Глава 2
Нелегкий путь к новому дому
Странный сон Юрия Савина о полете на реактивном истребителе каким-то невероятным образом воплотился в реальность! И окончился катапультированием и перегрузками! На мгновение, когда Юрия выбросило из кабины «МиГ-15УТИ», сознание уже привычно померкло. В себя он пришел, уже раскачиваясь под куполом, а в лицо дул свежий ветер. Имея за плечами полсотни парашютных прыжков, Савин кое-как сгруппировался, но все равно приземление было жестким, и он снова потерял сознание. В себя пришел уже на земле, нестерпимо болело все тело, а голова просто раскалывалась. Его нашли и на вертолете отвезли в госпиталь. Все время Юрия не оставляла мысль о нереальности происходящего. Как будто он влез в шкуру другого человека. Похоже на раздвоение личности, но при этом Юрий не чувствовал дискомфорта, как будто другая, не его часть сознания подсказывала ему правильные решения.
В госпитале его поместили в отдельную палату и поставили капельницу, назначили уколы. Савина удивила обстановка. Было видно, что клиника – не из последних, а вот оборудование было будто бы из советских кинофильмов, одни стеклянные шприцы с довольно толстыми навинчивающимися иглами чего стоили! Он такие только в детстве видел.
– Скажите, а тут можно взять почитать газету? – поинтересовался он у медсестры.
– Лежите спокойно, товарищ старший лейтенант. Вам пока запрещено напрягать глаза. Вот все анализы сделаем, тогда, может, доктор и разрешит.
Старший лейтенант? Савин окончил военную кафедру при Донецком техническом университете и действительно был лейтенантом запаса войск ПВО. Специализировался на зенитно-ракетном комплексе «Стрела-10М». А потом по выслуге лет получил звание старлея. Но только и всего. Откуда медсестра знает его офицерское звание?
Н-да, дела…
Ну а пока он выполнял все предписания строгих врачей. Савину делали уколы, ставили капельницы, брали кровь на анализ. Врачи кроме лечебных процедур прописали ему еще и специальную диету. И, кстати, кормили здесь очень вкусно. Юрий, привыкший к картонным хот-догам и бумажным гамбургерам, откровенно наслаждался вкусом настоящего мяса и другими столь же натуральными продуктами.
Дней пять спустя его осмотрели сразу три врача. Причем под белыми халатами у них были зеленые форменные офицерские рубашки. После долгих постукиваний по его бренному телу, проверки рефлексов, пальце-носовой пробы Ромберга и прочих медицинских премудростей старший из врачей вынес вердикт:
– В общем, вы здоровы, товарищ лейтенант. Пару дней еще понаблюдаем, а потом будем готовить выписку, и вернетесь к своей обычной программе тренировок.
– Благодарю вас, товарищ генерал-полковник, – ответил Юрий. Каким-то шестым чувством он угадал звание врача. Точнее – военврача. И это была не одна странность. – Тогда разрешите мне свежую газету?
– В принципе не возражаю.
* * *
Чтение повергло инженера Савина Ю. А. в шок. Нет, так не бывает! Из свежего номера «Правды» от 20 августа 1960 года он узнал, что наряду с военной космической программой, направленной на сдерживание агрессии американцев в космосе, советские ученые днем ранее успешно провели запуск космического корабля «Спутник-5» с Белкой и Стрелкой на борту. Собаки благополучно вернулись на Землю.
«Это решительным образом доказывает мирные инициативы СССР в деле освоения космоса. Но если американские ястребы попытаются нанести ядерный удар из космоса, то их постигнет быстрое и сокрушительное поражение!» – заявил в своем выступлении Генеральный секретарь ЦК КПСС и председатель ГКО В. И. Сталин. И фотография моложавого брюнета с пронзительными (отцовскими!) карими глазами в форме генерал-майора ВВС.
Ни хрена себе!
Газета спланировала под ноги. Нет, ну так не бывает! Какого черта?! У него просто в голове помутилось от катапультирования. И тут Юрий крепко задумался во второй раз: какого катапультирования? Катапультирование ему навязчиво снилось там… (А где это – «там»? И что такое – «здесь»?) Похоже, он вообще запутался…
Чтобы хоть как-то развеяться, Юрий решил прогуляться по больничному парку. Надев больничный халат поверх казенной пижамы, он вышел в коридор и осторожно спустился по лестнице. Сам госпиталь его не шибко-то и впечатлил: больница как больница, советского образца. Во дворе спешили по своим делам гражданские и военные. Последних было существенно больше. Да и форма на офицерах была какая-то чудная, будто бы с поздравительной открытки к 9 Мая.
В парке на лавочке он завел беседу с пожилым дядечкой, судя по выправке, офицером. Но больничная одежда сейчас сглаживала субординацию.
– Что вообще в мире делается? – задал Савин неопределенный вопрос.
– Да все как обычно. С тех пор как мы американцам холку намылили в Корее, так и вообще сидят себе смирненько. Только грозят больно уж страшно, – ухмыльнулся офицер на излечении. Видно, что и ему самому хочется немножко побыть гражданским, вне тесноты погон и строгих рамок субординации. Что ж, военные – тоже люди. – А ты, что ли, в командировке был?
– Что-то вроде того, – ушел от прямого ответа Савин.
Собеседник его реакцию понял по-своему. Что ж, время, можно сказать, военное, у каждого свои секреты.
– Ну а как иначе? После того как Никита-Кукурузник обосрался с американцами, его быстренько сняли. Ну ты эту историю сам знаешь. Все же у Лаврентия Палыча и Георгия Константиновича власти побольше было… Так-то. Переломили они хребет Никите Сергеевичу – сейчас он на должности иностранного атташе по сельскому хозяйству – мелиорацией Монголии заведует и посевы кукурузы там внедряет большими объемами. И, кстати, умные люди говорят, что он уже и там наших монгольских товарищей порядком задолбал! Что тем более странно, учитывая общую невозмутимость восточных людей. Ну ничего – чую, что скоро Никиту Сергеевича и вообще отправят в пустыню Сахару – новый Беломорканал строить и там кукурузу выращивать! Уж Лаврентий Павлович поспособствует по старой дружбе. Его же ведь тогда чуть было не расстреляли…
Вернувшись к себе в палату, Савин еще раз внимательно вгляделся в отражение в зеркале. Поначалу, после пробуждения от странного забытья после учебного катапультирования, он не понимал тех странных ощущений и ассоциаций, которые испытывал. Относил все это к последствиям испытанных перегрузок. Но теперь все становилось на свои места, но от этого не выглядело менее невероятно. И еще долго Савин замирал по утрам, когда брился, и подолгу глядел в отражение лица молодого парня, которого знал только по фотографиям. Теперь это был он сам.
* * *
В день выписки Юрию выдали чистую отутюженную форму старшего лейтенанта ВВС. И офицерское удостоверение на имя Юрия Алексеевича Гагарина. Честно говоря, Савин даже и не удивился. За последние дни каждое утро, подходя к зеркалу, чтобы побриться, он видел в зеркале свое отражение – свое привычное и вместе с тем будто чужое. Словно смотрел на друга, которого знал очень давно. Теперь он понял, кого видел в зеркале и почему отражение казалось ему таким знакомым!
Юрий Савин (или – Гагарин?) не сомневался более ни минуты – решение пришло мгновенно, как вспышка озарения. Если он каким-то чудом перенесся в удивительную страну Советский Союз, где правит Василий Иосифович Сталин, молодой маршал авиации, опираясь на сильных мира сего, не олигархов, как в том мире, а всего-то навсего – Берию и Жукова, то так тому и быть. Подсознательно инженер хотел такой большой жизни, полной подвигов и свершений. Получится ли у него? Не может не получиться!
После госпиталя старшему лейтенанту Юрию Гагарину полагался десятидневный отпуск без учета дороги. Но жена Валентина вместе с маленькой дочуркой Леночкой жили в Звездном городке, куда их Гагарин перевез в марте 1960 года. Так что у Юрия было немного времени, чтобы погулять по Москве. Что с удовольствием он и сделал.
Шла вторая послевоенная пятилетка, и в столице Советского Союза позитивные изменения, как нигде, бросались в глаза. По широким московским улицам двигался непрерывный поток автомобилей. В особенности Юрию Савину, ставшему волею судеб Гагариным, бросались в глаза стремительные, будто сглаженные аэродинамическим напором силуэты легковушек «Победа». Очень много было и трофейных немецких и американских машин. В общем потоке ехали автобусы и троллейбусы. Для человека из XXI века были непривычными дизайнерские решения пятидесятых-шестидесятых годов, да еще и альтернативной реальности – «СССР, которого не было». Особенно поразили Юрия стремительные, вытянутые легковушки «Ракета» с изящными «крыльями» по бокам багажника.
На тротуарах люди спешили по своим делам. И одеты они были отнюдь не в серые безликие робы, как в фильме «Стиляги». Обычные костюмы, только вот брюки, пожалуй, широковаты, но на то она и мода. Кстати, брючные костюмы носили не только мужчины, но и женщины. Легкие летние платья и сарафаны молоденьких девушек элегантно и без излишней пошлости подчеркивали изящные изгибы ладных и крепких фигурок. В большинстве своем ни излишней полноты, ни «Мы рады слышать вас! Вы подарили нам надежду!». Тяжеловесный, но устремленный ввысь «сталинский ампир» тоже потрясал воображение. Рядом с высотками, так называемыми «сталинскими сестрами», строились кинотеатры с крышами, напоминавшими наклонные эстакады для старта реактивных космопланов.
Юрий Савин помнил, как в юности листал старые подшивки журнала «Техника – молодежи». Там художники изображали прекрасные белоснежные города под прозрачными куполами, тракторы-роботы, прекрасно сложенных загорелых людей под парусами яхт, космические самолеты и русские базы на Луне. А сейчас он видел, как воплощаются эти утерянные в его времени и пространстве мечты! Это были его времена – пронизанные дикой, неуемной энергией русских побед.
Очень много в Москве было военных, особенно – летчиков, судя по голубым околышам фуражек и такого же цвета погонам и петлицам. Юрий несколько раз козырял офицерам, причем делал это абсолютно автоматически. Видимо, сказывались рефлексы старшего лейтенанта Гагарина. Много было и тех, кто воевал. Их Юрий мог приметить еще издали по необъяснимому ореолу уверенности в собственных силах. Еще свежи были воспоминания о Великой Отечественной, и совсем недавно завершилась Корейская война, в этой реальности окончившаяся созданием единой коммунистической Корейской Народно-Демократической Республики.
Вот что поразило Савина – так это изобилие. Витрины продуктовых магазинов буквально ломились от всевозможных колбас, копченостей, сыров, рыбы и прочих деликатесов. Ну и конечно же – знаменитые черная и красная икра! Конечно, Юрий, как человек, в зрелом возрасте переживший кризис «стыдливых восьмидесятых и бесстыжих девяностых», смотрел на витрины магазинов, как на музейную выставку. Как оказалось, что и стоит это не так уж и дорого. На деньги, которые ему выдали при выписке вместе с документами на имя Юрия Алексеевича Гагарина, нежданный гость в иных временах и иных реалиях мог достаточно безбедно жить.
На улицах висели красочные плакаты «1960 год – год великих побед!». На плакате несся над Землей спутник, красовались «космические собаки» – Белка и Стрелка, летела первая в мире станция «Земля – Луна» – с надписью СССР, раскалывал ледяные полярные просторы первый в мире атомоход «Ленин», прорезая мрак северной ночи снопом электрических лучей. Юрий был горд, что живет в величайшей стране мира, способной потрясать небеса. И погоны на его плечах обязывали ко многому.
Офицерское звание, тем более – летчика, здесь значило очень много, давая не высосанные из пальца копеечные «льготы», а вполне ощутимые привилегии. Юрий чувствовал себя причастным к масштабному общему делу, ощущал себя – впервые за много лет – нужным и полезным этому обществу. А это мотивировало похлеще, чем просто потребительский «закон прибавочной стоимости». И шел он по широким московским улицам и проспектам, развернув плечи, с гордой осанкой и выправкой настоящего офицера. В его поведении не было ни на йоту рисовки, превосходства над окружающими, просто он действительно ощущал себя летчиком – защитником мирного неба своей огромной страны.
* * *
Хотя все было не так-то и просто. До прошлого года американские разведчики-бомбардировщики «RB-47» и «высотные соглядатаи» «U-2», английские «Канберры» практически постоянно вторгались в воздушное пространство СССР. Противопоставить им было практически нечего. Конечно, получивший за воздушную войну в Корее «Золотую Звезду» Героя Евгений Пепеляев со товарищи показали, что прорыв высотных поршневых бомбардировщиков «B-29» «Суперкрепость» практически невозможен. Реактивные краснозвездные молнии истребителей «МиГ-15» и «МиГ-17» били их влет!
Но 4 сентября 1950 года четверка поршневых истребителей «Корсар» с авианосца «Вэлли Фордж» расстреляла в воздухе над Желтым морем наш двухмоторный разведчик «Дуглас» «А-20». Погибли пилот и штурман – лейтенанты Карполь и Мишин, а также воздушный стрелок-радист сержант Макогонов. Молодые ребята попросту не ожидали смертельной атаки от недавних союзников, ведь они ясно видели белые американские звезды на темно-синих крыльях палубных «Корсаров». А избалованные легкими победами американские мальчики расстреляли их, словно в тире, сияя белозубыми улыбками.
Уже 8 сентября два реактивных истребителя «F-84» «Шутингстар» нанесли штурмовой удар по аэродрому Сухая Речка под Владивостоком, где дислоцировался 821-й истребительный авиаполк 54-й воздушной армии. На земле сгорели девять старых винтовых «Аэрокобр», поставленных американцами еще в сорок пятом, по ленд-лизу.
Еще летом 1950 года к базам Балтийского флота в Эстонии пытались прорваться два шведских самолета: летающая лодка «PBY» «Каталина» и самолет радиоэлектронной разведки «Дуглас-3». Гидросамолет-нарушитель перехватили и сбили у острова Хийума пара истребителей: старшие лейтенанты Семерников и Яценко-Косенко. A радиоэлектронный разведчик «DC-3» «Дакота» совершил свое последнее пике у Вентспилса от атаки «МиГа-15» капитана Осинского.
В августе 1951 года пограничники НКГБ отловили в Молдавии американских парашютистов – завербованных эмигрантов Османова и Саранцева. Предатели были заброшены на нашу территорию с диверсионными и террористическими заданиями с авиабазы в Греции. После выполнения миссии они должны были пробираться в проамериканскую Турцию. Оба были расстреляны – суровость законов являлась в те времена благом для миллионов обычных граждан. Ни одно преступление не оставалось безнаказанным, ибо безнаказанность преступников как раз и порождает беззаконие.
В октябре того же года США предпринимают смелую операцию, пытаясь разжечь гражданскую войну в Албании, которая при Сталине была верным союзником империи. Группы агентов-эмигрантов инструкторы ЦРУ готовят в лагерях, разбросанных по Ливии, на Мальте, Кипре и Корфу. Один из лагерей располагался в немецкой зоне оккупации Германии, в Баварии, неподалеку от знаменитой ставки Гитлера в Берхтесгадене. Но во время ночной высадки их встречают пулями. Ким Филби, связной британской и американской разведок, работал на русских. Поэтому Иосиф Сталин узнал о готовящемся десанте и предупредил албанского лидера Энвера Ходжу…
В апреле 1953 года русские спецслужбы снова ловят четырех парашютистов-бандеровцев, которые были выброшены на Украине с американской «летающей крепости», стартовавшей из Греции. Трое из них, как оказалось, были «подарены» американцам гитлеровской разведкой. При шпионах кроме разведывательного снаряжения нашли портативные радиомаяки.
У диверсантов ЦРУ был приказ: провести операцию внедрения в Киеве и Одессе и ждать заданий от радиоцентра в Западной Германии…
В том же 1953-м были десантированы: парашютист Хмельницкий – в Белоруссии, агент Кравец-Сорокин – близ Краснодара. В 1954 году была перехвачена и задержана группа Кудрявцева на Урале, а в 1955-м – Кукк и Тоомла, заброшенные в Эстонию.
* * *
Но и среди тех, кто в свои тридцать пять – сорок лет тревожно вглядывался в изумрудное мерцание радаров, было немало офицеров, которые прошли Курскую дугу и Сталинград, освобождение Украины и Белоруссии, огненный ад Берлинской наступательной операции. Они учили таких, как Юрий Гагарин, личным примером мужества и тяги к знаниям, ответственности и любви к Родине. Да и молодые офицеры подчас хранили в памяти детские впечатления от марширующих по нашей земле гитлеровских колонн, виселиц, страшных приказов немецких комендатур, расклеенных по стенам. Такое никогда не забывается. А тогда это было так живо и ярко.
Например, командующий ПВО Московского военного округа Евгений Савицкий сбил 28 немецких самолетов, в том числе и первый в мире турбореактивный истребитель «Мессершмитт-262». Дважды Герой маршал Савицкий любил устраивать подчиненным внезапные проверки. Подлетая на реактивном истребителе к аэродрому, он бросал в эфир: «Я – «Дракон»! Перехватывайте меня!»
Юрий Савин внутренне усмехался. Он помнил, как в девяностые годы после распада СССР, в его времени, стало дурным тоном Родину любить. На смену патриотизму, изрядно потрепанному «совковой» обывательщиной, пришло потребление всего и вся. От масштабных идей отмахивались – мол, все это пафосная чушь! Проще надо быть, набивать карманы и брюхо, наслаждаться… О патриотизме вспомнили уже тогда, когда война разразилась на пороге России – в Донбассе.
* * *
Мысли Юрия приняли иной оборот. Как встретит его семья? Семья… Там, в другой жизни, он был однажды женат, но его брак с той женщиной оказался неудачным. В общем, они разошлись, и больше Савин не вспоминал о ней. А вот Юрий Гагарин нашел свое счастье раз и навсегда. И сейчас Савин чувствовал себя вором.
Но все изменилось, когда он увидел невысокую изящную женщину, ее карие, полные затаенного внутреннего света глаза. Повинуясь внезапному порыву, он поцеловал эту хрупкую женщину в маленький, чуть «припудренный» веснушками нос.
– Юра, я так волновалась!
– Ну что ты, Валюша, все же ведь нормально… – услышал Юрий будто бы со стороны собственный голос. – А я гостинцев Леночке привез.
Валентина кинулась в комнату и вынесла дочь. Девочка сонно смотрела на отца, а потом обняла за шею.
Юрий стоял и не смел пошевелиться. Новые, до этого абсолютно неведомые чувства захлестнули его. Что это было? Чьи на самом деле чувства проецировались на эту женщину и ребенка – свои собственные, «попаданца» Савина, или же переживания самого Гагарина? Но потом все как-то закрутилось, Юрия поглотили на какое-то время семейные заботы. Было приятно сесть за стол, насладиться покоем, семейным уютом и вкусным домашним ужином.
Ночь была полна нежности и любви. Юрий с восторгом и ужасом нырнул в этот омут смятенных чувств. Утро стало для «попаданца» зарей новой жизни. Теперь он осознал и окончательно решил для себя: как говорится, нужно жить «за себя и за того парня». Это огромная ответственность и ноша на всю жизнь, но Юрий уже был готов к ней.
– Что с тобой, Юра, ты как будто бы сам не свой?
Валентина и не предполагала, насколько она близка к истине.
– Нет-нет… Все нормально, просто после госпиталя еще не оклемался…
Юрий все свободное время старался проводить с семьей – своей новой семьей. Жена пленила его, наверное, так же, как и самого курсанта Гагарина тогда – на танцах в Оренбурге, в Доме офицеров. Обретя не только новую Родину, но и семью, Юрий старался все делать для них, отдавать всего себя жене и дочери. Вот так, нежданно-негаданно в его жизнь ворвалось ошеломительное счастье. Поначалу он стыдился этих нахлынувших чувств, но с каждым днем Юрий все больше и больше свыкался со своей новой судьбой. Он просто принял все как есть. И стремился теперь лишь к одному – семейному счастью.
