Глава 19
«Хэба» в огне

Двое пилотов облачались в оранжевые скафандры, похожие на те, что носят астронавты программы «Джемини». В жарком и влажном климате работа в такой «спецодежде» была просто пыткой. Поминутно вытирая градом катящийся пот со лба, оба американца выслушали полетное задание от офицера. Хотя формально «астронавты» являлись гражданскими лицами на службе ЦРУ, в них чувствовалось уважение к военному.

Маршрут разведывательного полета предстоял стандартный. Взлет – в полдень по местному времени с Окинавы, затем курс на северо-вьетнамский город Хайфон. Дальше маршрут вел к Ханою, через территорию Лаоса в Таиланд.

– Смотрите, не залетайте в воздушное пространство Китая, – предупредил офицер разведки. – А то узкоглазые возмущаются и грозятся обратиться в Организацию Объединенных Наций.

– Это уж как получится, – криво, «по-ковбойски» усмехнулся пилот майор Джером О’Мэлли.

Его поддержал оператор майор Эвард Пэйн:

– У моей «птички» скорость втрое превышает звук, нас просто заносит на поворотах! Да и нам нечего бояться. У китайцев на вооружении только лишь советские комплексы «С-75», они для нас не опасны. К тому же мы используем радиоэлектронные средства борьбы.

– О’кей, парни, на взлет!

– Йес, сэр!

Огромный, похожий на звездолет из фантастических фильмов, американский разведывательный самолет оторвался от взлетно-посадочной полосы. Скоростной и высотный разведчик «SR-71» получил у японцев прозвище «Хэба» за тонкий и вытянутый «змеиный» силуэт. А после каждого разведывательного вылета на черном вытянутом фюзеляже появлялось изображение белой змейки. Кстати, по странному стечению обстоятельств официальное наименование самолета «Блэкберд» – «Черный дрозд», так и не прижилось.

Мощные турбопрямоточные двигатели на треугольных крыльях позволяли «SR-71» разгоняться до 3200 километров в час и летать фактически по краю атмосферы Земли. Пилоты, облаченные в оранжевые скафандры космической программы «Джемини», не боялись ни «МиГов» Северного Вьетнама или Китая, ни их зенитных ракет.

С правого борта самолета остался Тайвань, с левого – Лусон. Над островом Хайнань разведчик «SR-71» довернул на боевой курс, пересек Тонкинский залив и вошел в воздушное пространство Северного Вьетнама. Пилот уверенно вел «чудо-самолет» – огромный, стремительный, напоминающий космический корабль инопланетян. Яркое, не знающее облаков солнце светило в кабину, звезды были ближе, чем укрытая перистыми облаками поверхность планеты. В задней кабине оператор разведывательной аппаратуры щелкал тумблерами включения мощных фотоаппаратов. Его забавлял контраст мощи американского самолета и мелких людишек, даже не знающих грамоты и копошащихся на рисовых полях в 26 000 метрах внизу.

процитировал оператор разведывательного оборудования строки Рерьярда Киплинга.

– Там было не О’Мэлли, а О’Делли, – поправил оператора пилот из передней кабины. – Но все равно – забавно звучит. Тем более что нам на такой «птичке» и до Лахора – рукой подать.

– Заканчиваю фотосъемку.

– Понял тебя Эд. Выполняю разворот.

– Джерри, но мы ведь у самой границы с Китаем. Во время разворота опять зацепим их воздушное пространство.

– Да ну и хрен с ними! Кого нам бояться на высоте более 85 000 футов, ну или 26 000 метров?!

Будто бы в подтверждение слов майора Джерома О’Мэлли запищала станция предупреждения о радиолокационном облучении – это китайские локаторы взяли скоростную и высотную цель на сопровождение. Оператор разведывательного оборудования майор Эвард Пэйн включил аппаратуру постановки радиоэлектронных помех.

– Сейчас я им «сделаю больно»! – Его фамилия была созвучна с английским «pain» – боль.

Далеко внизу появились дымные столбы, отмечающие пуски зенитных ракет. Но вот дымные шлейфы стали загибаться к горизонту, зенитным ракетам китайцев явно не хватало высоты. Еще через несколько секунд в прозрачной синеве неба внизу повисли облачка разрывов – зенитные ракеты самоликвидировались.

– Вот так-то, «желтолицые братья»! Не дай бог, конечно, – самодовольно заявил майор Пэйн. – В современной войне все решают технологии, и владеем ими мы, американцы.

Внезапно над кабиной разведчика «SR-71» мелькнули светящиеся росчерки, и почти сразу же раздались дробные удары по фюзеляжу и крыльям.

– Что, к черту, происходит?! – выкрикнул майор Пэйн.

– Я не пойму, нас что, обстреливают?! На такой высоте?! – также растерялся пилот «SR-71».

– Не время размышлять, Джерри, просто валим отсюда на хрен к чертовой матери!!!

Что пилот Джерри послушно и исполнил. Оба турбопрямоточных двигателя на треугольных крыльях «Хэбы» полыхнули форсажным пламенем. Огромный разведчик накренил левое крыло, уходя от атаки. Но высотные характеристики самолета обернулись вдруг против него самого. Здесь, на высоте 26 000 метров, атмосфера была настолько разреженной, что рули и элероны почти не действовали. Да и сам «SR-71» – отнюдь не истребитель. Он не был приспособлен для активных маневров и воздушного боя. Приходилось полагаться только лишь на мощь двигателей и скорость.

Майор О’Мэлли передвинул сектор газа вперед, одновременно меняя режим работы двигателей «J-58». Спрятанные почти полностью в мотогондолах подвижные конусы медленно поползли вперед, отводя все больше воздуха в обходные каналы прямоточных двигателей. При этом спрессованный скоростью воздух, минуя турбины, попадал сразу в форсажную камеру прямоточного реактивного двигателя. Надо сказать, весьма оригинальное техническое решение, особенно – для технологий шестидесятых-семидесятых годов XXI века.

Но даже технические ухищрения на этот раз не помогли американским летчикам. Неведомый преследователь не отставал. Светляки трассеров так и мелькали вокруг кабины «SR-71», дырявили широкие треугольные крылья. Огромный черный самолет несся на огромной скорости – более 3000 километров в час, его титановая обшивка нагрелась из-за трения об атмосферу до 500 градусов Цельсия. Но уйти от обстрела не получалось.

Полыхнул ярким пламенем правый турбопрямоточный двигатель, скрученная в тугой жгут яростная сила укрощенного огня моментально вышла из-под контроля. Разбрасывая во все стороны пылающие обломки, «почти космический» самолет накренился на крыло. Позади него разгорался хвост пламени, как от падающего в атмосфере метеора. Тянулся шлейф серого дыма и мелких обломков.

– Eject! Eject! Катапультируемся, пока это хреновое корыто совсем не развалилось! – Майор Пэйн первым дернул рычаги катапультного кресла. Вслед за ним эту нехитрую операцию произвел и майор О’Мэлли.

– Please, dear God, don’t let me fuck up! – только и успел прошептать «молитву» сведенными от перегрузок губами майор О’Мэлли.

В последнюю секунду перед тем, как их выбросило из кабины объятой огнем «Хэбы», оба летчика ЦРУ увидели, как мимо пронесся странный летательный аппарат с закругленным носом и короткими, загнутыми вверх крыльями. Формой он чем-то походил на старинную русскую обувь, ее, кажется, плели из соломы или древесной коры…

Юрий заметил распластанную треугольную тень в полутора сотнях километров внизу. Он как раз закончил расчеты траектории снижения и готовился включить тормозные двигатели. Завершался его уже четвертый орбитальный полет на новом космическом самолете-перехватчике.

Космонавт № 1 не мог нарадоваться на свою «Спираль», настолько привык он к этой машине. За «простодушным» видом скрывалась практически идеальная с технической точки зрения, продуманная конструкция. Аэрокосмический истребитель Лозино-Лозинского был совершенен для выполнения поставленных перед ним боевых задач. Русская оружейная мысль сделала очередной виток, подняв на орбиту над планетой качественно новый аппарат не только военного, но в перспективе – и мирного назначения.

Летчик-космонавт провел еще одни расчеты, теперь уже с новыми параметрами снижения. Получалось, что перегрузки вырастут, но конструкция космического самолета выдержит тепловые и прочностные нагрузки. О своем решении он доложил на Байконур, от руководителя полета пришло подтверждение. Юрий снова пробежался пальцами по тумблерам, передвинул несколько рычагов. Итогом этой работы стала серия импульсов реактивных двигателей маневрирования и торможения. ЭПОС вошел в атмосферу под более крутым углом. Его закругленный нос раскалился до вишневого, а затем – и до ярко-желтого каления. Но теплозащитный экран держал это буйство атмосферного огня. Краснозвездный аэрокосмический самолет перешел на режим гиперзвукового планирования.

Перегрузки в восемь «же» сдавили грудь, руки и ноги налились свинцом. Автоматически наполнились воздухом пневматические камеры боевого скафандра, препятствуя оттоку крови от головы и верхней части туловища. Голова Юрия вжалась в заголовник катапультного кресла. Перед глазами сгустилась багрово-серая пелена. Юрий неимоверными усилиями воли сохранял контроль над управлением космическим самолетом.

Но вот перегрузки стали спадать, скорость упала до «нормальных» пяти скоростей звука. Летчик-космонавт окинул взглядом приборную панель: высота 30 000 метров, скорость 5500 километров в час. Далеко впереди и ниже Юрий заметил черную распластанную в небе треугольную тень. Он узнал характерный силуэт с первого взгляда. Это был высотный скоростной разведчик «SR-71» компании «Локхид». Юрий улыбнулся за стеклом гермошлема: сбить такую «птичку» было бы совсем неплохо! До сих пор из-за огромной скорости и высоты полета американские разведчики «SR-71» избегали потерь. Но времена меняются…

– Заря! Я – Кедр, прием. Обнаружил воздушную цель – высотный скоростной разведчик «SR-71». Цель – атакую!

– Я – Заря, вас понял. Кедр, атакуйте. Согласие китайских товарищей получено.

Юрий движениями ручки управления и педалями рулей направления изменил траекторию полета «Спирали». Аппарат уверенно держался в воздухе. Летчик-космонавт запустил небольшой турбореактивный двигатель, предназначенный для полетов в атмосфере. В основании высокого вертикального киля открылся воздухозаборник. Но это было сделано, только чтобы сохранить управляемость при маневрах космического самолета. За счет гиперзвукового планирования ЭПОС развил огромную скорость, позволяющую без труда догнать американский самолет-разведчик.

И вот уже ширококрылый черный силуэт маячит в светящемся перекрестии коллиматорного прицела. Юрий сбросил красную предохранительную скобу с гашетки на ручке управления космическим самолетом. Крупнокалиберные пулеметы Березина располагались по бокам кабины в верхней части фюзеляжа вне зоны интенсивного нагрева. Во время гиперзвукового полета в атмосфере амбразуры прикрывались специальными поворотными щитками. Сейчас они открылись – черные зрачки дульных срезов космических пулеметов Березина уставились на американский самолет-разведчик. Юрий нажал на гашетку, слитный рев из двух стволов возвестил о работе скорострельных машин смерти. Светящиеся трассеры прошли рядом с кабиной «SR-71», буквально в паре метров. Летчик-космонавт дал крен вправо и снова открыл огонь. На этот раз он увидел вспышки попадания 12,7-миллиметровых бронебойно-разрывных пуль. Самолет-разведчик резко увеличил скорость, сопла его мощных двигателей на треугольных крыльях засветились ярким форсажным пламенем. Но у ЭПОСа еще оставался приличный запас скорости, и он не отставал. Еще несколько очередей, и вот уже правая турбина «Хэбы» полыхнула ярким пламенем взрыва. Американский самолет стал напоминать вошедший в атмосферу Земли болид – за ним тянулся огненный шлейф, дым и мелкие обломки.

Через несколько секунд отлетел фонарь кабины, и оба катапультных кресла вылетели из объятого пламенем американского самолета. А над ним пронеслась «Спираль».

Полковника Гагарина сейчас беспокоила только одна мысль: дотянет ли он до территории Казахстана или нет? В погоне за «SR-71» советский орбитальный перехватчик умудрился пронестись над половиной Китая. Высоты и скорости были таковы, что воздушно-космическим кораблям было тесно в привычных границах человеческого мира. И все же Юрий тревожно поглядывал на указатель керосина для атмосферного турбореактивного двигателя. Он включался только при подлете к аэродрому и на посадке для лучшей управляемости «Спирали». Но в погоне за американским самолетом-разведчиком Юрий почти полностью истратил все горючее. Можно было попытаться запустить маршевый жидкостно-реактивный двигатель. Но топлива и окислителя в основных баках оставалось совсем немного. Да и использовать в атмосфере несимметричный диметилгидразин и тетраоксид азота… Юрию, честно говоря, не хотелось повторять судьбу маршала Митрофана Неделина.

Небольшой глобус с перекрестьем показывал, где на данный момент находится аэрокосмический истребитель. Летчик-космонавт огляделся, насколько позволяли небольшие лобовые и боковые иллюминаторы кабины космического самолета. Где-то внизу за легкой дымкой облаков возвышались горы Тянь-Шаня – «крыши мира». И самый высокий пик – Эверест, или Джомолунгма. А под днищем орбитального перехватчика простиралась серая безжизненная пустыня на границе Китая и Монголии.

– Заря! Я – Кедр, прием. Буду садиться на вынужденную в пустыне Гоби в Монголии. Прошу обеспечить средства поиска и спасения.

– Я – Заря! Вас понял, Кедр. Не беспокойтесь, все соответствующие приказы уже отданы. Ваш радиомаяк запеленговали.

Веками здесь в суровых песках пустыни Гоби, помнивших еще конницу Чингисхана, ничего не происходило. Колючий ветер трепал войлочные юрты кочевников и мохнатые гривы низких, но выносливых лошадей. В узких глазах кочевника, видевших до того только бескрайние каменистые пространства суровых степей и пустынь, мелькнул отблеск огня. Небесного огня. Из юрт высыпали все – от мала до велика, кочевники, привыкшие к размеренности веками устоявшегося образа жизни, глядели в небо – на диковинный аппарат с красными звездами на высоком киле вертикального оперения.

Необычный самолет с широким, вздернутым и закругленным носом, короткими треугольными крыльями и небольшими иллюминаторами массивной герметичной кабины приземлился на растопыренные посадочные лыжи. Хлопнули оранжево-белые купола тормозных парашютов, гася скорость небесного пришельца. Подняв тучи пыли, ЭПОС остановился, проскользив на титановых посадочных лыжах чуть менее километра.

Первое, что увидал Юрий, выбравшись из кабины космического истребителя, была бескрайняя серая пустыня. Так, наверное, выглядела бы поверхность другой планеты. На секунду космонавт засомневался, переключать ли ему клапан гермошлема на дыхание атмосферным воздухом или нет?.. Настолько чуждой казалась эта степь.

Но и здесь жили люди. Несколько всадников в войлочных шапках и непонятного вида одежде подскакали к космическому кораблю и его пилоту. В руках кочевников были допотопные однозарядные ружья. Юрий усмехнулся и стащил с головы гермошлем. Лицо ожег колючий ветер. Космонавт снова глянул на всадников – такой вот контакт времен и культур, можно смело проводить психологические тренинги по общению с иными цивилизациями. «Надо будет Сергею Павловичу потом довести эти соображения, будет забавно», – подумал Юрий.

Один из всадников разразился длинной речью на непонятном языке. Остальные спешились и стали рубить низкий кустарник. Юрий на всякий случай широко улыбнулся. «Главный кочевник», как окрестил его про себя космонавт, вдруг просиял и вытащил из-за пазухи клочок бумаги. Протянул «небесному гостю». Юрий осторожно взял у монгола порядком засаленный листок. Это оказалась страница газеты «Правда» с фотографией самого Юрия и статьей о том, что человек впервые полетел в космос. Вот оно, значит, как!

Даже здесь, в суровой и дикой монгольской степи, знали о полете человека в космос!

Тем временем запылал небольшой костер, кочевники постелили возле него шкуры и войлочные покрывала, вскипятили в закопченном чайнике ароматный травяной настой. Юрий вместе со всеми присел к костру. Главный передал ему узорчатую пиалу тонкой работы, наполненную зеленым чаем. Космонавт сделал несколько глотков терпкого напитка.

Время в этом загадочном месте текло совсем не так, как в обычном мире. Достаточно было посмотреть на спокойно пасущихся низкорослых монгольских лошадок рядом с необычного вида космическим самолетом с красными звездами на высоком киле вертикального оперения. Юрий будто бы в очередной раз «выпал из реальности».

Вернул его в «этот мир» отдаленный стрекот вертолетных лопастей. Четыре винтокрылые машины приближались к месту посадки «Спирали». Юрий достал ракетницу из неприкосновенного запаса и пальнул в небо зеленым сигнальным огнем.

Вертолеты пошли на снижение и приземлились в сотне метров от аэрокосмического истребителя. Из одной машины выскочил невысокий полноватый человек в широких серых брюках и таком же пиджаке. Размахивая руками, он побежал к костру, возле которого чаевничал Юрий со своими новыми знакомцами. Вслед за ним побежали и офицеры, высыпавшие из вертолетов.

Летчик-космонавт невольно улыбнулся, настолько контрастировал этот низенький неуемный человек с окружающим спокойствием и безмятежностью. Монголы-кочевники все так же бесстрастно наблюдали за новыми «гостями с неба».

Юрий поднялся и надел белый гермошлем на голову, наблюдая, как невысокий человек ртутным шариком катится к нему, придерживая рукой старомодную шляпу.

– Товарищ полномочный представитель Правительства Советского Союза, разрешите доложить…

– Ай, да ладно тебе! – простецки махнул рукой человек, больше похожий на колхозного агронома откуда-то с юга Украины. – Дай, хоть погляжу на тебя, Космонавт № 1!

– Никита Сергеевич, приземление прошло нормально. Необходимо принять меры для обеспечения секретности и охраны «Объекта».

– Сделаем!.. – Хрущев обернулся к одному из генералов. – Займитесь обеспечением… По высшему разряду! И тебя, Юрий Алексеевич, тоже примем по высшему разряду.

Никита Хрущев постоянно балагурил, шутил, смеялся. Расспрашивал о космических полетах. Гагарину было интересно взглянуть на этого неординарного человека. На ум пришел образ Авессалома Изнуренкова из замечательного романа Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев».

«Ах! Ах! Высокий класс!»

Только вот неуемная и, в общем-то, неорганизованная энергия переплеталась с украинской хитринкой и поразительным жизнелюбием. В общем, в этом варианте реальности всем «талантам» Никиты Сергеевича реализоваться не дали – и слава богу, с которым он так рьяно стал бороться. Своей новой «гагаринской» памятью Юрий знал, что после смерти Иосифа Сталина место председателя Совета Министров СССР занял негласный преемник «Отца народов» – Георгий Маленков. И не было в этом варианте истории «человека с самой длинной фамилией в СССР» – «И-примкнувший-к-ним-Шепилов».

Уже потом власть перешла стараниями Георгия Жукова и Лаврентия Берии к Василию Сталину. Сын «Отца народов» к тому времени участвовал в секретных испытаниях ядерных зарядов на Семипалатинском полигоне. Он лично сбрасывал атомные и термоядерные «изделия с самолетов «Ту-4», «Ту-95» и реактивных бомбардировщиков «Ту-16» и «Ил-28». Секретная испытательная работа по программе атомных испытаний СССР закалила характер избалованного молодого маршала авиации. Можно сказать, что в этом случае сошлись воедино масштаб личности Василия Сталина и грандиозной оборонительной программы Советского Союза.

Хрущев же попытался интриговать, но сколоченная им коалиция развалилась. Маршал Жуков его не поддержал. Дабы не раздувать скандала, Никиту Сергеевича отправили Полномочным представителем Советского Союза в дружественную Монголию. Василий Сталин решил воплотить идею своего отца о создании в МНР – Монгольской Народной Республике – мощного агропромышленного и ресурсного комплекса. Западные журналисты уже окрестили этот проект «фермой дядюшки Джо». Здесь бывший Первый секретарь ЦК Компартии Украины развернул бурную деятельность.

И в принципе инициированная Хрущевым кампания по мелиорации и орошению земель дала положительный результат. В Монголии стали выращивать арбузы и дыни, помидоры и картофель, акклиматизировали различные сорта винограда. Но вот затея Никиты Сергеевича с выращиванием кукурузы в пустыне Гоби с треском провалилась. Не могла неплодородная пустыня родить сельскохозяйственную культуру, которая нуждалась в огромном количестве удобрений и механизированных сельскохозяйственных комплексов. По этому вопросу Никита Сергеевич получил серьезный «разнос» от самого Василия Сталина. Однако природный оптимизм Хрущева позволял ему с уверенностью смотреть в будущее.

Прием, оказанный полковнику Гагарину, действительно поражал роскошью и обилием еды и спиртных напитков. Но Юрий только пригубил, помня об инциденте на отдыхе в Крыму. Тогда они с Германом Титовым изрядно попьянствовали, и не только. Итогом отдыха был «героический» прыжок Гагарина из окна одной медсестрички. В итоге отважный летчик-космонавт, забравшийся на высоту 150 километров, умудрился грянуться лицом об асфальт со второго этажа. А потом, уже в госпитале, ему «добавила» жена Валентина в присутствии Каманина. После этого Юрий Алексеевич остепенился.

На следующий день командира Отряда космонавтов вместе с его космическим истребителем на двух военно-транспортных самолетах-гигантах «Ан-22» «Антей» отправили на Байконур.

Гораздо менее теплая встреча была оказана двум сбитым над территорией Китая американским летчикам. Переговоры с «китайскими товарищами» затягивались, но в конце концов их все же решили передать советским спецслужбам в обмен на некоторые уступки в современных образцах вооружений. После двух недель в китайской тюрьме американцы плакали и обнимали агентов КГБ, как родных.

А сбитый 1 мая 1960 года пилот высотного самолета-разведчика «Локхид» «U-2» Фрэнсис Гарри Пауэрс нашел себе новых друзей в лице майоров Эдварда Пэйна и Джерома О’Мэлли.