И сегодня утром из собрания редколлегии стенгазеты ничего не получилось. Поднялся большой, настоящий североморский шторм, вернее, ураган. Время от времени качающаяся «Кооперация» так вздрагивает, словно её киль под водой цепляется за остов затонувшего корабля. Кажется, что волны из-за силы ветра уже не могут вздыматься выше — буря придавливает их гребни, утюжит их. Я и прежде видывал штормы, но не такие. Вода взлетает, весь воздух пропитан холодом и солёностью моря. Горизонта — я имею в виду постоянный горизонт — больше нет. Есть только взлетающая вода. Взлетающая вода и непрерывный надсадный вой — разъярённый крик шторма. Самочувствие у меня хорошее. Известное выражение «сердце радуется» здесь как нельзя к месту. Готов верить, что у меня выработался стойкий иммунитет к морской болезни.

«Кооперация» плывёт сквозь непроглядную водяную метель. Над носом корабля — и не только над ним — белое водяное облако. Буря срывает с разрезаемых нами волн гребни и, раздробив их, подбрасывает выше корабельных труб. Скорость ветра тридцать пять метров в секунду, то есть сто двадцать шесть километров в час.

Я взял свой узкоплёночный киноаппарат и взобрался на верхний мостик. Вода обдавала меня и здесь. Физик-атомщик, которого зовут Борей, милый и отзывчивый молодой человек, был со своим «Киевом» уже здесь. Ему, как видно, удалось снять несколько метров одичавшего моря. Я попросил у него помощи. Мы не разговаривали: мы кричали. Он, как более опытный оператор, взял аппарат, а я должен был его держать. Держу — заедает кассета. Вставляем новую — снова заедает. Третья и последняя кассета начинает крутиться исправно. Вцепившись в поручни мостика, перебираемся вперёд, чтобы снять нос корабля. Но если раньше мы были закрыты от ветра по грудь, то тут нас защищали только железные поручни. И вместо того чтобы держать Борю во время съёмки, я кубарем полетел через мостик прямо на радиолокационную антенну. Следом за мной кинулась водяная махина. Боря каким-то чудом удержался на ногах, с удивлением наблюдая за моей утренней зарядкой.

Мы поспешили скрыться от ветра и принялись сообща поносить кассеты «Киева». Они в самом деле неудачные и подводят даже профессионалов. У меня они украли сорок пять метров самого настоящего шторма. Я ещё, наверно, хлебну горя со своими двумя с половиной тысячами метров, и особенно в Мирном. К тому же у меня только три кассеты, а двум из них нельзя доверять.

Раза два выглянуло солнце. Над волнами тотчас возникали маленькие радуги. Облака мчатся низко, над самыми качающимися мачтами. Промежуток между морем и небом кажется совсем крошечным.

Мы удрали с мостика. Прямо перед нами мотался разорванный брезент, покрывавший шлюпку. Ванты натянулись, словно скрипичные струны, вымпел нещадно трепало ветром.

Отчаянный парень это Северное море!..

Долго на палубе не пробудешь — вымокнешь насквозь. Время от времени сижу в каюте и читаю Стендаля. Шторм продолжается. «Кооперация» теряет сегодня не меньше ста миль.

Не видно ни одного корабля. В портах наверняка предупредили о шторме.

Очень многие страдают от морской болезни.