К тому времени как Габриель свернул на шоссе М20, с неба уже лило как из ведра. Миновав Мейдстон, Леман-Хит и Эшфорд, Габриель в половине четвертого прибыл в порт Фолкстон. Там свернул на трассу А20 и поехал на восток, через бесконечную равнину зеленейшей травы. Наконец Габриель поднялся на невысокий холм и увидел море — темное, покрытое барашками пены. Переправа обещала быть не из приятных.

Когда дорога пошла вниз, к приморской части Дувра, Габриель наконец заметил скалы — белые как мел на фоне свинцовых туч. Путь к паромной пристани нашелся легко. Габриель прошел на кассу и подтвердил заказ билета, то и дело поглядывая на оставленный снаружи «пассат». Затем, сжимая в руке билет, вернулся за руль авто и проехал в конец очереди на погрузку. «Не пропусти паром — иначе девка умрет…» Раз вымогатели сделали такое заявление, значит, они теперь следят за Габриелем.

Правила запрещали пассажирам оставаться в машине во время переправы, и Габриель подумал: не забрать ли сумки из багажника. Потом решил, что, таская их туда-сюда по коридорам, станет слишком уязвим. Тогда он просто запер машину, дважды проверил двери и багажник. Потом отправился в помещение для пассажиров. Когда паром отчалил от пристани, Габриель пошел в бар и заказал себе чай с булочкой. Снаружи тучи сгущались, темнело, и к 17:15 моря уже не стало видно. Габриель посидел еще минут пять на месте, затем встал и вышел на продуваемую ветром смотровую площадку, занял там дальний угол. Никто из пассажиров за ним не увязался. Никто не видел, как он бросил за борт сотовый телефон.

Габриель не видел и не слышал, как мобильник упал в воду. Он постоял еще пару минут у ограждения, а после вернулся в салон. Там он сидел, стараясь запомнить лица всех пассажиров, пока по внутренней связи — сначала по-английски, затем по-французски — не объявили, что пора возвращаться в машины. Габриель постарался первым добраться до грузовой палубы и там проверил багажник «пассата»: сумки все еще лежали внутри, деньги — тоже. Габриель сел за руль и стал смотреть, как занимают свои места остальные. В соседнем ряду в небольшой «пежо» садилась женщина: по-мальчишески короткие светлые волосы, лицо в форме сердечка. Вроде ничего необычного, кроме перчаток на руках. Больше никто из пассажиров перчаток не носил.

Габриель положил руки на руль и уставился прямо перед собой.

Вот и нашелся «хвост».

Кале был уродливым портовым городишком — отчасти английским, отчасти немецким и едва ли французским. Улица Ришелье протянулась на полмили от пристани в глубь квартала Кале-Норд, восьмиугольного искусственного островка в окружении каналов и бухт. Габриель оставил машину у ряда оштукатуренных домов и направился в парк, под пристальными взглядами троицы афганцев в теплых пальто и паколях. Эти люди скорее всего бежали от нищеты и здесь дожидались шанса нелегально пересечь канал. Некогда на песчаном берегу среди дюн стоял целый лагерь, откуда в ясный день можно было разглядеть белые скалы Дувра по ту сторону Ла-Манша. Добрые жители Кале, оплот социалистической партии, называли этот лагерь «джунглями» и аплодировали жандармам, когда те наконец разогнали беженцев.

Мусороприемник стоял справа от ведущей в парк тропинки: четыре фута в высоту, цвета весенней листвы. Рядом стояла табличка с просьбой к отдыхающим не топтать траву и не рвать цветы. Искать приклеенные к днищу мусорки сотовые, впрочем, не запрещалось — чем, собственно, Габриель и занялся, выбросив билет. Телефон нашелся моментально; оторвав его от днища мусорки, Габриель сунул его в карман и лишь затем вернулся к машине. Когда он садился в салон, сотовый зазвонил.

— Молодец, — похвалил его компьютерный голос. — Теперь слушай внимательно.

Габриелю велели отправляться прямиком в гостиницу «Де ла Мер» в городке Гран-Фор-Филипп. Там ему забронировали номер на имя Аннетт Рикар. Габриелю предстояло расплатиться собственной кредиткой и объяснить, что мадемуазель Рикар присоединится к нему позже, вечером. Ни о гостинице с таким названием, ни о самом городе Габриель прежде не слышал и отыскал их через интернет, воспользовавшись коммуникатором. Располагался Гран-Фор-Филипп к западу от Дюнкерка — места, где британская армия потерпела одно из самых своих унизительных поражений. Весной 1940 года, когда Франция пала под натиском нацистской армии, с берегов Дюнкерка пришлось эвакуировать более трехсот тысяч бойцов британского экспедиционного корпуса. В спешке англичане побросали экипировки на десять дивизий. Возможно, похитители даже не вспомнили об этом, когда выбирали отель, хотя Габриель сильно в том сомневался.

Отель «Де ла Мер» находился далеко не у моря. Компактный, опрятный и недавно покрашенный в белый цвет, он смотрел на приливную реку, что разделяла город надвое. Габриель намеренно проехал мимо входа три раза и лишь затем остановился на парковке, расположенной под углом к дороге. Никто из персонала не вышел помочь с багажом — не то это было место. Габриель подождал, пока мимо проедет одинокое авто, заглушил мотор, запрятал ключи поглубже в передний карман джинсов и спешно выбрался из салона. Вытаскивая чемоданы из багажника, он поразился их тяжести. Не знай Габриель, чем они набиты, решил бы, что Джереми Фэллон начинил их свинцовыми гирями. Над головой медленно кружили чайки, словно ждали, что Габриель свалится под тяжестью ноши.

Вестибюля в гостинице как такового не было — только крошечная прихожая, в которой лысый, худой портье сонно восседал за стойкой. В гостинице имелось всего восемь комнат, однако регистрационную запись в журнале Габриель отыскал не сразу. Он расплатился наличными, нарушив требования вымогателей, и оставил щедрый залог.

— Есть дубликат ключа от номера? — спросил он.

— Конечно.

— Можно, я его тоже возьму?

— А как же мадемуазель Рикар?

— Я ее впущу.

Укоризненно хмурясь, портье все же вручил Габриелю дубликат.

— Больше нет? — уточнил Габриель — Всего один?

— Само собой, у прислуги есть универсальный ключ. Как и у меня.

— В номер до меня никто не входил?

— Никто, — заверил Габриеля портье. — Я сам приготовил комнату к вашему приезду.

За предусмотрительность Габриель положил на стойку чаевые: банкноту в десять евро. Деньги исчезли в грязной руке, а после — в кармане плохо подогнанного блейзера.

— Вам помочь с багажом? — спросил портье таким тоном, будто меньше всего на свете он хотел помогать постояльцу с поклажей.

— Нет, благодарю, — весело отозвался Габриель. — Думаю, сам управлюсь.

Он покатил чемоданы по линолеуму к узкой лестнице. Там, делая вид, будто кладь легкая, поднял ее за ручки и стал подниматься. Номер располагался на третьем этаже, в конце тускло освещенного коридора. Габриель аккуратно вставил ключ в замочную скважину, словно доктор, вводящий пациенту зонд. Внутри было пусто, только горел одинокий ночник на прикроватном столике. Вкатив сумки через порог, закрывшись и вытащив пистолет, Габриель проверил ванную и кладовку. Закрыл дверь на цепочку и забаррикадировался всеми предметами мебели, какие смог сдвинуть с места. Спрятал чемоданы под кровать. Стоило встать и выпрямиться, как зазвонил подобранный в парке сотовый.

— Молодец, — произнес все тот же компьютерный голос. — Теперь слушай внимательно.

На сей раз Габриель выдвинул свои требования: Аннетт Рикар должна прийти одна, без поддержки, без оружия. Габриель обыщет ее — тщательно и везде, добавил он (чтобы потом не возникло недопонимания). После даст время — сколько угодно — проверить подлинность банкнот и сумму привезенных денег. Габриель позволит нюхать купюры, лизать их — все, что угодно, лишь бы мадемуазель Рикар не пыталась стащить их. В противном случае ей будет больно, очень больно, и сделка не состоится.

— И хватит этих глупых угроз убить Мадлен, — закончил Габриель. — Вы оскорбляете мои умственные способности.

— Один час, — сказал голос, и связь прервалась.

Габриель извлек из баррикады стул и поставил его перед узким окошком-бойницей. Сел и стал следить за улицей. В ожидании прошло шестьдесят семь минут. Через сорок минут вахты к «пассату» подбежал мужчина с зонтом и подергал за ручку передней пассажирской дверцы. Убедившись, что та заперта, он исчез. Больше не появлялось ни машин, ни пешеходов, только кружили в небе чайки, да пировали кошки на мусорке при рыбном ресторане. Габриель ждал. Он умел ждать.

Когда прошел час, а некая Аннетт Рикар так и не явилась, Габриель ощутил укол паники, которая с каждой минутой усиливалась. Потом наконец рядом с его машиной на парковке остановился «БМВ». Открылась дверца с водительской стороны, и наружу показалась длинная нога в стильном сапожке и синей джинсовой штанине. Нога принадлежала женщине, чье лицо скрывалось за облаком угольно-черных волос. Габриель следил, как она пересекает стоянку под дождем, внимательно наблюдал за ее поступью, за ритмом шагов. Любопытная штука — походка, она как отпечаток пальца, как рисунок сетчатки. Можно исказить внешность, но даже бывалый шпион с трудом изменит походку. Где-то Габриель уже встречал эту женщину. На пароме.

Да, на пароме.