Сегодня в 16.00 «Кооперация» наконец отплыла.

Проверка документов прошла очень быстро. На причале десятка два провожающих да несколько пар мокрых глаз. В одной каюте играет гармонь. Провожающие, которые поднялись на палубу и должны были покинуть корабль, уже его покинули. С трапа убран оградительный трос, но сам трап ещё не поднят — по нему должен сойти на пристань Алексей Михайлович Фишкин, превосходный человек, работник Главсевморпути, которого все любят и который много сделал для подготовки этой экспедиции. Его седая бородка, умные добрые глаза за сверкающими стёклами очков, коренастая фигура и улыбка, освещающая лицо как бы изнутри, псом нам запомнятся.

Наконец сходит и Алексей Михайлович.

У носа пыхтит один буксир, у кормы — другой.

Очень медленно, кормой вперёд, «Кооперация» отчаливает от пристани. Голосят звонкие гудки буксиров, сипит могучий бас «Кооперации». Её белый корпус, загромождённая палуба и даже мачты на время скрываются в обволакивающем дыму буксиров. Погода пасмурная, мглистая, вытянутый канал калининградской гавани со своими плавучими кранами, судами и бакенами плохо различим и выглядит неприветливо.

Стоящие в гавани суда гудят нам на прощанье. Такого концерта я ещё никогда не слыхал. На верхнем мостике, где собралось несколько десятков человек, от густого грозного гудка «Кооперации» закладывает уши. И у труб кораблей, оставшихся в гавани, взлетают белые облачка пара. Сирены, как и голоса людей, бывают разные — звонкие у одних и глухие у других, они образуют своеобразный хор. В нем чудится и рёв моря, и его гул, то спокойный, то грозный, и черт знает что ещё. В солнечную погоду все это наверняка производило бы куда более весёлое впечатление.

Выходим в море. Смеркается. Мелькают огни маяков — загораются и гаснут, загораются и гаснут. Вода черно-серая и становится все черней. Ветер — шесть баллов.

После Балтийска наш лоцман перебрался на «Академика Крылова», который ждал в море разрешения на вход в Калининград. Катер лоцмана возник откуда-то из темноты — маленький, славный, вёрткий. Не знаю, какой у него был мотор, но он хрюкал совершенно по-поросячьи. Наверно потому, что глушитель временами оказывался под водой. Затем катер лоцмана отплыл, и мы долго следили за весёлым прыгающим отражением его мачтовых огней на чёрной воде.

Нас провожают три портовые чайки. Они почти не шевелят крыльями и все же уверенно держатся рядом с «Кооперацией». Мы видим их, когда на них падает свет наших огней, в котором они белеют словно первый снег.

«Кооперацию» слегка покачивает.

Отдаётся команда закрыть иллюминаторы третьего класса. К тем, кто оказался в море впервые, начинает подбираться морская болезнь.