Глава 8

Этот человек появился на выставке не случайно. Илья сразу выделил его из общей когорты посетителей, хотя публика на выставку приходила разномастная. Здесь бывали студенты художественного училища, появлялись учителя, работники культуры, артисты и просто праздношатающаяся братия, зашедшая в галерею отдохнуть от изнуряющей жары или, наоборот, спрятаться от дождя.

Приходили и новые русские — подобрать что-нибудь к интерьеру. Их интересовали натюрморты или пейзажи. Эти люди тоже узнаваемы и вызывали у Ильи интерес чисто коммерческий. Хотя, чтобы решить свои финансовые проблемы, Илье нужно было продать все свои картины по баснословной цене. А это можно было бы осуществить не здесь, а где-нибудь в Европах.

Илье Шубникову стукнуло двадцать шесть, а он еще ни разу не выставлялся в Европе. Само по себе это не было трагедией, если бы не успехи некоторых однокашников. Например, Толя Латынин регулярно бывал в Лондоне и Париже и говорил об этом с ленцой и по-богемному — пренебрежительно. Толя оказался везунчиком. Во время учебы он не очень-то и блистал. Но ему удалось найти свою нишу в искусстве — он писал на исторические темы. Лица, сюжеты, к которым все привыкли, в контексте, который предлагал Толик, зазвучали неожиданно свежо. Его стали приглашать сначала в Москву и Питер, потом — за границу.

Илье Шубникову были интересны современники. А портреты не пользуются особым спросом — их вытеснила фотография.

Этого мужчину Илья заметил еще прошлый раз. Мужчина лет сорока, прилично одетый, двигался от картины к картине очень медленно. Стоял перед каждой. Подходил, отходил, снова подходил… Перед одной из картин посетитель особенно задержался. Он даже сел на банкетку и, сцепив руки, некоторое время сидел, не отрывая глаз от полотна. Это был портрет Лики. Этот портрет был особенно дорог Илье, и он не собирался продавать его. Поэтому когда посетитель задержался возле него, Илья внутренне напрягся, приготавливаясь к вежливому отказу. Вопреки ожиданиям посетитель, только мельком взглянув на Илью, удалился. Он не подошел, чтобы прицениться, ничего не спросил у художника. Но это только первый раз. В другой раз Илья уже следил за ним внимательно и чувствовал, что посетитель на этот раз подойдет. Так и случилось.

— Мне нужно с вами поговорить, — бросил мужчина, взглянув на Илью каким-то неуверенным, странным взглядом.

— Да-да, конечно, — поспешил согласиться Илья. — Я вас слушаю.

— Нет, не здесь, — поморщился посетитель.

Илья с интересом воззрился на него. Так бывает: человек выглядит очень респектабельно, на руке дорогие швейцарские часы. Манеры — их никуда не деть — самые изысканные, видно, что человек ни в чем не нуждается. Лицо и руки холеные. Илья всегда обращает внимание на руки. Они иногда расскажут о человеке больше, чем лицо. Итак, руки у мужчины соответствуют имиджу — холеные. А вот глаза — не соответствуют. У посетителя дело обстояло именно так. Какую-то ущербность, что ли, заметил художник наметанным взглядом.

— Вы не могли бы проехать со мной в бар? Тут недалеко.

Илья пожал плечами:

— Пожалуйста…

Мужчина представился. Имя оказалось соответствующим — Игорь Львович.

Он протянул Илье визитку, из которой тот узнал, что имеет дело с банкиром. Илья невольно усмехнулся — впервые его персоной заинтересовался столь денежный человек. Мужчина усмешку проигнорировал.

— Что вы будете пить?

— Я не пью, — ответил Илья, с интересом наблюдая за собеседником.

— Вот как? А я выпью.

Игорь Львович заказал коньяк для себя и минералку для Ильи.

— Мне понравились ваши картины, — сказал банкир после того, как опрокинул в себя первую рюмку.

Илья молчал. Внутри колыхнулось предчувствие, которое приказало ему: будь осторожен! И никаких эмоций.

— В них есть жизнь. И в то же время они не чересчур реалистичны. В них присутствует мечта.

— Вы решили что-то приобрести? — не выдержал Илья. Конь нетерпения бил копытом. Ну к чему все эти сантименты, если тебе понравилась картина? Илья не верил в комплименты. Да, он их слушал, но верить предпочитал фактам. Нравится — купи.

— Нн-нет, — осторожно возразил банкир и подвинул к себе пепельницу. Протянул художнику раскрытый портсигар.

— Я не курю, — сказал Илья и заставил этим признанием мужчину улыбнуться. Впрочем, банкир не стал высказываться по этому поводу. Разговоры о здоровом образе жизни его не занимали. Он затянулся, затем медленно выпустил дым. Это позволило ему некоторое время молчать, а Илье — начать нервничать. Вот тебе и здрась-те! Картины нравятся, купить их я не желаю. А желаю, видите ли, потрепаться о высоком искусстве. У Ильи закипало внутри, и он уже подбирал подходящую фразу, чтобы распрощаться и уйти, но банкир опередил его.

— Я хочу заказать вам портрет.

— Портрет? Ваш? — вырвалось у Ильи удивленное восклицание. Хотя, если подумать, что здесь такого удивительного? Кто не хочет увековечить себя?

Так бы сразу и сказал. К чему все эти предисловия?

Мужчина покачал головой.

До Ильи вдруг докатилось: мужчина хочет заказать портрет любовницы! Отсюда вся эта конспирация, это умалчивание. Жены сейчас расторопные пошли, частным сыском не брезгуют. Илья облегченно вздохнул. Отчего-то сделанное открытие успокоило немного.

— Я хочу заказать портрет своего сына, — вновь огорошил художника банкир.

— Сына? — тупо переспросил Илья, с трудом переходя из мира своих фантазий в реалии банкира.

— Да. Сына.

Илья беспомощно оглянулся. К чему этот странный тип притащил его в бар? К чему он озирался в выставочном зале словно крот, вылезший из темноты на залитую солнцем поляну? Чтобы заказать портрет ребенка?

— Сколько лет мальчику?

— Это не важно. Дело не в этом, — заговорил банкир торопливо и неосторожным движением сломал только что извлеченную на свет сигарету.

— То есть как это — не важно? — перебил Илья, уставший от псевдоинтригующей туманности заказчика. — Одно дело — рисовать ребенка лет восьми, которому уже можно объяснить, что нужно какое-то время посидеть тихо. Другое — писать с модели, которая, извините, растекается как ртуть, которую не заставишь сидеть и позировать! Тут много нюансов.

— Мой сын не сможет вам позировать, — оборвал его мужчина и стряхнул остатки растерзанной сигареты на пол. — Он мертв.

Илья с удивлением посмотрел на посетителя.

Банкир, сказав главное, сразу перестал нервничать и уверенными движениями достал сигарету. Закурил. Поднял глаза на Илью.

Художник собирался с мыслями. Так, кажется, ситуация прорисовывается.

Самым трудным для мужчины оказалось сообщить, что его сын умер. Вероятно, это произошло недавно и пока еще нелегко говорить об этом. Он еще не смирился.

— Я сожалею, — мягко произнес Илья. — Но ведь наверняка остались фотографии…

— Да, да, — согласно закивал Игорь Львович, с трудом выныривая из своего «потустороннего» состояния. — Есть фотографии, их много, но это еще не все…

— Что же еще?

Илья вновь с опаской присмотрелся к собеседнику. Его начинал утомлять этот витиеватый диалог. Видимо, собеседник угадал состояние художника — позвал официанта и расплатился.

— Я не стану вас нагружать сейчас, — в деловом ключе заявил банкир, и Илья увидел, каким может быть Игорь Львович в работе. — Вы согласны на такую сумму?

Банкир подвинул Илье салфетку с выведенной на ней цифрой. Илья кивнул. Деньги были неплохие, он в них нуждался.

— Это аванс. — Банкир положил перед художником несколько зеленых банкнот. Илья молча наблюдал за его действиями. — Вы назовете мне день, и я приеду за вами. Детали обсудим в другой обстановке, — продолжал Игорь Львович, рассовывая по карманам портсигар, бумажник, зажигалку.

— Суббота, — ответил Илья и поднялся. У входа в выставочный зал они распрощались, серебристая иномарка плавно удалилась, а Илья остался стоять на тротуаре, тщетно пытаясь отогнать от себя неприятные ощущения.

Общение с банкиром, напоминание о смерти сильно подействовали на Илью. Покинув галерею, он долго бродил по улицам, как он думал — бесцельно. Но ноги сами привели его к общежитию, где Саша жила вместе со своей подругой.

Некоторое время Илья посидел на лавочке, поглядывая на желтые окна общаги. Начинало темнеть. Он подумал, что одинаково глупо и то, что он сюда притащился, и то, что он сидит здесь точно так же, как сидит на песочнице во дворе у Лики. Лика отвергла его, а Саша… Саша просто маленький ребенок, столь же одинокий, как он сам. Причем у него есть прекрасный повод — он продал две картины и может предложить ей немного денег.

Илья решительно поднялся и зашел в общежитие.

— А их нет, — хмуро оборвала его вахтерша. — На промысел ушли.

— Куда?

— Куда-куда? Ноги бы им поотрывать, шмакодявкам! Илья замялся, не зная, как реагировать на выпады вахтерши. Она вдруг прищурилась и в упор уставилась на пришельца.

— А ты кто такой, чтобы вопросы мне задавать? Тебе они зачем, девчонки-то?

— Я друг Сашиной матери, — не растерялся Илья.

— Матери, — с удовлетворением повторила вахтерша и покачала головой. — Вот и я говорю: знали бы матеря, чем ихи дети пробавляются!

Илья почувствовал, что должен повернуться и уйти, но ноги словно приросли к полу.

— А что такое? — спросил он.

Вахтерша покинула пост и приблизилась к нему, обойдя свою будку.

— Каждую ночь, — понизив голос до шепота, со значением заговорила она. — Каждую Божью ночь нафуфырятся и — шасть! Все уже про них нехорошее говорят, все знают, чем они занимаются.

— Чем же они занимаются? — опешил Илья. — Может, девчонки на дискотеки бегают, у них возраст такой.

Вахтерша смерила его пренебрежительным взглядом.

— По дискотекам? Каждую ночь? А деньги откудова? Их к утру на машине возвращают, сама видела. Да что тут говорить! — Вахтерша махнула рукой. — Пропащие они. Телом своим на жизнь зарабатывают. Ты мне сказки не рассказывай, я жизнь прожила. Я таких, как эти две, навидалась!

Вахтерша сердито загремела ключами, вернулась на свое место и отвернулась к окну. Темное окно отражало свет настольной лампы. Илья постоял и вышел на улицу.

Он добрел до фонтанов, где было не по-ночному людно, постоял и снова вернулся к общежитию. Он сам не понимал, почему сообщение вахтерши так разволновало его. Он решил дождаться Сашу во что бы то ни стало. К тому времени, когда Вадим подвез девчонок к общежитию, Илья окончательно продрог на своей лавочке. И когда машина, сотрясаемая музыкой, подкатила к крыльцу общежития и по вышеизложенному вахтершей сценарию из нее выпорхнули Саша с Настей, весело смеясь и посылая воздушные поцелуи тем, кто внутри, Илья совершенно оцепенел. Девчонки — возбужденные, как показалось Илье, пьяненькие, — побежали к крыльцу и еще некоторое время махали ладошками вслед удаляющейся машине.

— Саша!

Девушка остановилась и, все еще храня на лице улыбку, обращенную к нему, но предназначенную кому-то другому, не смогла не ответить тем же.

— Ты?! — Брови Саши полезли вверх, а улыбка исчезла без следа. — Что с мамой?!

Она сначала подбежала к нему поближе, а когда заметила замешательство на его лице, вцепилась в рубашку и стала трясти.

— Что с мамой?! Я днем была у нее, было все нормально!

— Я не был у мамы. — Илья взял Сашу за руки. — Мне нужно поговорить с тобой.

Саша, все еще находясь в легком шоке, позволила усадить себя на лавочку. Настя стояла рядом и переминалась с ноги на ногу.

— Ты напугал меня.

— Где ты была, Саша? Четвертый час утра!

— Я гуляла. А что, нельзя?

Лицо Саши приняло одно из тех выражений, которые уже были знакомы Илье.

— Я принес тебе деньги. — Художник стал шарить по карманам. — У меня выставка.

— Поздравляю.

Саша поднялась. Илья наконец нашел деньги.

— Саша, зачем ты? — Илья не знал, как выразить словами то, что его так сильно волновало. Он кивнул в сторону, куда уехала машина.

— Зачем я — что?

Саша сузила глаза. Она сунула руки в карманы бриджей.

— Неужели… Неужели тебе не противно зарабатывать деньги.., таким способом? — наконец выдавил из себя Илья. — Ты могла обратиться ко мне в конце концов, я помог бы тебе устроиться…

Саша оглянулась на подружку. Лицо ее приняло совершенно непонятное для Ильи выражение.

— Слушай, ты… — тихо сказала она, вынув руки из карманов и сцепив их вместе. — Кто ты такой, чтобы читать мне нотации? Кто. Ты. Такой. Или вы с моей матерью историю живописи по музеям изучали? Сомневаюсь! Тоже мне! Мораль он мне читает! Думаешь, мне трудно подсчитать, в каком нежном возрасте ты пребывал, когда она тебя совратила?

Саша наступала на него. Обычно молчаливая, она легко подбирала обидные слова, что оказалось полной неожиданностью не только для Ильи, но и для Насти. Настя из осторожности подошла ближе, чтобы в случае чего оказать поддержку подруге.

Возбуждение от веселой поездки по ночному городу легко перерастало в воинственность.

— Прикинь, Насть! — позвала Саша и кивнула в сторону Ильи. — Это бывший любовник моей матери. Бывший! Она дала ему отставку! И правильно сделала! Кто он такой? Нищий художник!

— Может, вы нуждаетесь в деньгах? — подыграла Настя подружке. — Можем одолжить. Мы хорошо зарабатываем!

Лицо Ильи болезненно исказилось. Он знал, что не умеет убеждать словами. Это трудно. Он попытался сунуть деньги в руки Ликиной дочери. Ему было по-настоящему больно.

— Убери свои подачки! — закричала Саша и отпрянула. — И не смей больше приходить сюда! Никогда! Слышишь?

Настя заулюлюкала вслед удаляющемуся художнику. Она была рада любой возможности проявить свой артистизм.

Илья пошел прочь. На углу у светофора остановился, видимо, найдя подходящую ответную фразу, обернулся, увидел хмурые лица девочек и передумал. Махнул рукой и скрылся за домами.

Девочки молча вошли в общежитие, молча прошли мимо поджавшей губы сторожихи, молча улеглись. И через какое-то время, когда Настя думала, что Саша уже спит, вдруг услышала:

— Они хотят с нами поговорить.

— Кто? — сонным голосом уточнила Настя.

— Вадим и Миша.

Настя окончательно проснулась и вытащила голову из-под подушки.

— Не поняла. А что мы делали весь вечер, если не болтали с ними?

— Не так. Они хотят поговорить с нами поодиночке. Вадим — с тобой, а Миша — со мной:

— Да?!

Настя выбралась из-под одеяла и уселась на кровати.

— Тебе Миша сказал?

— Миша.

— А ты что?

— Что-что… Я обещала довести до твоего сведения. Но честно говоря, мне все это не нравится.

— Ну что, что он тебе сказал конкретно?

Настя подвинулась так, чтобы видеть лицо подруги.

— Что в следующую нашу встречу мы разделимся. Кто-то останется в машине, а кто-то пойдет, например, в кафе. И они нам что-то скажут.

— И кто пойдет в кафе?

— Вроде как мы с Мишей. Он так предложил. Но я тебя хочу сразу предупредить: я с ним в кафе не пойду.

— Он тебе не нравится?

— Как друг нравится, а так — нет. Как будто ты не знаешь, Аська! Если девушка согласилась пойти с парнем в кафе и он за нее платит, то, считай, она согласилась с ним переспать. Так?

— Ну, так…

— А я вовсе не горю желанием спать с Мишей. Я вообще не воспринимаю его ТАК. И теперь не знаю, что делать.

— Что делать, что делать! Откажемся — и все дела.

— Но тебе-то Вадим нравится, я же вижу…

Настя зажмурилась, а потом закивала часто-часто:

— Да, Санька, мне нравится Вадим. Но я не хочу нарушать то, что есть. Только представь: мы объяснимся, ты откажешь Мише… Ведь откажешь?

— Да.

— А я, например, соглашусь встречаться с Вадиком. И что будет?

— Все кончится.

— Вот именно! Нашей веселой четверке придет конец! Ты потеряешь друга в лице Миши, по-другому и быть не может, а я приобрету парня, но потеряю компанию. Не-ет… Я выбираю наш вояж вчетвером!

— Я тоже!

— Тогда мы должны под любым предлогом уклоняться от разговора по парам.

— Заметано!

Девчонки рухнули на подушки и тут же уснули, решив самую «насущную» из своих проблем.