11
Мунк сидел на камне у берега и смотрел на исчезающее за горизонтом солнце. Раньше он думал, что в Хёнефоссе тихо. Лежа в своей комнате вечерами, он редко слышал какие-нибудь звуки. Но это ерунда по сравнению с этим островом. Здесь была настоящая тишина. И красота. Мунк давно не видел ничего подобного. Он понял, почему она выбрала это место. Какой покой! Какой прекрасный воздух! Мунк глубоко вдохнул. Это что-то особенное. Он бросил взгляд на часы на своем телефоне. Два часа. Долго, но она должна получить столько времени, сколько ей потребуется. Ему вообще-то никуда и не нужно. Может быть, он просто побудет здесь на улице? Жить, как она, выбросить телефон? Отключить окружающий мир? Полностью освободиться? Нет, не мог же он оставить маленькую Марион. Остальные неважны. Как же так? Он почувствовал укол совести. На мгновение увидел перед собой мать, едущую навстречу в инвалидной коляске. Надеюсь, все прошло хорошо. Ведь это я должен возить ее на встречи в молельный дом по средам. Он не понимал, зачем ей вообще туда нужно, она никогда не была особенно верующей. Но она уже достаточно взрослая, чтобы решать самостоятельно, хотя Мунку и не нравилось это предприятие.
– Холгер?
Ход мыслей Мунка был прерван голосом Мии из дома.
– Готова?
– Думаю, да.
Мунк резко поднялся, поборов боль в мышцах, и быстрыми шагами пошел к дому.
– Ну, что думаешь?
– Я думаю, нам надо пообедать. Я приготовила суп.
Мунк вернулся в гостиную и снова сел на венский стул. Фотографии уже были не разбросаны по столу, а аккуратно сложены в папку.
Миа вошла и, ничего не говоря, поставила перед ним тарелку горячего дымящегося супа. Было ясно видно, что она напряженно думала, он узнал этот ее взгляд: она была глубоко внутри себя и не хотела, чтобы ее беспокоили. Он молча съел суп, подождал, пока доест она, и осторожно кашлянул, чтобы вернуть ее в реальность.
– Паулине Улсен. Древнее имя для шестилетней девочки.
– Лине, – сказал Мунк.
– Что?
– Ее назвали в честь бабушки, но дома звали просто Лине.
Миа посмотрела на него взглядом, который сложно было расшифровать. Она все еще была где-то далеко.
– Лине Улсен, – продолжил Мунк. – Шесть лет, собиралась в школу осенью. Была найдена в Маридалене висящей на дереве случайным прохожим. Никаких признаков сексуального насилия. Убита передозом метогекситала. Ленточка вокруг шеи из «Норвиджиан». «Я путешествую одна». Школьный рюкзак на спине, полный учебников – не ее, ведь она еще не пошла в школу. Пенал, линейка и все книжки обернуты в бумагу, без отпечатков пальцев. На всех книгах стоит имя Ане ЙВ, по той или иной причине, чужое имя. Одежда чистая, новая, ни один предмет не принадлежал девочке – по словам матери, все новое.
– Это кукла, – сказала Миа.
– Что?
Миа медленно наполнила свой стакан, принесла бутылку коньяка из кухни, пока его не было, и почти опустошила ее.
– Это кукольная одежда, – продолжила она. – Весь наряд. Откуда?
Мунк пожал плечами.
– Извини, я не знаю ничего, кроме того, что в отчете. Я не занимаюсь этим делом.
– Тебя Миккельсон прислал?
Мунк кивнул.
– Будут еще, – тихо сказала Миа.
– Что ты имеешь в виду?
– Будут еще жертвы. Она первая.
– Ты уверена?
Миа странно посмотрела на него.
– Прости, – сказал Мунк.
– У нее цифра на ногте мизинца, – коротко сказала Миа.
Миа взяла одну из фотографий из папки. Левая рука девочки крупным планом. Положила ее перед Мунком и ткнула.
– Видишь? Цифра 1, процарапанная на ногте левого мизинца? Выглядит, как черточка, но это номер. Номер 1. Будут еще.
Мунк почесал бороду. Для него это была всего лишь маленькая царапинка, указанная в отчете, но ничего не значащая.
– Сколько? – спросил он и стал ждать продолжения.
– Может, количество пальцев.
– Десять?
– Нельзя точно сказать. Может быть.
– Так ты точно уверена? Что будут еще?
Миа снова странно посмотрела на него и сделала еще глоток.
– Это клинический случай. Преступник потратил много времени. Вообще я даже не уверена, что это мужчина, хотя может и так, но тогда он точно не… да.
– Что?
– Не знаю. Обычный. Если это мужчина, то необычный.
– Ты имеешь в виду сексуальную сторону?
– Не совсем сходится, и все же сходится, хотя все же кое-что не сходится, если ты понимаешь, о чем я, – и все равно сходится…
Она снова оставила его: ее не было в комнате, она была внутри своей головы. Мунк просто ждал продолжения, не прерывая ее.
– Что такое метогекситал?
Мунк открыл папку и немного полистал отчет, прежде чем ответить. Конечно же, она не читала его. Только посмотрела фотографии, как обычно.
– Он поставляется под названием «бревитал». Наркоз. Используется анестезиологами.
– Наркоз, – повторила Миа и снова исчезла в себе.
Мунку ужасно хотелось покурить, но он продолжал сидеть. Не хотел закуривать в доме, но и покидать Мию тоже не хотел – не сейчас.
– Он не хотел причинить ей боль, – внезапно сказала Миа.
– В смысле?
– Преступник не хотел причинить ей боль. Он нарядил ее, помыл. Наркоз. Не хотел, чтобы она страдала. Она ему нравилась.
– Нравилась?
Миа тихо кивнула.
– Тогда почему он повесил ее на скакалке?
– Она собиралась пойти в школу.
– Зачем рюкзак и учебники?
Миа непонимающе посмотрела на него.
– Тот же ответ.
– Почему на них стоит не Паулине, а Ане?
– Этого я не знаю, – вздохнула Миа. – Это не укладывается. Именно это не вписывается в картину. Все остальное сходится, но это – нет, ты согласен?
Мунк не ответил.
– Сзади на платье вышивка – Mк.10:14. Это вписывается, – продолжила она.
– Евангелие от Марка 10:14? «Пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им».
Мунк запомнил эту деталь из отчета, ведь она была довольно важной, а вот черточке на ногте не придал значения.
Миа кивнула.
– Но это не так важно. Мк.10:14. Это просто ерунда. Есть кое-что поважнее.
– Важнее имени на учебниках?
– Не знаю, – сказала Миа.
– Миккельсон хочет, чтобы ты вернулась.
– В этом все дело?
– Да.
– Это невозможно. Я не вернусь.
– Уверена?
– Я не вернусь, – она внезапно закричала. – Ты что, не слышал? Я не собираюсь возвращаться!
Мунк никогда не видел ее такой прежде. Она вся дрожала, почти плакала. Он встал и подошел к дивану. Сел рядом с ней и обнял за плечи. Прижал ее голову к своей груди и погладил по волосам.
– Хватит, Миа, хватит. Давай остановимся на этом. Большое спасибо тебе.
Миа не отвечала. Мунк чувствовал, как ее хрупкое тело тряслось. Она и правда была сама не своя. Да, такой он ее раньше не видел. Он помог ей встать с дивана и подняться по лестнице. Проводил ее в комнату, уложил на кровать и накрыл одеялом.
– Хочешь, я останусь на ночь? Посижу тут? Или посплю внизу на диване? Приготовлю завтрак тебе утром? Я могу попробовать починить этот космический корабль. Разбудить тебя чашкой кофе?
Миа Крюгер не ответила. Та красивая девочка, которую он так любил, безжизненно лежала под одеялом без движения. Мунк сел на стул рядом с кроватью и через несколько минут услышал, как ее тяжелое дыхание выровнялось – она уснула.
Миа? Вот так?
Он видел ее уставшей и подавленной раньше, но вот такой – никогда. Это было чем-то совершенно иным. Он тепло посмотрел на нее, проверил, не холодно ли ей, и спустился вниз. Нашел тропинку к морю и достал мобильный из кармана куртки.
– Миккельсон, слушаю?
– Это Мунк.
– Да?
– Она не вернется.
На том конце повисла тишина.
– Черт, – наконец раздалось в трубке, – Она сказала что-то полезное? То, что мы упустили?
– Будут еще жертвы.
– Что ты имеешь в виду?
– То, что сказал. У нее на мизинце написано число. Мы пропустили его.
– Матерь божья, – Миккельсон снова затих.
– Есть что-то, чего я не знаю? – спросил Мунк.
– Лучше всего тебе вернуться.
– Я останусь тут до завтра. Я нужен ей.
– Я не это имею в виду, я имею в виду – вернуться назад, к нам.
– Мы снова откроем наш отдел?
– Да, ты сразу можешь ехать сюда. Я сделаю несколько звонков завтра.
– Хорошо, увидимся завтра вечером, – ответил Мунк.
– Хорошо, – сказал Миккельсон и снова замолчал.
– Нет, Миа не вернется, – повторил Мунк, словно отвечая на висящий в воздухе вопрос.
– Ты уверен?
– Абсолютно. Марибуэсгате, тот же офис?
– Все уже налажено. Отдел неофициально открыт снова. Ты сможешь забрать свою команду, когда вернешься.
– Окей, – ответил Мунк и быстро положил трубку.
Он испытал нарастающую радость, но не хотел, чтобы Миккельсон почувствовал это. Он снова вернется домой. В Осло. Его отдел снова работает. Он получил назад свою старую работу, но не мог радоваться до конца. Он никогда не видел Мию Крюгер в таком ужасном состоянии. И в то же время не хотел тащить ее с собой. А от мысли о девочке, висящей на дереве, обычно сдержанного следователя бросило в дрожь.
Мунк взглянул на небо. Уже стемнело. Звезды купали тишину в холодном свете. Он выбросил сигарету в воду и пошел назад к дому.
