1939

С каждым разом мне становится все труднее ходить по ночам в Уэст-Холл. И вообще ходить… Мои глаза слабеют, кости ноют, суставы распухли и плохо сгибаются. Я и не заметила, как превратилась в старую развалину. На днях я случайно увидела в ручье свое отражение и не узнала себя в высохшей, морщинистой женщине, которая смотрела на меня. Когда мои волосы успели стать седыми? Когда появились морщины? Не знаю…

Пройдет еще какое-то время, и я умру, но меня заботит вовсе не то, что отмеренный мне срок подходит к концу. Гораздо больше я волнуюсь о том, что будет с моей любимой девочкой. Ей-то придется жить вечно!..

Но это еще не самое плохое. Сколько бы ни прошло лет, Герти навсегда останется ребенком, который будет строить детские планы и принимать детские решения. Кто скрасит ее одиночество, когда меня не станет? Кто будет сдерживать ее порывы и желания?

«А есть где-нибудь другие – такие же, как я?» – написала недавно Герти на моей ладони, и я не знала, что ей ответить. В свое время я много думала над этим вопросом и в конце концов решила, что за прошедшие века люди наверняка не раз вызывали «спящих» в наш мир. А коль скоро «спящих» было достаточно много, возможно, кому-то из них пришлось пролить кровь и тем самым обречь себя на вечное существование.

– Может быть, и есть, – ответила я, – но я не знаю где их искать. Они, наверное, хорошо прячутся…

В глубине души я надеюсь, что Герти такая одна.

Главная проблема заключается в том, что Герти нужно есть. Не так часто, как людям, но все же достаточно часто – через каждые несколько месяцев. Когда Герти испытывает голод, она становится раздражительной и замкнутой, а потом быстро слабеет, и мне приходится отправляться на поиски еды. Я ловила для нее белок, лесных сурков, рыбу, а однажды даже подстрелила оленя. (Какая злая ирония заключена в том, что охотиться меня когда-то научила Тетя, а теперь это умение помогает выжить мне и Герти.). Свою добычу я оставляю на поверхности, а сама отправляюсь бродить по окрестностям, пока она насыщается. Герти не хочет, чтобы я смотрела, как она ест, да я и не уверена, что способна выдержать это зрелище.

К сожалению, животные, которых я добываю, не способны утолить ее голод. Это всего лишь временная мера, которая лишь слегка подпитывает ее силы. Чтобы насытиться по-настоящему, Герти нужна человеческая кровь.

Да, я добывала для нее и эту столь необходимую ей пищу.

Я содрогаюсь, когда пишу об этом, но такова ужасная правда.

Нет, я не собираюсь подробно описывать преступления, которые совершила – они слишком страшны, чтобы хотя бы упоминать о них. Скажу только, что если ад, о котором так часто рассказывал преподобный Эйерс в своих воскресных проповедях, существует, то именно туда я отправлюсь, когда настанет мой срок.

Мне стыдно обо всем этом писать, стыдно признаваться в том, что́ я совершила, но ведь и Герти – тоже мое создание.

Она – моя дочь и мой «спящий», которого я разбудила.