Глава 11

Вечером в направлении Голицына в белых Владовых «Жигулях» из Москвы выехали трое: Маша, Лидия Андреевна и Влад.

Из оружия у них имелось два газовых баллончика и бинокль. Все. Садясь в машину, Лидия Андреевна строго глянула на молодежь и тоном, не допускающим никаких возражений, предупредила:

— Ну вот что; братцы-кролики, только без самодеятельности. В этом предприятии слушаться меня. Договорились?

Маша торопливо закивала головой, Влад улыбнулся. Для него было трудновато всерьез относиться к подобному предприятию. Но отказать Маше он не мог. Не с ним, так с кем-нибудь еще она все равно поедет и, пожалуй, вляпается в историю.

В девятом часу по знаку Лидии Андреевны Влад свернул машину с основной трассы на проселочную дорогу, ведущую в сторону леса. Миновав лесок, оказались на «задах» обширного, но в основном еще спящего дачного поселка. Как правило, дачники приезжают позднее. Сезон открывается после майских праздников и длится до сентября. Повинуясь требованию Лидии Андреевны, проехали вдоль леса по сухой ровной опушке и остановились.

Влад поставил машину так, что со стороны поселка ее загородила полоса густого низкого ельника. Троица выбралась из машины и пошла, не выходя из-под деревьев, вдоль типовых заборов поселка.

Изредка останавливались и по очереди глядели в бинокль. Маше показалось, что шли довольно долго. Наконец Лидия Андреевна остановила своих спутников и прошептала:

— Кажется, здесь.

Дом стоял несколько особняком от основной улицы.

Это ощущение усугублял разросшийся вокруг него запущенный сад. С одной стороны дом отгораживал от мира новый кирпичный забор, а с трех остальных забор был старый, деревянный. Во дворе лежала гора кирпича. По всей вероятности, строительство здесь только начали, и двор и сам дом подлежали переделке. А иначе к чему возводить кирпичный забор вокруг старого деревянного дома?

На этом доме, собственно, кончалась улица, и через небольшой овражек здесь, опять же образуя угол, продолжался хвойный лес. Должно быть, летом воздух в этих местах изумительный.

Влад в темноте нашел руку Маши. Его рука была теплая, а ее пальцы совсем заледенели. Они обошли дом с тыла и зашли вперед, насколько это возможно. Вокруг было тихо. С фасада дом выглядел странно: над входом, как это было модно в конце прошлого века, выступал большой деревянный балкон. Безусловно, это было бы красиво, если бы его не уродовала безобразная труба теплотрассы, проходящая впритык к кирпичному забору, обогнувшая его и тесно обнявшая выступ балкона. Укутанная желтой стеклотканью, она вопиюще нарушала какую ни на есть гармонию этого места.

— Умеют у нас изуродовать пейзаж, — прокомментировал увиденное Влад.

Лидия Андреевна ничего не сказала. Компания устроилась на ветках ельника, сложенных кучкой, и стала наблюдать.

В засаде просидели минут сорок, прежде чем заметили в доме хоть какое-то движение. Дверь балкона открылась, и из комнаты вышел человек. В темноте замерцал огонек сигареты.

Лидия Андреевна сделала знак своим спутникам, но это было лишним. Они и так застыли как изваяния, вглядываясь в темноту.

По очертаниям это был мужчина. Лидия Андреевна не спускала глаз с балкона, но когда Влад предложил ей бинокль, она не ответила, продолжая неотрывно смотреть на мерцающую точку сигареты.

Бинокль не взяла. Через минуту огонек на балконе погас, скрипнула дверь — мужчина ушел.

Влад еще некоторое время наблюдал за домом в бинокль, затем повернулся к женщинам.

— Не похоже, чтобы он кого-то охранял, — усомнился он и пояснил: — Он оставил дверь открытой.

Маше показалось, что Лидия Андреевна улыбнулась в темноте. Маша, как и Влад, ничего не понимала в происходящем и начинала нервничать. У Лидии Андреевны, похоже, был какой-то план, но она не спешила посвящать в него своих спутников.

Это раздражало.

— Возможно, балкон — это основной пост, — предположила девушка. — Тогда через некоторое время он появится вновь и просидит всю ночь.

Маша рассчитывала своими догадками вызвать в Лидии Андреевне желание хоть что-то объяснить, но та только зашикала на них.

Когда они окончательно продрогли в своей засаде и все вокруг уснуло настоящим мертвым сном, Влад не выдержал и предложил:

— Давайте я схожу на разведку.

— Куда? — шепотом спросила Маша.

— В дом. Дверь-то на балконе открыта…

— А может, у них собаки? Нужно проверить.

— Ну вот что, — прервала разговоры ясновидящая. — Сейчас мне понадобится ваша помощь. И по возможности без разговоров!

Влад и Маша с готовностью поднялись с вороха хвои и встали рядом как солдаты, готовые к бою.

— Ты пробирайся к дому, — приказала женщина Владу. — Встань возле трубы. Постарайся не шуметь, родимый. Момент ответственный.

Едва Влад сделал шаг по направлению к дому — из-за облаков выплыла яркая, похожая на желток глазуньи лунища и залила пространство своим желто-голубым светом.

— Тьфу, черт! — ругнулся Влад.

Понятное дело — теперь он был весь как на ладони.

— И попрошу без чертей, — вслед ему пригрозила Лидия Андреевна. — Стой там тихо.

Машу она взяла за руку, и та почувствовала, как ладонь обожгла горячая рука ясновидящей.

Женщины вышли из-под кроны старой ели и встали на поляне прямо против фасада.

— Думай о ней, — шепнула ясновидящая и сильно сжала Машину ладонь.

От нее исходило физически ощутимое тепло, и Маша, минуту назад стучавшая зубами, сразу согрелась.

Она и до этого мгновения не забывала об Альке, а теперь ясно представила ее, спящую. Мокрые кудряшки прилипли ко лбу. А сам лоб даже во сне наморщился от какой-то важной мысли. Иногда вот так среди ночи она садится на кровати и, скрестив ноги по-турецки, сидит некоторое время. Бесполезно ее окликать в такую минуту — она где-то не здесь. Не переставая думать свою важную думу, девочка опускает ноги па пол и отправляется в очередное лунное путешествие.

Маша думала об Альке легко и впервые без той болезненной тревоги, которая сопровождала ее последние дни. Маша знала, что Алька теперь совсем рядом. Крепкое пожатие руки Лидии Андреевны придавало уверенности.

Луна ровным светом озаряла дом, сад, но даже в таком освещении люминесцентным свечением выделялась уродина труба.

Насыщенная тишина весенней ночи становилась невыносимой, сознание силилось отыскать в этом мире хоть какой-то звук и заранее дико боялось этого звука. Он не замедлил явиться: Маше показалось, что скрипнула дверь. В ту же секунду на балконе произошло почти неуловимое движение. Так бывает, когда легкий заблудившийся ветерок чуть тронет занавеску.

Маша вовремя подавила вскрик, готовый вырваться и порвать тугую тишину.

Лидия Андреевна до боли сжала Машины пальцы — на балконе появился силуэт. Тонкий и маленький, он как луч просочился в щель приоткрытой двери, совсем не задев ее, и остановился возле перил.

Алька была в светлой пижаме и отчетливо выделялась на темном фоне дома. Она постояла возле перил, как бы раздумывая, и вдруг вскарабкалась на перекладину. Помедлив, села и свесила ноги вниз. Машино сердце сжалось. Она прекрасно понимала, что малейший звук — окрик, лай собаки, упавший стул — может разбудить девочку. Она перепугается и просто-напросто свалится со второго этажа.

— Спокойно, — прошептала Лидия Андреевна, обращаясь не то к Маше, не то через двор — к Альке.

И вот удивительное дело — девочка будто услышала слова поддержки, нащупала босой ногой стеклоткань трубы и скользнула вниз на желтую ребристую поверхность.

Со стороны могло показаться, что циркач балансирует на канате. Алька шла по трубе так, будто целыми днями только и тренировалась в этом искусстве. Труба привела ее к кирпичному забору, куда Лидия Андреевна предварительно отправила Влада. Сердце у Маши больно стучало, пока они вместе с Лидией Андреевной пробирались к забору.

Когда подошли, Влад был уже наготове. Он стоял без куртки, протянув руки вверх, чтобы в случае необходимости поймать девочку.

Алька сидела на заборе и что-то бормотала себе под нос.

Маша продвинулась поближе и прошептала:

— Алька, иди сюда. Прыгай.

Девочка похлопала ресницами и вдруг спросила:

— А?

— Иди сюда, — повторила Маша.

Алька послушно протянула руки и спрыгнула с забора.

Влад поймал ее, а Маша быстро накрыла девочку курткой.

Ноги у нее были совсем холодные, Лидия Андреевна закутала их шарфом.

Алька крепко спала.

Немедля вся компания двинулась в лес. Шли быстро, насколько это было возможно. Ветки и щепки под ногами производили столько шума, что казалось, будто звук усиливал спрятанный в ветвях микрофон. Почему-то два часа назад они этого не замечали.

Сейчас даже учащенное дыхание путников лес превращал в надрывные хрипы. Маша шла впереди, убирая ветки, за ней Влад с Алькой на руках. Лидия Андреевна заключала шествие. Она заметно отставала. Можно представить, насколько тяжело досталась ей сегодняшняя вылазка на природу.

В машине до самой Москвы никто из них не проронил ни слова. Миновали Немчиновку.

Только когда навстречу искрящимися стаями стали взлетать огни пригорода, Влад вполголоса сообщил Маше:

— Удалось узнать кое-что насчет продюсера.

— Ну?

— Скажу, если только пообещаешь ничего без моего ведома не предпринимать.

— Обещаю, не тяни.

— Этого Игоря пестует некто под фамилией Ничубай. Бывший директор филармонии где-то на периферии. По слухам, его погнали за финансовые махинации. Вот приехал попытать счастье в столицу.

— Что делать?

— Ты как опекун можешь судиться с ним относительно авторского права, — пояснил Влад. Но Маша не услышала особой уверенности в его голосе. — Только учти, — продолжал он. — Такие люди, которые способны украсть ребенка, наверняка будут действовать не слишком интеллигентно.

— Догадываюсь. Насчет «судиться» мы подождем. Для начала нам нужно опубликовать стихи.

— Молодые люди, — донеслось с заднего сиденья. Лидия Андреевна сидела там, держа спящую девочку за руку. — Вы действительно наивно думаете, что вам с девочкой безопасно сейчас находиться в Москве?

— А что же делать? — отозвалась Маша. — Я должна заявить в милицию. Пусть теперь они разбираются, ловят похитителей. Нельзя же все так оставить? А потом — куда ехать?

— Девочка моя, ты слишком наивна для двадцати пяти. Маша взглянула в зеркальце — Лидия Андреевна казалась усталой, снова держала платок у глаза.

— Похитителей мы вычислили, как я понимаю, без помощи милиции. Доказать же факт похищения будет невозможно.

— Но как же! В доме остались охранники, милиция их схватит, и… — начала Маша, но Лидия Андреевна бесстрастно возразила:

— Утром вы там не найдете никаких следов.

— Это в лучшем случае, — поддержал Влад. — В другом случае мы не найдем там и дома. Внезапный пожар — и тю-тю.

— А допросы, всяческие нервотрепки доконают вашу девочку окончательно, — пообещала ясновидящая. — У нее пониженный гемоглобин и глубокий невроз. Ей сейчас необходимо усиленное питание, свежий воздух и покой. Прежде всего покой.

Маша была совершенно сбита с толку.

Не могла же она позволить этим самозванцам присвоить Алькино творчество? Она вырастет и, возможно, сама будет исполнять свои песни. Еще звездой станет. Нет, она, Мария Сивцова, должна им помешать!

— Наивно думать, что возмездие необходимо совершить здесь, на Земле, — глядя в окно, проговорила Лидия Андреевна. — Каждый получит свое, можете не сомневаться. А сейчас хватай ее, вези куда-нибудь подальше, в деревню. Пусть пьет козье молоко и ест пророщенную пшеницу.

— А что я скажу в милиции? — растерянно спросила Маша.

Она посмотрела сначала на Влада, затем на Лидию Андреевну.

— Придумаем что-нибудь, — пообещал Влад, не отрывая глаз от дороги.

Влад как в воду глядел: дача сгорела. Когда он со своим другом, лейтенантом милиции, явился в дачный поселок утром, от дома остались дымящиеся головешки. Соседи жалели хозяина, который работает вахтами на Севере и никак не может привести свою дачу в божеский вид. А теперь вот такая беда, прилетит — будет ему сюрприз.

Влад прекрасно понимал, что хозяин дачи скорее всего не предполагает, что у него были гости.

Доказать причастность Ничубая к похищению девочки не представлялось возможным, и опасность над Алькой и Машей теперь зависла крепко. Влад предложил Маше пожить у него. Вместе с Алькой, конечно. Куда там! Маша и слушать не стала. Дескать, придут проверять из отдела опеки, а она вместе с Алькой живет непонятно где, непонятно с кем. После долгих препирательств нашли компромисс — несколько дней Влад вместе с собакой будет ночевать в комнате Софьи Наумовны. «Гарнизон» переходит на чрезвычайное положение.

Когда вечером он приехал к ней домой, все дамы были на кухне и ужинали. На столе высилась гора блинов, стояла вазочка с вареньем, сметана, на тарелочке расположилась нарезанная половинками «Докторская» колбаса.

Шейла бросилась знакомиться с Алькой, и та сразу же угостила собаку колбасой. Влад увел Машу в коридор.

— Никто не звонил? — спросил он, глядя на смешной завиток возле ее уха.

— Нет. Мы и из дома не выходили. — Маша провела Влада в свою комнату. — Может, сначала поужинаешь?

— Успею. Расскажи мне все, что говорила Алька. Как все получилось?

Маша села на диван.

— Собственно, она ни о чем не. догадывается. Она ушла ото всех и вышла на поляну. Там молодая женщина собирала траву, якобы для кроликов.

— Ну…

— Ну, Алька заинтересовалась. Она вообще любит животных, кроликов никогда не видела. Женщину зовут тетя Катя.

— И эта тетенька пообещала показать ей кроликов?

— Вот именно! Сказала, что живет недалеко, что у нее полно кроликов, котят, щенят и даже козлят. Сели в машину и поехали.

— Машина какая?

— Странный ты, Влад, ну откуда ребенок знает — какая? Красивая, блестящая, черная. Кататься понравилось.

— А шофер?

— Женщина сама была за рулем. Всю дорогу вешала ей лапшу, что очень одинока и у нее нет детей, и если Альке у нее понравится, то…

— Понятно…

— Приехали — никаких кроликов. Какой-то дядька в охране. Дали кипу бумаги, ручку, карандаши, сказали — пиши сколько хочешь. В детском доме, мол, тебе не разрешали писать, а мы — разрешаем. Будешь хорошо себя вести, мол, будут у тебя и кролики, и все остальное.

— Ну и что? Писала?

Маша отрицательно покачала головой. Утром, когда Алька проснулась и постепенно пришла в себя от удивления, Маша стала осторожно выуживать из нее ответы на все свои «почему».

Почему села к незнакомой женщине в машину? Почему не предупредила воспитательницу? Почему… Почему у нее не получались стихи?

Алька насупилась. Маша поняла ее обиду: девочка ждала, что Маша заберет ее, а та проболела, да и оформление документов заняло много времени.

— Алька, ты верила, что я тебя заберу, или?..

— Я и сказала тете Кате, что меня скоро заберут из детдома. А она сказала, что мы подождем тебя здесь, на даче. Что она позвонит тебе. Я все ждала и ждала… И стихи не шли в голову.

Маша прикусила губу. Они сидели на разобранном диване в пижамах, как две сестры — старшая и младшая.

Алька выглядела такой худенькой, бледной, под глазами образовались круги, как у взрослого усталого человека.

— А потом тетя Катя сказала, что ты за мной не приедешь, что передумала, — добавила Алька, глянув на Машу своими серыми пуговицами.

— Ну что ж, — невозмутимо отозвалась Маша. — Взрослые тоже иногда говорят неправду. Я, как видишь, не передумала.

— Но почему я ничего-ничего не понимаю? — поразилась Алька. — Как я дома-то оказалась?

— Я приехала за тобой с одним своим другом, — пояснила Маша, нашаривая ногой тапочку под диваном. — Ты так славно спала, мы не стали тебя будить.

— С Борисом? — Алька обняла подушку и ждала ответа.

— Нет. Его зовут Влад, я тебя с ним познакомлю.

В глазах у девочки появился знакомый блеск — у Маши сразу потеплело на душе.

— Ой, Машенька, мы теперь всегда-всегда будем вместе? Никогда не расстанемся? — Алька подпрыгнула и ухватила подругу за шею.

— Никогда! — ответила Маша. Алька повела носом.

— Маш, а на кухне — Софья Наумовна?

— Она, кажется, варит овсянку…

— Ух ты! Я хочу с молоком! — И Алька поскакала на кухню.

Маша, пока умывалась и чистила зубы, все прокручивала в голове сведения, полученные от Альки. Не оставалось сомнений, что Альку выкрали из-за стихов. Ну а если бы вдохновение так и не появилось? Что тогда? Куда бы они ее дели? У Маши мороз пробежал по спине.

Сейчас, разговаривая с Владом, она уже пришла в себя, как говорится, очухалась, а утром у нее мозги кипели от предположений.

Когда Влад наконец уселся ужинать, зазвонил телефон. Мгновенно перед аппаратом выстроились все присутствующие. Влад почему-то молча сделал знак Софье Наумовне, и та послушно подняла трубку.

— Да, да, она здесь, — вежливо ответила старушка и передала Маше трубку. Звонила Анка.

— Машенька, а тебе больше не надо в «Атлант»? — мечтательно тянула подруга в трубку…

— Нет, не надо, — язвительно отозвалась Маша. — А тебе, я гляжу, там понравилось?

— Машка, — громким шепотом зашипела подруга на том конце провода, — я его изнасиловала!

— Кого?!

— Кого, кого, Митьку, кого же еще! Ты ведь меня с Максом наедине не оставила!

— Анка, ты что, пьяная? — предположила Маша, оглядываясь на кухню.

Но там, похоже, шел оживленный разговор, и никому не было дела до Анкиных эротических переживаний.

— Маша, ты не представляешь, как все было… — Анка долго подбирала необходимые слова, но так и не подобрала, а только повторила: — Как это было! Когда он провел своей черной рукой по моей ноге, то я…

— Кто? Митя?

— Сама ты Митя! Негр! Я думала, что растаю, как мороженое! А какие у него мышцы, ты видела? У меня волосы встали дыбом даже на ногах…

— И ты приехала домой, там Митя…

— Нет, он ночевал у мамы в Звенигороде! Утром я поехала туда на папиной машине, и, пока свекровь ходила за хлебом, мы…

— Понятно, — прервала ее Маша, снова оглядываясь в сторону кухни.

Она уже поняла, что сейчас начнется секс по телефону.

— Ты там больно-то не распространяйся: у меня тут ребенок и мне неудобно говорить сейчас на эту тему.

— Ребенок? У тебя?

Маша ясно представила, как округлились глаза подруги.

— Да, Алька уже дома. Подробности потом. Ты завтра сможешь съездить со мной по магазинам?

— Съездить?

— Да, да, на папиной машине. Мне не хочется светиться пешком.

— Ну, в принципе… А куда поедем?

— В детские. Альке совершенно нечего надеть, кроме пижамы.

Услышав, что речь о ней, девочка моментально выросла перед Машей.

— Маша, ты джинсы мне купишь? И кроссовки белые? Маша кивнула. Надо же — поэты тоже не лишены меркантильности.

С Анкой встретились у банка, где Маша наконец-то получила свой гонорар.

По дороге Маша в красках описала ночное приключение близ Голицына.

— А с кем ты ее сейчас оставила? — поинтересовалась Анка, заходя за Машей в магазин.

— Ой, там сегодня все семейство Лины в гостях у Софьи Наумовны да еще Шейла.

— Кто такая?

— Одна дама… я тебя познакомлю как-нибудь, — пообещала Маша.

— Тебе немедленно надо уехать, — сделала вывод Анка, озираясь по сторонам. — Тебе не приходило в голову, что за тобой могут следить?

— Приходило. — Маша подтолкнула подругу в отдел детского трикотажа и подтащила к контейнеру с хлопчатобумажными футболками. — Но, во-первых, я не знаю, куда ехать, а во-вторых, мне нужно еще объясниться с милицией. И если мы заявим, что ее похитили и тэ дэ, то нас просто не выпустят из Москвы и затаскают в доску.

Маша набрала в трикотажном отделе трусов и маек и потащила свою подругу в джинсовый. Пока выбирали джинсы и куртку, Анка не проронила ни слова. В обувном отделе она поделилась идеей:

— Ты можешь им сказать, что Алька была у нас на даче. Села на электричку, доехала и жила там, пока были продукты. Кончилась еда — она вернулась домой.

— Я подумаю, — пообещала Маша.

Они выбрали белые пружинистые кроссовки, как и просила Алька, и для более теплого времени — босоножки.

Когда Маша расплатилась за босоножки и приняла из рук продавщицы желтую глянцевую коробку — поняла, что подсознательно уже готова уехать. Но сознательно..: она совершенно не могла придумать: куда? Ехать на юг — дорого. Поселиться у кого-нибудь из друзей на даче? Но в мае они сами все покинут шумную Москву и расползутся по уютным подмосковным гнездышкам…

Родственников в деревне у Маши не было.

Отягощенная покупками и своими проблемными мыслями, Маша спускалась вслед за подругой по лестнице к выходу и сначала не поняла того выражения, с которым многозначительно взглянула на нее Анка.

— Ну и чего ты рожи корчишь? Думаешь, я что-нибудь поняла?

Остановились внизу, в холле, где продавали всякую мелочь: заколки, расчески, а заодно — мороженое и воздушную кукурузу.

— Ничего не слышишь? — Анка смотрела на Машу хитро-хитро.

Маша поставила пакеты на пол и послушно распахнула уши. Шум двухэтажного торгового центра обрушился на нее со всей бесцеремонностью. Ровный гул кондиционеров, шарканье ног покупателей, жужжание эскалатора, голоса, звуки проверяемых электроприборов, радио, сразу несколько программ телевидения…

— Ну?! — Анка чуть не подпрыгнула от нетерпения. — Радио!

Маша хлопнула себя по лбу. Как же она сразу не выхватила из этого хаоса звуков своеобразного, слегка снисходительного, но всегда четкого и внятного голоса Вовки Спицына? Он был в прекрасном настроении, судя по окраске голоса. Делился с радиослушателями впечатлениями от фестиваля.

— Приехал! — сделала вывод Анка.

Маша схватила пакеты и рванулась к выходу.

— Анка, поехали! Я должна с ним немедленно увидеться!