Глава 98
Фофо как ни в чем не бывало забрался на свой второй ярус и прикрыл глаза, делая вид, что дремлет. Но уже через четверть часа охранник постучал по решетке и произнес:
– Фофо! На выход!
– Зачем это? – сыграл недовольство Фофо.
– Давай, тварь! Не выделывайся, или сейчас шарахну через решетку – половина ваших завалится!..
– Иди, Фофо, он и правду шарахнет! – посоветовал кто-то, другие тоже неодобрительно загудели, не понимая дерзости арестанта.
Фофо вздохнул, соскочил на пол и направился к решетке. Дверца открылась, и Брейн заметил, что его приятеля ожидал другой охранник, позади которого маячил полный арестант-канзас, чего среди представителей этого народа Брейн в тюрьме не замечал. Видимо, это был тот самый всесильный Лакоцертавос, о котором рассказывал Фофо.
Фофо увели, решетка захлопнулась, и арестанты вернулись к своим коврикам и «бобу».
Брейн посмотрел на пустовавший стол с коробками для настольных игр, к которым арестанты не притрагивались.
«Нужно будет научить их играть в домино», – подумал он, вспомнив, как после сессии в академии да и в двух гарнизонных городках, где ему приходилось служить, обязательно был либо клуб, либо просто место под фонарем, где сходились любители домино. Здесь же эта игра была неизвестна.
А между тем Фофо привели в крохотный закуток, где у Лакоцертавоса имелся собственный офис.
Фофо втолкнули внутрь, и туда же вошел перекормленный канзас в чистой и новой робе.
– Ну? – спросил он, уставившись на переговорщика.
– Нужна та самая таблетка.
– Одна?
– Ну ты даешь, – покачал головой Фофо.
– Чего ты башкой мотаешь? Есть особы, которые упаковками берут, между прочим. Короче.
– Ну, стандартно все. Пять лет тебе сброс.
– Пять лет? – удивился Лакоцертавос и, хохотнув, хлопнул себя по животу. – А он потом грязью из-под сапог будет догоняться? Что-то я тут подставу какую-то никамо намысливаю? Че таво нет?
– Нет, просто таблетку надо за двое суток – не позже, иначе без смысла и выпечки. Вчумнял?
– Вчумнял без мази, – кивнул Лакоцертавос. Они говорили на полутюремной фенитроппе – языке, еще не вполне сформировавшемся на передвижной летающей тюрьме. В стационарных тюрьмах местный язык складывался быстрее, а здесь во всем чувствовалась временность.
– И что, сложимся?
– Сложимся. Кокуса сейчас пригоню и прямо здесь сложимся.
– А таблетка? Она у тебя есть?
– Много будешь вчумнять, постареешь и плюнешь в угол пустой.
– Хорошо, только наш бинажан на киче, кто палец прикладывать будет?
– Вынесем бинажана с кичи, по-другому и не будет.
– И что, это тебе по рукам, Лакоцертавос? Ты же арестант, хотя и покованный.
Дилер засмеялся.
– Ребенок ты, Фофо. А и оставайся им. А я свои дела посапагетовать буду.
Фофо даже не заметил, как дилер подал знак, но в каморку ввалился рослый супер с папкой и складным бюро. И вскоре на крохотный столик уже выпрыгивали горячие листы с договором и квадратным окошком на каждом листе, куда заказчику, то есть бинажану – по-тюремному, а именно – Брейну, следовало прикладывать палец.
В дверь постучали.
Кокус-супер, будучи офицером высокого ранга, безбоязненно открыл и тотчас получил удар в лицо и, отлетев на столик, обрушил раскладное бюро и заготовленные листки договора.
В каморку ворвались рослые бойцы вперемежку с канзасами и гоберли – это был личный резерв начальника режима безопасности Слоуна.
– Всем исполнять приказ начальника режима! Неповиновение влечет парализацию и транспортировку к пункту исполнения полевого суда!.. – прокричал самый высокий из нагрянувших офицеров, поводя по сторонам оружием, на котором уже пощелкивало острое жало.
Фофо, дилера и его юриста вытащили, как каких-нибудь норных животных, и, награждая пинками, поволокли по коридорам – в сторону блока, где содержался Брейн.
«Ну все – накрыли», – подумал Фофо, получая очередной удар. А Брейн лежал на своей койке и пребывал в дежурном напряжении – пока Фофо не вернулся, он ожидал любого развития ситуации.
