Стоим на месте. «Обь» с большим трудом прокладывает нам дорогу, медленно продвигаясь вперёд. Мы начнём выгружаться лишь у приличной, прочной кромки, не то разгрузка нам дорого обойдётся.

Привожу в порядок последние записи. Кажется, что корабль вымер, стал безжизненным и неуютным. Даже в каюты просачивается белое безмолвие, которое, конечно, может внезапно смениться свистом в вантах и бушеваньем пурги. Но сейчас мёртвая тишина. Каюты пусты, ресторан пуст, лишь изредка слышатся шаги на палубе. Большая часть людей в Мирном.

Вечером встретился у капитана с начальником второй экспедиции Трешниковым и со своим коллегой, корреспондентом «Правды» Введенским. Трёшников, вернувшийся два дня назад с Востока и вчера летавший с Голышевым и Толстиковым на Полюс относительной недоступности, — человек молодой и крепкий, весящий больше ста килограммов, с лица красный, как индеец. Полярное солнце, на куполе Антарктиды, очевидно, ещё более интенсивное, чем здесь, обработало и его.

Введенский зимовал в Мирном и поплывёт на «Кооперации» в Александрию.