Глава 15

Вторая ночь в больнице была ничуть не похожа на первую — уснуть не удавалось. Оказалось, что Татьяна Борисовна зверски храпит. Храп ее изобиловал присвистами, переливами. Он раскатами громыхал по палате и наверняка хорошо прослушивался в коридоре. Ирине казалось, что от него даже пол дрожит. Юлька улизнула на свидание, на лестничный пролет. Лестница вела на первый этаж, в отделение «Скорой помощи», и ночью там было довольно безлюдно. Все-таки шустрая Юлька успела кого-то завлечь из переломанных мальчиков.

Ирина попробовала накрыться подушкой. Не получилось. Для этого надо по меньшей мере повернуться на бок. Этого делать нельзя. Заткнуть уши ватой? Мало помогает. К двенадцати часам, когда вернулась Юлька, нервы Ирины были взвинчены до предела.

— Юль, сходи, попроси для меня снотворного. Как ты спишь тут, это же невыносимо!

— Опять храпит?

Юлька деловито уселась на кровать напротив Татьяны Борисовны и начала тихонько насвистывать. Ирина приподнялась на локте. Что за фокусы? Юлька свистела как факир, вызывающий змею, и — о чудо!

—Татьяна Борисовна вдруг затихла, будто вслушиваясь в звук, чмокнула губами, повернулась на другой бок и задышала ровно, без лишних звуков.

— Первый раз такое вижу! — восхищенно призналась Ирина. — Жизнь полна чудес. Но Юля уже забыла о Татьяне Борисовне. Она была наполнена тем избытком сексуального любопытства, которое не дает в шестнадцать лет жить спокойно. Кажется — на свете важна только любовь, больше ничего. Ирина угадала это состояние по блеску в глазах и веселому возбуждению. Юльке хотелось разговаривать.

— Вы очень спать хотите? — Весь Юлькин облик молил об отрицательном ответе.

— Какое там! — Ирина рукой махнула. — Вряд ли я теперь быстро усну. Минуту назад у меня было такое состояние — я бы укусила кого-нибудь!

— Хорошо, что вы лежачая, — хохотнула Юлька. Уселась с ногами на кровати, повернулась так, чтобы хорошо видеть соседку. — Ирина Алексеевна, а расскажите мне что-нибудь такое… Ну, например, как вы со своим мужем познакомились. Вы влюбились с первого взгляда?

Ирина сглотнула. Хорошо хоть темно и Юлька не видит ее растерянного лица. Сказать, мол, ты, девочка, не в меру любопытна? Поставить на место? Разве Ирина могла бы поступить подобным образом? Сейчас бы Нике было почти четырнадцать. О Боже! Уже — четырнадцать! Она наверняка задавала бы подобные вопросы. У Ирины пересохло во рту. Она взяла с тумбочки стакан с остывшим чаем, сделала глоток. Юлька ждала.

— Ну, это было давно, — неуверенно начала Ирина.

— Так уж давно? — недоверчиво перебила Юлька. — Вашему сыну не больше пяти. Разве это давно?

— Ну… мы познакомились на отдыхе. В санатории. Была красивая желтая осень…

Ирина ярко представила осеннее очарование «Озерок» и улыбнулась.

— Как интересно, — подпела Юлька. Ирине пришлось продолжать:

— В нашем корпусе был прекрасный зимний сад. Я увидела его там. Он был… был такой подтянутый, спортивный. К тому же все время задумчиво молчал. Наверное, поэтому я и обратила на него внимание…

Надо же! Ей и правда начало казаться, что все так и было. Она не могла не заметить его среди остальных. Он просто выделялся из толпы своим печальным взглядом. Интересно, что его мучило тогда? Теперь она точно вспомнила его отрешенный взгляд.

— Их была целая команда, наших гонщиков. Им предстояли какие-то важные соревнования. До сих пор в этом мало понимаю.

— А как он подошел к вам? Как вы познакомились? — допытывалась Юлька, не сводя глаз с соседки. Она даже улеглась поудобнее. В темноте, слабо разбавленной полоской света из-под двери, были видны хрупкие очертания девочки.

— Ну… он подошел ко мне в баре и… пригласил на танец…

— Как здорово! — Юлька готова была захлопать в ладоши.

Понятное дело — ее переполняли собственные эмоции. Скажи ей, что познакомились в лесу, собирая грибы, или, скажем, в очереди на сероводородные ванны — изумилась бы не меньше.

Дальше врать не хотелось, Ирина притворно зевнула.

— Давай-ка спать, подружка, пока наша соседка опять не захрапела.

Юлька разочарованно вздохнула и нехотя принялась укладываться.

— Да, красивая у вас история. Не стыдно детям рассказывать. А я ну совершенно не умею знакомиться. Вот сегодня, например. Я — после аппендицита, а он — с переломом ребер после драки. Первое свидание — на лестнице, напротив туалета. Романтично?

— В самый раз. Если нужно будет рассказывать — придумаешь что-нибудь романтичное. Юлька молчала.

Ирина так прониклась своим рассказом об «Озерках», что теперь у нее из головы не шли те несколько дней. Сейчас, издалека, они казались виденным давно фильмом.

Но даже этот забытый фильм всколыхнул в ней все тайное, женское. Вспомнился сегодняшний сон, ожил на губах прощальный поцелуй Сергея, прикосновение его руки; тело волной отозвалось на эти воспоминания. Что с ней происходит? И неужели она это чувствует… одна? Неужели он только играет? Возможно ли, что он ощущает тот же трепет? Нет. Конечно, он ничего не чувствует. Может быть, его и влечет к ней, как к любой другой, но это не то. Совсем не то.

Он стал ей сниться, а это уже невозможно контролировать. Он забрался в ее подсознание, и его не убрать оттуда никакими силами. Стоит заснуть — он явится снова. А он? Интересно, где он спит сейчас? В гостиной на диване или?.. Неужели в спальне?

Ирина представила Свечникова на своей кровати спящего, с голым торсом, раскинувшего руки по сторонам. По всему ее телу пробежала дрожь.

Свечников тоже не мог уснуть этой ночью. Он лежал в Ирининой постели, ворочаясь с боку на бок. Подушка, простыни, одеяло — все было пропитано запахом ее духов и тела. Вообще воздух в спальне накрепко впитал запах хозяйки, и Свечников был обречен мучиться этим ароматом, упорно представляя ее рядом. Все это отнюдь не способствовало сну. Он нашарил на тумбочке сигареты и встал. Прошел на кухню, открыл форточку. Закурил. Ирина должна стать его женой. Нельзя отдать ее этому рыжему.

Если на то пошло — он будет за нее бороться. Впервые Свечников не сомневался в своем решении относительно личной жизни. Никогда не предполагал, что внезапно захочет жениться, причем его избранница будет активно против. До сих пор выходило как-то наоборот… Неужели она так влюблена в рыжего? Как бы то ни было, близость Сергея волнует ее.

Едва он приближается, она, как локатор, улавливает его импульсы. Это ни с чем нельзя спутать. Если так, то надежда есть. С Антошкой, кажется, все складывается без проблем. Они подружились. Правда, пока ребенок не знает главного, но Сергей умеет, если надо, не торопить события.

Сигарета кончилась. Сергей вернулся в спальню и забрался под одеяло.

Иринин запах окутал его волнующим облаком. Сергей уткнулся лицом в подушку. Он уже почти засыпал, когда послышалось шлепанье босых ног по линолеуму где-то в прихожей.

— Антошка, — тихо позвал Сергей. Скрипнула дверь, на пороге появился мальчик — сонный, взъерошенный.

— Мама, — шепотом протянул он. Сергей поднялся на локте:

— Иди сюда, Антошка. Мамы нет, ты забыл? Я с тобой. Ты в туалет хочешь?

Мальчик молчал, соображая. Секунду помедлив, забрался на кровать и свернулся возле Свечникова теплым доверчивым комочком.

— Спой мне песенку, — пропищал сонно.

Свечникова просьба озадачила. Вероятно, Ирина поет ему колыбельные. В голове неслись обрывки знакомых песен — ни одну он не помнил до конца. Да и не пел никогда, даже в школе от хора отлынивал. А в армии что пели? «Не плачь, девчонка, пройдут дожди»? Да под нее просыпаться хорошо, а не засыпать. Наизусть он помнил несколько песен Розенбаума да еще, пожалуй, Высоцкого. Это заслуга Лобарева-старшего, тот с гитарой дружил. Бардов пело все его окружение.

Если друг оказался вдруг И не друг и не враг, а так… Если сразу не разберешь, Плох он или хорош…

Он не пел, а скорее тихо бормотал свою колыбельную, стараясь не разрушить сонную тишину вокруг сына.

К концу песни мальчик ровно засопел. Свечников долго лежал без сна, разглядывая в лунном свете трогательное, по-детски пухлое личико.

Утром, после зарядки на балконе и завтрака, Сергей с Антошкой поехали в «Сервис-плюс».

Суббота, садик не работает, и в глубине души Сергей обрадовался поводу взять мальчика с собой. Объяснить себе эту радость он не мог. Где-то внутри прыгало предвкушение того, как прокатит ребенка по треку и увидит на его бесхитростной рожице выражение щенячьего восторга.

Вовка Лобарев был в гараже — разбирал с механиками чей-то сиреневый «форд».

Антошка, открыв рот, потопал по гаражу глазеть на машины.

— Ты сегодня с подмогой, — кивнул Вовка, вытирая руки. — Племянник, что ли?

— Сын.

У Лобарева отвисла челюсть, и он с минуту смотрел на Свечникова очень пристально, пытаясь прочитать на его лице подтекст.

— Всем бы так! Откуда ни возьмись — совсем взрослый наследник. Ни пеленок, ни зеленок. Хватит прикалываться, волчара. Сестры, что ли, пацан? У нее, кажется, младший уже школьник…

— Думай, Вова, думай…

— Нет, кроме шуток? Родня в гости приехала?

— Холодно.

— Ну не крути. Хоть режь — не поверю, что за месяц на юге ты ребенка сотворил и вырастил. Полную свою копию.

Свечников, прищурившись, наблюдал за потугами напарника. Антошка заглянул в салон «форда». Кто-то из механиков поднял его и посадил за руль.

— Слушай, Вовк, не могу я сегодня акулу катать. Мне ребенка не с кем оставить. Давай поменяемся. Я тут поковыряюсь, а ты приятно проведешь время с Анжеликой. Чей «форд»?

— Ты мне свою Анжелику не подсовывай. Ты мою Галку знаешь — с потрохами сожрет.

— А мы ей не скажем. Кроме шуток. Его мать в больнице, а я за хозяйку. — Кивнув на Антошку, Свечников посветлел лицом.

Лобарев-младший озадаченно переводил взгляд с друга на ребенка. Что-то тут не так.

— Ты что, женился?

— Пока нет. — С лица Свечникова не сходила идиотская улыбка.

— Так… Но ребенка уже завел?

— Так получилось. До свадьбы. Не удержался.

— Ну и молодежь пошла… Во сколько твоя акула приплывает?

— В двенадцать.

— Один раз. Если она меня ненароком трахнет, ты лично будешь держать ответ перед моей супругой.

— Обязательно трахнет. Сам не знаю, как до сих пор невинность свою сохранил. То и дело посягала на самое святое.

— Когда на свадьбу пригласишь?

— Как только уговорю его мамашку.

— Строптивая?

— Жутко.

— А ты уговаривай лучше.

— А ты меня научи…

Вдоволь накатав сына по треку, Свечников повез его в «Русскую кухню», где они не торопясь, с аппетитом поели настоящих домашних пельменей, а потом, долго и азартно дуя друг другу в чашки, пили крепкий чай с пончиками.

— А к маме поедем? — отваливаясь на спинку стула и отдуваясь, спросил Антошка.

— Обязательно. Сейчас заедем на рынок, купим фруктов. Сок какой-нибудь. Как ты считаешь?

— Апельсиновый.

— Вот-вот.

— А потом?

— Потом? Вечером можем сходить в цирк. Ты не против?

Антошка торопливо завертел и заодно закивал головой. Нет, он не против. Он очень даже за.

— А потом?

Свечников пожал плечами. На сей раз он не понимал, что хочет знать его мальчик.

— Потом, когда мама придет из больницы. Ты не уйдешь? Ты будешь жить с нами?

Свечников замер. Вот оно. Он осторожно выдохнул.

— А ты бы как хотел, Антошка?

— Чтобы ты всегда жил со мной.

— Да?.. — Свечников стал шарить по карманам в поисках сигарет. Кажется, оставил в машине. Ну как, как разговаривать на такую тему с ребенком?

Карие глаза крепко держали Сергея под прицелом.

— Когда мама выйдет из больницы… мы обсудим этот вопрос втроем. Хорошо?

Мальчик вздохнул разочарованно.

Свечников через стол протянул руку и потрепал его по голове.

— Во всяком случае, Антошка, мы часто будем видеться. Я тебя не оставлю. Мы всегда будем вместе.

Малыш опустил глаза. Сергей увидел, как задрожала нижняя губа.

Ребенок явно ожидал услышать другое.

Сергей мучительно молчал, не находя подходящих слов.

— А почему? — чуть слышно пролепетал Антон, и прозрачная слеза поехала по румяной щеке вниз, мимо носа, к губе.

Как понять, что происходит в этой белокурой голове, где совершенно иной мир и непонятная для взрослых логика? Сергей запаниковал. Когда вторая слеза стала догонять первую, он решительно произнес:

— Я твой отец, Антошка. И мы всегда будем вместе.

Темные ресницы взлетели вверх, и блестящие мокрые вишни уставились на Свечникова. За прозрачной дрожащей пленкой слез они казались еще ярче и выразительнее. В них застыл вопрос и отразилось потрясение.

Свечников не на шутку испугался. Руки тряслись, но он улыбнулся и полез за платком.

— Разве ты не догадывался? — бормотал он, вытирая ребенку щеки и нос. — А я вот тебя сразу узнал. Думаю: как этот мальчик похож на меня.

— Ты не шутишь? — прошептал Антошка, шмыгнув носом.

— Какое там! Не до шуток.

— А где ты раньше был? Мама говорила…

— Мама не знала, где я, — перебил Свечников, уже не подбирая слова. Они сами посыпались в голову — единственно подходящие: — Мы с ней потерялись. Земля большая, Антошка, я много ездил и… потерялся. Мама родила тебя, а я не знал об этом. Я был далеко. А потом, когда тебя увидел, сразу понял… Вернее, не сразу…

Вот и запутался. Еще пара вопросов, и он засыплется напрочь, как на экзамене.

— Я знал, что ты не умер! — Антошка спрыгнул со своего стула и подбежал к Сергею. Он залез к нему на колени и доверчиво прижался всем своим маленьким тельцем. — Ты научишь меня ездить на твоей машине?

Сергей молча кивал, обнимая сына и боясь пошевелиться…

— Ты возьмешь меня на гонки? — спрашивал малыш. И вдруг: — А у тебя другие дети есть?

— Нет. А почему ты спрашиваешь?

— У Полины папа — музыкант. Но у него есть еще другая мама и другая дочка. Только большая уже.

— Нет, сынок. Ты у меня один.

Свечников замер, когда Антошка обвил руками его шею.

Он подхватил мальчика и вынес его на улицу. Пахло дымом и сухой листвой. Свечников вздохнул всей грудью. Давненько он так остро не ощущал жизнь.

В машине он взглянул на задумчивое личико Антошки и подмигнул ему:

— Давай только, старик, маме пока говорить не будем. Вот вылечится она — тогда. Хорошо? Антон серьезно кивнул.

Ирине разрешили вставать, и она потихоньку ковыляла, меряя шагами коридор. Думы о Сергее с Антошкой не покидали ее ни на минуту. Что ни говори, а Сергей семимильными шагами движетcя к цели. Таким, как он, видимо, все дается легко в жизни. И он летит по ней, словно по трассе, в своей спортивной машине, не встречая препятствий. У таких людей, как правило, все есть — и деньги, и женщины, и насыщенная интересная жизнь. Скорее всего он смотрит на Ирину как на одну из длинной вереницы дам, мечтающих прыгнуть к нему в постель. Уверен в своей неотразимости. Хотя нет. Ирина как раз не вписывается в яркую когорту. И лет ей многовато. Ему должны нравиться помоложе и поярче, вроде той, в иномарке. Но поскольку Ирина, вот такая обык-новенная-разобыкновенная, возникла на его пути как препятствие, так что же? Нужно взять ее штурмом, измором. Как он выразился? «Все равно рано или поздно ты будешь моей. Это только вопрос времени».

Сердце мальчика он уже покорил, это ему раз плюнуть: гонщик, чемпион. Много ли ребенку нужно? Строптивая Антошкина мать, конечно же, Сергея только раздражает. Вероятно, раньше он не встречал подобных препятствий.

Что в нем такого особенного? Сказать, что он сказочно красив? Это, конечно, не так. Лицо в общем-то обыкновенное. Вот только изнутри оно озаряется всплесками какой-то неведомой энергии. Да еще эти волны, исходящие от него. Еще, пожалуй, руки. И взгляд…

Ирина злилась на себя. Злилась оттого, что не могла не признаться себе в том, что ждет его прихода и постоянно пытается побороть в себе волнение. Ей хотелось видеть его, замечать, как он украдкой посматривает на нее.

Подумать только! Она таки позволила втянуть себя в этот фарс. Еще немного — и она согласится на все его условия, а потом, чего доброго, научится закрывать глаза на его любовниц или, что еще хуже, станет сварливой, вечно недовольной женой. Только не это! И надо же было поехать на юг! Прекрасно отдохнула бы у мамы. Сейчас без лишних проблем занималась бы кафе. Дело близится к открытию, а она вся погрязла в своей запутанной личной жизни! Ирина подошла к окну и тут же увидела подъезжающую «десятку». Машина остановилась во дворе, из нее резво выскочил Антошка, пружинисто выпрыгнул Сергей. Оба чему-то весело смеялись. Достали из салона несколько свертков и двинулись в приемный покой. Ирина услышала громкий стук своего сердца, досчитала до десяти и пошла в палату. Обе соседки были на месте. Татьяна Борисовна читала детектив Марининой. Юлька сосредоточенно нажимала кнопки карманной электронной игры «Кошки-мышки».

Едва Ирина легла на кровать, как дверь скрипнула и в проеме появились две физиономии, удивительно похожие друг на друга.

Антошка стремглав подлетел к матери и спрятал свою мордочку в ее волосах.

— Соскучился?

—Угу.

Нежность к сыну затопила Ирину. Все-таки ее он любит больше всех. И скучает. Этого не отнять.

— Я тоже соскучился, — встрял Свечников, уронил на нее сверток и, перегнувшись через сына, чмокнул Ирину куда-то между щекой и ухом.

Соседки понимающе засобирались. Юлька — в вестибюль, потолкаться среди «раненых», Татьяна Борисовна — на третий этаж, смотреть сериал.

Уходя, Юлька показала Антошке свою электронную игру:

— Играй, если скучно станет.

Лишь за соседками закрылась дверь, Ирина завалила своих гостей вопросами. Что они едят? Не забывает ли Антошка чистить зубы? Не смотрит ли подолгу телевизор? Чем они занимаются на досуге?

От Ирины не ускользнуло то, как эти двое понимающе переглядываются перед тем, как ответить на очередной вопрос.

Потом, устав от разговоров, Антошка отправился бродить по палате и наткнулся на Юлькину игру. Минуту спустя его уже за уши нельзя было оторвать от коробочки с кнопочками и прыгающих на экране кошки с мышкой. Ирина хотела подняться, но Свечников остановил ее:

— Лежи, лежи. Мне больше нравится, когда ты лежишь.

— Не командуй. — Ирина села, а Свечников, наклонившись, поправил подушку. На мгновение задержался у ее лица. Ирина демонстративно отвернулась. Хотя это было непросто.

Свечников вдохнул ее духи. Шепнул:

— Вот так же твоя постель пахнет.

— Ты уже обосновался в моей постели? Он хмыкнул, отстраняясь:

— И жду, когда в ней появишься ты.

— Напрасно.

— Ты что ж, не собираешься домой?

— Я-то собираюсь. А вот ты, судя по всему, к себе домой не собираешься. Ты как та лиса, которая попросилась к зайцу погреться.

— Я не погреться. Я хочу остаться у вас совсем. — Свечников заговорил вполголоса, изредка поглядывая в сторону сына. Мальчик был поглощен игрой. — Ира, ты должна поверить мне, в конце концов. Неужели ты не хочешь, чтобы у мальчика была полная семья?

— Да с какой стати я должна тебе верить? Теперь ты еще шантажируешь меня благополучием ребенка!

— Так. Скажи, только искренне: я тебе абсолютно безразличен?

Ирина пару секунд смотрела на него не моргая, потом отвернулась и уставилась в окно. Свечников шумно вздохнул.

— Это из-за него? — спросил 6н совсем тихо.

— Из-за кого?

— Да брось. Я видел тебя с этим… рыжим. У тебя с ним роман?

Ирина опешила. Она не сразу сообразила, кого Сергей имел в виду. С кем он ее мог видеть, чтобы сделать подобные выводы? С Иваном? Но там, в кафе, в магазине, любой мог объяснить, что Иван — муж Машки. Да и какой он рыжий? Боже, да он про Леву! Ирина даже улыбнулась краешком рта. Он думает, что у них с Левой… Вот это да! Она почему-то обрадовалась такому повороту дела. Пусть не воображает, что она обмирает по нему, единственному. Просто необходимо сбить с него спесь! Где он мог их видеть вместе? Да не важно.

— А ты был уверен, что у меня не может быть романа? Я что, такая уж безнадежная?

— При чем здесь это? Я не был уверен, но надеялся. Мне очень хотелось, чтобы не было. Понимаешь?

— Понимаю. Все должно идти по твоему плану! Ты даже не предполагаешь, что у людей могут быть свои? Свои симпатии, антипатии, своя жизнь?

Было трудно держаться на уровне шепота. Ей почему-то доставляло наслаждение видеть Сергея сбитым с толку. Растерянным. Но длилось это недолго. В глазах его что-то блеснуло, и он остановил ее едкую тираду одним взглядом.

— Хватит. Я все понял. Одно ты мне не сказала: ты что, любишь его?

Ирина открыла было рот, но в палату вплыла Татьяна Борисовна, очаровательно улыбаясь:

— Ирочка, наш врач идет…

Свечников поднялся. Антошка отложил игру и подошел поцеловать мать.

— Поправляйся… До завтра, — хмуро пробормотал Сергей и рассеянно окинул взглядом палату.

Ирина поняла его состояние. Угадала в нем смятение, злость и досаду. Примерно то же она испытала, увидев его с женщиной в машине. Уж не ревнует ли она его? Ну это уж совсем лишнее. Но как иначе объяснить тот наплыв эмоций тогда, у универсама? А сейчас, когда она с упоением подтверждала его версию о Леве? Отомстила…

Ирина невесело усмехнулась. Похоже, она влюбилась как девчонка!

А впрочем, нет. Девчонки любят безоглядно. Как она любила Сашу в семнадцать лет. А так, как она полюбила Сергея — мучительно, противоречиво, болезненно, — любят только зрелые женщины. Женщины, которые знают цену потерям.