Глава 2
— Ася, посмотри, положила ли я тебе полотенце? Настя послушно заглянула в чемодан. Полотенце лежало сверху.
— А где таблетки? На холодильнике лежали таблетки, где же они?
Альбина Станиславовна проделала путь из кухни в гостиную, затем в комнату дочери и снова — в кухню.
— Алечка, подними мне подушку повыше…
Это отец. Брови матери страдальчески взметнулись вверх. Она бросилась в комнату, где на диване, боясь пошевелиться, лежал Настин отец, директор средней школы Валерий Иванович Апрелков.
Процедура поправки подушек прошла со стонами и причитаниями.
— Ну и угораздило тебя, Валерий. Самое время! — Альбина Станиславовна не удержалась от колкости. — У дочери такой ответственный период, а мы…
— Мам, ну папа же не нарочно, — заступилась Настя.
— Радикулит не спрашивает, — простонал отец, кося глазами в сторону жены. — И потом… Дочь у нас уже взрослая, пора становиться самостоятельной.
Настя едва сдерживала ликование. Радость особо выказывать нельзя — как-никак у отца серьезный приступ радикулита. И это накануне отъезда в университет! Настиного поступления, о котором целый учебный год говорилось на семейных советах. Ехать с Настей должен был отец. И весь их маршрут, каждый шаг — все было продумано в деталях. И адреса знакомых и знакомых знакомых — все записывалось тщательно в отцовский толстый блокнот, пахнущий так же, как и его кабинет в школе, — книгами, куревом и змеиным ядом.
Мазь, в состав которой входил змеиный яд, применялась для натираний. Но в этот раз ни змеиный яд, ни йодная сетка — ничего не помогало. Каждое движение доставляло отцу нестерпимую боль. Мать хваталась за голову, а Настя едва сдерживала тайную радость. Она поедет одна! Совсем одна! Наконец-то!
Мама останется с отцом, поскольку он в таком положении совершенно беспомощен!
Насте хотелось прыгать и петь! Но она делала озабоченное лицо, искала таблетки, рылась в учебниках, в сотый раз перебирала документы. Короче, была пай-девочкой. Да, мама. Хорошо, папа. Все помню, только об этом и думаю. Так и сделаю. Деньги зашила, паспорт положила.
Настя знала — предстоящий вечер не сулит ничего, кроме наставлений. Одно и то же! Как в сказке про белого бычка.
Но завтра! Но послезавтра!
В восемь часов пришла Наташка.
— Здрасьте, Альбин Станиславн. Как Валерий Иваныч?
Тоже хочет выглядеть пай-девочкой. Только у нее совсем плохо получается. Настя волосы пригладит, белый воротничок выправит — куда ни шло. Но Наташка… Грива рыжая, ноги от ушей… Альбина Станиславовна про таких учениц говорит: «Внешность вызывающая».
Настя в отличие от подружки не обладала столь вызывающей внешностью. Невысокая, худенькая. Нет, теперь уже не худенькая, а стройная. Прошлым летом у Насти стала, откуда ни возьмись, прорисовываться фигура девушки. Она ужасно гордилась появляющимися формами и, как могла, их подчеркивала. Так что с фигурой у нее, слава Богу, все в порядке. Вот с предками не повезло. И угораздило же родиться в семье учителей! То ли дело — Наташка. Папы вообще дома не бывает, он постоянно на заработках. А мама до позднего вечера в магазине. Наташка сама себе хозяйка. А Насте ничего нельзя! Как-то собралась покрасить волосы, дома случился скандал. Вообще-то волосы у Насти светлые, их можно назвать и светло-русыми, и пепельными при определенном освещении или цвета светлого ореха. Но в душе Настя — блондинка! Ну, ничего! Не за горами тот день, когда она станет блондинкой на деле. Не за горами долгожданная свобода. Первое, что она сделает, став студенткой, — покрасит волосы. В цвет «Блонд». И тогда она станет блондинкой с голубыми глазами. Ведь когда она надевает голубой свитер или хотя бы шарфик, то ее серые глаза кажутся голубыми. Нет, не кажутся. Становятся. Да, именно — становятся голубыми. В своих мечтах Настя уносится далеко и видит себя бесстрашной журналисткой-международницей, как Джулия из того сериала. Пусть родители строят планы, что их дочь окончит филфак и вернется преподавать в родную школу. Как бы не так. Филфак так филфак, но дальше…
Дальше у Насти свои планы. И уж она позаботится, чтобы ничто не помешало их осуществлению.
— Мам, я погуляю?
Настя кроткими глазами смотрит на мать. Мать поджала губы. Ух, не любит она все эти «погулять»!
— Чтобы в девять была дома! Не забывай, что завтра тебе рано вставать!
— Да разве с вами забудешь, — это себе под нос, чтобы слышала одна Наташка. И мышкой — шмыг за дверь. Пока не передумали.
— Одна поедешь? — уточнила Наташка и достала семечки.
— Одна. Одна! Совсем одна! Представляешь?!
Оказавшись на улице, Настя перестала сдерживать себя. Запрыгала, закружилась и запела на все лады: свобода, свобода, свобода!
— Ой, Аська! — У Наташи заблестели глаза. — Никто тебе не скажет: «Чтобы в девять была дома!»
— Вот именно, — подхватила Настя. — Никто не станет допытываться, где ты была и с кем. Обнюхивать одежду, как это делал мой папа. Проверять карманы!
На это Наташа тактично промолчала. Да, нелегко быть дочерью учителей, она это хорошо знает из опыта своей подруги. Той приходится выдерживать такой прессинг! На дискотеку не пускают, гулять — только до девяти, никаких вечеринок… К концу одиннадцатого класса Аська дошла до предела. Трудненько ей давалось играть в послушную умницу. Не взорваться, не устроить бунт!
— Так! Натка! Мы идем к тебе, по срочному делу! — быстро застрочила Настя, отвернувшись от дороги и глядя куда-то мимо подруги. В конце улицы, состоящей сплошь из частных деревянных домишек, появился Ромка. Он, конечно же, заметил их и устремился навстречу. Нежелание Аськи общаться со своим парнем было для Наташи новостью.
— Вы поругались?
— Не-ет, — пропела Настя, улыбаясь. Чтобы Ромка, который был уже близко, не дай Бог, не подумал, что речь идет о нем.
Ромка приблизился, и Настя вполне органично изобразила удивление:
— Ой, Рома! Ты куда? А мы вот к Наташе за учебниками.
— А я к тебе…
— Ко мне? Как жаль, что ничего не получится. Мне просто необходимо сейчас к Наташе. Приходи завтра.
— А когда ты уезжаешь?
— Пока неясно. Ну, завтра увидимся. Пока.
И потащила обалдевшую подругу в сторону дороги.
— Ты чего это, Ась? Ты же завтра уезжаешь! Когда это вы успеете встретиться? — Наташа вытаращила глаза на подругу. — Или он тебе надоел?
— Мне все надоело, Натка, понимаешь? Все! Этот поселок, где все друг друга знают. Где одни знакомые кругом и где каждый мой шаг докладывается родителям! Ах, ваша Настя носит короткую юбку! Ах, она не поздоровалась! Ах, мне кажется, она курила! А мама и рада: то нельзя, это нельзя! А папа, так тот готов меня на цепь посадить!
— Но с Ромкой-то встречаться они тебе разрешали!
— Дружить, — поправила Настя. — Вот поэтому я и не хочу его больше видеть. Они разрешали, потому что он весь такой правильный. Отличник. Вежливый. Надоело!
Подруги проторчали остаток вечера на лавочке у Наташиного дома. Они смеялись, строили планы, мечтали. Но Наташе показалось, что у Насти так и не прошло некоторое напряжение. Наверное, она не успокоится, пока поезд не увезет ее в этот большой, чужой, неведомый мир…
…Поезд остановился. Проводница неторопливо открыла дверь. Прохладный утренний воздух окутал Настю и заставил поежиться. Она вытащила свою спортивную сумку на перрон. Толпа хлынула к подземному переходу и потащила за собой Настю. Настя двигалась, подчиняясь чужой скорости, стараясь защитить себя локтями от напора чужих тел. Ее вынесло на площадь, и, только оказавшись здесь, она увидела сам вокзал, огромной летающей тарелкой сверкающий посреди людской суеты.
— Ничего себе, — вырвалось у Насти.
По спине пробежали мурашки. Весь из синего стекла, он хвастливо сиял своей нерусской архитектурой — новый, вычурный, современный. На какой-то миг вокзал вызвал у Насти в голове сравнение с полетом на Марс. Она почувствовала себя пришелицей. Ну да, ведь она ступила на незнакомую землю, как на другую планету! Впрочем, стоять и глазеть было некогда. Настя двинулась вслед за толпой, уже разделившейся на пассажиров такси и тех, кто спешил к трамваям. Настя присоединилась к последним, и, хотя внутри у нее все пело и подпрыгивало от волнения и предчувствий, она все же успевала глазеть по сторонам. Ей предстояло пройти сквозь шеренгу киосков. Жизнь вокруг кишела предприимчивой деятельностью.
— Красавица, позолоти ручку, всю правду открою.
— Помогите, граждане, кто чем может, потеряли документы…
— Девушка, выньте для меня счастливый билетик… Настя уверенно проходила мимо, бесцеремонно отстраняя попрошаек. Насчет этого явления она инструктаж прошла. Отец по полочкам все разложил. Ни с кем она не собирается делиться тем немногим, что собрали для нее родители-учителя. И так придется совать взятку репетиторше, чтобы попасть в универ на бюджетной основе.
Взятка пришита к бриджам суровыми нитками.
Настя уже увидела трамвайную остановку, ползущие туда-сюда трамваи, яркие, как аппликации на детской одежде, когда услышала краем уха чье-то жалобное:
— Ну отдайте сумку… Ну пожалуйста…
Голос был девчачий, жалобный. В нем слышались вполне искренние, не наигранные слезы. Настя обернулась и в минуту безошибочно оценила ситуацию: лохотронщики!
Два здоровенных амбала и девица с голым пупком стояли напротив девчонки, стриженной под мальчика, Настиной ровесницы. У парня, что стоял ближе к стене, в ногах была зажата спортивная сумка, такая же, как у Насти, только зеленая. Девица с пупком ловила лохов, предлагая вытянуть для нее счастливый билетик, а второй амбал молча отодвигал от себя плачущую девчонку. Все ясно. Эта троица вытянула из девчонки деньги, а потом объявила, что та — должница, и отняла сумку. Ясно ведь, что девочка — приезжая, маме жаловаться не побежит. Вид у жертвы был удручающий. Настя живо представила себя на месте несчастной. Приехать в чужой город и так вляпаться! А в сумке небось все деньги. И документы.
Настя огляделась. Народ равнодушно сновал мимо, а если кто и смотрел в сторону лохотронщиков, то с некоторой брезгливостью и спешил обойти.
В Насте что-то поднялось и застучало в середине груди — тяжело и часто. В какую-то долю секунды она приняла решение. Придвинулась к стене, на которой очень кстати было вывешено объявление о приеме на работу. Амбал на нее и внимания не обратил. Сделав вид, что углубилась в чтение, она вдруг наклонилась, с силой дернула на себя чужую сумку, и…
— Бежим! — крикнула она, задев взглядом девчонку. Метнулась в сторону дороги. Они нырнули в поток машин. Не чуя под собой ног, оглушаемые визгом тормозов, подгоняемые угрожающими гудками, они летели и не оглядывались. Амбалы сообразили, в чем дело, когда девчонки уже лавировали в потоке машин.
Свист, крики только подгоняли девчонок. Настины ноги действовали сами по себе. Она краем глаза отметила, как светофор мигнул и сменил цвет. Ругань водителей подстегнула ее.
— Он догоняет нас! — услышала она за спиной голос девчонки. И, не оглядываясь, резко рванула в сторону — за киоски, кусты, мусорные баки. Они пересекли уличный базар и оказались во дворе детсада.
Амбал здорово отстал от них, но все еще нырял меж палаток — с разъяренным лицом.
— Догоняет! — взвизгнула девчонка.
Настя рванула через детскую площадку, туда, где вдоль забора торчали разросшиеся нестриженые кусты. Подгоняемая ужасом погони, девчонка сзади налетела на Настю, наступила на шнурок ее кроссовки. Настя, чертыхаясь, полетела прямо в кусты, не в силах удержать равновесие. Чувствуя, как ветки вонзаются в бока, на лету ухватилась за то, что оказалось ближе, — за свою попутчицу. Та, охнув, уронила на Настю свою сумку и следом полетела сама. Щелк — густые кусты сомкнулись над ними, захлопнув ловушку. Они оказались внутри. Топот тяжелых бутсов и ругань слышались снаружи, казалось, над самой головой. Настя, плотно прижатая к земле, припертая тяжестью сумки и буквально впрессованная в землю своей горе-подругой, хлопала ресницами, не в силах даже дышать.
— Слезь. Ты сломаешь меня, — из последних сил прошипела Настя.
Девчонка попыталась сделать то, о чем просят, — подняла обтянутую джинсами попу и тут же застыла. Настя сделала ей «страшные» глаза — где-то слева от них послышались голоса. Лохотронщик интересовался у прохожего, не пробегали ли здесь две телки. В другое время Настя не пропустила бы безнаказанно эти «две телки». Но сейчас она молилась, чтобы прохожий указал неверное место дислокации «телок». А амбал отправился бы в заданном направлении. Все тело затекло. Корни старых растений безжалостно впивались ей в спину, сумка давила, а новая подруга оказалась довольно тяжелой и угловатой. Настя взглянула той в лицо. Прямо на Настю таращился светло-карий глаз. Через всю румяную щеку ползла свежая царапина. Картину завершал перепачканный в грязи подбородок. Настя не удержалась и прыснула. Девчонка сделала большие глаза до размеров грецких орехов и зажала Насте рот рукой. Над их головами протопали тяжелые шаги. Сейчас преследователь обшарит все грибки-теремки и примется за кусты. Тогда…
Настя попыталась повернуться.
Не получилось.
— Ну-ка, посмотри, что там, за забором. Напарница сунула нос в просвет между ветками.
— Дорога, тротуар. Какое-то здание.
— Магазин?
— Не похоже. Какое-то необычное здание. На крыше — фигуры животных.
— Музей? — предположила Настя. — Ну, что бы там ни было, сейчас проползаем к забору и бежим туда. Отступать некуда.
Кряхтя и сопя, девчонки продрались сквозь кусты, протиснулись сквозь прутья забора. Через дорогу стояло заковыристое по архитектуре здание. В огромных стеклянных витринах размещались фотографии. Открылась дверь, из здания вышел интеллигентный с виду парень.
— Бежим скорее! — Настя уцепила свою спутницу за руку, и девчонки что есть духу сиганули через дорогу. Толкнули дверь и очутились в полутемном фойе. Помещение было занавешено малиновым плюшем, а две выступающие колонны сплошь — афишами. Не долго думая Настя толкнула стеклянную дверь и прошла дальше. Подруга — за ней. Не успели оглядеться — семенит бабуля в синей униформе.
— Что же вы опаздываете, ласточки? Там уж началось.
Настя пожала плечами, пряча за спиной свою сумку.
— Транспорт, — нашлась ее спутница.
— Ну-ну… — Бабуля двинулась мимо них к фойе. — Пойду запру. Пусть через служебный ход идут кто опоздавший. А то натопчут…
Девчонки переглянулись. Видок у обеих был как в зоне боевых действий.
— Тебя как зовут?
— Настя. А тебя?
— Александра. Саша. Спасибо тебе.
Настя только рукой махнула. Они двинулись в направлении приоткрытой двери.
Заглянули. Внутри находился зрительный зал. И сцена. В зале в первых рядах сидели люди. Настя пригляделась — молодежь. Ровесники. На сцене парень читал стихи.
Девчонки пробрались меж рядов и сели на бархатные кресла.
— Ты местная? — прошептала Саша, придвинув свое лицо к Настиному.
Та покачала головой.
— Поступать приехала. А ты?
— Я тоже только сегодня приехала. И вот — сразу влипла. И тебя втянула. Извини. Если бы не ты, я не знаю, что со мной было бы.
— Они у тебя все деньги выцыганили?
— Почти. В сумке немного осталось.
Саша полезла в сумку, посмотреть, целы ли деньги.
Парень закончил читать. К сцене подошла видная дама, красиво одетая, и стала вполголоса делать замечания. Парень ее внимательно слушал и кивал. Потом дама зачитала несколько строк из того же стихотворения. Теперь они звучали иначе.
— Как ты думаешь, куда это нас занесло?
— Прослушивание какое-то. Кастинг.
Вдруг дама обернулась и пристально взглянула на девочек. У нее оказались очень выразительные глаза. Настя толкнула Сашу в бок.
— Эй! Кумушки на галерке! Мало того что опоздали, так теперь позволяете себе пустую болтовню! Ну-ка, идите сюда!
— Это нам? — опешила Настя.
— Ну а кому же?
Настя и Саша дружно поднялись и безропотно стали пробираться к сцене.
— Пожалуйте на сцену.
Дама взглянула на Сашу и повела бровью.
— Я? — Саша распахнула глаза и начала мучительно краснеть.
Все уставились на них и стали перешептываться. Настя увидела, что вдобавок к живописно расцарапанной физиономии ее подруга умудрилась порвать футболку. Это никуда не годится.
— А можно я? — выступила она вперед.
Дама улыбнулась:
— Конечно.
Аудитория развеселилась. Дело в том, что Настя не могла видеть себя со стороны, а видок ее не уступал Сашиному. Впрочем, ухмылки аудитории ее не смутили.
— Называйте автора и начинайте, — подбодрила ее дама. Насте она понравилась. В даме присутствовало что-то аристократическое, и в то же время она выглядела доброжелательной.
Настя помнила все стихи по школьной программе. Мама-филолог строго за этим следила. Впрочем, Настя и сама любила читать стихи.
— «Мцыри», — объявила она. — Лермонтов.
Дама кивнула.
Настя начала. Ее всегда волновала история юного послушника. Его протест, его побег. Его встреча с барсом. Она ясно представляла природу, видела камешки сквозь прозрачную ледяную воду горной речки. Ритм лермонтовской строки увлекал ее, заражал своей напряженностью. Вместе с Мцыри она вновь переживала нерв недавней погони. Когда она закончила, в зале уже никто не перешептывался, дама смотрела на Настю с теплом. Настя спустилась со сцены.
— Все хорошо. Ты чувствуешь автора. Но почему мужской отрывок?
Настя пожала плечами. Она нашла глазами Сашу. Та показывала ей большой палец.
— Поменяй. Возьми или Джульетту, или Катерину. Договорились?
Настя снова пожала плечами и с видом победительницы вернулась на место.
— У меня мурашки по спине, как ты читала! — с восхищением зашептала Саша.
— Да ну, ерунда. Я люблю выступать.
Целый час девчонки просидели в театре. Им пришлось прослушать массу отрывков из прозы, стихов, басен и песен. Время шло.
Преследователю наверняка надоело шататься в поисках беглянок. Скорее всего он вернулся на вокзал.
Когда консультация закончилась, народ двинулся в сторону фойе. Дама поманила Настю к себе. Девочки остановились.
— Вас нет в списках. Документы не успели подать?
— Я только сегодня приехала.
— Что ж, время еще есть, прием до пятнадцатого.
И протянула Насте листок с отпечатанным текстом. Листок оказался условиями приема. Настя сунула его в карман.
— Ты сейчас куда?
Девочки стояли под козырьком театрального подъезда. На улице лил дождь. Асфальт очень быстро заполонили лужи. Одна, мысль ступить в эту мокрую карусель вызывала дрожь. Брр!..
— Не знаю, — отозвалась Саша.
— То есть как это так? — вытаращилась на нее Настя. — Ты приехала в незнакомый город и не знаешь — куда? Ну ты даешь!
— Ну, мне нужно найти одного человека.
— А адрес есть?
— Есть несколько адресов. Только они старые. Не знаю, живет ли там кто сейчас.
Если бы Настя умела свистеть, она присвистнула бы. Быть такой шляпой! Да эта девчонка с видом обиженного воробья просто пропадет одна. Настя не может ее бросить.
— Ну вот что, у меня тут полно адресов. — Она похлопала себя по карману курточки. — У моих предков тут масса знакомых. Одна тетечка работает комендантом общежития. Туда мы и отправимся прежде всего. Догоняешь? Скажем, что мы вместе поступать приехали.
Саша с восхищением смотрела на свою новую подругу. Они взялись за руки и нырнули в дождь.
