Глава 88
Брейн многократно возвращался этим путем из столовой в свой блок, но только сегодня он делал это осмысленно, с интересом рассматривая стены, вдоль которых тянулись пучки магистральных трубопроводов и кабелей.
Кое-где на пути попадались места с поврежденными гравитационными панелями, и все в отряде знали о них – это развлекало местный контингент.
Там, где гравитация была ослаблена, они норовили подпрыгнуть, а там, где она усиливалась, начинали притворно стонать и сыпать специфическими тюремными шуточками.
Отряд состоял примерно из тридцати арестантов. Около половины были ссутуленными длиннорукими обладателями выдающихся вперед челюстей, другая половина состояла из коренастых представителей расы со сплющенными широкими лицами и развитыми надбровными дугами.
Брейн успел заметить, что между собой эти разновидности почти не общались, хотя в строю, видимо, по желанию начальства, все стояли вперемешку.
Пройдя по тесному переходу, отряд вышел в широкую галерею с высокими потолками, под которыми висели рельсовые направляющие, и по ним скользили площадки со следящим оборудованием и пушками-парализаторами.
Отряд маршировал по галерее, и над ним двигались по рельсе две тележки – следящая и контролирующая.
Слева обнаружилась ниша, где дожидался очереди пройти на обед другой отряд.
Когда отряд Брейна миновал нишу, ожидающие вышли в галерею и зашагали к столовой и за ним, по параллельным направляющим, покатились свои потолочные тележки.
Слева и справа от Брейна шли «коллеги», которые не без интереса наблюдали за тем, какое удивление у Брейна вызывало все происходящее. Все его эмоции отражались на лице.
– Выходит, ты раньше не прикидывался, а, дохлик? – ткнул его под ребро коренастый здоровяк и криво улыбнулся огромным ртом.
Брейн не ответил. В нем уже включились все его знания и опыт, а потому он предпочитал молчать и притворяться заторможенным – так он больше получал информации от других и меньше выдавал о себе.
Отряд вернулся в свой блок, и все разошлись по местам, кроме Брейна, он не знал, где его место.
– Давай за мной, дохлик, – сказал тот – криворотый крепыш, и снова толкнул Брейна под ребра.
Брейн пошел за ним, и вскоре тот указал ему его место – койку на первом ярусе.
– Спасибо, – поблагодарил Брейн.
– Что значит спасибо? Через восемнадцать суток кончаются твои льготы, и ты переедешь на мой второй ярус, а я лягу на эту шконку.
Здоровяк провел короткопалой ладонью по синтетической простыне и сглотнул.
– Ну ты загнул, Фофо! – раздался голос со второго яруса над койкой Брейна, и на пол сиганул представитель «длинночелюстных».
– Эта шконка подо мной, и, когда закончится льготный срок – я, а не ты, пенек вонючий, займу эту шконку.
– А потом он переедет на третий ярус, потому что я тут – на третьем ярусе, как раз над шконкой Сингера! – проорал сверху еще один претендент, однако спуститься не решился.
Фофо и Сингер коснулись носами, скаля при этом зубы.
Брейн прилег и закрыл глаза. Ему многое требовалось переосмыслить.
– Да ты на кого тянешь, дерьмо рокшанское?!
– Что я слышу? Твои потные ноги опять воняют?
– Да я тебя в пол вгоню, а шляпку молотком добью!
– С каких пор баба молотком пользоваться может?
Неизвестно, чем бы закончилась эта словесная дуэль, если бы не подоспел охранник и не срубил обоих разрядом из парализатора, настолько мощным, что немного досталось даже Брейну – у него сократились мышцы ног.
Охранник заметил это и, открыв решетку, подскочил к нему и участливо спросил:
– Ты в порядке, парень?
– Благодарю вас, спасибо.
– Ты не ссы, завтра пойдем на реабилитацию – я тебя на полный ордер направлю – ты, главное, не сдохни этой ночью.
– Спасибо, сэр, я приложу все силы, – пообещал Брейн, и надсмотрщик убрался.
