19 декабря 2013 года
Брюссель

– Мистер Шаммош? У вас есть что добавить по этому вопросу? Например, по поводу последнего утверждения профессора Лефарка о причинах актов насилия и радикализации сил сопротивления в Ираке и Афганистане?

Модератором конференции Международной кризисной группы, посвященной частным компаниям в зонах военных конфликтов, выступал бывший посол Бенджамин Баттон. Он выжидающе смотрел на Махмуда. Махмуд оторвался от блокнота и спокойно встретил его взгляд. На губах его играла улыбка. Махмуд был в своей стихии. Ни следа нервозности, которую он испытал, когда сел за стол перед тысячеголовым змеем в лице публики, среди которой были политики, журналисты, ученые…

– Разумеется, – кивнул он. – Я хотел бы сказать, что ужасные поступки, свидетельства которых мы получили, например нечеловеческое обращение с заключенными в Абу-Грэйб, безусловно, приводит к радикализации. Говоря прямо…

Ему даже не нужно было продумывать свою речь. Слова рождались сами собой и лились изо рта прозрачным и спокойным ручейком, как это бывало в Упсале, когда ему доводилось читать лекции по интересующим его предметам, что бывало очень редко. Глаза присутствующих были обращены к нему. Люди слушали его с живым интересом. Позевывания прекратились, глаза засверкали, ручки запорхали над блокнотами, чтобы записать основные мысли. Все, что он видел вокруг, и звуки его голоса наполняли Махмуда энергией и гордостью. Он был вдохновлен своим профессионализмом и ораторским талантом. Махмуд Шаммош, ученый-суперзвезда.

Опытный модератор, сэр Бенджамин воспользовался паузой в речи Махмуда и предложил продолжить дискуссию за ланчем, который подадут в фойе. Проделал он это весьма элегантно, но Махмуд разозлился. Конечно, он заметил, что восхищение в глазах публики начало сменяться чем-то другим, но все равно это был его момент. Его шанс побыть в центре внимания. Ну что поделаешь. Может, представится шанс продолжить речь за обедом. Какой же мощный выброс адреналина он ощущал. Внимание публики – вот настоящая награда за годы исследовательского труда.

Поднявшись, он достал из рюкзака сотовый и аккумулятор. Стоило ему включить телефон, как тот тут же завибрировал. Два пропущенных звонка. Неизвестный номер. Махмуд напрягся. Телефон снова зазвонил, и сердце Махмуда сделало сальто.

Извинившись, он пошел к дверям, ведущим, как он уже знал, в туалет. Толкнув дверь, он нажал кнопку приема. Адреналин от выступления еще бурлил в крови, а тут еще этот звонок. Перед глазами встала фотография пытки.

– Махмуд Шаммош, – прошептал он.

– Какая подпись стояла в письмах, которые ты получил?

Голос был механическим, словно собеседник использовал специальное оборудование, чтобы остаться анонимом. Во рту пересохло.

– Мужество, сила, выносливость, – ответил он, входя в туалет.

Писсуар и одна кабинка. Пустая.

– Где ты?

– Международная кризисная группа. Авеню Луиз. Кто ты?

– Выйди из здания. Сядь на метро до Артс-луа. Там пересядь на поезд до Гаре Сентраль. Покружи по вокзалу, чтобы избавиться от слежки. Проедешь пару станций обратно и садись на поезд до Гаре дю Миди. Смотри, чтобы за тобой не было хвоста.

Махмуд оцепенел.

– Мы знаем друг друга с Карлсборга, не так ли? Поэтому ты со мной связался?

– Когда будешь на Гаре дю Миди, вставь аккумулятор и позвони по этому номеру. Ты получишь новые инструкции.

Махмуд пытался определить, чей это голос, но напрасно. Голос был ему незнаком.

– Окей. Но о чем речь? Что ты хочешь рассказать? Это шутка?

Стоит ли ввязываться в такую авантюру? Стоит ли доверять анониму?

– Это не шутка. Следуй инструкциям. Мне нужна твоя помощь. Что ты теряешь?

– Окей, – сказал Махмуд. – Но я могу выехать не раньше, чем через час.

– Окей. Вынь аккумулятор и никому не говори об этом звонке. Это серьезно. Скорее всего, за тобой следят. Это не шутка.

Собеседник отключился. Махмуд посмотрел на свое отражение в зеркале над раковиной. Что за странное чувство у него в груди? Сомнения? Нервозность? Любопытство?

Любопытство, решил он. Действительно, что он теряет?