Глава 28
СДЕЛКИ
Вблизи Хайтабу показался не меньшим чудом, чем при взгляде с моря. На земле были настелены доски, отчего под ногами лежала надежная, прочная дорога. Дома стояли так плотно, что соломенные крыши почти касались друг друга, заслоняя свет. Все дворы были обнесены заборами, в некоторых даже имелись личные колодцы. Люди во множестве суетились на берегу, но даже в переулках, ведущих к заливу, нельзя было пройти и двадцати шагов без того, чтобы не встретить прохожего. Зато здесь было очень грязно. Повсюду громоздились кучи мусора, деревянные тротуары во многих местах были покрыты навозом.
«Неужели будет хуже, — думал Вали, — если вынести все это к морю и спустить в воду?» Хайтабу вонял, и молодой князь недоумевал, как люди могут жить в таком зловонии.
— Даны, — сказал Браги. — Они понятия не имеют, что можно мыться и делать уборку.
— Грязный народ, — подхватил Велес, — так говорят о них враги. Однако мне всегда казалось, что они безупречно чисты, ибо только придерживаясь этого мнения, можно рассчитывать на долгую и счастливую жизнь. Идемте сюда.
Они прошли через город, перешли по мосту на другой берег небольшой речки, которая впадала в море. Речка тоже поразила Вали — русло было выровнено и превращено в канал, прямой, словно стрела. Вали невольно задавался вопросом: неужели за этим вонючим перенаселенным городом будущее?
А потом на площади неподалеку от канала он увидел его — рынок рабов. Площадь окружали открытые сараи, в которых сидели люди. Один сарай был поменьше других, он даже походил на обычный жилой дом, только без стен и с очень низкой крышей, отчего внутри было почти темно. Вали подошел ближе и увидел оборванных людей, жмущихся друг к другу в темноте. Он пошел быстрее, потом еще быстрее, нырнул под низкую крышу и вгляделся в сумрак. Он увидел бледные лица, некоторые — осунувшиеся от голода, другие вполне здоровые и круглые. Однако все люди были скованы одной цепью. И запах стоял невозможный.
Вали вглядывался в лица. Здесь были два монаха — теперь он узнавал их, — мать с двумя детьми, жмущиеся друг к другу, высокий мужчина, явно швед, глядящий презрительно и гордо, и еще девушка лет семнадцати — светловолосая, хорошенькая, она смотрела перед собой пустым взглядом. Но это была не Адисла.
— Что ты ищешь, господин? Рынок откроется только через две недели, но если дашь хорошую цену, получишь любой товар. Или ты привез рабов на продажу? Я возьму тех, кто не искалечен.
Вали обернулся и увидел хорошо одетого человека в темном плаще. В руке у него был длинный хлыст. Рядом с ним стояла рыжеволосая женщина. Вали решил, что она — освобожденная рабыня, потому что она нисколько не походила на женщин данов. У нее в руках была связка ключей.
— Я ищу девушку, которую, возможно, привезли сюда после набега на Рогаланд, — пояснил Вали.
— Женщины ригиров холодные, — сказал торговец. — Возьми лучше вот эту, в конце ряда. Она согреет тебе постель, если, конечно, у тебя хватит терпения сносить ее угрюмую физиономию в первый месяц, пока она не привыкнет к тебе.
Девушка смотрела на Вали из темноты. Но ее глаза не светились надеждой, в них вообще ничего не отражалось.
— Мне нужна девушка из ригиров, — сказал Вали.
— Так эта тоже из западных земель, куда уж ближе к ригирам, — пояснил торговец.
— Значит, люди Хаарика не заезжали сюда, чтобы продать рабов? — уточнил Вали.
— Они были в городе месяц назад, — ответил работорговец, — а с тех пор я их не видел. Эй ты, нищий, а ну пошел прочь!
Вали обернулся и увидел, что Фейлег рассматривает цепи на детях. Когда работорговец подбежал к нему, замахнувшись хлыстом, человек-волк развернулся и утробно зарычал — в этом рыке звучала неприкрытая ненависть, он явно выражал враждебность, которую некоторые животные испытывают к человеку с начала времен. То был рык волка или медведя, заявляющего права на добычу, такой рев издает не разум, а инстинкт, и означает он лишь одно: «Беги!»
Вали ощутил, как от торговца полыхнуло страхом, — так ударяет в лицо жар кузницы, когда проходишь мимо. Работорговец уронил хлыст и двинулся в обратную сторону, пятясь от Фейлега, пока не повалился на солому. Человек-волк шагнул вперед и склонился над торговцем. В следующий миг Вали заметил нож. Работорговец был человек бывалый и, упав, уже пришел в себя после первого потрясения, вызванного гневным рыком Фейлега. Поднимаясь с соломы, он выхватил из-за пояса нож и нацелил в живот Фейлегу. Послышался хруст, как будто сломалась ветка, потом захрустело во второй раз, а затем раздался глухой удар. Все произошло так быстро, что Вали не успел вмешаться. Спустя мгновение работорговец снова упал на солому, и разум Вали наконец осознал, что видят его глаза. Фейлег сломал торговцу руку, переломил ногу в колене и швырнул его на пол. Голова торговца глухо ударилась о землю.
Человек-волк встал над ним, оскалив зубы. Вали интуитивно понял, что последует дальше, и рванулся вперед, чтобы оттолкнуть Фейлега. Подраться с кем-нибудь, не успев прибыть в город, это одно; возможно, это даже хорошо, они сразу заработают определенную репутацию, но рвать человека зубами — это уже чересчур. Вали толкнул Фейлега изо всех сил, но тот всего лишь развернулся вполоборота, и Вали уже лежал, уткнувшись носом в землю. Фейлег рвал лицо работорговца ногтями, сдирая кожу до кости. При этом он издавал невыносимый, безумный нескончаемый вой. Работорговец лишился глаза.
Женщина стояла и безучастно наблюдала, как страдает ее хозяин.
— Фейлег! — Вали подошел и потряс волка за плечи, глядя в его лицо, словно в зеркало.
И в следующий миг мир переменился — сознание Вали сделалось непомерно широким, охватив все живое и мертвое. Казалось, то восприятие мира, какому он научился в трясине, изо дня в день росло, и уже все вокруг него купалось в том грязном подводном свете. Чужие эмоции затопили его разум: страх, исходящий от работорговца, и какое-то неведомое чувство, готовое вырваться из Фейлега мощной волной, но пока прикрытое полотнищем боли. Вали заставил себя заговорить, хотя и не знал, какие подобрать слова.
— Фейлег, прошу тебя, — произнес Вали. — Все хорошо. Только оставь его. Пойдем отсюда, ты, наверное, устал. Велес приготовит тебе отличную постель, на постели спать лучше, чем на земле, верно?
Человек-волк взглянул в глаза Вали, и тот ощутил, что их с волком объединяет что-то важное, первозданное и глубинное, чего нельзя выразить никакими словами. Вали связан с волком, более того, он сам такой же, как волк. При этой мысли его пробила дрожь.
Человек-волк не двигался, а лишь смотрел на свою жертву. Работорговец молчал, губы у него посинели.
— Он умер от страха, — сказал Браги. — Я уже видел такое.
Вали поглядел на тело, от которого как будто пахло утекшими воспоминаниями. Он ощущал вкус кислого молока, моря и дров, пота и крови, улавливал запах дыма и дождя, видел кучи золота и широкие голубые небеса. Ощущения нахлынули на него волной, а затем пропали.
На шум собралась толпа.
Женщина мертвого торговца дергала Вали за руку. Она не сердилась и не горевала.
— Я хочу вергельд. Плату за убитого мужа.
Вали выглядел как настоящий конунг, поэтому она, конечно, подошла к нему, а не к яростному Фейлегу, который сейчас как будто грезил наяву.
— Я… — Вали не знал, что ответить.
Он пытался рассуждать логично. Драка осталась в памяти, но вся дикость произошедшего как-то отошла на второй план. Накал страстей словно пробудил в нем новое чувство, нечто среднее между запахом и воспоминанием. Голова кружилась и начинала побаливать. Сознание, миг назад охватывавшее весь мир, сузилось до размеров тоненького ручейка, в ушах стоял пронзительный звон, как будто отголосок затихшего крика.
Женщина торговца заговорила снова:
— Надо заплатить. Я видела, как вы приехали. У вас неплохая лодка. Отдайте ее мне, и дело будет забыто.
Велес вскинул руку.
— Я занимаюсь подобными делами от имени молодого князя. Никакого вергельда ты не получишь! Твой муж сам напал на нашего товарища. Берсеркер всего лишь закричал на него, а твой муж выхватил нож. Это ты должна нам денег.
Купец развернулся к толпе, народ подходил, чтобы взглянуть на тело работорговца.
— Разве я не прав?
Раздались невнятные возгласы, прозвучало несколько сомнительных шуток, на которые Велес отвечал улыбкой.
Женщина, кажется, обдумывала слова Велеса.
— Дайте мне два весла, и мы квиты.
Велес помотал головой.
— Мои друзья пожалуются на тебя. Отдай нам своих рабов, вот тогда мы будем квиты.
Женщина окинула взглядом собравшихся. Она ни у кого не вызывала симпатий, а Велес пользовался популярностью.
— Отдай им рабов, — прозвучал чей-то голос.
— Волк не виноват, я видел нож, — подхватил второй.
Остальные лишь качали головами и посмеивались.
Женщина поглядела в одну сторону, в другую, надеясь увидеть сочувствие хотя бы на одном лице. Сочувствующих не было.
— Я могу отдать детей, — предложила она.
В позе Велеса что-то неуловимо изменилось, он вел себя как гончая, напавшая на след. Вонь в загоне для рабов стояла такая кошмарная, что Вали казалось: он вот-вот упадет. На всякий случай он держался за низкую крышу.
— С детьми сплошные хлопоты и никакой пользы, — возразил Велес. — Отдай вместе с родителями, и мой друг не станет подавать жалобу. Твой муж — не такая уж большая потеря. Посмотри на себя — этот фингал остался явно не от поцелуя!
Женщина снова на минуту задумалась. Подошла к телу мужа и плюнула на него.
— Забирайте, — сказала она. — Слава Иисусу, я свободна. Не каждому удается дважды освободиться из рабства.
— Пусть их подготовят, — велел Велес. — Пока что у нас есть другие дела, но когда мы вернемся, они должны быть сыты. Я не хочу кормить их до того, как они отработают хотя бы день.
Женщина кивнула.
— Хлеба дам, но похлебки не будет.
— Похлебку тоже, — возразил Велес, — иначе мы все-таки отведем тебя на суд, и тогда, обещаю, ты лишишься не только рабов.
Женщина пожала плечами.
— Хорошо, будет похлебка.
— Пошли, — сказал Велес. — Нам пора.
Фейлег не двигался с места. Велес надел свою маску и поглядел на него в прорези для глаз.
— Гав-гав! Пошли, — повторил он.
Кто-то в толпе засмеялся, но по большей части народ вытягивал шеи, чтобы рассмотреть мертвеца. Самое удивительное, что кривляния купца вывели Фейлега из оцепенения, он поднял голову и пошел за товарищами. Браги похлопал волка по плечу, поздравляя его.
— Вот так настоящий мужчина поступает с теми, кто тычет в него ножом, сынок, — проговорил он. — Эх, клянусь откушенной рукой Тюра, я бы сходил с тобой в пару походов! И будь я лет на десять помоложе, вдвоем мы бы добыли немало золота! Если бы ты еще научился держать меч, не было бы воина лучше на всем побережье от Хайтабу до Серкланда.
Человек-волк ничего не ответил.
Вали шел по улицам вслед за Велесом. Возможно, погружение в трясину стало для него непосильным испытанием, вероятно, оно повлияло на его разум. Когда он глядел в глаза Фейлега, его охватывало странное замешательство и даже гнев. Как будто все эти дни что-то отравляло его изнутри.
Браги уже беседовал с Велесом.
— Я-то думал, придется отдать ей хотя бы шлем. Ты действительно настоящий кудесник, Велес.
— Есть у меня кой-какие таланты, — согласился купец. — Кроме того, ваш волк уже ее осчастливил. Она же теперь богатая вдова. Мне кажется, она хотела как-то отблагодарить парня, а я всего лишь подсказал, как это сделать.
— Но что Фейлег будет делать с рабами? — спросил Браги. — Разве что съест.
— Пусть отдаст их мне, — предложил Велес.
Дом Велеса оказался большим, вытянутым, с выпуклыми, как у всех домов Хайтабу, стенами. Участок вокруг дома был обнесен забором, и там сидел на стуле дан в стеганом плаще и с большим ножом. Вали невольно протянул руку, проверяя, на месте ли меч.
— Не стоит, нет нужды, — сказал Велес, удерживая руку Вали. — Это не грабитель, а мой телохранитель. Я плачу ему, чтобы он тут сидел.
Его слова поразили Вали. Зачем кому-то личный охранник? Неужели город не может защитить жителей от тех, кто придет их грабить? Сокровища, привезенные Двоебородом, лежали под открытым небом по многу дней после набега, чтобы люди подивились удачливости конунга и прочувствовали его силу. Но никому из родичей не пришло бы в голову взять что-то себе. Кроме того, телохранители конунга оберегали его из преданности, это была почетная обязанность, за которую не платили, и телохранители имелись только у самых знатных людей. Велес же был простой человек, даже раб. Здешний уклад жизни казался Вали просто неприличным.
Вали с подозрением оглядел дана, входя в дом. Внутри оказалась одна большая комната, где был выделен угол для коз и разной мелкой живности. Вали решил, что вот это просто великолепно. В доме Дизы козы жили в одном помещении с людьми. К приходу гостей Велес был подготовлен не настолько хорошо, как расписывал на берегу. Угощение отсутствовало, эля было мало, правда, купец отправил за ним мальчика, заверяя, что сейчас появится все.
Пол в жилом помещении был застелен роскошными мехами, ароматы душистых трав заглушали и вонь от животных в доме, и ту, что доносилась с улицы, а на стенах висели гобелены из шерсти и хлопка с весьма странными картинками. На одном была изображена женщина, окруженная крылатыми мужчинами, на другом — бог, которого Вали видел во время набега на остров, он снова, как и Один, висел на дереве.
Велес видел, что Вали рассматривает гобелены с любопытством.
— Купил ради тепла и чтобы украсить дом, а не из религиозных соображений, — пояснил Велес, — по мне, так все боги похожи друг на друга.
Вошла маленькая темноволосая женщина того же племени, что и сам Велес, с ней пришли три мальчика с черными блестящими волосами. У одного из мальчиков была маска медведя, такая же, как маска волка у Велеса. Он закрывал ею лицо и рычал, пугая братьев.
— Вот видишь, об этом я и толкую, — продолжал Велес. — Для китового народа с севера это священные предметы. У наших ближайших соседей неури имеются подобные вещицы. Надев маску, неури или северный шаман могут превратиться в зверя. А здесь это всего лишь игрушки для детей.
Фейлег протянул руку к маске Велеса, и купец отдал ее.
— Зачем ты ее носишь? — спросил Вали.
— Чтобы привлекать к себе внимание на берегу, — пояснил Велес. — Только для пользы дела. У христиан есть выражение «волк в овечьей шкуре». А я, как вы видите, наоборот.
Фейлег поглядел на женщину с детьми через прорези в маске. Когда он опускал ее, Вали заметил, что на глаза человеку-волку навернулись слезы. Сам он их не заметил и не стал утирать.
— Тебя пугает огонь? — спросил Велес.
Фейлег покачал головой.
— Я грущу, потому что вспомнил свою семью, — пояснил он.
— Разве так бывает, чтобы одним махом сорвать с человека кожу, а в следующий миг плакать по мамочке? — удивился Браги.
— Я волк, — ответил Фейлег, не сводя глаз с играющих детей.
Велес удивленно поднял брови и пожал плечами. Затем он хлопнул в ладоши и обратился к старшему сыну:
— Ярило, ты уже не маленький, чтобы вот так носиться. Вот, возьми нож и зарежь козу, у нас сегодня почетные гости.
Мальчик взял нож и направился к загону, братья преданно потопали за ним.
— Женщина, скорее беги к Гейри за вином. Скажи ему, что я заплачу на будущей неделе. Это так ты подготовилась, когда я сказал тебе, что у нас будет гостить князь из северных земель?
Теперь уже женщина закатила глаза к небесам и пожала плечами, после чего отложила свою метлу и вышла из дома.
— Тебе надо чаще ее бить, — посоветовал Браги.
— Я не могу бить ее чаще, тогда у меня вовсе не останется времени на другие дела, — проговорил Велес, понизив голос и озираясь. Он хотел убедиться, что жена не слышит. — Но она все равно не слушается.
— Синяков у нее нет, — заметил Браги.
— У ободритских женщин синяки бывают редко, — пояснил Велес. — И еще они лягаются, как лошади, и кусаются, как медведицы. Ладно, будем пить эль, пока нет вина.
На столе стояла большая чаша с мутным пивом, и Велес пустил ее по кругу.
Мужчины пили, а тем временем люди то входили в дом, то выходили из него. Это были купцы со своими товарами, любопытные дети и друзья Велеса, которые пришли поприветствовать гостей.
Принесли зарезанную козу, вернувшаяся жена Велеса принялась жарить мясо на вертеле, что показалось Вали странным, — ведь у нее под рукой был горшок для похлебки. Он подумал, что, наверное, это такая ободритская традиция. Однако он признал, что мясо получилось очень вкусным и прекрасно шло с вином. После долгого пути, когда они питались только рыбой и растениями, найденными на берегу, это был настоящий пир, и у Вали улучшилось настроение. Браги, выпив, не мог удержаться, чтобы не рассказать, как они дали данам отпор, и в некоторых местах хватал Вали за руку, подчеркивая особенно памятные и важные моменты.
В итоге Вали оказался рядом с Велесом на низкой скамеечке перед огнем. В дыму и отблесках пламени славянский купец стал похож на диковинного духа, искры клубились вокруг него, когда он говорил, украшения, которые он надевал только дома, где его не могли ограбить, — янтарь и агат в ушах, золотые браслеты и застежки — сверкали в языках огня.
Вали предположил, что это бог Локи, которому он молился, принял человеческое обличье, чтобы помочь ему. Нет, вряд ли, хотя Велес, без сомнения, человек, непохожий на других, как и Локи — бог, непохожий на других богов. Вали не знал никого, кто, как Велес, мог бы читать наизусть целые поэмы и говорить исключительно о рынках и золоте, а не о битвах. Насколько понимал Вали, никаких средств за душой у Велеса не было: ни стад, ни полей, даже ремеслом, если не считать купли-продажи, он не владел. В его обществе Вали становилось весело, но в то же время немного тревожно. Он подумал об Адисле. Жива ли она? На него нахлынули чувства: гнев, беспокойство, отчаяние.
— Ты думаешь о девушке, — заметил Велес. — Я вижу, она для тебя не просто княжеская дочь, тебя выдает лицо. Как ее зовут?
Вино и еда, тепло очага и спокойствие от близости друзей помогли Вали разговориться.
— Адисла, — ответил он.
— Адисла? — удивился купец. Вали и не предполагал, что есть вещи, способные по-настоящему поразить Велеса. Оказалось, что есть. Он понизил голос, как будто не желая, чтобы их разговор слышали остальные. — Я помню ее, когда я гостил у вас, вы оба были детьми. Она прехорошенькая девочка, это верно, но не говори, что ты проделал такой путь ради крестьянской дочки! Неужели это правда?
Вали вылил остатки вина из бутылки себе в кубок и признался:
— Она для меня весь мир.
Велес возвел глаза к потолку.
— Ты говоришь как араб! — возмутился он. — Это арабы вечно превозносят любовь. «Моя религия — религия любви! Куда бы ни направлялись караваны Господа, моей религией навечно останется религия любви!»
— Все равно это лучше, чем религия войны.
— Неужели? — насмешливо проговорил Велес. — Значит, ты все-таки отрекся от Одина.
— Мне осточертел этот бог, — заявил Вали. — Если бы богов было много, я бы выбрал бога любви.
— Тебе стоит побеседовать с христианами, — заметил Велес. — Франкский король Карл — ревностный последователь бога Христа, а он бог любви. В сердце короля столько любви, что реки становятся багровыми от крови, когда он громит врагов своего бога. Вот уж воистину поразительная любовь.
— Такая любовь мне давно надоела, — сказал Вали.
— Понятное дело, судя по всему, ты одержим любовью иного рода. Разве твои соплеменники не говорят, что нельзя слишком сильно любить женщину? Купец Умайяд как-то рассказал мне одну историю о калифе, повелителе бескрайних земель, который влюбился в рабыню. Он мог бы потребовать от нее все, что угодно, но только этому болвану было мало. Он хотел, чтобы она сама, по доброй воле, дала это ему. Однажды ночью, когда они вместе лежали в постели, ему показалось, что она смотрит на него как-то не так, и с горя он бросился с башни.
— Что такое башня? — спросил Вали.
— Высокий дом, слишком высокий, чтобы прыгать с него, высотой с утес. У них на востоке строят такие, они как крепости, но не для войны.
— Разве бывают крепости не для войны? — не понял Вали.
Велес засмеялся.
— Ну, для нашего калифа такой крепостью стало женское сердце. На свете полно женщин, которые тебя полюбят. Если какая-то не любит, забудь о своей привязанности к ней, забудь все, что было, и найди ту, которая полюбит. Лучше так, чем объехать полмира ради того, что можно получить на рынке рабов за тридцать серебряных монет.
Вали уставился на огонь.
— Я ее не брошу. Ни твои насмешки, ни угрозы Двоеборода не помешают мне достичь цели.
На лице купца отразилось внезапное понимание, и до Вали дошло, что он проговорился.
Велес перешел на шепот.
— Погоди-ка минутку. А Двоебород одобрил ваше решение? Нет, ничего подобного. Неудивительно, что он не дал вам драккар. — В следующий миг на его лице отразился неприкрытый ужас. — А Двоебород вообще дал тебе разрешение ехать?
— Я князь хордов, а не ригир.
Велес помотал головой.
— По мне, такой ответ означает «нет». Ой-ой-ой! И что, по-твоему, мы скажем Хеммингу? Будешь обещать ему мир, которого не сможешь обеспечить?
Вали понимал, что ему нет смысла обманывать купца.
— Я не смог придумать иного предлога, чтобы приехать сюда.
— Разве уже одно это не натолкнуло тебя на мысль, что ехать не надо? Возвращайся в Рогаланд. Ты хоть соображаешь, какой опасности подвергаешься? Хемминг сидит в центре паутины, в которой переплетены интересы многих. Если Двоебород не благословил тебя на эту поездку, Хеммингу просто придется взять тебя в заложники, хочет он того или нет. Он, конечно, скажет, что ты его гость, но тебе очень повезет, если ты когда-нибудь увидишь Рогаланд.
Вали сам не знал, послужило ли причиной вино или же он просто хотел снять с себя тяжкий груз, открыться уважаемому человеку и получить дельный совет. Он решил сказать всю правду.
— Я все равно никогда не увижу Рогаланда.
— Почему?
— Мы беглые преступники, — сказал Вали.
Велес даже пригнулся, словно от тяжелого удара.
— Что же ты, черт возьми, натворил?
Вали пожал плечами.
— Дело не в моих поступках, это все политика.
Велес с трудом удержался от того, чтобы в тот же миг не отобрать у Вали кубок с вином и не выставить его за дверь.
— Ты преступник и для Хордаланда?
— Нет, — ответил Вали.
— Значит, некоторые связи у тебя имеются. — Велес на минуту задумался. — Слушай, вечером ты отсюда уйдешь, один из моих людей отведет тебя в безопасное место. Лодку из порта уведешь, будешь ждать в лесу. Здесь оставаться опасно. Хемминг скоро узнает, что ты преступник, у него шпионы повсюду. Он даже может потребовать выкуп за тебя у отца или у Двоеборода. А если сюда явится Хаарик, он потребует твоей казни.
— Я приехал за девушкой, — сказал Вали.
— Я постараюсь разузнать о ней все, что можно, но ты должен уйти из города. Немедленно. — И он действительно отнял у Вали кубок.
Вали видел, что старый товарищ не шутит.
— Прямо сейчас? — Он посмотрел на стопку роскошных мехов, из которых была сложена постель.
— Сейчас.
Вали подошел к остальным, и они собрали свои нехитрые пожитки. Браги был пьян и громко возмущался, что надо идти обратно в холодную лодку, зато Фейлег ничего не сказал, а молча пошел за Вали.
— Шесть поворотов реки в ту сторону, откуда вы пришли. Там и встретимся, — сказал Велес. — Проводить вас я не смогу. Плохо уже то, что я позвал вас к себе. Почему ты с самого начала не рассказал мне, как обстоят дела? Мы устроили бы все по-другому. Идите прямо по склону вниз, к реке. Ваша лодка стоит там, где вы ее оставили.
— Спасибо, — сказал Вали. — Я не забуду твоей доброты.
— Забудь, но только сначала пришли подарок, — посоветовал Велес. Он расцеловал Вали в щеки по ободритской традиции и вытолкнул его в ночь.
Они пошли вниз, к реке. Ночной Хайтабу был прекрасен: над городом расстилалось темное полотнище, сверкающее звездами, и тысячи очагов и свечей мерцали, вторя ему снизу. Город казался дружелюбным, а местность вокруг него — враждебной. Тьма за городом так и кишела невидимыми злобными силами: горы норовили закончиться смертельным обрывом, болота хотели затянуть, леса — сбить с пути; и над всем этим царила бескрайняя пустота, которая словно твердила: если тебе потребуется помощь, ты ее не найдешь. Но все-таки им нужно было туда. Вдалеке Вали услышал волчий вой. В ответ по всему городу забрехали собаки. Их голоса, почти по-человечески жалобные, вселили в Вали желание остаться в Хайтабу, сидеть у спасительного очага, а вовсе не пускаться в путь по неведомым водам.
Но в следующий миг путь им преградил человек. Сначала Вали не придал этому значения, но тот не двигался. Рядом с ним появился еще один, потом третий и четвертый. Вали поглядел мимо них. За их спинами вырисовывались очертания щитов и копий. Должно быть, всего двадцать воинов. Он поглядел на Браги и человека-волка. Посмотрел влево. В переулок шагнул еще один черный силуэт и замер на месте. То же самое справа. Все было ясно без слов. Все трое разом бросились бежать. Они бежали вдоль реки, вверх по невысокому холму, по узкому переулку между домами. Иногда Вали пригибался, проскальзывая под низкими крышами, едва не касающимися друг друга. Он почти ничего не видел и несся вперед в темноте, поскальзываясь на досках тротуаров, вынужденный выбирать между скоростью и безопасностью. Ничего страшного. Если он не видит в темноте, то и его преследователи тоже.
Мимо проносились, мелькая в дверных проемах, огни свечей и очагов, золотые всполохи в темноте, а в следующее мгновение слева возник какой-то свет совершенно другого оттенка — серебристая полоска сверкнула и исчезла, словно меч, выхваченный из ножен в темноте. Вода!
— Сюда! — позвал он, надеясь, что Браги и Фейлег не отстали.
Они взбежали по склону холма, поскальзываясь на досках, но на их пути снова возникли темные силуэты. Вали развернулся, чтобы опять бежать вниз, но путь был отрезан, и не воинами, а земляным валом. Город был защищен земляными стенами. Они были окружены со всех сторон. Темные силуэты не приближались к ним, держась на расстоянии.
Браги зашептал ему на ухо:
— Приготовься занять свое место рядом с предками в чертогах Одина!
— Я еще никого из них не просил занять для меня место, — возразил Вали. Вокруг них было полно народу, некоторые подходили с факелами. Это благородные люди, он ясно видел. Некоторые — с копьями, но многие и с мечами, один держал меч наготове. Если и представится случай изобразить князя, то только сейчас!
Он расправил плечи и двинулся навстречу толпе.
— Подумать только, я принял вас за разбойников! С чего это вы бродите в темноте?
— Мы служим Хеммингу, конунгу Дании, могущественному правителю, который владеет несметным множеством кораблей, — произнес кто-то.
— Наконец-то вы пришли! Конунг Хемминг не спешил приветствовать меня, и я уже собирался подняться обратно на корабль. Честное слово, я решил, что быстрее окажусь за пиршественным столом отца, проделав вместе со скумбрией десятидневный путь до Хордаланда, чем дождусь датского гостеприимства. — Вали старался говорить так, как полагается князю, чтобы и с ним обращались соответственно.
В ответ зазвучали голоса:
— Мы просим прощения за задержку. Конунг не живет в городе, ему не сразу сообщили о твоем прибытии. Нам так же стыдно, как Гейрроду, когда он не захотел поднести меда Одину.
— Разве Гейррод не напоролся на собственный меч? — пробурчал себе под нос Браги.
— Ваши слова сладки, словно яблоки Идунн, — проговорил Вали. — Приветствуем вас, воины Хемминга, храбрые даны, сыновья чести.
Вали стоял лицом к лицу с тем человеком, который первым преградил ему путь. Воин был очень богато одет, золотая брошь мерцала в темноте не хуже свечи, на поясе висел отличный меч в отделанных каменьями ножнах. Воин был высокий и стройный, судя по его выправке, прославленный боец.
— Я Скарди, сын Хрольфа, — объявил он, — доверенный советник Хемминга Великого, врага франков и защитника данов, который получает дань с восьми королевств, чья слава будет длиться, пока боги не уничтожат наши земли.
— Я Вали, сын Аудуна Безжалостного, Бича Севера, самого грозного воина Мидгарда. Я воспитанник Двоеборода, конунга ригиров, чье имя славится по всему свету.
Вали покосился влево. Браги держал волкодлака за руку и что-то нашептывал ему в ухо. Глаза Фейлега сделались дикими, как тогда, на невольничьем рынке, он явно рвался в драку. Вали вспомнил, какого мнения он был о берсеркерах, когда впервые увидел их в деле, и сам удивился, как сумел оказаться в компании этого человека, по сравнению с которым последователи Одина казались образчиками сдержанности.
— Прошу простить моего спутника, — заговорил Вали. — Он всего лишь старается защитить меня на чужбине.
Скарди поджал губы.
— Скажи ему, что с дружиной будет справиться потруднее, чем с каким-то работорговцем. Мои воины так раскормили орлов, что те уже и не летают.
Очевидно, новость о гибели работорговца дошла до ушей Хемминга. Выбора не было — оставалось лишь следовать изначальному плану. Сколько времени пройдет, пока придут вести из Рогаланда? Самое большее — месяц, а скорее, и того меньше. Если Хемминг задержит их надолго, судьба их будет весьма незавидной.
— Что ж, при нас эти птицы будут голодать, — пообещал Вали. — Мы пришли с миром, с добрыми словами и поклоном для прославленного правителя.
— В таком случае, добро пожаловать, друзья. Позвольте сопроводить вас в дом нашего конунга.
Вали со Скарди обнялись, и это вроде бы успокоило Фейлега.
— У нас в устье реки стоит корабль. Не окажете ли вы честь подняться на борт… — проговорил Скарди.
Вали понимал, что отказаться от подобного гостеприимного предложения просто невозможно. Они двинулись по темным улицам к реке. Вали увидел, что их сопровождает не меньше сорока человек. Значит, он пленник, в том нет никаких сомнений.
— Ты прибыл на рыбацкой лодке, князь. Странное судно для наследника конунга. Неужели у Двоеборода не нашлось для тебя драккара?
— Друг мой, — отвечал Вали, — мы потерпели кораблекрушение у Широких островов. Шторм налетел так внезапно, словно сотворенный шаманами Хаарика. Все наши дары для конунга пропали, но у нас столь важное дело, что мы решили продолжать путь.
Вали понимал, что казаться слабым опасно. Настоящий мужчина плюнул бы на шторм и благополучно причалил к берегу, во всяком случае, так утверждают скальды. С другой стороны, Вали слышал множество легенд, в которых герои тонули, хотя и не в прибрежных водах.
Скарди задумался.
— И в чем же цель вашего визита?
— Ну разумеется, переговоры о мире, о мире, друг. Двоебород с моим отцом уже готовят восемьдесят драккаров, чтобы обрушить меч на голову Хаарика. Когда пламя войны запылает, погасить его будет уже не так просто, и оно перекинется на соседние земли. Я хочу, чтобы ваш конунг дал честное слово, что не помешает нам свершить праведную месть и устроить потеху нашим мечам в доме Хаарика.
Вали проявил слабость, рассказав о шторме, теперь он старался вернуть уважение к себе разговорами о войне.
Скарди коротко кивнул, ничем не выдав своих истинных чувств.
— Наш драккар ждет, — сказал он.
