуда не вышла, и в этом увидели знак, что богиня гневается. А я приказал замуровать вход, чтобы неповадно было.
— Если богиня гневается, надо бы поостеречься, — заметил чернокожий.
— Бояться уже нечего, — произнес рыжеволосый слуга.
Первый раз начальник священных покоев обратил на него
внимание. Увидев его во дворце, Карас просто приказал ему помочь, потому что остальные слуги разбежались и спрятались, спасаясь от варягов. Этого рыжего он приставил шпионить за Луисом и Беатрис, и, хотя слуга, кажется, ни разу так и не отчитался перед ним, он почему-то его ни разу и не спрашивал. Очень странная внешность у этого парня. Похоже, он и сам северянин, однако не то что его соплеменники — услужливый и вышколенный. Ладно, неважно. Надо сосредоточиться на деле.
Начальнику покоев казалось, что рыжеволосый слуга высок ростом, но теперь выяснилось, что он совсем не велик. И это прекрасно, значит, он поможет ему под землей нести Стилиану.
Коротышка с киркой принялся отбрасывать камни, и все отошли назад.
— Ага! — Кирка ударила еще раз, потом послышался шорох обвалившейся земли. — Готово!
— А там достаточно места, чтобы пролезть?
— Есть только один способ узнать.
Начальник священных покоев развернулся к своим телохранителям, огромным воинам.
— Вы не сможете пойти с нами, — сказал он. — Возвращайтесь в город, убейте как можно больше варягов.
— Встретимся во дворце?
— Возможно, — ответил препозит. — Мне предстоит опасное дело.
— Но как мы узнаем, что у тебя все получилось?
— Узнаете. Варяги будут побеждены, небо очистится, и люди перестанут падать замертво на улицах.
— А если у тебя не получится?
— Тогда ищите себе другого хозяина.
Телохранители отступили, глядя, как рыжеволосый северянин и грек опускают Стилиану под землю. Пришлось вытащить ее обратно и еще поработать лопатой, прежде чем удалось протиснуть носилки. Но в конце концов Стилиана исчезла под землей. Начальник священных покоев зажег лампу и опустил в дыру. Потом спустился сам. Он боялся, что не вспомнит дороги, но получилось так, словно в подвал его сознания распахнулась дверь и все содержимое полок оказалось прямо перед глазами.
Но даже если бы препозит не вспомнил дороги, символы, руны, о которых знали его далекие предки, направляли его.
Карас не мог приказывать им, не мог до них дотронуться, однако же чувствовал, как они тянут его в недра земли, пощипывая кожу. Нести Стилиану оказалось не так трудно, как он опасался. На самом деле это было даже проще всего остального: носилки тянули за веревку там, где было низко, и несли там, где своды пещеры были повыше. Сырость подсказывала, что они на верном пути, из скалы выступали каменные лица, тени, похожие на жадные волчьи языки, лизали его лодыжки, хватали за руки. Все было точно так, как он помнил.
Привалов не делали. Он был одержим идеей добраться до источника, а слуги были гораздо выносливее матери и сестры. Когда северянин зачерпнул воды из подземного ручья, начальник священных покоев понял, что они уже близко к цели.
— Добрый знак, — сказал Карас. — Эти ручьи питают источник.
— И все миры рядом с ним, — добавил бледнокожий северянин.
Он позволил воде просочиться сквозь пальцы, так и не сделав ни глотка.
— Ты не хочешь пить? — удивился грек, который тоже зачерпнул полную пригоршню.
— Только не из этого ручья, — сказал рыжий. — Здешние воды дают знание и мудрость. Я бы лучше хлебнул из вашей Леты, реки забвения, от ее вод человек теряет все свои воспоминания. Способность забывать кажется мне куда более ценным даром, чем мудрость.
— Таких вод здесь нет, — возразил начальник священных покоев.
— Откуда ты знаешь? Если бы ты выпил, то все забыл бы.
— Я уже бывал здесь раньше. — И с чего это он, препозит, спорит со слугой?
— Ты прав. Ты хлебнул не дарующих забвение вод Леты, дочери смут, сестры изнурительного труда и убийств, ты приложился к куда более глубокому и опасному источнику.
— Откуда ты знаешь об этом месте?
— Только источник требует платы за свою воду.
— Какой платы?
— Не злата-серебра и прочих благ земных,
Он крови ждет твоих любимых и родных.
Этот человек приводил начальника священных покоев в замешательство. Он не сомневался, что уже видел его раньше. Только не во дворце, а где-то еще. Он помнил этого рыжего, как помнил волка из своих снов, как помнил Эли. Карас никак не мог толком сосредоточиться на словах этого человека. Слова он понимал, пока слышал, однако смысл их не задерживался в сознании.
— А что это там, впереди? — спросил грек.
Карас поднял лампу и всмотрелся в темноту.
— Туда-то мы и идем, — пояснил начальник священных покоев. — Где либо все обретем, либо все потеряем.
Впереди, в конце тоннеля, показалось кроваво-красное свечение.
